Катя устало повернула ключ в замке. День выдался изматывающим — две презентации и бесконечное совещание. Сбросив туфли в прихожей, она прошлёпала на кухню, мечтая о чашке чая.
Что-то было не так. В раковине — чужие чашки, на столе — незнакомый ноутбук. И записка от её парня, Никиты.
Пробежав глазами неровные строчки, Катя замерла. Под ложечкой неприятно засосало.
— Какие ещё пара месяцев? — пробормотала она, перечитывая.
Из глубины квартиры донеслись приглушённые голоса и смех. Катя медленно положила записку обратно на стол.
В этот момент в дверном проёме показалась незнакомая девушка с полотенцем на мокрых волосах.
— О, привет! — радостно воскликнула она. — Ты, наверное, Катя? А я Марина, сестра Никиты. Я так благодарна, что ты нас приютила! Катя молча смотрела на чужую девушку в своей квартире, пытаясь понять, как реагировать на ситуацию, о которой ничего не знала.
— Нас? — Катя медленно опустила сумку на пол, чувствуя, как внутри нарастает паника.
Не успела незнакомка ответить, как в коридоре раздались тяжёлые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге показался Никита с пакетами из супермаркета.
— Катюш, ты уже дома! — он неловко улыбнулся, быстрым взглядом оценивая ситуацию. — Я хотел успеть до твоего прихода…
— Объяснить? — голос Кати звучал тихо, но в нём чувствовался металл.
Катерина Соколова преподавала английский в университете. Она всегда ценила тишину и порядок. В её жизни, как и в трёхкомнатной квартире с высокими потолками и старинным паркетом, всё имело своё место. Книги, аккуратно расставленные по авторам. Виниловые пластинки в картонных конвертах — джаз отдельно от классики.
Эту квартиру она получила пять лет назад, когда родители решили переехать за город.
«Тебе она нужнее, — сказала тогда мама, передавая ключи. — Нам с отцом уже хочется тишины и свежего воздуха».
С Никитой они познакомились в гостях общих знакомых. Тихий, вдумчивый инженер с каким-то внутренним спокойствием, которое Катя сразу почувствовала. Он не вторгался в её личное пространство, уважал её потребность в одиночестве
Первые месяцы они встречались в кафе, ходили в театр, гуляли по городу. Никита никогда не торопил события. «Хочешь попробовать жить вместе?» — предложила она через полгода, удивив саму себя. Обычно такие решения давались ей тяжело. Но с Никитой всё было по-другому. Он бережно вписался в её жизнь, не нарушая привычного ритма.
И вот теперь — эти люди в её квартире.
— Понимаешь, это Марина, моя сестра, я рассказывал тебе о ней, — объяснял Никита, когда они наконец остались вдвоём на кухне. — Она позвонила утром, сказала, что Виктор, её муж, выставил их на улицу. У неё сын-подросток, Лёша. И этот новый парень, Артём… — Ты даже не спросил меня, — Катя методично складывала продукты в холодильник. — Между прочим, это мой дом. — Я пытался дозвониться! — Никита провёл рукой по волосам. — Хотел предупредить, но у тебя были пары… Я оставил записку, на случай если ты раньше меня домой вернешься. Дверь распахнулась, и на кухню вошла Марина. Каштановые волосы, громкий смех, уверенные движения.
— Спасибо, родная! Ты не представляешь, как выручаешь! — она подлетела к Кате и обняла прежде, чем та успела отстраниться.
— Я ещё не… — Катя осторожно высвободилась из объятий, но Марина уже щебетала дальше.
— Мы правда ненадолго, только пока не разберёмся с квартирой. Этот козёл Витька… — она махнула рукой. — У Лёшки начала падать успеваемость в школе, я просто не могла больше терпеть. А потом встретила Артёма…
Выяснилось, что «настоящая любовь» совпала с выселением из квартиры бывшего мужа Марины.
— Марина, — сказала Катя. — Может, мы поможем вам снять квартиру? Финансово поддержим первое время?
Улыбка Марины дрогнула.
— Ты что, не хочешь нам помочь? — её голос стал тише. — Лёшке сейчас так нужна стабильность… Ты же не выгонишь сестру своего любимого с ребёнком?
Никита положил руку на плечо Кати.
— Милая, это всего на пару месяцев, — он смотрел умоляюще. — Они почти не будут мешать. — Да брось! Три комнаты на двоих — это роскошь, — продолжала уговаривать Марина. — Мы займём только одну. Лёша тихий, Артём работает днём. Вы даже не заметите. Катя взглянула на парня, потом на Марину. И почувствовала, как её тщательно выстроенный мир начинает рушиться.
Два дня спустя Катя стояла перед дверью своего кабинета, не решаясь войти. Изнутри доносились звуки цифрового пианино — Лёша упражнялся в гаммах. Её стол с незаконченными конспектами лекций, ежедневником и стопкой непроверенных тестов теперь был придвинут к стене, чтобы освободить центр комнаты.
— Это временно, — сказал Никита вечером, обнимая её. — Ты ведь всё равно обычно в спальне читаешь или в гостиной. А у мальчика музыкальная школа, ему нужно заниматься. — Я понимаю, — кивнула Катя, чувствуя странную пустоту внутри. Утром в субботу она проснулась раньше обычного. Тихо выскользнув из спальни, направилась на кухню — выпить чаю в тишине, как делала каждые выходные. Но у плиты уже стоял Артём, что-то жаря с оглушительным шипением.
— Доброе утро, соня! — он подмигнул ей. — Яичницу будешь? С беконом и помидорами, фирменная!
Бекон. В её доме, где они с Никитой не ели мясо.
На столе лежали крошки, в раковине громоздилась посуда. Её любимая кружка стояла среди грязных тарелок.
Вечером из гостиной доносился смех. Марина устроила киновечер — с попкорном, вином и громкими комментариями. Никита сидел рядом с сестрой, забыв про их традиционные субботние прогулки.
— Может, поговорим? — Катя поймала его перед сном. — О чём? — Никита выглядел искренне удивлённым. — Это слишком… они занимают всё пространство. Никита вздохнул:
— Катюш, ты просто не привыкла к людям. Нельзя быть такой эгоисткой. Семья важнее комфорта.
Катя молча повернулась к стене. Что-то надломилось внутри — словно тонкая стеклянная перегородка между её миром и хаосом вокруг.
Катя задержалась на кафедре допоздна — заканчивала годовой отчёт. Часы показывали почти девять, когда она закрыла ноутбук и устало потёрла глаза. Домой не хотелось. Странное чувство — не хотеть возвращаться в собственную квартиру.
Дверь поддалась с привычным скрипом. В прихожей пахло чем-то острым и пряным. Катя разулась, повесила плащ и застыла на пороге гостиной.
Её книжные полки зияли пустотами. Половина книг — аккуратно расставленных по авторам, с закладками, с памятными надписями — теперь громоздилась в картонных коробках у стены. На освободившемся пространстве стояла блестящая барабанная установка.
— А, Катюш, привет! — Артём выглянул из кухни с полотенцем на плече. — Мы тут немного перестановку сделали. Барабаны привёз, давно хотел. Книги я аккуратно сложил, не переживай.
Катя молча прошла дальше. На стене коридора, где раньше висела репродукция Моне, теперь красовались самодельные полки. На них — музыкальные кубки и медали Лёши.
В углу гостиной, в её любимом кресле, свернулся пушистым клубком серый кот. Он лениво приоткрыл глаз и снова задремал.
— Это Маркиз, — пояснила Марина, выходя из ванной в Катином махровом халате. — Мама не может его держать из-за аллергии. Он такой ласковый!
На кухне на плите стояла пустая кастрюля с остатками плова. Рядом — гора немытой посуды.
— А мне… оставили поесть? — спросила Катя тихо. — Ой, — Марина изобразила виноватое лицо. — Мы думали, ты поела на работе. Артём так вкусно готовит, всё прямо смели. Катя медленно прошла в спальню, закрыла дверь и опустилась на край кровати. Горло сдавило. Из глаз потекли слёзы — беззвучно, одна за другой. Она плакала не от обиды. От осознания — это больше не её дом.
Утро Катя встретила с сухими глазами и холодной решимостью. Ночь без сна придала чёткость мыслям. Когда все разошлись по своим делам — Никита на работу, Марина с Лёшей в торговый центр, Артём на студию звукозаписи — она достала из кладовки чемодан и две спортивные сумки.
Методично, аккуратно складывала рубашки Никиты, его джинсы, свитера. Коробка с инструментами. Ноутбук в чехле. Зубная щётка и бритва из ванной. Стопка технических журналов. Всё, что принадлежало ему — и только ему. Потом принялась за вещи остальных: одежду Марины, игрушки и учебники Лёши, музыкальное оборудование Артёма.
К вечеру четыре чемодана и несколько сумок стояли у входной двери.
Никита первым вернулся домой.
— Что это? — он замер на пороге, переводя взгляд с вещей на Катю. — Ваши вещи, — она говорила тихо, но твёрдо. — Ты выбрал, кто тебе важнее. Я тоже сделала выбор. — Катя, ты с ума сошла? — Никита шагнул к ней. — Из-за каких-то книжек? Из-за кота? — Это моя квартира. Чемоданы — и на выход! И я не собираюсь ютиться тут ради твоей семейки, — твёрдо заявила Катя. Вскоре вернулись и остальные. Марина наблюдала за картиной с красным от гнева лицом.
— Господи, что за драма? — она закатила глаза. — Подумаешь, потеснились немного. Это же просто квадратные метры, зачем делать трагедию?
Катя повернулась к ней:
— Это не квадратные метры. Это моя жизнь. Вы её забрали, не спросив. Теперь — возвращаю обратно.
Она достала телефон и показала всем экран:
— Либо вы съезжаете сегодня, либо я вызываю полицию. Квартира принадлежит мне, и я имею право решать, кто в ней живёт.
— Да пошла ты! — выкрикнула Марина. — Лёша, Артём, мы уходим от этой эгоистки!
Квартира наполнилась шумом: хлопали двери, что-то падало, звенело.
— Пойдём, — бросила Марина брату, демонстративно не глядя на Катю.
Никита стоял между ними, растерянно переводя взгляд.
— Выбирай, — тихо сказала Катя.
Он молча взял свою куртку и пошёл к выходу.
Тишина в квартире казалась почти осязаемой. За семь дней Катя постепенно вернула дому прежний вид: книги заняли свои места на полках, кресло снова стояло у окна, а на стене вновь висела любимая репродукция Моне.
Вечер пятницы она встретила с бокалом вина, устроившись в кресле. Виниловая пластинка Эрика Сати мягко шелестела в проигрывателе. На журнальном столике лежала новая книга «Психология личных границ», заложенная на третьей главе.
Телефон завибрировал. Катя бросила взгляд на экран.
Сообщение от Никиты: «Прости. Я был не прав. Вернуться можно?»
Она провела пальцем по стеклу, словно размышляя. Потом отпила глоток вина, переключила телефон в беззвучный режим и отложила его экраном вниз.
На кухне тихо шумел чайник. Лунный свет падал на половицы, образуя причудливые узоры. Катя улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь моментом. В её доме снова звучал только один голос — её собственный.
