Серое небо давило на город уже третью неделю. Елизавета Андреевна стояла у окна, наблюдая, как рваные облака цепляются за крыши многоэтажек. Во дворе, среди луж, возились дети, не замечая промозглой сырости. Их звонкие голоса долетали до седьмого этажа приглушённым эхом.
«Интересно, сколько ещё понадобится времени?» — подумала она, рассеянно поправляя светлую прядь, выбившуюся из тугого узла на затылке.
Дверной звонок прозвучал резко и требовательно, словно вторгаясь в её мысли. Лиза вздрогнула. Гостей она не ждала.
Нина Петровна Кравцова стояла на пороге, прямая как струна, в строгом тёмно-синем пальто и с неизменной брошью на лацкане — серебряная птица с расправленными крыльями. Сколько Лиза себя помнила, та никогда не расставалась с этим украшением.
— Добрый день, Елизавета, — голос бывшей свекрови звучал так же ровно, как и всегда, будто между ними не пролегли месяцы молчания и отчуждения. — Надеюсь, я не помешала?
Не дожидаясь приглашения, Нина Петровна переступила порог и сняла перчатки — медленно, палец за пальцем. Движения выдавали в ней женщину, привыкшую, что её присутствие принимают как должное.
— Проходите, — Лиза отступила в сторону, пропуская нежданную гостью.
В гостиной Нина Петровна окинула взглядом новую обстановку. Многое изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз. Исчезли тяжёлые портьеры, массивная стенка, картины в тёмных рамах. Комната наполнилась светом и воздухом.
— Вижу, ты основательно… обновила интерьер, — заметила она, присаживаясь в кресло. — Антон бы не одобрил.
— Антон здесь больше не живёт, — спокойно ответила Лиза, — уже два года как.
— Это не значит, что нужно было выбрасывать вещи, которые покупались на его деньги, — Нина Петровна поджала губы. — Впрочем, я пришла не за этим.
Лиза молча ждала продолжения, стоя у окна.
— Мне нужна твоя помощь, — наконец произнесла Нина Петровна, и эти слова, казалось, дались ей с трудом. — Дело в том, что мне предстоит операция. Ничего серьёзного, но потребуется уход в течение недели, может, двух. Антон в командировке за границей. У меня, сама знаешь, никого больше нет.
Лиза смотрела на женщину, с которой прожила под одной крышей семь лет. Нина Петровна постарела. В уголках глаз залегли глубокие морщины, а когда-то безупречно окрашенные волосы теперь местами отливали серебром.
— Вы же понимаете, что я вашему сыну больше не жена, так что и вам помогать не обязана, — Лиза произнесла это тихо, без вызова, но твёрдо.
Нина Петровна вскинула голову:
— Я думала, ты не из тех, кто отказывает в помощи нуждающимся.
— Я не отказываю, — Лиза подошла к столу и налила воды в стакан. — Я просто хочу понять, почему вы пришли именно ко мне.
Когда-то давно, ещё до знакомства с Антоном, Лиза мечтала стать журналистом. Она писала статьи для университетской газеты, брала интервью у профессоров и студентов, делала репортажи с городских мероприятий. «У тебя лёгкое перо и острый глаз», — говорил редактор.
Но затем появился Антон Кравцов — высокий, уверенный в себе аспирант с экономического факультета. Он читал стихи на студенческих вечерах, играл на гитаре, и девушки смотрели на него восхищёнными глазами. Когда он обратил внимание на Лизу, она не могла поверить своему счастью.
Их роман развивался стремительно. Через полгода они уже жили вместе, а ещё через три месяца Антон сделал предложение. Свадьбу сыграли скромную, но со вкусом. Нина Петровна настояла на том, чтобы молодые переехали к ней — «Зачем снимать квартиру, когда у меня трёхкомнатная, и я живу одна?»
Так начался их семейный путь, который с самого начала оказался под пристальным наблюдением свекрови.
Нина Петровна, вдова полковника, всю жизнь проработавшая заведующей лабораторией в НИИ, имела свои представления о том, как должна выглядеть семейная жизнь. Она не кричала, не скандалила, не устраивала сцен. Но умела так посмотреть, так поджать губы, что Лиза чувствовала себя школьницей, не выучившей урок.
«Елизавета, ты не так гладишь рубашки Антоши», «Милая, этот суп слишком острый для него», «Антон привык ужинать ровно в семь, а не когда ты соизволишь вернуться с твоей работы».
Постепенно Лиза начала забывать о своих амбициях. Место в редакции крупной газеты, куда её взяли сразу после университета, сменилось должностью корректора с гибким графиком. «Тебе так будет удобнее заниматься домом», — сказал Антон, и она согласилась, потому что любила его и верила, что он желает ей добра.
Когда родился Кирилл, Лиза ушла в декрет. Нина Петровна взяла на себя роль главного эксперта по воспитанию внука. «Не укачивай его, приучишь к рукам», «Нечего кормить по требованию, ребёнку нужен режим», «Почему ты не закаливаешь мальчика? В его возрасте Антоша уже обливался холодной водой».
Лиза сопротивлялась как могла, но её голос тонул в потоке уверенных наставлений свекрови, а муж всё чаще принимал сторону матери.
— Мама лучше знает, она вырастила меня, и я, как видишь, неплохо получился, — говорил он, целуя Лизу в макушку, словно ребёнка.
Шли годы. Кирилл рос, превращаясь из пухлого карапуза в любознательного мальчишку. Лиза вернулась на работу, но уже в маленькое издательство, где платили мало, зато не требовали задерживаться допоздна. Антон сделал успешную карьеру в банке, часто ездил в командировки. Когда его не было дома, Лиза чувствовала облегчение — можно было не следить за каждым своим шагом, не выслушивать замечания свекрови о том, что она недостаточно хорошая жена и мать.
А потом случилось то, чего никто не ожидал. Нина Петровна сломала шейку бедра, поскользнувшись на мокром полу в ванной. Ей потребовалась серьёзная операция и длительный восстановительный период. Антон был в Сингапуре, заключал важный контракт, и вся ответственность легла на Лизины плечи.
Она ухаживала за свекровью день и ночь — меняла повязки, готовила еду, помогала с гигиеническими процедурами, возила на приёмы к врачу. Кирилла приходилось оставлять с соседкой или брать с собой в больницу, где он тихонько сидел в коридоре, рисуя или читая книжки.
— Подай мне воды, только не из-под крана, а из бутылки. И погрей немного, холодную я не пью, — командовала Нина Петровна.
— Эта подушка слишком мягкая, у меня от неё болит шея. Принеси другую, ту, что в шкафу, на верхней полке.
— Почему так долго? Я звонила пять минут назад. Ты что, не слышала?
Лиза выполняла всё безропотно, глотая обиду и усталость. Она делала это не ради благодарности, а потому что считала правильным помогать человеку в беде, даже если этот человек не всегда был добр к ней.
Когда Антон наконец вернулся, Нина Петровна уже могла передвигаться с ходунками и частично обслуживать себя. Увидев сына, она расплакалась:
— Антоша, как же я измучилась! Елизавета старалась, конечно, но ты же знаешь, она всегда была неловкой. Мне приходилось всё объяснять по десять раз.
Лиза слушала эти слова, стоя в дверях, и что-то внутри неё надломилось. Восемь недель бессонных ночей, беготни по аптекам, борьбы с бюрократией в поликлинике, готовки специальных блюд — и всё это без единого «спасибо», а теперь ещё и с таким финалом.
В тот вечер, когда Кирилл уже спал, а Нина Петровна смотрела в своей комнате телевизор, Лиза сказала мужу:
— Я больше так не могу, Антон. Я хочу, чтобы мы переехали. Только ты, я и Кирилл.
Антон посмотрел на неё с удивлением:
— Куда переехали? Зачем? У нас отличные условия здесь.
— Я задыхаюсь, — тихо ответила Лиза. — Твоя мама контролирует каждый мой шаг, критикует каждое решение. Я перестала быть собой, я превратилась в тень. Мне нужно пространство, где я смогу дышать полной грудью.
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся Антон. — Мама просто хочет как лучше. И потом, она уже немолодая, ей нужна наша поддержка.
— А кто поддержит меня? — в голосе Лизы зазвенели слёзы. — Когда я в последний раз слышала от тебя, что я хорошая жена? Когда ты в последний раз интересовался моими желаниями, моими мечтами?
— Да брось ты эти женские штучки, — поморщился Антон. — У тебя есть всё, что нужно — дом, семья, ребёнок. Чего тебе ещё не хватает?
— Себя. Мне не хватает себя, — ответила Лиза и вышла из комнаты.
На следующий день она подала заявление о приёме на работу в крупное издательство. Собеседование прошло успешно — её взяли редактором отдела городских новостей. Зарплата была вдвое больше прежней, но и ответственность серьёзнее, а график жёстче.
Нина Петровна, узнав об этом, только покачала головой:
— И кто будет заниматься Кириллом? Кто будет готовить ужин к приходу Антона?
— Мы наймём няню, — ответила Лиза. — А ужин можно готовить по очереди или заказывать доставку. В конце концов, Антон зарабатывает достаточно.
— В моё время жёны не перекладывали свои обязанности на чужих людей, — заметила свекровь.
— В ваше время у женщин было меньше возможностей, — парировала Лиза.
Это стало началом конца. Работа требовала много времени и сил, но Лиза чувствовала, что оживает. Она снова писала, общалась с интересными людьми, принимала решения. Домой она приходила уставшая, но счастливая, с горящими глазами.
Антон же всё больше отдалялся. Его раздражало, что жена поздно возвращается, что не всегда успевает приготовить ужин, что в выходные предпочитает поехать с Кириллом в парк, а не устроить генеральную уборку.
— Ты совсем забросила дом, — говорил он. — Мама права, ты изменилась.
— Да, я изменилась, — соглашалась Лиза. — Я стала собой.
Развязка наступила внезапно. В один из вечеров Антон не пришёл домой. Не пришёл он и на следующий день. На третий день он появился с чемоданом и сообщил, что съезжает.
— Я встретил другую женщину, — сказал он, глядя куда-то мимо Лизы. — Она понимает, что семья для мужчины — это тыл, а не поле боя.
Лиза молча слушала его объяснения. Внутри было пусто и холодно, словно кто-то распахнул дверь в зимнюю стужу. Но странное дело — она не чувствовала ни удивления, ни особой боли. Словно часть её давно ожидала этого момента.
— А как же Кирилл? — только и спросила она.
— Я буду навещать его, конечно. И платить алименты, не беспокойся.
Так Лиза осталась одна с восьмилетним сыном в квартире, которая принадлежала свекрови. Нина Петровна, узнав о решении сына, позвонила Лизе:
— Надеюсь, ты понимаешь, что это твоя вина. Если бы ты была настоящей женой, Антон никогда бы не ушёл.
— Может быть, — ответила Лиза. — Но тогда я бы не была настоящей собой.
Две недели спустя Нина Петровна сообщила, что квартира, в которой живут Лиза и Кирилл, должна быть освобождена.
— Я не могу позволить, чтобы в моей собственности жила чужая женщина, — заявила она.
Лиза не стала спорить. Она сняла небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от работы и школы Кирилла. Переезд был трудным — пришлось оставить большую часть вещей, но Лиза не жалела об этом. Казалось, вместе со старой мебелью и посудой она оставляет позади годы, прожитые не своей жизнью.
Новое жильё они с Кириллом обустраивали вместе. Мальчик, к удивлению Лизы, легко принял перемены.
— Мне здесь нравится больше, — сказал он, расставляя свои книги на полке. — Бабушка всегда ругалась, когда я разбрасывал конструктор.
Прошёл год. Лиза получила повышение и стала заместителем главного редактора. Её статьи отмечали на городских конкурсах, а один материал о коррупции в сфере ЖКХ даже вызвал резонанс на федеральном уровне.
Антон изредка навещал сына, но эти встречи становились всё более формальными и короткими. Его новая женщина, Марина, оказалась беременной, и все мысли Антона были заняты предстоящим отцовством.
— Представляешь, папа сказал, что у меня будет брат, — сообщил однажды Кирилл, вернувшись от отца. — А Марина говорит, что я могу приходить к ним в гости, когда захочу.
Лиза улыбнулась и обняла сына:
— Это здорово. Братья — это замечательно.
Она не испытывала ревности или обиды. Что-то важное изменилось в ней за этот год. Словно затянулась рана, о существовании которой она даже не подозревала.
А потом случилось неожиданное. Лизе предложили должность главного редактора в новом издательском проекте — глянцевом журнале о городской жизни. Зарплата была в три раза больше нынешней, а условия — просто фантастические.
Но была одна проблема — офис находился в другом городе, в четырёх часах езды от их нынешнего места жительства. Переезд означал, что Кириллу придётся сменить школу, расстаться с друзьями, а главное — видеться с отцом станет ещё сложнее.
Лиза металась между желанием принять предложение и страхом нарушить хрупкое равновесие, которое установилось в их жизни. Она решила поговорить с сыном начистоту.
— Кирюш, мне предложили новую работу, очень хорошую. Но нам придётся переехать в другой город. Что ты об этом думаешь?
Мальчик задумался, теребя рукав свитера:
— А там есть футбольная секция?
— Наверняка есть, — улыбнулась Лиза. — Это большой город, там много всего интересного.
— А к папе как мы будем ездить?
— Реже, чем сейчас. Может быть, на каникулах или по праздникам.
Кирилл помолчал, потом поднял глаза на мать:
— Знаешь, мам, папа всё равно почти не приходит. Он всё время занят с Мариной и с работой. В прошлый раз мы только в кино сходили, а потом он всё время разговаривал по телефону. — Мальчик вздохнул. — Давай переедем, если тебе там будет лучше. Ты ведь будешь счастливее, правда?
Лиза обняла сына, чувствуя, как к горлу подкатывает комок:
— Я уже счастлива, потому что у меня есть ты. Но да, эта работа — это то, о чём я всегда мечтала.
— Тогда поехали, — просто сказал Кирилл. — Я хочу, чтобы ты была счастливой.
Так они оказались в новом городе, в новой квартире, с новой жизнью. Лиза с головой ушла в работу над журналом, Кирилл пошёл в новую школу. Первые месяцы были нелёгкими — мальчик скучал по друзьям, Лиза уставала от бесконечных дедлайнов и ответственности. Но постепенно всё наладилось.
Журнал стал популярным, у Кирилла появились новые друзья и увлечения. Антон, как и предполагала Лиза, стал ещё реже выходить на связь — сначала звонил раз в неделю, потом раз в месяц, а затем и вовсе ограничился поздравлениями по праздникам.
Нина Петровна не давала о себе знать почти два года. Лиза иногда вспоминала о ней, но без горечи или обиды — просто как о человеке, сыгравшем определённую роль в её жизни.
И вот теперь она сидела напротив, прямая и гордая, как всегда, но с новыми морщинами на лице и с чем-то просящим во взгляде.
— Почему я пришла к тебе? — переспросила Нина Петровна. — Потому что больше не к кому. Марина занята с маленьким, у неё нет времени. А Антон… — она замялась, — у Антона сейчас сложный период в жизни.
— Что случилось? — спросила Лиза, не из праздного любопытства, а потому что видела, что свекровь действительно обеспокоена.
— Его уволили из банка. Сокращение штата, так они это назвали. Но на самом деле просто нашли кого-то помоложе и с более свежими идеями. — Нина Петровна горько усмехнулась. — Антон не справляется. Марина работает на двух работах, малыш часто болеет… В общем, им сейчас не до меня.
Лиза молчала, переваривая услышанное. Антон, всегда такой уверенный в себе, всегда знающий, как правильно, — и вдруг оказался не у дел. Странно, но она не испытывала злорадства, только лёгкую грусть.
— Я подумаю, — наконец сказала она. — Когда вам нужно в больницу?
— Через неделю, — Нина Петровна выпрямилась ещё сильнее, словно готовясь к отказу. — Но ты не обязана соглашаться. Я найду какой-нибудь другой выход.
— Я сказала, что подумаю, — повторила Лиза. — Оставьте свой номер телефона, я позвоню вам через пару дней.
Когда за Ниной Петровной закрылась дверь, Лиза вернулась к окну. Дождь усилился, превращая двор в одно большое зеркало, в котором отражалось серое небо. Дети уже разбежались по домам, только одинокая фигура в ярком плаще пересекала лужи, перепрыгивая с островка на островок.
Вечером, уложив Кирилла спать, Лиза позвонила подруге.
— Представляешь, ко мне приходила бывшая свекровь, — сказала она вместо приветствия. — Просит помочь ей после операции.
— И что ты ответила? — спросила Марина.
— Что подумаю.
— А что тут думать? Скажи ей «нет» и дело с концом. Эта женщина отравляла тебе жизнь семь лет, а когда вы с Антоном расстались, выставила тебя из квартиры. Ты ей ничего не должна.
— Я знаю, — вздохнула Лиза. — Но она одинока. Антон сейчас не в лучшей форме, а новая жена занята с ребёнком.
— И что? Это их проблемы, не твои.
— Наверное, ты права, — согласилась Лиза, но что-то внутри сопротивлялось этой логике.
Ночью ей не спалось. Она ворочалась с боку на бок, вспоминая годы, проведённые в доме Нины Петровны. Да, было много боли, много несправедливости. Но было и другое — тихие вечера, когда они втроём играли в настольные игры; праздники, которые свекровь умела организовать с особым шиком; забота о Кирилле, пусть и чрезмерная, но искренняя.
Утром Лиза приняла решение. Она позвонила Нине Петровне и сказала:
— Я помогу вам. Но у меня есть условия.
— Какие? — настороженно спросила та.
— Вы будете жить у нас, пока не восстановитесь. И вы должны уважать мои правила в моём доме.
Наступила пауза, потом Нина Петровна тихо ответила:
— Хорошо, Елизавета. Я согласна.
Неделя пролетела быстро. Лиза подготовила гостевую комнату, объяснила ситуацию Кириллу, договорилась с начальством о возможности работать удалённо несколько дней в неделю. Свекровь приехала накануне операции, с небольшим чемоданом и всё той же брошью на груди.
— Спасибо, что согласилась помочь, — сказала она, переступая порог квартиры. — Я знаю, ты не обязана была это делать.
— Не обязана, — согласилась Лиза. — Но я делаю это не из чувства долга.
— А из чего же?
— Из человечности, наверное. — Лиза пожала плечами. — Проходите, я покажу вам вашу комнату.
Операция прошла успешно, но восстановление оказалось более длительным, чем предполагалось. Нина Петровна старалась быть незаметной и не мешать, но годами выработанные привычки давали о себе знать.
— Елизавета, ты не так режешь овощи, — говорила она, наблюдая, как Лиза готовит ужин. — Нужно тоньше.
— Нина Петровна, в моём доме овощи режут так, как удобно мне, — спокойно отвечала Лиза. — Если вас это не устраивает, могу предложить вам самой заняться готовкой, когда вы поправитесь.
Свекровь замолкала, но через какое-то время не выдерживала снова:
— Кирилл слишком долго сидит за компьютером. В его возрасте это вредно для глаз.
— У Кирилла есть специальные очки для работы за компьютером, — парировала Лиза. — И у него есть мать, которая следит за его режимом дня. Ваша помощь в этом вопросе не требуется.
Постепенно Нина Петровна стала меньше вмешиваться и больше наблюдать. Она видела, как Лиза умело совмещает работу и заботу о сыне, как они с Кириллом обсуждают его школьные дела, как вместе решают возникающие проблемы. Видела она и то, как мальчик тянется к матери, как доверяет ей свои секреты, как светится, когда она хвалит его.
Однажды вечером, когда Кирилл уже спал, а Лиза работала над статьёй для журнала, Нина Петровна подошла к ней с чашкой чая в руках.
— Можно присесть? — спросила она, и в её голосе не было обычной командной нотки.
Лиза кивнула, откладывая ноутбук в сторону.
— Я должна кое-что тебе сказать, — начала Нина Петровна, осторожно опускаясь в кресло. — Все эти годы я была уверена, что знаю, как правильно. Как правильно жить, как правильно воспитывать детей, как правильно строить семью. — Она сделала паузу. — Я думала, что делаю всё для счастья Антона. А на самом деле… на самом деле я сломала ему жизнь.
Лиза подняла брови в удивлении:
— Почему вы так считаете?
— Потому что я не научила его самостоятельности. Всегда решала за него, всегда подсказывала, что делать. А когда он встретил сильную женщину — тебя, я испугалась, что потеряю власть над ним. И сделала всё, чтобы разрушить ваш брак.
— Не думаю, что всё было так однозначно, — тихо сказала Лиза. — Антон сам сделал свой выбор.
— Выбор? — горько усмехнулась Нина Петровна. — Какой выбор может сделать человек, который привык жить по указке? Я шептала ему на ухо, что ты недостаточно хороша, что ты не заботишься о семье, что настоящая жена не должна так себя вести. — Она покачала головой. — И вот результат: мой сын потерял работу, едва справляется с ролью отца и мужа, а я… я осталась одна, с осознанием того, что всю жизнь шла не в том направлении.
Лиза молчала, не зная, что сказать на такое признание.
— Знаешь, что самое страшное? — продолжила Нина Петровна. — Видеть, как ты справляешься со всем без моих советов и указаний. Как Кирилл растёт счастливым мальчиком, не зажатым в рамки «правильного поведения». Это… это разрушает всё, во что я верила.
Её голос дрогнул, и Лиза вдруг увидела перед собой не грозную свекровь, а просто пожилую женщину, уставшую от собственных убеждений.
— Я не прошу прощения, — сказала Нина Петровна, выпрямляясь. — Я просто хочу, чтобы ты знала: я вижу, какая ты на самом деле. И я… я уважаю тебя за это.
Эти слова, произнесённые с таким трудом, повисли в воздухе тяжёлым грузом. Лиза почувствовала, как что-то внутри неё отпускает — словно разжался кулак, который она держала сжатым много лет.
— Спасибо, — просто ответила она. — Для меня это важно.
Через три недели после операции Нина Петровна достаточно окрепла, чтобы вернуться домой. Утром в день отъезда она вышла к завтраку в своём неизменном строгом платье, с аккуратно уложенными волосами и брошью-птицей на груди.
— Я заказала такси на десять, — сообщила она, присаживаясь к столу. — Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством.
Кирилл, уплетающий блинчики, поднял голову:
— Бабушка, а ты ещё приедешь к нам? Я хотел показать тебе свой новый проект по биологии.
Нина Петровна замерла, не зная, что ответить.
— Конечно, приедет, — сказала Лиза, разливая чай. — Если захочет.
Их взгляды встретились над столом — спокойный, уверенный взгляд Лизы и растерянный Нины Петровны.
— Я… я была бы рада, — наконец произнесла свекровь.
После завтрака, когда Кирилл ушёл в школу, а такси уже ждало у подъезда, Нина Петровна остановилась в дверях квартиры.
— Елизавета, я хочу, чтобы ты знала: квартира, из которой я тебя выставила два года назад… Я переписала её на Кирилла. Он сможет распоряжаться ею, когда достигнет совершеннолетия.
Лиза застыла с ключами в руках:
— Почему?
— Потому что это правильно, — просто ответила Нина Петровна. — Антон всё равно не справился бы с ней, а Марина… это не её дом.
— Спасибо, — тихо сказала Лиза. — Кирилл будет благодарен, когда узнает.
— Не говори ему пока, — покачала головой Нина Петровна. — Пусть это будет просто между нами.
Она повернулась, чтобы уйти, но Лиза вдруг спросила:
— А как же ваша птица?
Нина Петровна недоуменно посмотрела на неё:
— Какая птица?
— Ваша брошь. Вы никогда с ней не расставались.
Пожилая женщина дотронулась до серебряной птицы на груди:
— А, эта… Это феникс. Знаешь легенду? Птица, которая возрождается из пепла. — Она грустно улыбнулась. — Мне подарил её твой свёкор перед смертью. Сказал, что я сильная, как феникс, и всегда смогу подняться, что бы ни случилось.
Она помолчала, а потом неожиданно отстегнула брошь и протянула Лизе:
— Возьми. Она должна быть у тебя.
— Нет, что вы, — Лиза отступила на шаг. — Это ваша память, ваша история.
— А теперь пусть будет твоя, — настойчиво сказала Нина Петровна. — Ты заслужила её больше, чем кто-либо. Ты смогла восстать из пепла, который я сама и создала.
Лиза медленно приняла брошь, чувствуя её тяжесть на ладони.
— Прощай, Елизавета, — сказала Нина Петровна и, развернувшись, направилась к лифту.
— До свидания, Нина Петровна, — ответила Лиза. — Мы ждём вас в гости.
Женщина кивнула, не оборачиваясь, и вошла в кабину лифта. Двери закрылись, отрезая её от Лизы.
Вернувшись в квартиру, Лиза подошла к окну. Внизу, у подъезда, Нина Петровна садилась в такси. На мгновение она подняла голову и посмотрела вверх, словно зная, что Лиза наблюдает за ней. Их взгляды встретились через стекло и расстояние. Нина Петровна слегка кивнула, а затем скрылась в машине.
Такси тронулось с места, унося с собой часть прошлого Лизы. Она смотрела ему вслед, сжимая в руке серебряную птицу — символ возрождения, который теперь принадлежал ей.
В дверь позвонили. Лиза вздрогнула и пошла открывать, гадая, кто бы это мог быть. На пороге стоял курьер с большим конвертом.
— Елизавета Андреевна? Вам письмо из издательства «Столица».
Лиза расписалась и, закрыв дверь, вскрыла конверт. Внутри лежало официальное приглашение на должность главного редактора нового журнала в Москве — крупнейшего проекта издательского дома.
«Мы были впечатлены Вашей работой и считаем, что именно Вы сможете вывести наш новый проект на федеральный уровень…»
Лиза медленно опустилась на стул, перечитывая письмо. Москва. Новые возможности. Новые горизонты. И новые сложности — переезд, адаптация Кирилла, ещё большая дистанция с его отцом…
Она посмотрела на брошь-феникса, которая теперь лежала на столе, отражая солнечный свет своими серебряными крыльями. Возрождение из пепла. Снова и снова.
Лиза улыбнулась и потянулась за телефоном. Ей нужно было позвонить сыну и сказать, что их жизнь снова готовится к полёту.
