— Ян, ты когда приедешь? Тут кран сломался, вода везде, — голос Юлии Витальевны в телефоне звучал требовательно.
Маша только вздохнула, наблюдая, как муж сразу напрягся. Опять. Третий раз за неделю. Только они собрались поехать с детьми на природу, и вот снова.
— Мама, я же говорил, что у нас планы. Может, Борис посмотрит? Он ведь сейчас дома, — Ян старался говорить спокойно, хотя Маша видела, как побелели костяшки пальцев на его руке, сжимающей телефон.
— Боренька не умеет с такими вещами обращаться! Ты же старший, — в голосе свекрови послышались обиженные нотки. — Он еще неопытный.
Маша закатила глаза. Неопытный? В тридцать пять лет? Когда Ян в этом возрасте уже руководил отделом, обеспечивал семью и троих детей?
— Хорошо, мама. Я приеду после обеда, — сдался Ян и положил трубку.
Их взгляды встретились. Маша видела в глазах мужа извинение, но ничего не сказала. Что толку? Эта история повторялась снова и снова с тех пор, как Юлия Витальевна получила в наследство дом своей сестры. Дом, который она, не раздумывая, оформила на младшего сына — вечного маменькиного любимчика Бориса.
— Дети будут разочарованы, — тихо произнесла Маша.
Ян кивнул:
— Я знаю. Давай съездим на следующих выходных? Обещаю, отключу телефон.
Маша улыбнулась, хотя знала, что этого не произойдет. Как и в прошлые разы. Юлия Витальевна всегда находила способ вмешаться.
— Мама, мы сегодня не едем на пикник? — в кухню вошел двенадцатилетний Дима, старший сын.
— Папе нужно помочь бабушке, солнышко. Поедем в другой раз, — ответила Маша, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение.
— Опять бабушке? — разочарованно протянул мальчик. — А дядя Борис что, не может?
Ян и Маша переглянулись. Даже дети уже все понимали.
— Дядя Борис занят, — сухо ответил Ян. — Иди скажи Роме и Полине, что планы меняются.
Когда Дима вышел, Маша подошла к мужу и положила руку ему на плечо:
— Так не может продолжаться вечно, Ян. Это несправедливо по отношению к тебе, ко мне, к нашим детям.
— Я знаю, — вздохнул он. — Но что я могу сделать? Она моя мать.
— А мы твоя жена и дети, — тихо ответила Маша. — И, кажется, для твоей матери это ничего не значит.
История эта началась полгода назад. Сестра Юлии Витальевны, Валентина, ушла из жизни. Бездетная, она оставила в наследство двухэтажный дом с большим участком на окраине города. Юлия Витальевна, получив наследство, даже не подумала о том, чтобы разделить его между сыновьями. Нет, она сразу оформила все на Бориса.
Когда Ян узнал об этом, он только пожал плечами: «У меня есть своя квартира, своя семья. Пусть Борис тоже имеет что-то свое». Маша тогда промолчала, хотя внутри все кипело от несправедливости. Борис никогда ничего не делал для матери, кроме как требовал и брал. В тридцать пять лет он все еще «искал себя», меняя работы как перчатки и живя с матерью.
А теперь выяснилось, что владеть имуществом и заботиться о нем — совершенно разные вещи. И заботиться почему-то должен был Ян.
***
Юлия Витальевна встретила сына на пороге дома, одетая в фартук. Ее седые волосы были аккуратно уложены, несмотря на «чрезвычайную ситуацию» с краном.
— Наконец-то! Я уж думала, придется МЧС вызывать, — она обняла Яна и потянула его внутрь. — Я там все перекрыла, как смогла.
В кухне, где якобы прорвало кран, было сухо. Ян недоуменно посмотрел на мать:
— Мам, где протечка?
— Я же сказала, перекрыла воду. Надо кран чинить, — она указала на вполне исправный смеситель. — А то Боренька без воды сидит, помыться не может.
— А где сам Боренька? — не удержался от вопроса Ян, осматривая кран. Никаких признаков поломки он не видел.
— Он на собеседовании, — с гордостью ответила Юлия Витальевна. — Очень перспективная работа, менеджером.
Ян только хмыкнул. «Перспективная работа» у Бориса была каждый месяц. Иногда по две-три.
— Мам, с краном все в порядке. Что именно не работает?
Юлия Витальевна замялась:
— Ну… он иногда подтекает. И шумит. Лучше заменить, пока совсем не сломался.
Ян понял, что его снова вызвали под надуманным предлогом. Он выпрямился и посмотрел матери в глаза:
— Мама, у меня сегодня были планы с детьми. Мы собирались на природу.
— Ой, да съездите в другой раз, — отмахнулась она. — Дети же никуда не денутся. А у меня тут целый список дел накопился. Забор покосился, и в сарае полки нужно прибить, и лампочки заменить…
— Мама, — перебил ее Ян, — почему этим не может заняться Борис? Это ведь его дом.
Юлия Витальевна поджала губы:
— Не начинай, пожалуйста. Боренька сейчас карьеру строит, ему не до этого. А ты уже всего добился, тебе что, сложно матери помочь?
Ян вздохнул. Каждый разговор с матерью шел по одному и тому же сценарию. Борис — вечный ребенок, которого нужно опекать и оберегать от трудностей, а Ян — успешный взрослый, с которого можно и нужно требовать.
— Хорошо, давай свой список, — сдался он. — Но в следующий раз, пожалуйста, не говори, что у тебя авария, если на самом деле просто накопились дела.
Юлия Витальевна просияла:
— Вот и молодец, сынок! Я знала, что на тебя можно положиться. Не то что некоторые.
И это при том, что «некоторым» она только что переписала дом.
Ян провел в материнском доме весь день, заменяя лампочки, ремонтируя забор и устанавливая полки в сарае. Борис так и не появился. Когда все было сделано, Юлия Витальевна накормила сына ужином и как бы между прочим заметила:
— Я, кстати, решила и свою квартиру на Бореньку переписать.
Ян замер с вилкой в руке:
— Что? Зачем?
— Ну как зачем? Я же сюда перееду, в сестринский дом. А квартиру пусть Боренька возьмет. Ему нужно с чего-то начинать самостоятельную жизнь.
Ян не знал, что сказать. В тридцать пять лет «начинать самостоятельную жизнь» с двух объектов недвижимости, полученных просто так? Когда он сам в двадцать пять работал на двух работах, чтобы накопить на первый взнос за квартиру?
— Мама, ты уверена, что это разумно? — осторожно спросил он.
— В каком смысле? — в голосе Юлии Витальевны появились стальные нотки.
— Ну… если ты все отдашь Борису, что останется тебе? Вдруг тебе понадобятся деньги на лечение или еще что-то?
— Боренька позаботится обо мне, — отрезала она. — Не беспокойся.
Ян чуть не рассмеялся от абсурдности ситуации, но сдержался:
— Борис никогда ни о ком не заботился, кроме себя. Это ты о нем заботишься всю жизнь.
— Не говори так о брате! — Юлия Витальевна стукнула ладонью по столу. — Он просто поздно созревает. Не всем же быть такими правильными, как ты.
Ян устало вздохнул. Этот разговор был бесполезен. Мать никогда не видела реального Бориса, только ту версию сына, которую создала в своем воображении.
— Ладно, мама. Делай как знаешь. Мне пора домой, — он встал из-за стола.
— Ты же приедешь в следующие выходные? Крыльцо починить надо, — Юлия Витальевна мгновенно сменила тон на просительный.
— Посмотрим, — уклончиво ответил Ян. — У детей соревнования.
На самом деле никаких соревнований не было, но ему нужен был предлог, чтобы провести хоть одни выходные со своей семьей.
***
Дома его ждала Маша. Дети уже спали, и она сидела одна в гостиной с книгой.
— Как прошло? — спросила она, когда Ян опустился рядом на диван.
— Как обычно. Никакой поломки не было, просто список дел, — он устало откинулся на спинку. — И знаешь, что еще? Она решила и квартиру свою Борису отдать.
Маша поджала губы:
— Неудивительно. А тебе что?
— А мне — список работ по дому каждые выходные до конца жизни, — горько усмехнулся Ян. — Как будто я существую только для того, чтобы решать проблемы, которые Борис решать не хочет или не может.
Маша отложила книгу и взяла мужа за руку:
— Тебе нужно поговорить с ней. Серьезно поговорить. Сказать, что это несправедливо.
— Она не поймет. Для нее Борис всегда будет маленьким мальчиком, которого нужно защищать, — Ян покачал головой. — А я — взрослым, с которого можно требовать.
— Но так не может продолжаться, — настаивала Маша. — Ты работаешь всю неделю, а выходные проводишь в ее доме, вместо того чтобы быть с нами. Дети растут без отца.
Ян знал, что жена права. Но как объяснить это матери, которая видела мир исключительно через призму своих представлений?
— Я попробую поговорить с ней, — пообещал он, хотя сам не верил в успех.
Следующие недели прошли по тому же сценарию. Юлия Витальевна регулярно звонила с «неотложными» проблемами, и Ян, скрепя сердце, ехал помогать. Маша все больше раздражалась, дети все чаще спрашивали, почему папа никогда не бывает дома в выходные.
Однажды, приехав в материнский дом, Ян заметил на подъездной дорожке незнакомую машину. В доме обнаружились трое мужчин, которых он никогда раньше не видел.
— Мама, кто эти люди? — спросил он у Юлии Витальевны, которая как ни в чем не бывало готовила на кухне.
— А, это Боренька комнаты сдает, — беззаботно ответила она. — Хорошие ребята, строители из Средней Азии. Платят исправно.
Ян опешил:
— Борис сдает комнаты? В твоем доме?
— Ну, технически это его дом, — пожала плечами мать. — Я ему разрешила. Мальчику нужны карманные деньги.
«Мальчику» было тридцать пять, и он только что получил в собственность дом, который мог бы запросто продать за несколько миллионов.
— И сколько он им сдает? — поинтересовался Ян.
— По пять тысяч с человека, — с гордостью ответила Юлия Витальевна. — Неплохо придумал, правда?
Пятнадцать тысяч в месяц. Нехилые «карманные деньги». При этом сам Борис даже не жил здесь — предпочитал оставаться в городской квартире с матерью, где ему готовили, стирали и убирали.
— И куда он тратит эти деньги? — не удержался от вопроса Ян.
Юлия Витальевна нахмурилась:
— Какая разница? Это его деньги. Ему нужно на жизнь, на развлечения. Не всем же так везет с работой, как тебе.
«Везет». Как будто Ян не пахал с восемнадцати лет, не учился по ночам, не брался за любую подработку, чтобы встать на ноги.
— Мама, тебе не кажется, что это немного… неправильно? — осторожно начал он. — Борис получил дом, сдает комнаты, забирает деньги, а ты здесь живешь с незнакомыми людьми и еще просишь меня приезжать чинить все подряд.
— Не начинай, — отрезала Юлия Витальевна. — Ты всегда завидовал брату.
Это было настолько абсурдно, что Ян даже не нашелся, что ответить. Завидовал? Он — человек с образованием, карьерой, семьей — завидовал великовозрастному детине, который в тридцать пять не мог элементарно позаботиться о себе?
— Ладно, мама. Что там нужно починить сегодня? — устало спросил он, понимая, что любой разговор бесполезен.
Вечером, вернувшись домой, он рассказал обо всем Маше.
— Пятнадцать тысяч! — возмутилась она. — И при этом ты тратишь свои деньги на материалы для ремонта ее дома? Это просто издевательство какое-то.
Ян не мог не согласиться. Ситуация становилась все более абсурдной.
— Знаешь, что самое странное? Она искренне считает, что Борис обделен, а мне везет по жизни, — он покачал головой. — Как будто все, чего я добился, просто свалилось мне в руки.
Маша села рядом с мужем:
— Может быть, нам стоит пригласить ее к нам? Показать, как мы живем, чем занимаемся с детьми? Может, она поймет, что мы не купаемся в золоте и не можем бесконечно тянуть еще и ее с Борисом?
— Можно попробовать, — без особой надежды ответил Ян. — Хотя я сомневаюсь, что это что-то изменит.
***
Юлия Витальевна согласилась прийти на воскресный обед. Маша готовила с самого утра, стараясь произвести впечатление на свекровь.
— Бабушка приедет! — радостно объявила пятилетняя Полина, прыгая по квартире.
— Да, милая, — улыбнулась Маша. — Пойдем, поможешь мне накрыть на стол.
Дима и Рома были менее воодушевлены новостью. В свои двенадцать и восемь они уже прекрасно понимали, что бабушка почти не интересуется ими.
— Она опять будет говорить только о дяде Борисе? — спросил Рома, помогая расставлять тарелки.
— Рома, так нельзя говорить, — мягко упрекнула его Маша, хотя в душе полностью разделяла его чувства.
Юлия Витальевна приехала в назначенное время, одетая в свой лучший костюм, с коробкой конфет для внуков. Борис, конечно, не появился, хотя его тоже приглашали.
— Боренька не смог, у него важные дела, — объяснила Юлия Витальевна, как будто это было чем-то необычным.
Обед начался относительно мирно. Дети рассказывали бабушке о школе, о своих увлечениях. Юлия Витальевна кивала с вежливой улыбкой, но было видно, что ей не особенно интересно.
— А как продвигается ремонт в доме? — спросила Маша, подавая десерт.
— Медленно, — вздохнула свекровь. — Если бы Ян приезжал почаще…
— Мама, я приезжаю каждые выходные, — напомнил Ян. — Но дом большой, а я один.
— А как же твои квартиранты? — не удержалась Маша. — Они не могут помочь? Они же мужчины, строители.
Юлия Витальевна нахмурилась:
— Они платят за проживание, а не за работу. И вообще, это были Боренькины квартиранты, но он их уже выселил.
— Выселил? — удивился Ян. — Почему?
— Нашел новых, они больше платят, — с гордостью ответила мать. — Хороший бизнесмен растет.
Маша и Ян переглянулись. Ни один из них не разделял этой гордости.
— Мама, мы хотели поговорить с тобой, — начал Ян, собравшись с духом. — Ситуация с домом… она немного странная.
— В каком смысле странная? — насторожилась Юлия Витальевна.
— Ну, смотри: ты отдала дом Борису, он получает деньги от квартирантов, но не вкладывается в ремонт и обслуживание. Всю работу делаю я, причем бесплатно, в свое свободное время, которое я мог бы проводить с детьми.
Юлия Витальевна поджала губы:
— Опять ты за свое. Я же говорила: Боренька только начинает становиться на ноги, ему нужна поддержка.
— В тридцать пять лет? — не выдержала Маша. — Мама, когда Яну было тридцать, у него уже была семья, ипотека и двое детей. Он работал без выходных, чтобы обеспечить нас. А Борис до сих пор живет как подросток.
— Ты не понимаешь, — отрезала свекровь. — У всех свой путь. Борис — творческая натура, ему нужно больше времени.
— Творческая натура? — Маша не могла сдержать удивления. — В чем это выражается?
— Он пишет стихи, — гордо заявила Юлия Витальевна. — И музыку сочиняет.
Ян с трудом сдержал смех. Борис действительно когда-то пытался играть на гитаре, но быстро бросил, как и все остальное, что требовало усилий.
— Мама, мы все поддерживаем творчество Бориса, — дипломатично сказал он. — Но дело в том, что у меня тоже есть обязанности — перед моей семьей, перед детьми. Я не могу каждые выходные проводить в твоем доме.
— В Борином доме, — поправила его мать, и это стало последней каплей.
— Именно! — воскликнула Маша. — Если это дом Бориса, почему Ян должен его ремонтировать? Пусть Борис и занимается!
— Тише, дети, — Ян кивнул в сторону Полины, которая с интересом наблюдала за взрослыми.
— Я вижу, тут есть влияние, — Юлия Витальевна многозначительно посмотрела на Машу. — Раньше Ян никогда не отказывал матери в помощи.
— Это не влияние, мама, — устало произнес Ян. — Это здравый смысл. Я не могу разорваться между работой, семьей и твоим… Бориным домом.
— Ну, выбирай тогда, — резко ответила Юлия Витальевна. — Мать или жена.
В комнате повисла тяжелая тишина. Даже дети затихли, чувствуя напряжение.
— Это нечестно, мама, — тихо сказал Ян. — Нельзя так ставить вопрос.
— Я просто хочу знать, что будет, когда я состарюсь еще больше, — голос Юлии Витальевны дрогнул. — Кто будет заботиться обо мне? Борис еще молодой, неопытный…
— То есть, все имущество вы переписали на младшего сына, помощи ждете от старшего? — возмущенно смотрела Маша на свекровь. — Разве это справедливо?
Юлия Витальевна побледнела:
— Я не обязана отчитываться перед тобой, как распоряжаться своим имуществом! Это мое дело!
— Конечно, ваше, — согласилась Маша. — Но тогда и последствия ваши. Если вы все отдали Борису, почему бы не ожидать помощи от него?
— Потому что он не готов! — почти закричала свекровь. — Он еще не встал на ноги!
— Мама, ему тридцать пять, — устало повторил Ян. — Когда он будет готов? В сорок? В пятьдесят? Когда тебе будет восемьдесят, и ты действительно будешь нуждаться в уходе?
Юлия Витальевна встала из-за стола:
— Я вижу, вы все сговорились против Бореньки. Всегда так было. Всегда ему завидовали.
С этими словами она схватила сумку и направилась к выходу.
— Бабушка уходит? — испуганно спросила Полина, глядя на родителей.
— Бабушка немного расстроена, солнышко, — объяснила Маша, гладя дочь по голове. — Она потом успокоится.
Ян пошел за матерью:
— Мама, не уходи так. Давай поговорим спокойно.
Но Юлия Витальевна уже открывала дверь:
— Нечего тут говорить. Я все поняла. Как только речь заходит о помощи матери, сразу находятся отговорки.
— Это не отговорки, мама. Это реальность. У меня есть работа, семья, дети…
— У тебя есть и мать, — отрезала она и вышла, хлопнув дверью.
Ян вернулся к столу, где его ждала притихшая семья.
— Ну вот, — вздохнула Маша. — Теперь она обиделась.
— Как всегда, — Ян опустился на стул. — Как только разговор не идет по ее сценарию, она обижается и уходит. С детства так было.
— Что теперь будет, папа? — спросил Дима.
Ян посмотрел на сына:
— Ничего страшного, сынок. Бабушка немного поворчит и успокоится.
Но в глубине души он понимал, что простым ворчанием дело не ограничится. Когда дело касалось Бориса, его мать была способна на настоящую войну.
***
Следующая неделя прошла в тишине. Юлия Витальевна не звонила, что было необычно. Обычно после ссоры она выдерживала день-два и начинала атаку — звонки, сообщения, жалобы родственникам. Но на этот раз — ничего.
— Может, позвонить ей? — спросил Ян у Маши в пятницу вечером.
— Решай сам, — ответила она, не желая вмешиваться. — Но мне кажется, она просто взяла паузу, чтобы ты первый сделал шаг. Как обычно.
Ян знал, что жена права. Это была излюбленная тактика его матери — обидеться, исчезнуть, заставить волноваться, а потом великодушно «простить», когда ей принесут извинения.
Но на этот раз он решил не поддаваться:
— Пусть сама позвонит, когда будет готова говорить нормально. Мы ничего плохого не сделали, не за что извиняться.
В субботу утром, когда семья собиралась наконец-то поехать на долгожданный пикник, раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Борис — растрепанный, в мятой рубашке, с покрасневшими глазами.
— Привет, брат, — он попытался улыбнуться, но вышло криво.
— Борис? — удивился Ян. — Что случилось?
— Можно войти? — вместо ответа спросил тот.
Ян пропустил брата в квартиру.
— Дети, идите пока в свои комнаты, — тихо сказала Маша, и троица послушно удалилась, хотя Дима явно горел желанием подслушать разговор взрослых.
Борис прошел в гостиную и тяжело опустился на диван. Выглядел он паршиво — опухшее лицо, воспаленные глаза, трехдневная щетина.
— Кофе? — сухо предложила Маша.
— Можно воды, — хрипло ответил Борис.
Когда Маша вышла на кухню, Ян сел напротив брата:
— Так что случилось? Где мама?
— Мама в порядке, — Борис нервно потер ладони. — Дома сидит, варенье варит.
— Тогда в чем дело? Почему ты выглядишь, будто неделю не спал?
Борис принял стакан воды из рук вернувшейся Маши и сделал большой глоток, прежде чем ответить:
— Там эти… квартиранты. Новые. Сказали, что у них были договоренности с прежними жильцами насчет цены, а я поднял… — он замялся. — В общем, они мне угрожают.
— Угрожают? — нахмурился Ян.
— Ну да. Сказали, либо я возвращаю прежнюю цену, либо у меня будут проблемы, — Борис опустил глаза. — Я не знаю, что делать. Мама говорит, что это мои проблемы, раз я сам их заселял.
Маша и Ян переглянулись. Вот это новость! Юлия Витальевна впервые не бросилась защищать своего «Бореньку».
— И что ты хочешь от нас? — спросил Ян, хотя уже догадывался.
— Помоги мне с ними разобраться, — Борис поднял на брата умоляющий взгляд. — Ты всегда умел договариваться с людьми. И вообще… может, поживешь там пару дней? Они тебя побоятся.
Маша тихо фыркнула, но ничего не сказала.
— То есть, ты хочешь, чтобы я разгребал твои проблемы с квартирантами? — уточнил Ян. — С теми самыми квартирантами, которых ты нашел, чтобы получать деньги с дома, который тебе достался просто так?
Борис нахмурился:
— Ну, не просто так. Это же семейное…
— Семейное? — перебила его Маша. — Тогда почему оно только тебе досталось? Почему не поделили поровну?
— Это мама решала, не я, — огрызнулся Борис, но быстро спохватился и снова сделал жалобное лицо. — Ян, ну помоги, а? Я боюсь туда возвращаться.
Ян глубоко вздохнул:
— Борис, тебе тридцать пять лет. Ты взрослый мужчина. Ты взял на себя ответственность, когда решил сдавать комнаты и получать деньги. Теперь разбирайся сам.
— Но я не умею! — почти выкрикнул Борис. — Я не такой, как ты! Мне всегда нужна была помощь!
— Потому что тебе ее всегда давали, — спокойно ответил Ян. — Мама всегда решала твои проблемы, а когда она не могла — перекладывала их на меня. Но я больше не буду этого делать.
Борис оторопел:
— То есть, ты мне не поможешь? Родному брату?
— Я помогу тебе советом, — твердо сказал Ян. — Верни прежнюю цену, извинись перед квартирантами и научись отвечать за свои решения. Это сделает тебя сильнее.
— Да пошел ты! — Борис вскочил с дивана. — Всегда так было! Всегда ты был правильным, а я — никчемным! Даже мама теперь от меня отвернулась!
— Мама от тебя не отвернулась, — устало произнес Ян. — Она просто наконец-то поняла, что нельзя вечно быть твоей нянькой.
Борис пулей вылетел из квартиры, громко хлопнув дверью. Из детской выглянули встревоженные лица.
— Все в порядке, — успокоила их Маша. — Дядя Борис немного расстроен, но все хорошо. Собирайтесь, мы едем на пикник.
Когда дети ушли собираться, она подошла к мужу и обняла его:
— Я горжусь тобой. Ты все сделал правильно.
Ян обнял жену в ответ, но в глазах его была тревога:
— Интересно, что там с мамой? Не похоже на нее просто так бросить Бориса решать проблемы самостоятельно.
***
После субботнего пикника, который прошел замечательно, воскресным утром Ян решил все-таки позвонить матери.
— Алло, — голос Юлии Витальевны звучал необычно сдержанно.
— Привет, мам, — осторожно начал Ян. — Как ты?
— Нормально, — последовал лаконичный ответ.
— Борис приходил вчера…
— Я знаю, — перебила его мать. — Он мне звонил, рассказал, что ты отказался помогать.
Ян ждал упреков, но их не последовало.
— Мам, ты не заболела? — забеспокоился он.
Юлия Витальевна вздохнула:
— Нет, сынок. Я просто многое передумала за эти дни.
— В каком смысле?
— Приезжай, — внезапно сказала она. — Не сегодня, если у тебя планы. Но на неделе. Нам нужно поговорить.
Это было так не похоже на его мать, что Ян растерялся:
— Хорошо. Я приеду во вторник после работы. Что-то случилось?
— Во вторник, — вместо ответа произнесла Юлия Витальевна и повесила трубку.
Маша, наблюдавшая за разговором, вопросительно подняла брови.
— Не знаю, — развел руками Ян. — Она какая-то странная. Просила приехать поговорить.
— Может, это ловушка? — предположила Маша. — Снова заставит что-нибудь чинить?
— Не думаю, — Ян покачал головой. — Она была действительно другая. Спокойная. Даже не упрекнула меня за Бориса.
— Странно, — согласилась Маша. — Будь осторожен.
Во вторник Ян приехал к матери сразу после работы. Дом выглядел необычно ухоженным — двор подметен, цветы политы, крыльцо починено.
Юлия Витальевна встретила его на пороге:
— Проходи, сынок. Я чай поставила.
Они сидели на кухне, и Ян никак не мог понять, что происходит. Мать была непривычно тихой, задумчивой.
— Так что случилось, мам? — не выдержал он наконец.
Юлия Витальевна отставила чашку:
— Я ходила к соседке, Вере Павловне. Ты ее помнишь? Мы с ней давно знакомы.
— Помню, — кивнул Ян, не понимая, к чему она клонит.
— Так вот, разговорились мы с ней… И она мне прямо сказала, что я избаловала Бориса до невозможности, — Юлия Витальевна поджала губы. — Сказала, что в его возрасте ее сыновья уже семьи кормили, а не на шее у матери сидели.
Ян промолчал, боясь спугнуть этот редкий момент прозрения.
— И я задумалась, — продолжила мать. — Может, действительно я неправильно поступала все эти годы? Может, я ему только хуже сделала своей заботой?
— Мам, — осторожно начал Ян, — ты всегда хотела как лучше. Просто иногда избыточная забота мешает человеку вырасти самостоятельным.
Юлия Витальевна кивнула:
— Я вспомнила, как ты в двадцать лет уже подрабатывал, учился, потом квартиру в ипотеку взял… А Боренька в тридцать пять до сих пор не может определиться, чего хочет.
Она замолчала, разглядывая свои руки.
— И что ты теперь думаешь делать? — спросил Ян.
— Я решила больше не вмешиваться, — твердо сказала Юлия Витальевна. — Пусть сам разбирается с квартирантами, сам решает свои проблемы. Если не научится сейчас, то когда?
Ян не мог поверить своим ушам:
— Правда? А как же дом, квартира?
— Дом уже на него оформлен, тут ничего не поделаешь, — вздохнула мать. — А вот квартиру я решила пока оставить себе. Мало ли что…
Это было невероятно. Впервые за все годы его мать признала, что, возможно, была неправа в отношении Бориса.
— А еще, — добавила она, глядя в сторону, — я подумала… может, мне стоит чаще видеться с внуками? Они ведь растут, а я все пропускаю.
У Яна перехватило дыхание. Этого момента Маша ждала годами — чтобы свекровь наконец проявила интерес к их детям.
— Конечно, мам, — улыбнулся он. — Дети будут очень рады. Особенно Полина, она тебя обожает.
— Я могла бы забирать ее из садика иногда, — неуверенно предложила Юлия Витальевна. — Если вы не против.
— Мы будем только за, — заверил ее Ян.
Когда он уезжал, на душе было легко. Возможно, думал он, их конфликт был не так уж бесполезен. Возможно, он заставил мать задуматься и что-то изменить в своем отношении к сыновьям.
***
Прошло три месяца. За это время многое изменилось. Борис действительно стал решать свои проблемы сам — поначалу неуклюже, с ошибками, но постепенно втягиваясь в роль ответственного взрослого. Он договорился с квартирантами, даже нашел постоянную работу — не самую престижную, но стабильную.
Юлия Витальевна стала чаще видеться с внуками — забирала Полину из садика, помогала мальчикам с уроками. Маша, поначалу настороженная, постепенно оттаяла, видя, как радуются дети вниманию бабушки.
С Борисом отношения у Яна тоже наладились — без постоянного сравнения их матерью брат стал гораздо спокойнее и увереннее. Однажды он даже пришел к Яну за советом по работе — не требуя помощи, а именно спрашивая мнения как у равного.
Настоящим испытанием стал день рождения Юлии Витальевны. Вся семья собралась в ее доме — теперь аккуратном и ухоженном. Борис сам приготовил ужин, чем немало удивил всех.
— Я записался на кулинарные курсы, — смущенно объяснил он. — Всегда хотел научиться готовить нормально.
За столом царила непривычно теплая атмосфера. Дети наперебой рассказывали бабушке о своих успехах, Маша и Юлия Витальевна обсуждали рецепты, Ян и Борис говорили о работе.
— А я вам новость приготовила, — вдруг объявила Юлия Витальевна, когда все приступили к десерту.
Все затихли, глядя на нее.
— Я решила переоформить дом, — она обвела взглядом удивленные лица. — На обоих сыновей. Поровну.
Борис удивленно заморгал:
— Мам, но ты же говорила…
— Я много чего говорила, — перебила его мать. — Но я поняла, что была не права. Нельзя одного ребенка выделять за счет другого. Вы оба мои сыновья, и я вас обоих люблю.
Маша под столом сжала руку мужа. Это было огромное признание со стороны свекрови — не только в любви к сыновьям, но и в собственных ошибках.
— Мам, не нужно, — начал было Ян. — У нас есть своя квартира…
— Дело не в недвижимости, сынок, — мягко сказала Юлия Витальевна. — Дело в справедливости. Я хочу исправить то, что можно исправить.
Борис молчал, глядя в свою тарелку. Потом поднял глаза на брата:
— Я согласен, Ян. Так будет правильно.
Это было, пожалуй, самое удивительное — видеть, как Борис повзрослел за эти месяцы.
После праздника, когда дети уже спали в гостевой комнате, а Борис ушел к себе, Юлия Витальевна позвала Яна и Машу на веранду.
— Я хотела поговорить с вами наедине, — начала она, нервно перебирая бахрому на пледе. — Особенно с тобой, Маша.
Маша напряглась — обычно разговоры наедине со свекровью не предвещали ничего хорошего.
— Я хотела извиниться, — неожиданно сказала Юлия Витальевна. — За все эти годы, когда я была… несправедлива.
Маша застыла, не зная, что ответить.
— Я не была хорошей свекровью, — продолжила Юлия Витальевна. — Я требовала от вас слишком многого и давала слишком мало взамен. Я не ценила, какую прекрасную семью вы создали, как замечательно воспитываете детей.
Она повернулась к Яну:
— И я не ценила, каким хорошим сыном ты всегда был. Всегда готовый помочь, всегда надежный. Я принимала это как должное.
У Маши защипало в глазах. Она никогда не ожидала услышать такие слова от свекрови.
— Юлия Витальевна, — начала она, но та подняла руку:
— Нет, дай мне закончить. Я не прошу вас сразу забыть все обиды. Я просто хочу, чтобы вы знали — я осознаю свои ошибки и буду стараться их не повторять. Я хочу быть частью вашей семьи, если вы позволите.
Ян обнял мать:
— Конечно, мама. Ты всегда часть нашей семьи.
Маша тоже подошла и неловко обняла свекровь:
— Мы все иногда совершаем ошибки. Главное, что мы можем их признать и двигаться дальше.
Они сидели на веранде до поздней ночи, разговаривая обо всем на свете — о детях, о работе, о планах на будущее. Впервые за все годы это был разговор трех взрослых людей, уважающих друг друга, а не противостояние невестки и свекрови.
Когда они с Яном ехали домой (дети остались ночевать у бабушки), Маша задумчиво смотрела в окно:
— Знаешь, я никогда не думала, что скажу это, но… мне кажется, у нас может получиться нормальная семья. Со всеми ее сложностями, но нормальная.
Ян улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги:
— Мне всегда казалось, что мама способна измениться. Просто ей нужен был хороший толчок.
— И оказалось, что этим толчком стал тот самый вопрос, — усмехнулась Маша. — «То есть, все имущество вы переписали на младшего сына, помощи ждете от старшего?»
— Иногда правильный вопрос стоит тысячи ответов, — философски заметил Ян.
Они ехали в тишине, думая каждый о своем. Ни один из них не был наивен — они понимали, что впереди еще много трудностей, что старые привычки не исчезают в один день, что им всем еще предстоит учиться новым отношениям.
Но главное уже произошло — они признали проблему, назвали ее вслух и решили меняться. А это значит, что у них есть шанс — на новые, более здоровые отношения, на семью, где есть место для всех, и где никто не чувствует себя обделенным или использованным.
И всё началось с одного простого, но очень важного вопроса.
***
Лето — прекрасное время для перемен. Семья Яна и Маши наконец-то смогла насладиться спокойными выходными на даче: дети купаются в речке, свекровь учит Полину делать домашнее варенье из клубники, а Борис помогает Яну строить новую беседку. Никто из них не подозревает, что скоро их жизнь снова изменится. Однажды утром в почтовом ящике они находят странное письмо с незнакомым почерком: «Дорогая Мария, вы меня не знаете, но я знаю всю вашу семью. И мне нужно срочно встретиться с вами по очень важному делу…»,
