— Деньги нужны, — заявила свекровь, — и вы мне их дадите. Младший сыночка в беду попал, срочно его выручать надо. Давай, раскошеливайся.
— Ничем помочь не могу, — заявила моему мужу мать, — мебель, посуда и прочая утварь у меня имеется, но не про вашу честь. Вот Андрюша женится, ему все приданое и уйдет. Дима, ты же взрослый мужчина, ну неужели ты не можешь свои проблемы сам решить? От меня помощи не жди, я тебя в зубах таскать не буду!
С Димой мы вместе уже восемь лет, и я до сих пор помню тот день, когда мы решили, что хотим быть семьей. В принципе, живем мы неплохо. Как и у всех, у нас бывают свои разногласия, но мы всегда находим способ понять друг друга и двигаться дальше.
Изначально мы жили в разных городах, поэтому вопрос о совместном проживании встал остро, когда мы решили пожениться. Ни у меня, ни у Димы своей квартиры не было, и снимать жилье казалось не лучшим вариантом. Тогда мои родители, посовещавшись, решили сделать нам невероятный подарок — купить нам небольшую квартиру в ипотеку, первоначальный взнос. Конечно, я была им за это безмерно благодарна.
Помню, как мы носились по магазинам, выбирая обои, люстры, мечтая о том, каким уютным будет наш новый дом. Но когда пришло время переезжать, эйфория немного поутихла. Квартира была… пустой. Совсем пустой. Только голые стены и бетонный пол. Мама с папой не сказали почему—то, что взяли жилье в новостройке.
— Ну ничего, — сказала я Диме, стараясь не показывать разочарования, — зато у нас есть чистый лист, на котором мы нарисуем нашу мечту!
Мои родители, видя наше затруднительное положение, опять пришли на помощь. Они отдали нам свою старенькую мебель, которая, конечно, уже немного потрепалась, но была вполне пригодной для жилья. Мама привезла коробки с посудой, столовыми приборами, скатерти, полотенца… В общем, все, что нужно для жизни.
Я была безумно благодарна им за поддержку. Без них мы бы точно не справились. А потом пришла очередь свекрови, Светланы Ивановны. Я наивно полагала, что она тоже чем—нибудь поможет. Дима все—таки ее сын!
Но, увы, мои ожидания не оправдались. Когда мы приехали к ним за приданым, Светлана Ивановна с невозмутимым видом сняла со стены старый, потертый ковер, который, честно говоря, выглядел так, словно пережил не одно нашествие Мамая.
— Вот, сынок, это вам на первое время, — сказала она, протягивая Диме свернутый ковер, — а еще вот, возьмите пару ложек и пару мисок. В хозяйстве пригодится.
Я стояла, ошарашенная, и не могла поверить своим ушам. Пара ложек и мисок? Серьезно?
— Мам, ну что ты такое говоришь? — возмутился Дима, — мы же переезжаем в новую квартиру! Нам нужно хоть что—то из мебели, посуды… Ты же знаешь, что у нас ничего нет.
— Ой, да ладно тебе, сынок, — отмахнулась Светлана Ивановна, — сами заработаете! Не маленькие уже. А ковер этот — он очень ценный, ручной работы. Берегите его.
Я почувствовала, как к горлу подступает ком. С ума сойти! Неужели им так сложно было нам помочь? Ведь они далеко не бедные люди! После переезда я не могла отделаться от чувства досады. Дима, видя мое состояние, старался меня подбодрить.
— Ну, не расстраивайся ты так, — говорил он, обнимая меня, — главное, что мы вместе. Все остальное — наживное. Сами заработаем, купим все, что нужно.
— Я понимаю, — отвечала я, — но почему твоя мама так себя повела? Неужели она не хотела, чтобы мы жили в комфорте?
Дима молчал. Я понимала, что ему стыдно за родительницу. Причем я прекрасно знала, что возможность помочь нам у свекрови была — пару раз по просьбе Светланы Ивановны лазила на чердак. Все пространство было завалено старыми вещами: мебелью, посудой, бытовой техникой… Там было все, что нам так не хватало! Сервизы, новые кастрюли, ковры, микроволновка и лаже газовая плита. Поэтому мне было, на что обижаться.
Конечно, получив столь ценный подарок, я мужу о том, что увидела на чердаке, рассказала. Димка мне не поверил сначала:
— Ты уверена? — спросил он, недоверчиво глядя на меня.
— Абсолютно! Я своими глазами видела! Там столько всего полезного! И ведь не нужно им это, раз на чердаке валяется. Могла бы помочь!
Потом выяснилось, что весь этот хабар специально собирался не для нас.
— Мама сказала, что эти вещи она берегла для младшего брата, Андрея, — сказал Дима с виноватым видом, — она считает, что Андрей пока еще не готов к браку, но когда он женится, она отдаст ему все эти вещи.
Я онемела от такого признания.
— Но ведь Андрей еще даже не собирается жениться! — заорала я, — а нам эти вещи нужны прямо сейчас!
— Я не знаю, Насть, — вздохнул Дима, — я же не могу маму заставить. Она всегда выделяла Андрея. Может быть, это связано с тем, что он от второго брака, а я — от первого.
Дело в том, что Дима был сыном Светланы Ивановны от первого брака. Ее нынешний муж, Николай Петрович, относился к Диме как к родному сыну, но, видимо, для Светланы Ивановны это не имело значения. Андрюшу моя свекрында боготворила.
В том, что свекровь меня недолюбливает, я была уверена. Как—то, когда мы были у Светланы Ивановны в гостях, я услышала ее разговор с подругой по телефону. Мы тогда только—только поженились.
— Да, вот, старший сын женился, — говорила Светлана Ивановна, — да нет конечно! Сразу не понравилась! Да что с него взять? В папашу пошел, такой же непутевый… А вот младший… Вот когда Андрей женится, тогда я ему все и отдам. Он у меня молодец, всего сам добьется.
С годами я все больше убеждалась, что свекровь относится к Диме с какой—то непонятной прохладцей, а порой даже с откровенным пренебрежением. Поначалу я пыталась не обращать на это внимания, списывая все на особенности ее характера. Но чем дальше, тем сложнее мне было игнорировать все эти мелочи, которые, накапливаясь, превращались в огромный ком обиды и непонимания.
Одним из самых ярких примеров ее отношения к Диме была ситуация с его операцией. У мужа обнаружили серьезные проблемы со здоровьем, и ему срочно потребовалось хирургическое вмешательство. Операция прошла успешно, но период восстановления был долгим и мучительным. Всю заботу о Диме взяла на себя я. Дни и ночи я проводила у его постели, стараясь облегчить его страдания.
А где же была Светлана Ивановна? За целую неделю она ни разу не навестила сына в больнице. Ни звонка, ни визита, ни малейшего проявления заботы. Как будто Дима был для нее совершенно чужим человеком.
— Наверное, она очень занята, — пытался оправдать ее Дима, но в его голосе звучала горечь, — вот выпишут меня, тогда мама и приедет…
Я же просто не могла понять, как мать может так равнодушно относиться к своему ребенку, особенно в такой трудный момент.
— Ты же ее сын! Как она может тебя не навещать? — возмущалась я.
— Наверное, она думает, что ты сама справишься, — вздыхал Дима.
После выписки из больницы Диме требовался длительный период реабилитации. Он был слаб и нуждался в постоянном уходе. Мои родители, как всегда, предложили свою помощь. Они приходили каждый день, помогали мне по дому, приносили еду. А Светлана Ивановна… Она по—прежнему оставалась в стороне. Мы тогда справились и без ее помощи.
Через несколько месяцев в нашей жизни началась новая полоса трудностей. Мы затеяли ремонт в квартире, но все пошло не по плану. Денег постоянно не хватало, а тут еще меня сократили с работы. Фирму закрыли из—за кризиса, и я осталась без средств к существованию.
Ремонт встал колом. Квартира была раздолбана — трубы мы задумали менять, везде валялись строительные материалы, и жить в таких условиях было просто невыносимо. Но самое страшное было то, что мы не успевали закончить ремонт до наступления холодов, а это означало, что мы останемся без отопления на всю зиму.
Я была в отчаянии. Мы обратились за помощью к моим родителям, и они, как всегда, не отказали. Они дали нам немного денег — с последним расстались. Нам было стыдно брать у них деньги, ведь они и так подарили нам квартиру. Но другого выхода у нас не было. Суммы, которую нам вручила моя мама, не хватило, и мы решили обратиться за помощью и к родителям Димы. Мы не просили у них денег в дар, мы лишь просили одолжить нам небольшую сумму, которую мы обещали вернуть, как только я найду работу.
Светлана Ивановна и Николай Петрович выслушали нас, но ответили отказом. Сказали, что у них сейчас нет свободных денег.
— Извини, Дим, но помочь нечем. Давай как—нибудь сам.
Я опять молча проглотила обиду. А через неделю мы узнали, куда же делись их свободные деньги. Дорогая свекрында купила младшему сыну Андрею дорогой спортивный велосипед.
Когда я увидела Андрея, гордо рассекающего по улице на новеньком велосипеде, меня чуть кондратий не хватил. Неужели они могли потратить деньги на такую дорогую покупку, зная, что их старший сын и его жена мерзнут в неотапливаемой квартире?
А уже позже, во время семейного ужина, Светлана Ивановна обмолвилась о том, что думала дать нам денег, чтобы мы закончили ремонт, но потом передумала. Потому что у нее есть еще один лоботряс, который очень хотел велосипед.
— Как Андрюшку без подарка оставить? — вопрошала она, — обидится ведь.
Муж не выдержал:
— Мама, как ты можешь так говорить? — возмутился Дима, — тебе не стыдно? Мы прозябаем в неотапливаемой квартире, а ты тратишь деньги на велосипед для Андрея! Прекрасно просто! Ты сейчас меня просто ниже плинтуса опустила!
— Ну, не кипятись, сынок, — ответила Светлана Ивановна, делая вид, что ничего особенного не сказала, — Андрюшка пока за мой счет. Он же еще молодой, пока не зарабатывает.
Вот тогда я, наверное, поняла, что муж мой всегда будет на вторых ролях.
Зима тогда выдалась на редкость суровой. Холод проникал в каждую щель, казалось, что даже стены промерзли насквозь. Мы с Димой спали под двумя одеялами, но все равно не могли согреться. Экономили на всем, чтобы была возможность доделать ремонт. Я устроилась на две работы, Дима тоже подрабатывал по вечерам.
Скрипя зубами от холода и обиды, мы взяли кредит и к весне кое—как домучили ремонт. Дима делал все своими руками, он у меня молодец в этом плане. Не знаю, как бы мы справились без него.
— Ну вот, видишь, — говорил он, улыбаясь, — мы справились! Сами все сделали! Теперь у нас будет тепло и уютно.
Я улыбалась в ответ, но в душе у меня оставалась горечь. Я знала, что эту историю я тоже проглочу и буду жить дальше. Но с каждым таким случаем моя любовь и уважение к свекрови угасали все больше и больше.
Таких историй, к сожалению, было довольно много. То она забудет поздравить Диму с днем рождения, то подарит Андрею более дорогой подарок на Новый год, то придет к нам в гости и начнет критиковать мой интерьер. Мелочи, конечно, но из этих мелочей складывалась общая картина ее отношения к нам.
Но самое главное, что меня раздражало, это лицемерие Светланы Ивановны. Она всегда улыбалась мне в лицо, делала вид, что все хорошо, но я чувствовала ее неприязнь. Дело в том, что наши мамы знакомы смолоду. Не знаю, что у них там произошло, но когда—то они очень дружили, но потом перестали общаться. На данный момент они особо не поддерживают связь, хотя живут в одном городе.
Я всегда подозревала, что между ними что—то случилось, но ни моя мама, ни Светлана Ивановна никогда не рассказывали мне об этом. Может быть, их старая вражда и повлияла на отношение свекрови ко мне? Может быть, она видела во мне отражение моей матери?
— Наверное, она меня просто не любит, — думала я, — наверное, я ей не нравлюсь. Она, наверное, хотела, чтобы у Димы была другая жена.
Я пыталась понять ее, пыталась найти какое—то объяснение ее поведению. Но все мои попытки заканчивались неудачей. Я просто не могла понять, почему она так поступает.
Я часто думала о том, чтобы поговорить со Светланой Ивановной откровенно, выяснить, в чем причина ее неприязни. Но каждый раз я останавливала себя. Я боялась, что разговор закончится скандалом и испортит наши отношения окончательно.
— Может быть, лучше просто смириться, — думала я, — может быть, лучше просто не обращать на нее внимания. Пусть она живет своей жизнью, а я — своей.
Но это было не так просто, как казалось. Ведь Светлана Ивановна была матерью Димы, а Дима любил ее. И я не хотела ставить его перед выбором между мной и его матерью. Поэтому я продолжала терпеть, продолжала улыбаться ей в лицо, продолжала делать вид, что все хорошо. Но с каждым днем мне становилось все труднее и труднее. Я чувствовала, как во мне нарастает усталость и разочарование.
Лицемерие Светланы Ивановны становилось все более очевидным. Она вспоминала о том, что у нее есть сваха, только когда ей что—то было нужно. Когда нужно было поделать уколы, измерить давление или просто пожаловаться на свои болячки и получить совет. Моя мама, будучи медработником с многолетним стажем, никогда ей не отказывала. Всегда выслушает, посоветует, поможет.
Но в остальное время Светлана Ивановна могла пройти мимо, не замечая мою маму. Как будто ее не существовало. И это было особенно обидно, учитывая, что они когда—то были близкими подругами.
Вчера произошел очередной инцидент, который окончательно вывел мою маму из себя. Светлана Ивановна зашла к ней в кабинет, направилась к другому врачу, который там сидел, и даже не поздоровалась. Просто прошла мимо, как мимо пустого места.
Вечером мама позвонила мне и, задыхаясь от обиды, рассказала о случившемся.
— Представляешь, Насть? Заходит, как к себе домой, даже не поздоровалась! Как будто меня там нет! — возмущалась она.
— Мам, ну ты же знаешь Светлану Ивановну, — попыталась я ее успокоить, — у нее же всегда так. Не обращай внимания.
— Как не обращать внимания? Я же ей ничего плохого не сделала! Я всегда ей помогала, всегда выслушивала ее жалобы. А она даже поздороваться не может!
Я понимала, как ей обидно. Моя мама — очень добрый и отзывчивый человек. Она всегда старается помочь другим, никогда не отказывает. Естественно, ей было очень неприятно, что Светлана Ивановна так к ней относится.
— Мам, может быть, она просто не заметила тебя, — попыталась я найти оправдание свекрови.
— Не заметила? Да она специально это сделала! Я уверена! — заявила мама.
Я подозревала, что мама права. Светлана Ивановна специально проигнорировала ее. А потом я поняла, почему. Полтора года назад между ними произошел небольшой конфликт. Светлана Ивановна обратилась к моей маме с просьбой помочь ее младшему сыну, Андрею, откосить от армии. Здоровому лбу, который никогда ничем не болел.
— Слушай, выручи, а? — нудела свекровь, — нельзя Андрюшеньке в армию! Там ж его покалечат, сыночку моего. Ты можешь ему справочку выписать? Например, что сыночка мой неизлечимо болен? А я тебе тортик куплю!
Моя мама, конечно же, отказалась. Она всегда была честным и принципиальным человеком и считала, что каждый мужчина должен отслужить в армии. Она не собиралась помогать Андрею уклоняться от своего долга. Я думаю, что именно из—за этого Светлана Ивановна и обиделась на мою маму. Она посчитала, что моя мама ее подставила, не помогла ее сыну. И теперь она мстила ей за это, игнорируя ее и делая ей мелкие пакости.
— Наверное, это из—за армии, — сказала я маме, — ты же помнишь, она просила тебя помочь Андрею откосить. Ты отказала, и она обиделась.
— Может быть, — вздохнула мама, — но я не могла поступить иначе. Я не могла предать свои принципы. Я не могла помочь ей обмануть государство.
— Я знаю, мам, — ответила я, — ты все правильно сделала.
Меня свекровь в последнее время просто выводит из себя. Когда мы все собираемся на праздники за одним столом, Светлана Ивановна улыбается, как ни в чем не бывало. Сидит, рассказывает какие—то истории, смеется, шутит. А потом, как только праздник заканчивается, она даже в сторону моей мамы не смотрит. Как будто она — призрак, невидимка.
И вот это лицемерие, эта двойственность просто добивают меня. Я не понимаю, как можно так поступать. Как можно улыбаться человеку в лицо, а за спиной его ненавидеть? Каждый раз, когда я вижу, как Светлана Ивановна игнорирует мою маму, у меня внутри все кипит. Я еле сдерживаю себя, чтобы не высказать ей все, что я о ней думаю.
Димка уже ушел на работу, оставив за собой шлейф аромата и обещание позвонить в обед. Я вздохнула, вспоминая наши недавние дни, когда каждый звонок коллекторов заставлял вздрагивать, а перспектива остаться без крыши над головой казалась пугающей реальностью.
Мы выбрались. Выкарабкались из этой долговой ямы, где, казалось, похоронили все надежды на нормальную жизнь. Димка работал, как проклятый, брал сверхурочные, я вязала на заказ ночами, а днем пахала в двух местах. Наши руки болели, спины ныли, но мы двигались вперед, сантиметр за сантиметром. Долгов у нас больше не было, кредит мы успешно закрыли. Даже откладывать начали потихоньку.
В тот день я как раз закончила вышивать крестиком большую картину на заказ. Отложила ее в сторону, разминая затекшие пальцы, и услышала звонок в дверь. На пороге стояла Светлана Ивановна, с неизменно скорбным выражением на лице.
— Здравствуй, Настенька, — пропела она своим слащавым голосом, от которого меня всегда бросало в дрожь.
— Здравствуйте, Светлана Ивановна, — ответила я сухо, пропуская ее в квартиру.
Она огляделась по сторонам, словно оценивая наше благосостояние.
— Как вы тут устроились… Хорошо, наверное, живёте теперь. Ремонт какой шикарный забабахали! Интересно, сколько денег на это все ушло?
Я промолчала, ожидая, когда она перейдет к делу. Знала я ее слишком хорошо, чтобы верить в искренность внезапного визита.
— Ты знаешь, Настюша… У меня тут такое горе, — начала она, заламывая руки, — с Андрюшенькой такая беда приключилась…
Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна раздражения. Андрюшенька — баловень судьбы, которому всегда доставалось все самое лучшее. Пока Димка вкалывал на двух работах, Андрюшенька проматывал деньги, полученные от мамочки.
— Что случилось? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие.
— Разбил машину, — всхлипнула она, — чужую машину разбил! Представляешь, сколько теперь денег нужно, чтобы ее починить? А у меня совсем нет… Андрюшеньке и так тяжело, он совсем расстроился.
Я уставилась на нее, не веря своим ушам. Она пришла просить у нас денег на ремонт машины для своего великовозрастного сыночка, который в пьяном виде садится за руль?!
— Светлана Ивановна, вы серьезно? — спросила я, стараясь не повышать голос.
— Ну, Настенька, ну помогите! Вы же теперь хорошо живете, у вас деньги есть. Димочка работает, ты вот тоже чем-то занимаешься… А Андрюшенька, он же совсем молодой, жизнь только начинается!
Вот тут-то меня и прорвало. Все, что копилось годами, вырвалось наружу.
— Жизнь только начинается? А когда Димка после операции лежал, вам было до его жизни дело? Вы хоть раз к нему в больницу пришли? А когда мы зимой мерзли, потому что денег на отопление не было, вы чем думали? Ах, да, вы Андрюшеньке новый велосипед покупали! Как совести у вас вообще хватает у нас что-то просить? Вы хоть рублем сыну своему старшему помогли?
Светлана Ивановна отшатнулась от меня, словно я ее ударила.
— Насть, ну что ты такое говоришь? Я же мать, я должна заботиться о своих детях. Димка просто самостоятельный, он в опеке не нуждается. А Андрюшечка… Андрюшечка другой. Он нежный, ранимый. Ему очень тяжело живется.
— Мать года просто! Только у вас почему-то один ребенок всегда был любимчиком, а второй — так, приложение к нему. Вы хоть раз поинтересовались, как Димка себя чувствует? Как у него дела? Нет! Вам было все равно! А теперь, когда у нас все наладилось, вы вспомнили, что мы существуем и у нас можно попросить денег?
— Не смей со мной так разговаривать! — закричала она, краснея, — я тебе кто вообще? Я — мать твоего мужа, ты должна шепотом со мной разговаривать! Ишь, разгавкалась тут!
— Денег я вам не дам, — сказала я твердо, — ни копейки. Пусть ваш Андрюшенька сам отвечает за свои поступки. Хватит его баловать. Может, тогда он научится думать головой, а не только… другим местом.
Светлана Ивановна молчала, глядя на меня с ненавистью. Казалось, она готова была меня разорвать на части.
— Ты еще пожалеешь об этом! — процедила она сквозь зубы, — ты еще у меня попляшешь!
— Не думаю, — ответила я спокойно, — мы с Димой прошли через такое, что никакие ваши проклятия нас не сломят. А теперь, пожалуйста, уходите.
Я указала ей на дверь, и она, не сказав больше ни слова, вылетела из квартиры. Я закрыла за ней дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как дрожат колени.
Димка мое желание прекратить общение со свекровью поддержал. Я, конечно, в красках расписала ему разговор со Светланой Ивановной. Димка позвонил матери и попросил ее забыть дорогу в нашу квартиру. Мама моя тоже полностью вычеркнула сватью из жизни — с матерью Димки она не здоровается, делает вид, что они вообще не знакомы. Нас всех все устраивает. Пусть Светлана Ивановна сама барахтается с проблемами, которые регулярно устраивает ей Андрюша.
