— Только я не поняла… это сейчас шутка была, да? — Марина стояла посреди кухни, с приподнятыми бровями и застывшей в воздухе вилкой. — Или вы тут всей семьёй решили снять с меня стресс-тест на выносливость?
Сергей молчал. На нём была его любимая футболка с облезлым логотипом какого-то рок-фестиваля десятилетней давности. Он стоял, ковыряя ложкой в салате, будто искал в нём здравый смысл. Но здравый смысл, как и креветки, закончился где-то между первым и вторым тостом.
На табурете у окна развалился Виталик — младший брат Сергея. В трениках и шлёпанцах, с банкой пива в руке, он уже успел поставить ноги на новый белый пуф, который Марина лично отбирала в IKEA целых три часа. Теперь на нём остались следы от его пятки с мозолью и… подозрительное пивное кольцо.
— Чё ты злая такая, Марин? — пробурчал он, чавкая. — Мы же по-семейному, чё ты начинаешь…
— По-семейному?! — Марина резко повернулась к нему. — Ты вообще кто, прости господи? Рейдер? Сантехник по вызову? Почему я должна объяснять взрослому мужику, что в дом без спроса не заходят?
— Да я к брату пришёл! — Виталик вытянул шею к Сергею, который деликатно продолжал молчать. — Серёг, скажи ей, а?
— Сергей, скажи мне, — Марина повернулась к мужу, — ты когда маме свою квартиру отдашь? Или тебе нормально, что твоему братцу вдруг приглянулась моя?
Он поднял глаза. Медленно. Как будто очень хотел найти подходящее слово, но на ум приходили только матерные.
— Марин, ну чего ты заводишься? Виталик просто спросил. Просто… ну… варианты рассматривает.
— Варианты?! — Марина фыркнула. — Это что — «Циан», что ли? Я здесь квартиру не выставляла!
Сергей потёр лоб.
— Просто он сейчас в сложной ситуации. Ты знаешь. У него ни жилья, ни стабильности. Мама переживает…
— Мама, — перебила Марина, — переживает исключительно за младшенького. Интересно, почему? Наверное, потому что старший «сам справится», а младшему нужно «немножко помочь». И под «немножко» она понимает трёшку в центре города, с тёплыми полами и панорамным видом на канал?
— Да никто у тебя ничего не отбирает, — пробормотал Сергей.
— Пока, — уточнила Марина. — Пока вы тут зондируете почву. Но мне уже зябко.
Она села. Медленно, с достоинством, как садятся в суде свидетели защиты, зная, что против них уже всё решено.
— Слушай, — Виталик отложил пиво и встал, — может, ты не в духе, а? У женщин это бывает… ну, по дням. Мама говорила, ты не всегда…
— Ещё одно слово про «дни» — и я тебе на этих «днях» календарь выцарапаю прямо на лбу, — сказала Марина тихо, почти ласково, с улыбкой.
Виталик сел.
В комнате повисло молчание. Только часы на стене тикали, как будто отсчитывали минуты до окончательного крушения семейной лодки.
— Просто он остался без жилья, — начал Сергей, словно в третий раз репетируя фразу. — Ты знаешь, с его бывшей…
— Да плевать мне, с кем он там остался! — голос Марины сорвался. — У меня нет ни моральных, ни материальных обязательств перед твоим братом! Я этой квартирой восемь лет дышала, мечтала! Ира мне ключи с рук передавала, как реликвию! А ты… ты реально хочешь, чтобы я пустила в неё халявщика, который за всю жизнь не сделал ничего, кроме как съел мамину пенсию?!
— Не говори так про Виталика, — тихо сказал Сергей. — Он старается…
— Где?! Когда?! — Марина встала. — Когда он старался? Когда он сидел у нас три дня и даже чашку за собой не помыл? Когда пытался мне лекцию читать про «пассивный доход», в то время как я на работе пахала с температурой?! Или когда он сказал, что «женщинам в принципе квартиры не нужны, у них же мужики есть»?
Виталик икнул.
— Я это… по приколу сказал. Шуточка.
— Шуточка будет, когда я вызову участкового, и ты ему объяснишь, как оказался в чужой квартире с пивом и тапками.
Сергей нервно встал. Начал расхаживать по кухне.
— Давайте без криков, а? Ну вы чё…
— Ты чё, Серёжа, — передразнила Марина. — Ты жену свою вообще слышишь? Или твоя позиция — спрятаться за холодильник и ждать, пока тётки сами договорятся?
— Ну ты ж понимаешь, маме тяжело, — сказал он. — У неё давление, она переживает. У неё сердце…
— У меня тоже сердце, Серёжа. Только разница в том, что твоей маме ты его оберегаешь, а моё, судя по всему, можно выносить в мусорном ведре.
Он не ответил. Только пожал плечами и снова уселся, уткнувшись взглядом в пол. Типичный жест: «пусть рассосётся само».
Марина выдохнула.
— Ты знаешь, я даже не злюсь. Я устала. Мне надоело доказывать, что я не враг вашей «священной ячейке». Что я не обязана делить собственную кровать с твоей мамой, а уж тем более — квартиру с твоим взрослым, ленивым и вечно воняющим братом.
Она посмотрела на Виталика.
— И чтоб я тебя здесь больше не видела. Без предупреждения — даже на лестничной клетке.
Он поднял брови:
— А если я просто зашёл?
— Тогда выйдешь с охраной.
— Ты не можешь так с моей семьёй… — начал Сергей.
— С твоей семьёй? — усмехнулась Марина. — Серёж, ты точно определись. Я у тебя кто: жена или враг народа? Потому что ощущение, что я — оккупационная власть, и вы тут подпольное сопротивление организовали.
Тишина. Даже холодильник, кажется, начал гудеть тише.
Марина медленно вытерла стол, поставила вилку в раковину, не глядя на Сергея.
— Завтра мне на работу. Закрывайте дверь, когда уйдёте. Только тапочки сними, Виталик. Там паркет новый.
Она вышла, оставив мужчин сидеть на кухне, как двух провинившихся школьников, которых забыли отругать.
— Что это такое?! — голос Марины был громче, чем ей самой хотелось. Но это был уже не просто гнев — это была усталость. Тяжёлая, вязкая, тянущая вниз, как мокрый плед из шерсти. — Это, прости, что за цирк у меня в квартире?!
— Марин, ты опять… — начал Сергей, но она уже шла по коридору, где Виталик, с сигаретой в зубах, вальяжно снимал кроссовки. На нём была та самая олимпийка, которую он «забыл» здесь ещё месяц назад, и которую Марина мечтала сжечь в мусоропроводе.
— Ты опять?! — взвизгнула она. — Ты опять, Виталик, тут? А я что тебе говорила? Что я тебя здесь видеть не хочу!
— Ну, я ж не один, — с ухмылкой ответил он, за ним из-за двери вынырнула его новая «знакомая» — Настя. В мини-юбке, с розовым чемоданом и без намёка на стеснение.
— Привет, — сказала Настя, как будто зашла не в чужую квартиру, а на репетицию капустника. — А ты, наверное, хозяйка? А Виталик говорил, что здесь всё типа общее. Ну, пока он не встанет на ноги…
Марина закрыла глаза.
— Сергей, подойди сюда. Сейчас. Живо.
Сергей подошёл из кухни, как на казнь. Мятый, с телефоном в руке. Он пытался что-то объяснить, но Марина его перебила:
— Вот это сейчас… это вообще нормально? Мы уже в режиме хостела работаем, да? Что дальше — сдача балкона пенсионерам с авито?
— Марин, ну ты не психуй, — Виталик влез снова. — Нам буквально на пару дней. Пока мама оформит документы, и я уже съеду.
— Какие документы?! — Марина повернулась к Сергею, но тот посмотрел в пол.
— Мама предложила… ну… оформить квартиру на тебя и меня. Ну чтоб, если вдруг что, не делить потом…
— Что?!
Голова у неё закружилась. Она уцепилась за косяк, как будто её реально качнуло.
— Ты… ты серьёзно это сейчас произнёс? Ты хочешь, чтобы моя квартира стала вашей совместной с Виталиком через маму? А ничего, что она не твоя?! Что её мне Ира отдала! Документы оформлены на меня! А ты, дорогой, даже ламинат в прихожей не приклеил как обещал, и уже делишь имущество?!
— Марин, да не начинай, — Сергей вздохнул. — Мы же семья. Виталик временно. А мама просто хочет, чтобы всё было по-человечески. Надёжно.
— Надёжно для кого? Для тех, кто ни разу не платил коммуналку? Или для тех, кто решил, что «по-человечески» — это когда женщина работает, убирается, готовит и ещё сдает свою квартиру в аренду чужим людям?
— Э, я не чужой! — вмешался Виталик. — Я тут вырос почти! С Серёгой мы каждое лето здесь тусили, когда дачу снимали. Мне это место вообще родное. У меня тут, между прочим, воспоминания.
— А у меня тут, между прочим, нервы! — Марина резко шагнула вперёд. — И если ты не свалишь отсюда с Настей, или кто ты ей там, в течение тридцати минут, я вызову полицию. И объясню, что ты живёшь здесь без согласия собственника, пользуешься вещами, приводишь людей, и вешаешь трусы на мой кактус!
— Какой кактус?.. — Настя прищурилась. — А, вот этот? Я думала, он пластиковый. А чё ты орёшь-то так? У тебя проблемы с самооценкой?
Марина схватила с полки пульт от кондиционера и швырнула им в стену рядом с розовым чемоданом.
— Всё. Хватит. Сергей. У тебя есть выбор. Либо ты сейчас же просишь своего братца и его блондинистое счастье покинуть мою квартиру. Либо я вызываю наряд. И подаю заявление. И на развод. Потому что жить с тобой — это как жить в коммуналке с тараканами. Только тараканы хотя бы не курят в туалете и не жрут икру ложками.
— Да ты вообще с ума сошла, — буркнул Виталик. — Мне мама говорила, что ты истеричка. Я думал, преувеличивает. А ты вон чё. Сразу заявы, угрозы.
— Мама говорила? — Марина кинула взгляд на Сергея. — То есть вы с мамой ещё и обсуждаете мои недостатки, пока я на работе деньги зарабатываю, чтобы ты, Виталик, жрал мою колбасу?
Сергей выдохнул.
— Давай успокоимся. Просто… может, ты поживёшь у Иры пару дней, пока тут всё уляжется? А я поговорю с мамой, с Виталиком, всё утрясу…
— А давай ты вообще уйдёшь? — сказала она тихо. Совсем тихо. Но так, что даже Настя перестала жевать жвачку.
— Чего? — переспросил он.
— Уходи, Сергей. Вот прямо сейчас. Забери своё. Плавки, носки, ноутбук. И мамину иконку. И иди туда, где тебя слышат. Где тебя считают мужчиной. Где тебе комфортно. Например, в мамину спальню. Или в Виталикову ванную. Не знаю. Но не здесь. Я тебя больше не пущу.
— Марин…
— Я больше не твоя Марин. Ты меня предал. Не в суде, не на улице, не с другой женщиной. Ты предал меня дома. На моей территории. В моей крепости.
Виталик что-то пробурчал, но она уже не слышала. У неё стучало в висках, и даже слёзы не шли. Только обида — та, что наваливается без предупреждения и оседает в груди, как бетон.
Сергей молча пошёл в спальню. Через минут десять вышел с сумкой. Остановился в дверях. Посмотрел на неё. Она — на него.
— Прости, — сказал он.
— Поздно, — ответила Марина.
Когда дверь захлопнулась, стало слишком тихо. Даже холодильник больше не гудел. Только кактус стоял на подоконнике, весь в пыли и каком-то странном нижнем белье. Она вытащила его, вытерла сухим полотенцем и аккуратно поставила обратно.
— Ну что, дружок, — шепнула она, — держимся.
А впереди была ещё мама. Елена Петровна. Та самая, которая, по слухам, уже оформляла какие-то бумаги.
И Марина вдруг поняла: это ещё не конец.
Это только середина.
Марина не спала. Не потому что не могла — просто было некуда. Сон не шёл в квартиру, где совсем недавно ей предлагали «временно вписать» безработного родственника, его подругу и потом — наверняка — их кота.
Она сидела на кухне, всё так же чистой, аккуратной, своей. Рядом стояла чашка с давно остывшим кофе. На столе — паспорт, свидетельство о праве собственности, старое письмо от Иры и список из пяти дел: 1. Замена замков. 2. Заявление в суд. 3. Отмена доверенности. 4. Консультация с юристом. 5. Купить себе нормальную, большую сковороду.
Сковорода, конечно, тут была больше как символ. Символ того, что теперь она сама. Всё. Одна. С собой. Без Сергея. Без его «семейки Адамсов».
В дверь позвонили.
Марина на секунду прикрыла глаза. Не было нужды смотреть в глазок — она знала, кто это.
— Здрасьте, Марина, — Елена Петровна вошла как в палату: с видом, что она тут санитарка, а Марина — буйная. — Я, между прочим, два часа ехала, чтоб с тобой поговорить по-человечески. А ты трубку не берёшь, на звонки не отвечаешь, Серёжу из дома выгнала. Это нормально?
— Смотря у кого какие представления о нормальности, — спокойно сказала Марина, опуская взгляд на свой список. — У меня, например, ненормально, когда на мою квартиру покушаются.
— Покушаются?! — фальцетом переспросила свекровь. — Да мы тебе добра хотим! Ты вообще в курсе, что Виталик чуть не на улице остался?! А ты тут выставляешь его, как собаку! У него, между прочим, депрессия!
— У меня, между прочим, тоже. Только я свою не лечу на чужих квадратных метрах. А он пусть идёт и работает. Или вы, Елена Петровна, решили, что мне, женщине, можно пахать на трёх работах, а ему нужно — душевный покой беречь?
— Ну ты ж понимаешь, ему сейчас тяжело. И мама — это я — всё тяну. Пенсия мизер. Я думала, ты поймёшь, войдёшь в положение…
— Положение я ваше уже увидела. У вас очень хорошее положение. В центре города. С панорамным видом и холодильником за мой счёт.
— Ишь ты какая! — вскинулась Елена Петровна. — А я ведь тебя как родную приняла! Салат тебе делала, когда ты в больнице лежала! А ты…
— …подарила квартиру своему сыну. Нет. Подруге. Подруга мне квартиру подарила. Вы же любите точность? Так вот: она мне доверилась. Потому что знала: я никогда не отдам её каким-то дельцам. Даже если эти дельцы — в семейной упаковке.
Елена Петровна резко вытащила папку из сумки.
— А вот у меня тут кое-что есть. Сергей попросил — он жалеет, что всё так вышло. Мы тут с юристом поговорили… В общем, можем оформить квартиру в долевую собственность. Тебе — большая часть, конечно. Но и Сергею — чтоб не остался ни с чем. Мы ж не звери. А ты — жена. Или уже нет?
Марина встала.
— Вы правда думали, что я всё это проглочу? — она шагнула ближе. — Что я вот так подпишу вашу бумагу, отдам квартиру, забуду, как вы все в ней жили, как по ней топтался ваш Виталик, как мне предлагали ночевать у подруги, пока вы тут «всё уладите»?
— Марина, ну хватит дуться, — села Елена Петровна, как на собрании пенсионного клуба. — Женщина ты взрослая. Чего ты ломаешься? Неужели сложно чуть-чуть поделиться? Ну нельзя же всю жизнь одной жить. Мы ж семья…
— Нет, — тихо, очень чётко сказала Марина. — Вы — не моя семья. Семья — это когда тебя защищают. А вы меня сдавали, как заложницу. Вы — компания, банда, круговая порука. Но не семья.
Елена Петровна на мгновение притихла. Потом, резко собрав вещи, поднялась:
— Ну и живи. Одна. С кактусом.
— Спасибо, — Марина кивнула. — Он хотя бы не врёт, не манипулирует и не требует оформить на него долю.
Свекровь хлопнула дверью.
Марина подошла, закрыла на ключ. Потом — на верхний замок. Потом — на цепочку. Потом — глубоко вдохнула и выдохнула.
Телефон на столе замигал. СМС от Сергея:
«Прости. Я думал, всё можно уладить. Может, потом…» Она смотрела на экран секунд двадцать. Потом стёрла сообщение. Без злости. Без боли. Просто — стерла.
Через два дня она сменила замки. Через неделю — подала на развод. А ещё через месяц — сняла комнату на Airbnb и сдала свою квартиру молодой паре. Симпатичные. Студенты. Он учится на врача, она — программистка. Им и правда было куда нужнее. На две недели. С документами. С контрактом.
А Марина… Марина поехала в Ригу. Пожить. Подумать. Посидеть у моря. С собой она взяла один чемодан. И кактус. В пластиковом ведёрке, обмотанный шарфом.
Потому что своё — нужно беречь.
