— Ну… ты понимаешь… я хотела спросить, не получила ли ты зарплату?
Конечно, получила. Как всегда — пятнадцатого. Как всегда — перевела матери деньги на коммуналку и лекарства, закрыла часть кредита за автомобиль, пополнила фонд поездки в Италию, о которой мечтала последние три года. И вот теперь — как и всегда — звонит Рита.
— Получила. Что у тебя опять случилось?
Ангелина проснулась в двенадцать дня. Субботнее утро, редкий день без совещаний, и телефон на прикроватной тумбе лежал без звука. Смахнув уведомления, Ангелина мельком взглянула на десяток пропущенных звонков. Рита, кто еще это мог быть…
Ангелина нехотя поплелась в ванную комнату, на ходу набирая номер младшей сестры.
— Привет, сестричка! — в трубке раздался звонкий голос. — Наконец проснулась?
— Да, я спала. Ты прекрасно знаешь, что по выходным мне без толку звонить ранним утром.
— Ну понимаешь у меня есть дети, которые встают ни свет ни заря. Тебе этого не понять… — хмыкнула Рита.
Ангелина откинулась на подушку и посмотрела в потолок.
— О, да… Мне не понять.
В голове возникали картинки из прошлого. Как десятилетняя Ангелина встает утром и вместо того, чтобы спокойно собираться в школу, берет на руки маленького Максима, чтобы тот не будил беременную мать. А чуть позже, когда родилась Рита, на Ангелину легла удвоенная нагрузка.
Рита что-то болтала в телефонной трубке на фоне, но она ее не слышала.
— Что ты хотела? — наконец спросила ее Ангелина.
— Ну… ты понимаешь… я хотела спросить, не получила ли ты зарплату?
Конечно, получила. Как всегда — пятнадцатого. Как всегда — перевела матери деньги на коммуналку и лекарства, закрыла часть кредита за автомобиль, пополнила фонд поездки в Италию, о которой мечтала последние три года. И вот теперь — как и всегда — звонит Рита.
— Получила. Что у тебя опять случилось?
— Ой, да ничего особенного. Просто день детей — первого июня. Ты представляешь? — захихикала Рита. — Я хотела порадовать ребят и смотрела, какие классные машинки есть — ну такие, что с пультом на управлении. Ну, недешевые, конечно… Но ты же у нас одна, без забот и хлопот. У тебя-то точно получится порадовать мальчишек!
Ангелина прикусила губу. Одна… Без забот… Без хлопот… Ей в подростковом возрасте хватило: бессонные ночи у детской кроватки не своих детей, прогулки с коляской в любую погоду, уроки с младшими братом и сестрой вместо прогулок с мальчиками и вечные упреки матери:
— Успеешь еще надрыгаться! Иди помоги доделать уроки Максиму. Ты не видишь, что я устала?! Бегом!
А потом каких-то желаний и мечт просто не стало.
— Рита, — Ангелина села в кровати, — я не могу каждый месяц покупать племянникам подарки. В прошлый раз я купила им планшет, который, между прочим, ты забрала себе. До этого — демисезонные комбинезоны. Тебе не кажется, что это уже перебор?
На том конце провода повисла обиженная пауза.
— Ты же успешная. Тебе разве жалко для родной сестры? Я сижу дома, у меня нет денег. Муж получает копейки. А ты живешь, словно в раю. Одна, безе детей. Почему бы не помочь племянникам?
— Я живу без детей, потому что не планировала их рожать. Я не замужем, потому что не вижу ничего хорошего в браке, — резко ответила Ангелина. — А ты, видимо, переняла мамин стиль жизнь — нарожать детей и «сплавить» их на кого-нибудь другого. Нет, дорогая! Так не выйдет! Хочешь работать, я могу тебя устроить к себе. Должность самая простая, но зато будешь при своих деньгах.
— Ты так говоришь, потому что завидуешь мне.
— Завидую? — усмехнулась Ангелина. — Я не нуждаюсь в твоей оценке, понимаешь? Мне нравится моя жизнь, а вот тебе твоя… вопрос… И я не собираюсь финансировать твою семью. У тебя есть муж, которого ты сама выбрала. Я — не твой личный кошелек.
Когда Ангелине было шестнадцать и все девочки целовались на скамейках, она кормила кашей орущую Риту. А в восемнадцать она не поехала в институтский лагерь, потому что мама сказала: «Ты же не бросишь нас с Максиком?». Потому что ей каждый раз напоминали: ты должна.
И теперь, когда Ангелина, наконец, живет как хочет, без скандалов, без детского крика и постоянной уборки — ей все равно звонят и напоминают про обязательства. То мать, то сестра… Единственный, кто не звонит — средний брат Максим, который в свои восемнадцать уехал в большой город, подальше от инфантильных родителей.
— Да ты просто эгоистка! — резко ответила Рита. — Вот поэтому ты одна и сидишь в своей холостяцкой квартире. Стареешь с каждым днем, никому не нужная. Была бы добрее, может уже давно при мужике была.
— Я добрая… — тихо сказала Ангелина. — Но только для тех, кто действительно заслуживает такого отношения.
И нажала «сброс».
Она еще долго сидела в тишине. На улице щебетали птицы, а в окно лился солнечный свет. В голове звучал голос матери: «Родителей не выбирают», а за ним — голос Риты: «Ты же старшая, ты должна».
Эти мысли затихали ненадолго, но навязчивые и прилипчивые родственники раз за разом раскапывали прошлые обиды, которые Ангелина старательно прятала глубоко внутри.
Ей было совсем нетрудно помогать. Но был один переломный момент — покупка квартиры. Когда Ангелина днем и ночью работала, писала какие-то отчеты, сверяла таблицы, подготавливала новые проекты — этого всего никто не видел.
А вот квартиру в центре города с одном из престижных комплексов было видно сразу. Мать тогда сначала начала всем хвалиться какая дочь у нее умница, сама заработала на квартиру, а потом у нее появилась тень сомнения.
— А почему бы тебе не отдать эту квартиру Рите. У нее мальчишки подрастают, им нужен простор.
Это фраза поставила Ангелину в тупик. Эта квартира, даже по ее меркам, стоила очень и очень дорого. А тут просто «отдать»? Ну уж нет!
— Я не собираюсь отдавать квартиру сестре. С чего бы мне это делать?
— Вот ты правильно подметила. Потому что вы с Ритой — сестры. Ты старшая, всю жизнь должна помогать младшим.
— А жить то когда, если всю жизнь положить на это?
— Успеешь пожить. Замуж выйдешь, тогда и заживешь…
С тех пор как Ангелина отказалась подарить квартиру Рите, мать Анфиса Владимировна перестала с ней общаться. Она звонила в те редкие дни, когда надо было платить за квартиру, и голос ее был ледяным, будто Ангелина была не ее дочерью, а уличной побирушкой.
Следующая неделя выдалась сложнее. Так всегда, когда отпуск должен вот-вот начаться, но осталось отработать еще совсем немного.
Ангелина закрыла ноутбук, потянулась и направилась в уборную. Там, в зеркале отражалась не она, а усталость: серая кожа, морщины под глазами, потухший взгляд. Она внимательно посмотрела себе в глаза:
«Я ведь живу ради себя. Почему же я каждый раз чувствую, будто обязана всем, кроме себя?»
Через десять минут она уже сидела на сайте туроператора, листая страницы с красными надписями: «горящий тур», «вылет завтра», «последнее место». Египет. Почему бы и нет?
Через час билет был куплен.
Она собрала чемодан на автомате, выдернула зарядку, упаковала солнцезащитные очки и впервые за несколько лет — сознательно забыла рабочий ноутбук дома и уехала. В аэропорту телефон снова запищал от звонка. Конечно, Рита. Она не отвечала. И больше не отвечала, даже когда та писала сообщения с разной степенью отчаяния: от пассивной агрессии до обвинений и «ты совсем забыла, что у тебя есть семья».
Ангелина устроила себе детокс. Не от сахара и социальных сетей, а от токсичных людей, которые назывались родственниками. Первые два дня прошли в апатии. Она валялась под зонтом у бассейна, смотрела, как чужие дети плавают в воде, и ловила себя на мысли, что впервые это не бесит. Это просто не про нее. Ей ничего не нужно делать. Ни подтирать, ни уговаривать, ни ругаться.
На третий день, за завтраком, подошел он.
— Доброе утро. У вас тут не занято? Я могу присесть рядом?
Она подняла глаза. Мужчина. Приятная внешность. Короткая борода. Улыбка. Без дешёвых понтов.
— Здесь свободно, — пожала плечами она.
— Дмитрий, — представился он, присаживаясь напротив.
— Ангелина.
Он говорил простые вещи и не нес ту заученную чепуху, от которой хочется сбежать в уборную. К вечеру они уже сидели в ресторане, пили кokтeйлu и разговаривали о том, как странно устроена жизнь.
— Мне тридцать два, — сказал Дмитрий, мельком поглядывая вдаль. — И я проснулся в один момент с мыслью: а у всех моих друзей уже семьи, дети, собаки… а я один. Карьера, цели, клиенты, перелеты. А дома — тишина. И я понял, что не знаю, куда двигаться дальше и ради чего.
Ангелина молчала. Этот разговор казался опасным. Она ждала, что сейчас он начнет строить планы. Намекать на серьезные отношения. Или, наоборот, переведет все в шутку.
— А у тебя? — спросил он.
— Я не ищу ни семьи, ни детей, — просто сказала она. — Я много лет жила не своей жизнью. Теперь хочу тишины и воздуха. И чтобы никто ничего от меня не ждал.
Он не стал возражать. Не сказал, что она «еще передумает». Он просто улыбнулся.
— Звучит честно.
Муж злится, что я мало общаюсь с его семьей — но все разговоры всегда заканчиваются упреками в мой адрес Елена Грешнова | Мои истории 17 июня Они не планировали встречаться после этого отдыха. Они не обещали написать или позвонить друг другу после окончания отпуска. Все было легко и без напряжения. И именно это оказалось самым ценным.
На последнюю ночь Ангелина заказала себе в номер мороженое и шaмпaнcкoe. Сидела на балконе и смотрела на звезды. За весь отпуск она не открыла ни одного сообщения от Риты, ни одного от матери, ни одного рабочего письма.
И, пожалуй, впервые за тридцать пять лет почувствовала легкость жизни. А через пару дней после возвращения домой она, не открывая сумку, удалила все сообщения, которые накапливались в «непрочитанных».
Ангелина вошла в здание офиса с непривычной легкостью. После отпуска в ней будто появилось новое дыхание — она улыбалась охраннику, по пути в кабинет перекинулась парой фраз с коллегами, которых раньше старалась обходить стороной. В голове крутились идеи новой рекламной кампании — свежие, дерзкие и живые.
В десять утра всех сотрудников собрали в переговорной.
— Друзья, — начал директор филиала, — хочу представить вам нового директора нашего филиала. С сегодняшнего дня Дмитрий Алексеевич Сиротин официально приступает к работе. А я… ухожу с должности на пенсию.
И в этот момент в комнату вошел… он.
Тот самый Дмитрий. Египет. Песок. Шaмпaнcкoe. Звезды. Ангелина чуть не уронила блокнот. Дмитрий же смотрел на сотрудников спокойно и уверенно — профессионально. Ни единого взгляда на нее, ни малейшего намека, будто и не было того отпуска.
Позже, когда официальное знакомство закончилось, и коллектив разошелся по рабочим местам, Ангелина заметила, как Дмитрий незаметно задержался у кофемашины. Она подошла.
— Это шутка? — спросила она тихо.
Он повернулся. Его лицо осветила едва уловимая улыбка.
— Нет. Я знал, что ты здесь работаешь. Даже когда мы разговаривали в отеле, я уже был в процессе передачи дел. Просто не хотел говорить об этом тогда. Хотел, чтобы ты увидела во мне человека, а не должность.
Ангелина смотрела на него, не зная, что сказать. Она растерялась. Но была и другая эмоция — она чувствовала… интерес.
— И ты специально подошел тогда?
— Конечно, — спокойно ответил он. — Я узнал тебя сразу. Ты ведь тогда сидела у бассейна с чашкой кофе и блокнотом. Такая сосредоточенная. А потом улыбнулась девочке с мячиком. И я подумал — хочется просто посидеть рядом.
Ангелина опустила взгляд. Сложно было поверить. Все это было слишком… красиво.
— Мы на работе, Дмитрий Алексеевич, — чуть холоднее произнесла она. — Надеюсь, ты не рассчитываешь на что-то здесь. Потому что я — нет.
Он кивнул.
— Конечно. Профессионализм — прежде всего.
Они разошлись в разные стороны.
А вечером… все пошло прахом.
Ангелина вставила ключ в замочную скважину своей квартиры и вздрогнула — на лестничной площадке, опершись на перила, стояла Рита с перекошенным от злости лицом.
— Неужели явилась! — выпалила она. — Ты что, совсем крышей поехала?! Укатила в отпуск… А я, между прочим, тебя ищу! Как ты смела не отвечать на звонки?
— Здравствуй, Рита, — спокойно сказала Ангелина, открывая дверь. — Проходи. Хотя нет — стой. Я только с отпуска. И очень не хочу портить себе вечер.
— Ты думаешь, я так просто уйду? — прошипела та. — Конечно, ты в своем воображаемом раю, но не забывай, что ты старшая сестра! Ты обязана помогать нам!
Ангелина вздохнула. Прислонилась к двери. Посмотрела сестре прямо в глаза.
— Я тебе ничего не обязана. Ни тебе, ни маме, ни прошлому. Это ты выбрала такую жизнь. Это ты вышла замуж, родила, отказалась работать. А я выбрала свою. Без детей. Без долгов. Без вечно орущих родственников на шее. Я — никому ничего не должна, Рита. И тебе пора это понять. В твои двадцать три года пора бы уже понять, что ты не ребенок. Родить в девятнадцать ты как-то смогла. А вот взять ответственность все никак не можешь.
— Ах, ты гадина! Тебе еще все вернется! — выкрикнула сестра и, резко развернувшись, ушла вниз по лестнице.
На следующее утро Ангелина пришла на работу чуть раньше обычного. Хотелось отвлечься, погрузиться в проект, утопить остатки злости в задачах, таблицах, идеях. Но с самого начала дня было ощущение, что в воздухе что-то изменилось. Словно она стала центром чьего-то внимания.
Дмитрий, как и прежде, не нарушал дистанции. Не говорил лишнего. Но его взгляд… Он будто сопровождал ее повсюду. Устойчивый, внимательный, в чем-то даже бережный. И чем больше она это замечала, тем меньше хотелось отводить глаза.
Он оказался хорошим руководителем: не кричал и не строил из себя героя, не раздавал пустые обещания, но требовал результата. Справедливо, четко и грамотно. И самое главное — он ценил старания и труд своих сотрудников. И когда однажды, на общем собрании, он прямо похвалил проект Ангелины, она поймала на себе косые взгляды коллег. Но ее это не волновало.
Однажды, в конце недели, Ангелина задержалась на работе. Нужно было доделать презентацию. Офис давно опустел, и только редкие голоса охранников доносились снизу. Она допивала остывший кофе, когда услышала шаги.
— Может быть, уже пора отдохнуть? — услышала она за спиной.
Она обернулась. Дмитрий стоял в дверях ее кабинета. Без галстука, с чуть растрепанными волосами и легкой улыбкой.
— Я пройду? Не отвлекаю? — спросил он.
— Я почти закончила. Надо было доделать, чтобы не возвращаться к этому в понедельник.
Он кивнул и сделал шаг вперед.
— У меня идея. Давай так: я провожу тебя до дома, а по пути — заедем в ресторан. Просто поужинать.
— Не уверена, что это хорошая идея… тем более я за рулем.
— Ты можешь сказать «нет», и мы просто забудем об этом. Я останусь твоим директором, и все будет как прежде. А можешь — согласиться. И мы просто поужинаем, как два человека, которым может быть хорошо друг с другом.
Ангелина долго смотрела на него. Интуиция протестовала: не надо, не впускай, не поддавайся, снова будет больно. Но… было и другое. Ей надоело проводить в одиночестве все вечера и выходные.
— Ладно, — сказала она, закрывая крышку ноутбука. — Только ужин и по домам. Я тогда оставлю машину на парковке.
— Договорились, — подтвердил Дмитрий, подавая ей пиджак.
На улице моросил дождь, но почему-то на душе стало тепло.
На следующее утро Ангелина проснулась у Дмитрия. Комната была незнакомая, но уютная: приглушенный свет, запах кофе и что-то еще — спокойствие. Она приподнялась на локтях и посмотрела в сторону кухни. Там стоял Дмитрий, в домашней футболке и с кружкой в руке. Увидев, что она проснулась, он улыбнулся и подошел ближе.
— Доброе утро, — сказал он мягко. — Я приготовил только кофе. Мы сходи позавтракать в пекарню на первом этаже, если ты не против. В холодильнике у меня, к сожалению, пусто.
Ангелина натянула плед до подбородка. Ее охватило странное чувство: это не было стыдом или неловкостью, а скорее… тревожной растерянностью. Она не планировала этого. И не думала, что вот так просто даст кому-то доступ к своей личной тишине. Она собралась было что-то сказать — может, извиниться или свести все к шутке, но Дмитрий опередил.
— Я ничего не жду и ничего не требую, — спокойно сказал он. — Мне просто хорошо рядом с тобой.
И в этом «просто» было все. Ангелина впервые не чувствовала давления. Не нужно было оправдываться, соответствовать, угадывать. Она улыбнулась. Сомнения исчезли так же внезапно, как и появились.
Прошло полгода. Жизнь текла ровно и размеренно, но с каждым днем в ней становилось больше красок. Дмитрий не вмешивался в рабочие дела Ангелины, не требовал внимания, не лез в душу — он просто всегда был рядом. Спокойный, доброжелательный, сдержанный. И это оказалось тем самым безопасным пространством, которого ей так не хватало всю жизнь.
Они расписались в обычном ЗАГСе. Без гостей, платьев и фотографа. На работе об их отношениях узнали только тогда, когда Ангелина принесла в отдел кадров копию свидетельства.
— Вот это поворот! — засмеялась одна из коллег.
Но никто не сплетничал и не осуждал. Наоборот, все отнеслись с уважением — даже с теплом. И Ангелина в тот момент поняла: ей и не нужно было громких признаний, бурных тостов и одобрений.
Родственники так и не общались с ней. Ангелина, как и раньше, раз в месяц переводила матери деньги — молча. Без звонков и сообщений. Ни «спасибо», ни «как ты». И ей тоже было все равно. Наверное, мама злилась — за Риту, за квартиру, за отказ играть чужую роль. Но Ангелина перестала чувствовать вину.
Дмитрий несколько раз осторожно поднимал тему детей. Он не настаивал, просто говорил:
— Если когда-нибудь… вдруг решишься — я буду только рад. Но если нет, я уже счастлив. С тобой.
Ангелина не отвечала. Ей было тревожно, но уже не так категорически, как раньше. С Дмитрием страхи теряли форму и вес. И, может быть, однажды она проснется и скажет ему «да». Или не скажет — и это тоже будет правильно.
Потому что теперь она знала точно: семья — это не про жертвенность и не про долги. Это про свободу быть собой. И про человека, с которым не страшно просыпаться каждый день рядом. Даже в дождливое утро. Даже с грустными прошлым за плечами.
Ангелина впервые в жизни чувствовала себя любимой.
