Я застыла на пороге собственной квартиры – в моей гостиной сидели трое незнакомых людей, а свекровь раздавала им чай из моего любимого сервиза.
– Ах, Катя, ты уже здесь! – воскликнула Нина Ивановна, моя свекровь, с такой непринуждённостью, будто это она жила здесь, а не я. – Знакомься, это Раиса Степановна с дочерью Аллой. Они присматривают квартиру для покупки.
Руки у меня похолодели. Какую квартиру? Чью квартиру?
– Простите, что происходит? – выдавила я, стараясь сохранить спокойствие.
Незнакомые женщины переглянулись. Старшая, полная дама в ярком платке, поднялась.
– Мы, наверное, не вовремя. Нина Ивановна сказала, что квартира продаётся, мы и пришли посмотреть.
– Квартира не продаётся! – голос мой дрогнул. – Это какое-то недоразумение.
Свекровь покачала головой с таким видом, словно я капризный ребёнок.
– Катенька, не нервничай. Мы же с Андрюшей всё обсудили. Зачем вам эта однушка? Продадите, добавите к нашим сбережениям и купите что-то побольше. А пока поживёте с нами, места хватает.
Я смотрела на неё и не верила своим ушам. Андрей? Мой муж знал об этом?
– Извините, – обратилась я к гостям. – Произошла ошибка. Квартира не продаётся и продаваться не будет. Всего доброго.
Женщины засобирались, бросая на свекровь недоумённые взгляды. Когда за ними закрылась дверь, Нина Ивановна сложила руки на груди.
– Ну и зачем ты меня опозорила? Я же как лучше хотела!
– Как лучше? – я чувствовала, как внутри закипает гнев. – Вы привели покупателей в мою квартиру без моего ведома!
Эта квартира досталась мне от бабушки три месяца назад. Маленькая, но уютная однокомнатка в старом доме с высокими потолками. Я так мечтала о собственном жилье! Десять лет мы с Андреем прожили у его родителей, и вот наконец у меня появился свой угол.
– Не кричи на меня! – свекровь покраснела. – Я мать, я плохого не посоветую. Андрюша со мной согласен.
Словно в подтверждение её слов, в дверь вставили ключ. Вошёл муж – высокий, русоволосый, с вечно виноватым выражением лица.
– Кать, ты уже дома… – начал он и осёкся, увидев моё лицо.
– Андрей, это правда? Ты хочешь продать мою квартиру?
Он замялся, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, мама сказала, что так будет разумнее… Зачем нам две квартиры? Живём же вместе.
– Мы живём у твоих родителей! – я старалась не срываться на крик. – Это моя квартира, единственное, что у меня есть своего!
– Не единственное, – вмешалась свекровь. – У тебя есть муж, семья. А ты эгоисткой растёшь. Невестка должна думать о благе семьи, а не цепляться за какие-то квадратные метры.
Слово «невестка» она произнесла с особым нажимом, словно ставя меня на место. Я почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдержалась.
– Уходите, – тихо сказала я. – Оба. Мне нужно побыть одной.
– Катя… – начал Андрей.
– Уходите! – повторила я громче.
Они ушли. Свекровь – с поджатыми губами и обиженным видом, Андрей – растерянный и жалкий. Я заперла дверь, прислонилась к ней спиной и дала волю слезам.
Как я дошла до такой жизни? Когда превратилась в безвольное существо, которым можно распоряжаться?
Вспомнилась наша свадьба десять лет назад. Молодая, влюблённая, я не обратила внимания на первые тревожные звоночки. Нина Ивановна сама выбрала мне платье («Тебе не идёт белый, возьми кремовое»), сама составила список гостей («Твоих подруг мы не позовём, они легкомысленные»), сама решила, где будет банкет.
А Андрей? Андрей пожимал плечами: «Мама лучше знает».
Потом было совместное проживание. «Временно», – говорили мы с Андреем. «Пока накопим на своё жильё». Но деньги почему-то всегда уходили на нужды семьи. То ремонт в квартире свекрови, то новая машина для свёкра, то ещё что-то «неотложное».
Я работала бухгалтером в небольшой фирме, Андрей – менеджером в строительной компании. Зарабатывали мы неплохо, но сбережений не было. Нина Ивановна считала, что невестка должна вносить свой вклад в семейный бюджет. И я вносила, отдавая половину зарплаты.
«Семья – это общий котёл», – говорила свекровь.
Странно только, что распоряжалась этим котлом исключительно она.
Бабушка, царство ей небесное, была единственным человеком, кто видел, что происходит. «Катюша, – говорила она, – ты увязнешь там. Свекровь тебя съест, а сын её и не заметит».
Я отмахивалась, уверяла, что всё наладится. Что Андрей повзрослеет, мы съедем, заживём своей жизнью.
Бабушка качала головой, но молчала. А потом тихо ушла во сне, оставив мне свою квартиру и записку: «Пусть у тебя будет место, где ты – хозяйка».
Я достала эту записку из шкатулки, где хранила документы. Бабушкин почерк, немного дрожащий, но разборчивый. Прижала листок к груди.
В дверь позвонили. Я не стала открывать, но звонок повторился. Потом раздался голос Андрея:
– Кать, открой, пожалуйста. Мама ушла, я один.
Я впустила его. Муж выглядел потерянным, как большой ребёнок, которого отругали.
– Прости, – начал он. – Я не думал, что ты так воспримешь. Мама сказала, что это разумное решение…
– Мама сказала, – повторила я. – Андрей, тебе тридцать пять лет. Когда ты начнёшь принимать решения сам?
Он опустил голову.
– Я понимаю, ты расстроена. Но подумай логически. Зачем нам две квартиры? Мы же семья.
– Затем, что это моё. Единственное место, где я могу быть собой, а не «невесткой Нины Ивановны».
– Ты преувеличиваешь, – Андрей попытался взять меня за руку, но я отстранилась. – Мама просто заботится о нас.
– О вас, – поправила я. – О тебе и о себе. Для неё я всегда была и остаюсь чужой. Знаешь, как она меня называет, когда тебя нет? «Эта». «Эта опять не так посуду помыла». «Эта не умеет готовить». «Эта не достойна моего сына».
Андрей поморщился.
– Она не со зла. Просто привыкла, что в доме одна хозяйка.
– Вот именно! И я больше не хочу жить в доме, где я – никто.
Мы сидели молча. За окном темнело, зажигались фонари. В соседней квартире кто-то включил телевизор, звуки новостей приглушённо доносились сквозь стену.
– Что ты хочешь? – наконец спросил Андрей.
Я задумалась. Чего я хочу? Чтобы муж встал на мою сторону. Чтобы свекровь увидела во мне человека, а не бесплатную прислугу. Чтобы моё мнение что-то значило.
– Я хочу пожить здесь, – сказала я. – Одна. Мне нужно время подумать.
Андрей побледнел.
– То есть как? Ты меня бросаешь?
– Я не бросаю. Я беру паузу. Десять лет я жила по чужим правилам. Хочу понять, какая я на самом деле.
– Мама будет в шоке, – пробормотал он.
И в этот момент я поняла: ничего не изменится. Для Андрея мнение матери всегда будет важнее моих чувств. Он не плохой человек, просто слабый. А рядом со слабым мужчиной женщина либо становится сильной, либо ломается.
Я не хотела ломаться.
Андрей ушёл поздно вечером, так и не добившись от меня обещания вернуться. Я осталась одна в своей квартире. Бабушкиной квартире. Теперь – моей.
Прошла по комнате, трогая знакомые вещи. Старый комод, где бабушка хранила постельное бельё. Круглый стол с кружевной скатертью. Книжные полки, забитые детективами и любовными романами.
На кухне обнаружила запасы – бабушка всегда держала дома крупы, консервы, чай. Заварила себе чашку, села у окна. Внизу, во дворе, мальчишки играли в футбол. Их крики долетали даже на третий этаж.
Нормальная жизнь. Простая. Без вечного напряжения, без оглядки на свекровь, без необходимости оправдываться за каждый шаг.
Телефон разрывался от звонков. Андрей, Нина Ивановна, даже свёкор позвонил – видимо, подключили тяжёлую артиллерию. Я выключила звук.
На следующий день пришлось идти на работу. Коллеги заметили перемену – я впервые за долгое время улыбалась искренне, а не из вежливости.
– Влюбилась, что ли? – пошутила Марина, моя напарница.
– Нет, – ответила я. – Разлюбила. И это оказалось даже лучше.
После работы я не поехала к свекрови, а вернулась в свою квартиру. По дороге купила продукты, цветы – яркие герберы, которые Нина Ивановна считала «мещанскими».
Дома ждал сюрприз. На лестничной площадке сидел Андрей с огромным букетом роз и виноватым видом.
– Не гони меня, – начал он. – Давай поговорим.
Я впустила его, но цветы брать не стала. Поставила чайник, достала печенье. Обычные действия помогали сохранять спокойствие.
– Мама плачет, – сообщил Андрей. – Говорит, что ты её оскорбила. Что невестка не должна так себя вести.
– А как должна? – я налила чай, стараясь, чтобы руки не дрожали. – Молча терпеть? Соглашаться со всем? Отдать последнее, что у меня есть?
– Она не последнее просит. Она думает о нашем будущем. О детях, которые у нас будут.
Дети. Больная тема. Пять лет назад я забеременела. Нина Ивановна сразу взяла ситуацию под контроль – какие витамины пить, к какому врачу ходить, что есть. А потом случился выкидыш.
«Это потому что ты нервная», – сказала тогда свекровь. – «Невестка должна быть спокойной, а ты вечно дёргаешься».
Больше я не беременела. И честно говоря, была этому рада. Как я могла привести ребёнка в дом, где меня саму не уважают?
– При чём здесь дети? – устало спросила я.
– Ну как же! В большой квартире и детям просторнее. А в этой однушке…
– В этой однушке выросла моя мама, – перебила я. – И я, когда у родителей гостила. И ничего, места хватало.
Андрей помолчал, потом выпалил:
– Мама считает, что ты связалась с дурной компанией. Что тебе подруги головы морочат.
Я рассмеялась. Искренне, до слёз. Какие подруги? Я же их всех растеряла за годы замужества. Нина Ивановна не одобряла мои контакты с «посторонними». Постепенно встречи стали реже, потом сошли на нет.
– Передай маме, что я в здравом уме и твёрдой памяти. И квартиру продавать не буду. И жить у вас больше тоже.
– То есть всё? Развод?
Я посмотрела на мужа. На его красивое, но слабое лицо. На руки, которые никогда не защищали меня. На глаза, в которых не было понимания, только обида.
– Не знаю, – честно ответила я. – Давай попробуем пожить отдельно. Ты – с родителями, я – здесь. Встречаться, разговаривать. Может, научимся быть парой, а не придатком к твоей маме.
– Она этого не поймёт.
– А ты? Ты понимаешь?
Андрей молчал долго. Потом кивнул.
– Попробуем. Но если через месяц ничего не изменится…
– Изменится, – сказала я твёрдо. – Уже изменилось.
Он ушёл, оставив розы на столе. Я отнесла их к мусоропроводу. Не люблю срезанные цветы – они напоминают о смерти.
Прошла неделя. Свекровь предприняла ещё несколько попыток «вразумить» меня. Приходила с тётей Андрея, с соседкой, даже батюшку из местной церкви притащила. Я вежливо выслушивала всех, угощала чаем и провожала до двери.
«Гордыня вас губит», – сказал священник.
«Семью надо беречь», – вторила тётка.
«Невестка должна уважать свекровь», – добавляла соседка.
Я кивала и улыбалась. А про себя думала: почему никто не говорит, что свекровь должна уважать невестку? Что муж должен защищать жену? Что у каждого человека есть право на личное пространство?
С Андреем мы встречались по выходным. Ходили в кино, в кафе, гуляли по парку. Как в начале отношений, только без прежней лёгкости. Он рассказывал о работе, о том, что дома. Нина Ивановна демонстративно не упоминала моё имя, готовила только на троих, убрала мои фотографии.
– Она ждёт, что ты одумаешься, – объяснил Андрей.
– А ты? – спросила я. – Ты чего ждёшь?
Он задумался.
– Не знаю. Наверное, чуда. Чтобы вы с мамой подружились. Чтобы всё было как раньше.
– Как раньше уже не будет, – я взяла его за руку. – Андрей, пойми. Я не могу больше жить в доме, где меня не считают за человека. Где моё мнение ничего не значит. Где я должна спрашивать разрешения купить себе новое платье.
– Преувеличиваешь…
– Помнишь мой день рождения в прошлом году? Твоя мама устроила ужин, пригласила своих подруг, приготовила блюда, которые я не ем. А когда я попросила поставить другую музыку, сказала при всех: «Невестка совсем обнаглела, ещё и командовать вздумала».
Андрей покраснел. Помнит, конечно. Просто предпочитает забыть, как всегда.
– Она извинилась потом.
– Нет, – покачала я головой. – Она сказала: «Ну что ты дуешься, я же пошутила». Это не извинение.
Мы шли по осеннему парку. Листья шуршали под ногами, в воздухе пахло сыростью и грибами. Где-то вдалеке кричали дети, катаясь на качелях.
– Знаешь, что самое обидное? – продолжила я. – Я ведь старалась. Правда старалась стать хорошей невесткой. Готовила по её рецептам, носила одежду, которую она одобряла, отказалась от повышения, потому что «жена должна приходить домой раньше мужа».
– Я не знал про повышение, – тихо сказал Андрей.
– Потому что я не сказала. Боялась скандала. Твоя мама и так считала, что я слишком много о себе мню с высшим образованием.
Мы дошли до лавочки, сели. Андрей сгорбился, уткнулся взглядом в землю.
– Я плохой муж, да?
Мне стало его жаль. Нет, он не плохой. Просто никакой. Человек без стержня, без собственного мнения. Удобный сын для властной матери.
– Ты можешь стать хорошим, – сказала я. – Если захочешь. Если научишься принимать решения сам, а не ждать, что мама скажет.
– Легко говорить…
– А ты попробуй. Начни с малого. Выбери сам, что надеть. Реши, куда мы пойдём в следующие выходные. Скажи маме «нет», когда она полезет с советами.
Андрей усмехнулся.
– Ты её не знаешь. Она такой скандал устроит.
– И что? Покричит и успокоится. Андрей, ей шестьдесят лет, она взрослый человек. Справится с разочарованием.
Домой я вернулась поздно. На площадке у двери сидела… свекровь. Одна, без группы поддержки.
– Долго гуляете, – сказала она вместо приветствия.
– Добрый вечер, Нина Ивановна. Хотите чаю?
Она кивнула, поднялась, отряхнула пальто. В квартире прошла сразу на кухню, села на своё любимое место у окна.
Я молча поставила чайник, достала чашки. Бабушкин сервиз – тонкий фарфор с голубыми цветами. Свекровь разглядывала его с интересом антиквара.
– Хорошие чашки. Старинные?
– Довоенные ещё. Прабабушкины.
– Береги. Нынче такого не делают.
Мы пили чай молча. Я ждала, когда она начнёт. Нина Ивановна умела выдерживать паузы – сказывался опыт учительницы.
– Зачем ты мучаешь моего сына? – наконец спросила она.
– Я его не мучаю. Мы просто учимся жить по-новому.
– По-новому! – фыркнула свекровь. – Врозь, значит? Это ты новой жизнью называешь?
– Не врозь. Отдельно. Это разные вещи.
– Для меня одинаковые. Муж и жена должны быть вместе. Как я с отцом Андрюши – сорок лет душа в душу.
Я промолчала. Знала я эту «душу в душу». Свёкор – тихий, забитый человек, который за все годы знакомства не сказал жене ни одного слова поперёк. «Как Нина скажет», – его любимая фраза.
– Невестка обязана…
– Стоп, – перебила я. – Нина Ивановна, давайте не будем про обязанности невестки. Я знаю ваше мнение. Вы знаете моё. Давайте попробуем просто поговорить. Как две взрослые женщины.
Она поджала губы, но кивнула.
– Хорошо. Говори.
– Я люблю вашего сына. Но я не могу больше жить в вашем доме. Мне тридцать два года, я взрослый человек со своими привычками, вкусами, мнениями. А у вас я чувствую себя нашкодившей школьницей.
– Я тебя не обижала!
– Не обижали, – согласилась я. – Вы меня игнорировали. Для вас я была не Катей, не личностью, а просто «женой Андрюши». Функцией.
Свекровь молчала, глядя в чашку.
– А эта квартира… Вы ведь правда думали, что я легко её отдам? Что скажу: «Конечно, забирайте, продавайте»?
– Я думала о семье, – упрямо сказала она. – О будущих внуках. Им нужен простор.
– Внуков нет. И не будет, пока я не почувствую себя дома. А в вашем доме я всегда буду гостьей.
Мы снова замолчали. За окном зажглись фонари. Соседи сверху включили телевизор – приглушённо доносились звуки какого-то сериала.
– Что же делать? – вдруг спросила свекровь, и в голосе её не было привычной властности. – Андрюша места себе не находит. Не ест толком, на работе рассеянный.
– Пусть привыкает принимать решения сам. Это полезно.
– Ты жестокая.
– Нет. Я просто устала быть удобной.
Нина Ивановна поднялась, одёрнула кофту.
– Что ж, видимо, мне придётся смириться. Но знай – двери нашего дома для тебя открыты. Если одумаешься.
– Спасибо, – искренне сказала я. – И для вас двери открыты. Если захотите прийти в гости, а не с инспекцией.
Она ушла, а я осталась сидеть на кухне. Странное чувство – будто экзамен сдала. Самый трудный в жизни.
Прошёл месяц. Я обустроила квартиру по своему вкусу – повесила новые шторы, купила яркий плед, расставила на полках любимые книги. По выходным ко мне приходил Андрей. Иногда оставался на ночь.
Медленно, очень медленно он учился быть самостоятельным. Сам выбрал ресторан для нашей годовщины. Сам купил мне подарок – милый браслет с подвесками. Сам сказал матери, что на майские праздники мы поедем не к её сестре в деревню, а на море.
– Она два дня не разговаривала, – признался он. – Но потом смирилась. Даже пожелала хорошего отдыха.
Я обняла мужа. Может, ещё не всё потеряно? Может, из маменькиного сынка получится настоящий мужчина?
В дверь позвонили. На пороге стояла свекровь с кастрюлей в руках.
– Борщ принесла, – буркнула она. – Андрюша говорит, ты готовить не успеваешь.
Я приняла кастрюлю, пригласила войти. Нина Ивановна прошла на кухню, огляделась.
– Уютно у тебя. По-молодому, но уютно.
– Спасибо.
Она помялась, потом выпалила:
– Слушай, Катя… Может, правда, мы с тобой не с той ноги начали? Может, попробуем заново?
Я посмотрела на эту властную женщину, которая отравляла мне жизнь десять лет. И вдруг увидела не монстра, а обычную стареющую мать, которая боится потерять сына.
– Давайте попробуем, – согласилась я. – Только с новыми правилами. Я больше не невестка, которая должна. Я Катя, жена вашего сына. У меня есть своя жизнь, свои интересы, своё мнение.
– Характерная ты, – усмехнулась свекровь. – Ну что ж, может, оно и к лучшему. От тихонь толку мало.
Мы пили чай с её пирогом – честно говоря, готовила Нина Ивановна отменно. Говорили о всякой ерунде – о ценах, о погоде, о новом сериале. Осторожно, словно прощупывая границы.
А потом свекровь вдруг сказала:
– Знаешь, я ведь тоже когда-то была невесткой. И моя свекровь… ох, это был дракон! Рядом с ней я тишайшая овечка. Может, потому и стала такой… чтобы самой больше не бояться.
– Вы не дракон, – улыбнулась я. – Просто привыкли командовать.
– Профессиональная деформация, – кивнула она. – Сорок лет в школе – попробуй не стать командиршей.
Когда вернулся Андрей, мы втроём ужинали. Впервые за все годы – просто ужинали, без напряжения, без подколок, без демонстративного игнорирования.
– Мам, а борщ вкусный, – сказал Андрей.
– Катя теперь лучше готовит, – ответила Нина Ивановна и подмигнула мне. – У неё свои секреты.
Я чуть не подавилась. Комплимент от свекрови – это что-то из области фантастики.
После ужина они ушли вместе. А я осталась в своей квартире. Включила любимую музыку, налила бокал вина, устроилась на диване с книгой.
Хорошо. Спокойно. Дома.
Может, мы и правда сможем стать семьёй? Не идеальной, как в сериалах. Но настоящей – где у каждого есть право на личное пространство, где уважают чужие границы, где слово «невестка» не звучит как приговор.
Телефон пискнул – сообщение от Андрея: «Спасибо за вечер. Мама всю дорогу говорила, какая ты молодец. Я тебя люблю».
Я улыбнулась. Всё-таки права была бабушка, оставив мне эту квартиру. Иногда человеку нужно собственное пространство, чтобы понять, кто он на самом деле. И чтобы другие это поняли.
За окном шёл снег. Первый в этом году – лёгкий, невесомый, похожий на пух. Я подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу.
Всё будет хорошо. Не сразу, не просто, но будет. Потому что я наконец-то дома. В своей квартире. В своей жизни. В своей шкуре.
И это прекрасное чувство.
