Людмила медленно опустилась на стул, чувствуя, как под ней словно разверзается пропасть. Перед глазами плыли черные точки, а во рту пересохло так, что она не могла произнести ни слова. Звонок Клавдии Петровны, соседки по садовому товариществу, прозвучал как гром среди ясного неба.
– Да ты что, Люда? Не знала? Вашу дачу купила семья из Москвы. Уже и забор новый ставят, и яблони твои спилили. Я думала, вы давно решили продать…
Людмила смотрела на фотографию в рамке – они с Виктором на фоне того самого яблоневого сада, который высаживали вместе тридцать лет назад. Каждое дерево помнила, каждую грядку своими руками перекапывала. А теперь всё это просто… исчезло?
Входная дверь хлопнула. Виктор, кряхтя, снимал ботинки в прихожей, что-то напевая себе под нос.
– Вить, – голос Людмилы звучал непривычно тихо. – Ты дачу продал?
Муж замер на мгновение, но тут же продолжил расстегивать куртку, будто не услышал вопроса.
– Вить, я с тобой разговариваю! – Людмила поднялась со стула. – Мне только что Клавдия звонила. Там новые хозяева уже!
Виктор вошел на кухню, избегая встречаться с ней взглядом.
– Люд, ну что ты начинаешь… Да, продал. Нам она уже не нужна. Сколько можно огород этот тянуть? Тебе шестьдесят, мне шестьдесят три. Пора отдыхать, а не с тяпкой носиться.
– Но почему я узнаю об этом от соседей? – Людмила почувствовала, как внутри все закипает. – Ты месяц назад говорил, что просто документы переоформляешь!
– Не хотел тебя расстраивать… – Виктор открыл холодильник, будто происходящее не заслуживало особого внимания.
– Не хотел расстраивать? – повторила Людмила. – А теперь? Это что тогда?
– Ну что ты кричишь? – поморщился муж. – Все равно бы узнала. Я вложил деньги с пользой.
– С какой еще пользой?
Виктор наконец поднял на нее глаза.
– Мама переезжает к нам. Я купил ей квартиру в соседнем подъезде.
Людмила ошарашенно уставилась на мужа, не веря своим ушам.
– Ты… продал нашу дачу… и купил квартиру своей матери… не спросив меня?
– Люд, ну ей восемьдесят четыре! Как ей одной жить? А так она рядом будет, мы сможем присматривать…
– «Мы»? – Людмила почувствовала, как по телу разливается холод. – Ты спросил меня, хочу ли я этого «мы»? Твоя мать всю жизнь меня изводила! Все тридцать пять лет нашего брака!
– Ну вот опять… – Виктор махнул рукой. – Тебе всё мерещится. Нормально мама к тебе относится.
– Нормально? – Людмила нервно рассмеялась. – Она каждый раз, когда приходит, перемывает всю посуду за мной! Каждый! Потому что я, видите ли, плохо мою! А помнишь, как она выбросила мои любимые занавески, пока мы в отпуске были? «Они выгорели», — говорит! И купила свои, «правильные»!
– Людмила, это было десять лет назад! Ты до сих пор помнишь?
– Да я всё помню, Витя! И как она внукам говорила, что я их неправильно воспитываю! И как она мне при всех замечания делает! И теперь она будет в соседнем подъезде? Ежедневно? И ты продал мою дачу, чтобы это устроить?
Виктор неловко переминался с ноги на ногу.
– Да успокойся ты! Всё равно на дачу последние годы только ты ездила. Мне она и не нужна.
– Мне нужна! – воскликнула Людмила, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Это был мой кусочек свободы! Мое место! А ты его просто взял и… и…
Людмила не договорила. В дверь позвонили.
– Это мама, – сказал Виктор. – Она хотела зайти, рассказать про новую квартиру.
– Вы это спланировали? – Людмила почувствовала, как внутри что-то обрывается. – Вот прямо сейчас?
Не дожидаясь ответа, Виктор пошел открывать. Через минуту на пороге кухни стояла Галина Сергеевна – прямая, как палка, несмотря на возраст, с идеально уложенной седой прической и цепким взглядом.
– Людочка! – преувеличенно радостно воскликнула свекровь. – А я теперь рядышком буду! Представляешь, какое счастье?
Людмила молча смотрела на нее, не находя слов.
– Что с тобой? – нахмурилась Галина Сергеевна. – Ты разве не рада?
– Мама, я только что сказал, – начал Виктор.
– Что сказал? – перебила его мать. – Что дачу продал? Ну и правильно! Зачем вам эта обуза? Людмила уже немолодая, ей тяжело в земле копаться. А так деньги с пользой потрачены.
Людмила наконец обрела голос:
– С пользой? Для кого?
– Для всех! – уверенно заявила Галина Сергеевна, проходя на кухню и бесцеремонно открывая шкафы. – Я буду рядом, помогу вам наладить быт. У тебя тут такой беспорядок в шкафах, Люда! Завтра займемся.
– Мы не будем ничем заниматься, – тихо сказала Людмила.
– Что? – Галина Сергеевна даже замерла с открытой дверцей шкафа.
– Я сказала – мы не будем ничем заниматься. Это мой дом, и я сама решу, где и какой у меня порядок.
– Люда! – предостерегающе произнес Виктор.
– Что «Люда»? – повернулась к нему жена. – Тридцать пять лет я терпела, Витя. Тридцать пять лет! И сейчас вы оба решили, что можете распоряжаться моей жизнью? Продать мою дачу? Поселить твою мать под боком, чтобы она каждый день указывала мне, как жить?
– Я просто хочу помочь! – возмутилась Галина Сергеевна. – Витя, скажи ей!
– Людочка, мама хочет как лучше, – начал Виктор примирительным тоном.
– Как лучше для кого? – перебила Людмила. – Для тебя? Для нее? А обо мне кто-нибудь подумал?
Она опустилась на стул, внезапно ощутив страшную усталость.
– Уходите оба. Мне нужно побыть одной.
– Никуда я не пойду! – заявила Галина Сергеевна. – Я еще даже чаю не попила!
– Мама, – неожиданно твердо сказал Виктор. – Пойдем. Люде и правда нужно время.
Когда за ними закрылась дверь, Людмила наконец дала волю слезам. Она плакала от обиды, от унижения, от того, что ее предал самый близкий человек. А потом достала телефон и набрала номер дочери.
– Маша? Это мама. Ты не поверишь, что твой отец натворил…
Разговор с дочерью немного успокоил, но решимости только прибавил. Маша была возмущена не меньше матери.
– Мам, это же ваша общая дача! Он не имел права! Сходи завтра к Ольге, она в юридической конторе работает. Помнишь, мы на дне рождения у Светы познакомились?
На следующий день Людмила сидела напротив Ольги – приятной женщины примерно ее возраста с живыми карими глазами.
– Знаешь, Люда, – сказала Ольга, выслушав историю, – твой муж крепко влип. Без твоей подписи такие сделки не проходят. Могут даже отменить.
– Правда? – в голосе Людмилы впервые за эти дни появилась надежда.
– Конечно. Ты имеешь полное право потребовать компенсацию. Да и покупатели могут проблем наделать, когда узнают.
Людмила почувствовала, как внутри разливается что-то горячее и сильное. Впервые за долгие годы она ощутила, что у нее есть реальная возможность постоять за себя.
– Что мне делать, Оль?
– Для начала – поговорить с мужем. Объяснить ситуацию. Пусть поймет, что без твоего согласия он попал на деньги. А потом решишь – или долю требовать, или дачу возвращать.
По дороге домой Людмила не могла перестать думать о том, что впервые за тридцать пять лет совместной жизни она чувствует такую решимость. Будто внутри проснулась другая женщина – сильная, знающая свои права.
Дома Людмилу ждал сюрприз – на кухне хозяйничала Галина Сергеевна. Свекровь, повязав передник, что-то усердно перебирала в шкафчиках.
– А вот и ты, – не оборачиваясь, сказала она. – Я тут решила навести порядок. У тебя крупы просрочены, представляешь? А эти банки со специями – вообще кошмар какой-то. Кто же так хранит?
Людмила молча прошла к столу и села, глядя на суетящуюся свекровь.
– Галина Сергеевна, – спокойно произнесла она. – Что вы делаете в моем доме?
– Как что? Помогаю тебе, – свекровь наконец обернулась. – Витя дал запасные ключи. Сказал, что ты будешь рада.
– Я не рада, – ответила Людмила. – Положите ключи на стол и уходите.
– Что? – Галина Сергеевна выпрямилась, словно проглотила палку. – Ты меня выгоняешь?
– Я прошу вас уйти из моей квартиры и больше не приходить без приглашения.
– Да что с тобой такое? – возмутилась свекровь. – Я же как лучше хотела!
– Как лучше для себя, – твердо сказала Людмила. – Вы всю жизнь так делаете – приходите и переделываете всё под себя. Но с этим покончено.
– Я Вите пожалуюсь! – пригрозила Галина Сергеевна.
– Жалуйтесь. А заодно спросите у него, знает ли он, что продажа дачи без моего согласия незаконна. И что новым хозяевам придется всё вернуть, а ему – вернуть деньги. И квартиру вашу, возможно, продать.
Лицо свекрови вытянулось.
– Ты блефуешь!
– Проверьте, – Людмила пожала плечами. – Ключи на стол, пожалуйста.
К вечеру вернулся Виктор. Вид у него был потерянный.
– Мама сказала, ты ее выгнала, – начал он с порога.
– Да, выгнала, – спокойно ответила Людмила, разогревая ужин только для себя. – И ключи забрала.
– Люд, ну что за детский сад? – устало вздохнул Виктор. – Она же старенькая уже, хочет помочь.
– Помочь в чем? Раскритиковать мои крупы? Или переставить вещи так, чтобы я потом неделю искала?
Виктор беспомощно развел руками.
– Что мне с вами делать…
– Со мной – ничего, – отрезала Людмила. – А матери своей передай, что я была у юриста. Продажа дачи без моего согласия – незаконна.
Виктор побледнел.
– Что значит – незаконна?
– То и значит. Сделку можно отменить. И денежки твои тю-тю. И квартиру для мамочки продавать придется.
– Люда, – голос Виктора дрогнул. – Ты же не серьезно?
– Почему? Очень даже серьезно, – Людмила поставила перед собой тарелку с ужином. – Я всю жизнь вкалывала на этой даче. Мои руки в мозолях от этих грядок. Мой пот на каждой дощечке веранды. И ты думал, что можешь просто взять и продать ее?
– Я хотел как лучше…
– Для кого, Витя? – впервые за разговор в голосе Людмилы проскользнула горечь. – Для мамы? Для себя? А для меня?
Виктор опустился на стул напротив.
– Что ты хочешь? – спросил он тихо.
Людмила отложила вилку и посмотрела мужу прямо в глаза.
– Во-первых, я хочу компенсации. Половина денег от продажи дачи – мои. И не спорь, я имею полное право их требовать.
– Но я уже потратил почти все на квартиру для мамы, – растерянно пробормотал Виктор.
– Значит, найдешь способ мне их вернуть, – отрезала Людмила. – Во-вторых, никаких ключей от нашей квартиры у твоей матери. Никаких незапланированных визитов. Никакого вмешательства в мою жизнь.
Виктор сидел с опущенной головой, не решаясь возразить.
– И в-третьих, – продолжила Людмила, – я хочу, чтобы ты наконец выбрал, с кем ты – с женой или с мамой. Тридцать пять лет, Витя. Тридцать пять лет я терпела, как она мною командует, а ты молчишь. Но сейчас я говорю – хватит.
– А если я не соглашусь? – тихо спросил Виктор.
– Тогда я подам в суд, – твердо ответила Людмила. – Отменю сделку с дачей, и твоя мама останется без квартиры. А дальше – решай сам.
Следующие две недели в квартире Виктора и Людмилы было холодно и тихо.
Людмила готовила только себе, стирала только свои вещи. Разговаривала с мужем только по необходимости. Виктор ходил как в воду опущенный. Галина Сергеевна осаждала его звонками.
– Как ты можешь позволять ей так с тобой обращаться? – возмущалась свекровь по телефону так громко, что Людмила слышала даже из другой комнаты. – Ты же мужчина! Хозяин в доме!
Однажды вечером Виктор пришел домой с букетом цветов и большим конвертом.
– Люда, – начал он непривычно тихим голосом. – Я все обдумал.
Он положил конверт на стол.
– Здесь половина денег от продажи дачи. Я взял кредит, чтобы вернуть тебе твою долю.
Людмила молча смотрела на конверт.
– И я поговорил с мамой, – продолжил Виктор. – Объяснил, что она должна уважать наши границы. Никаких ключей, никаких неожиданных визитов. Она обещала… попробовать.
– Попробовать? – Людмила усмехнулась.
– Я знаю, ей будет нелегко, – вздохнул Виктор. – Но я сказал, что если она не изменится, мы будем видеться только у нее дома. А наш дом – это наш дом. Твой и мой.
Внутри что-то дрогнуло. За тридцать пять лет брака Виктор наконец встал на ее сторону.
– Прости меня, – тихо сказал он. – Я не понимал, как тебе тяжело было все эти годы. Не видел, что мама… перегибает палку. И с дачей я поступил ужасно. Просто не думал, что она для тебя так много значит.
– Дело не в даче, Витя, – покачала головой Людмила. – Дело в уважении. В доверии. Я твоя жена, а не приложение к твоей матери.
Виктор осторожно взял ее за руку.
– Я знаю. И я выбираю тебя, Люда. Поздно, но я наконец понял.
На следующий день они вместе поехали к Галине Сергеевне. Старушка встретила их настороженно, поджав губы.
– Явились? – сухо спросила она, не приглашая войти.
– Мама, мы пришли поговорить, – твердо сказал Виктор. – И лучше бы ты нас выслушала.
К удивлению Людмилы, разговор получился… почти нормальным. Конечно, Галина Сергеевна не могла не попытаться взять верх, не могла не упрекнуть невестку в черствости, но каждый раз Виктор мягко, но решительно ее останавливал.
– Мама, мы уже обсудили это. Либо ты уважаешь наши правила, либо мы будем общаться по минимуму.
На обратном пути домой Людмила ч почувствовала себя легче.
– Знаешь, – сказала она Виктору, – я даже рада, что всё так вышло. Иначе ничего бы не изменилось.
– А я рад, что ты меня не бросила, – улыбнулся Виктор. – И что дала мне шанс всё исправить.
Людмила сжала его руку. Она знала, что впереди еще много испытаний – Галина Сергеевна не изменится в одночасье, да и сам Виктор может снова поддаться материнскому влиянию. Но теперь она чувствовала в себе силы отстаивать свои границы. И главное – Виктор наконец увидел в ней не просто хозяйку дома , а человека со своими правами и чувствами. Лучше поздно, чем никогда.
– Слушай, – вдруг сказал Виктор, – а может, нам дачный участок купить? Поменьше, конечно, но чтобы ты могла снова в земле копаться? Ты же любишь это.
Людмила рассмеялась.
– Обязательно купим. Только в этот раз решать будем вместе.
