— Твоя мамаша опять за свое! — Настя швырнула телефон на диван так, что тот подпрыгнул. — Знаешь, что она мне сейчас сказала? Что я должна скинуться на ее новую шубу! Представляешь наглость?
Виталик даже не поднял глаз от газеты. Знакомая мелодия. Каждый месяц одно и то же.
— Ну что ты сразу кипятишься…
— Кипячусь?! — голос Насти взлетел на октаву выше. — Да я уже вся выкипела за эти пять лет! Послушай, дорогой, я никому не отдам свою зарплату, особенно твоей мамаше на её хотелки!
Виталик наконец отложил газету. Жена стояла посреди комнаты, руки в кулаки, глаза горят. Красивая до сих пор, в свои тридцать два. Только вот морщинка между бровей стала глубже. От постоянного напряжения.
— Настя, она же пенсионерка…
— Пенсионерка?! — Настя захохотала, но смех вышел злой, надрывный. — Твоя пенсионерка на Мальдивы ездит! В салоны красоты ходит! Маникюр каждую неделю! А мы? Мы на отпуск денег собрать не можем!
Господи, неужели мой муж действительно не видит, что происходит? Или просто не хочет видеть?
Виталик встал, подошел к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, превращая двор в серую кашу. Точно как их жизнь последние годы.
— Мама всю жизнь работала…
— Работала! — Настя махнула рукой. — А теперь пусть дядя Петя ее содержит! Раз уж они так дружат!
Тема дяди Пети была болезненной. Официально — друг семьи. Неофициально — все знали, что он давно положил глаз на Галину Ивановну. И она не против была. Особенно когда дело касалось его кошелька.
— Не начинай про дядю Петю…
— А что не начинать? — Настя подошла ближе, в голосе появились злые нотки. — Он же бизнесмен! У него денег куры не клюют! Пусть и спонсирует твою мамочку!
Дверь распахнулась без стука. На пороге появилась Галина Ивановна собственной персоной. В новом пальто цвета спелой вишни, с безупречной укладкой и ароматом дорогих духов.
— О чем тут кричат? До лифта слышно!
Настя обернулась. Сердце бешено заколотилось. Вот она. Источник всех наших проблем.
— Галина Ивановна, мы с Виталиком разговариваем…
— Разговариваете? — свекровь прошла в комнату, как королева на прием. — Это вы называете разговором? Да на вас полквартала оборачивается!
Она оглядела небольшую гостиную критическим взглядом. Старая мебель, потертый ковер, телевизор пятилетней давности.
— Может, вместо того чтобы орать, лучше заняться ремонтом? — Галина Ивановна присела на край дивана, аккуратно поправив пальто. — Я вот дядю Петю попросила — он мне новую плитку в ванную положил. Испанскую.
Вот она и началась. Дядя Петя и его подарки.
— Мама, — Виталик сел рядом, — мы не можем сейчас ремонт делать…
— Не можете? — Галина Ивановна подняла бровь. — А на что тогда деньги тратите? Настя же работает… ты Виталик работаешь…
— Мы тратим деньги на жизнь! — не выдержала Настя. — На еду, на коммунальные, на одежду!
— На одежду? — свекровь оглядела простое платье невестки. — Это вы называете одеждой? Я вот вчера в бутике была…
И понеслось. Галина Ивановна с упоением рассказывала о новых покупках, о том, как дядя Петя возил ее обедать в ресторан, о планах на выходные…
Настя слушала и чувствовала, как внутри все кипит. Как она может? Как может так бессовестно хвастаться, когда знает, что у нас каждая копейка на счету?
— …а вообще, — Галина Ивановна внезапно замолчала и посмотрела на Настю, — я хотела поговорить о деньгах.
— О каких деньгах? — Настя почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Ну как о каких? — свекровь улыбнулась той улыбкой, которую Настя давно научилась узнавать. — Мне нужно на шубу добавить. Видела норковую, шикарная! Правда, дороговата…
— Сколько? — голос Виталика звучал обреченно.
— Не так уж много. Пятьдесят тысяч.
Тишина повисла в воздухе. Настя почувствовала, как мир вокруг нее замедлился. Пятьдесят тысяч. Это же половина ее зарплаты. Это же деньги на зимнюю обувь Виталику. Это же отложенная мечта о море…
— Мама… — начал Виталик.
— Что — мама? — Галина Ивановна нахмурилась. — Я что, чужая? Вы же семья! Должны помогать!
— Мы и так помогаем! — взорвалась Настя. — Каждый месяц! На ваши процедуры, на рестораны, на развлечения!
— Развлечения? — свекровь выпрямилась. — Это вы называете развлечениями? Я заслужила право на отдых! Я всю жизнь работала!
— И что же, теперь мы должны работать на вас?
— Настя! — одернул жену Виталик.
Но Настя уже не могла остановиться. Слова сыпались из нее, как горох из порванного мешка.
— Знаете что, Галина Ивановна? Хватит! Хватит вешать на нас свои прихоти! У вас есть дядя Петя — пусть он и покупает вам шубы! А мы не банкомат!
Лицо свекрови вытянулось от возмущения.
— Как ты смеешь?! Виталик, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?
— Мам, может, действительно стоит попросить дядю Петю? — осторожно предложил Виталик.
— Петя — это совсем другое дело! — отрезала Галина Ивановна. — Он не обязан! А вы — семья!
Семья… Как же мне надоело это слово! Когда нужны деньги — мы семья. А когда мы просим хотя бы посидеть с ребенком, если он вдруг появится — мы уже не семья.
В этот момент зазвонил телефон Галины Ивановны. Она взглянула на экран и просияла.
— Петенька! — голос стал медовым. — Да, я у детей… Что? Уже едешь? Хорошо!
Она положила трубку и встала.
— Петя за мной заехал. Мы в театр идем. — Она поправила пальто и направилась к двери. — Но мы еще поговорим об этом!
Дверь хлопнула. Настя с Виталиком остались одни.
— Зачем ты так грубо? — устало произнес муж.
— Грубо?! — Настя не могла поверить. — А как по-твоему нужно было? Молчать и кивать?
— Она же пожилая женщина…
— Пожилая! — Настя захохотала. — В пятьдесят девять лет! Да она энергичнее меня! И ухоженнее! И одевается лучше!
Виталик сел на диван, опустил голову на руки.
— Что мне делать, Настя? Это же моя мать…
Настя посмотрела на мужа. Он сидел ссутулившись, и в этой позе было что-то безнадежное. Господи, неужели он не понимает? Или просто боится признать?
— Виталик, посмотри на меня.
Он поднял глаза. Усталые, потерянные.
— Скажи честно. Ты видишь, что происходит?
— Вижу что?
— То, что твоя мать нас использует! Она живет в свое удовольствие, а мы экономим на всем!
— Но она же…
— Что она? — Настя присела рядом, взяла его за руки. — Она нас не уважает. Нас для нее не существует. Мы просто кошелек с ножками.
Виталик молчал. Настя видела, как в его глазах борются разные чувства. Понимание. Вина. Злость. И страх.
— А может, она права? — тихо произнес он. — Может, мы действительно должны помогать?
— Помогать — да. Но не так! — Настя встала, прошлась по комнате. — Помогать — это когда человек в беде. А не когда он живет лучше тебя и еще требует!
Телефон снова зазвонил. На этот раз Настин.
— Алло?
— Настенька! — знакомый голос тети Риты, сестры Галины Ивановны. — Как дела?
— Нормально, — насторожилась Настя. Тетя Рита звонила редко и только по делу.
— Слушай, а Галка не просила у вас денег на шубу?
— А что?
— Да она уже третий магазин обзвонила! Везде торгуется! Говорит, дети скидываются!
У Насти похолодело в груди.
— Тетя Рита, а дядя Петя… он же вроде…
— Петька? — засмеялась тетя Рита. — Да он ей только обеды да театры оплачивает! На большие траты не раскошеливается! Умный мужик!
После разговора Настя долго сидела с телефоном в руках. Значит, дядя Петя не такой уж дурак. А мы…
— Что тетя Рита говорила? — спросил Виталик.
Настя пересказала. Лицо мужа постепенно менялось.
— То есть… мама всем рассказывает, что мы покупаем ей шубу?
— Получается, что так.
Виталик встал, подошел к окну. Дождь усилился. Капли стекали по стеклу, как слезы.
— Знаешь что, Настя? — он обернулся, и в его глазах было что-то новое. — Завтра я с мамой серьезно поговорю.
— Правда?
— Правда. Хватит. Пора ставить точки над «и».
На следующий день Галина Ивановна появилась к обеду. В приподнятом настроении.
— Виталик! Настя! — она вошла, как к себе домой. — Я вчера в театре была! Какая постановка! Петя билеты достал, в первом ряду!
— Мам, садись. Нам нужно поговорить.
Что-то в тоне сына заставило Галину Ивановну присмотреться к нему внимательнее.
— О чем поговорить?
— О деньгах. О шубе. О том, как мы живем.
Галина Ивановна села, поправила юбку.
— Ну и что тут говорить? Я же вчера все объяснила…
— Мам, — Виталик сел напротив, — мы не можем больше давать тебе деньги на твои покупки.
Тишина. Галина Ивановна моргнула.
— Что значит не можете?
— Не можем и не будем. — Виталик говорил тихо, но твердо. — У нас своих трат хватает.
— Но я же ваша мать!
— Именно поэтому мы помогаем тебе с продуктами, с лекарствами, с коммунальными платежами. Но не с развлечениями.
Лицо Галины Ивановны покраснело.
— Развлечениями?! Это вы называете развлечениями?!
— А как еще назвать шубу за пятьдесят тысяч? — впервые за долгое время голос Насти звучал спокойно. — Мам, у нас зарплаты по сорок тысяч. Мы снимаем квартиру за двадцать. Что остается?
— Но раньше же давали!
— Раньше мы думали, что помогаем. А оказалось — спонсируем.
Галина Ивановна встала, начала ходить по комнате.
— Я не понимаю! Что случилось? Кто вас настроил?
— Никто нас не настраивал, — сказал Виталик. — Мы просто открыли глаза.
— На что открыли?
— На то, что ты живешь лучше нас. И при этом еще требуешь денег.
Галина Ивановна остановилась, посмотрела на сына.
— Виталик… я же твоя мать…
— И именно поэтому я говорю с тобой честно. — Он встал, подошел к ней. — Мам, у тебя есть пенсия. У тебя есть дядя Петя. Живи в свое удовольствие. Но за свой счет.
— А если мне не хватит?
— Тогда будешь жить попроще. Как мы.
Галина Ивановна долго молчала. Потом взяла сумочку.
— Хорошо. Я поняла. — Голос звучал обиженно. — Значит, я вам больше не мать.
— Ты остаешься матерью. Но перестаешь быть иждивенкой.
После ее ухода в квартире стало тихо. Но это была другая тишина. Не напряженная, а… освобождающая.
— Как думаешь, правильно сделали? — спросил Виталик.
Настя обняла мужа.
— Знаешь что? Наконец-то я чувствую, что мы — семья. Настоящая семья.
За окном дождь закончился. Сквозь тучи пробились первые лучи солнца.
Но покой длился недолго.
Уже через три дня Галина Ивановна объявилась снова. На этот раз не одна — с тетей Ритой. Обе были в боевом настроении.
— Виталик! — свекровь влетела в квартиру без приглашения. — Мы должны поговорить!
— Мам, я же сказал…
— Ничего ты не сказал! — перебила его Галина Ивановна. — Рита, расскажи ему!
Тетя Рита, полная женщина с крашеными волосами, покачала головой.
— Виталик, как не стыдно! Мать бросить в старости!
— Никто мать не бросал, — устало произнес Виталик. — Мы просто не будем больше покупать ей шубы.
— Шубы?! — взвилась Галина Ивановна. — Это ты называешь шубой? Это необходимость! Зима же!
— У вас есть зимняя куртка, — спокойно заметила Настя, входя в комнату. — Прошлогодняя.
— Прошлогодняя! — фыркнула свекровь. — Она уже не модная!
— Зато теплая, — парировала Настя.
Тетя Рита возмущенно всплеснула руками.
— Настя, ну как ты можешь! Галка всю жизнь себе отказывала! Детей растила!
— Отказывала? — Настя присела на край кресла, внимательно посмотрела на тетю Риту. — А кто прошлым летом в Сочи ездил? А кто каждую неделю в салон красоты ходит?
— Это же… это другое! — замялась тетя Рита.
— Чем другое?
— Ну… она же заслужила!
— А мы что, не заслужили? — в голосе Виталика появились злые нотки. — Не заслужили хотя бы раз в год на море съездить? Не заслужили новую мебель? Не заслужили жить, а не выживать?
Галина Ивановна вдруг заплакала. Не по-настоящему — театрально, с всхлипами.
— Боже мой! Я же вас растила! — она достала платочек, промокнула глаза. — Я же для вас жила! Все лучшее отдавала!
Опять эта песня, подумала Настя. Сколько можно?
— Мам, хватит, — сказал Виталик. — Мы все помним. И помним, как ты нас в детский сад в шесть утра сдавала, а забирала в восемь вечера. Помним, как ты с подругами по ресторанам ходила, а нам сосиски на ужин оставляла.
Лицо Галины Ивановны изменилось. Слезы мгновенно высохли.
— Как ты смеешь! — прошипела она. — Неблагодарный!
— Я не неблагодарный. Я реалист.
— Виталик, — тетя Рита попробовала взять другой тон, — ну подумай! Что люди скажут? Что сын мать бросил!
— А что люди скажут о том, что мать с сына деньги выколачивает? — спросила Настя.
— Выколачивает! — взвилась Галина Ивановна. — Я просила! Просила по-хорошему!
— Каждый месяц. На разные вещи. Которые вам не нужны.
— Не нужны?! — свекровь вскочила с дивана. — А кто решает, что мне нужно, а что нет? Ты?!
— Решаем мы с Виталиком. Потому что это наши деньги.
— Ваши деньги! — Галина Ивановна начала ходить по комнате, размахивая руками. — А кто вас растил? Кто на ноги поставил? Кто…
— Мам, остановись! Хватит уже! Так всё надоело! — рявкнул Виталик так громко, что все замолчали.
Он встал и закричал еще громче.
— Слушай меня внимательно, — продолжил Виталик, глядя матери прямо в глаза. — Я устал. Устал от твоих постоянных просьб. Устал от твоих упреков. Устал от того, что ты считаешь нас дойными коровами.
— Виталик! — ахнула тетя Рита.
— Не перебивай, тетя Рита. Я еще не закончил. — Он не отводил взгляда от матери. — Мама, у тебя есть выбор. Либо ты принимаешь наши условия — мы помогаем с необходимым, но не спонсируем твои прихоти. Либо не принимаешь — тогда живи как хочешь, но за свой счет.
— Ты меня выгоняешь? — прошептала Галина Ивановна.
— Я ставлю условия. Как взрослый человек взрослому человеку.
Галина Ивановна молчала. Потом вдруг метнулась к телефону, набрала номер.
— Петя? Это я… Да, у детей… Знаешь что они мне сказали? — голос стал надломленным, жалобным. — Что не будут мне денег давать! Представляешь? Собственный сын!
Она говорила долго, жалобно, с театральными всхлипами. Настя с Виталиком переглянулись.
— Что? — вдруг изменился тон свекрови. — Как это правильно? — пауза. — Петя, ты что, тоже против меня? — еще пауза, более длинная. — Понятно…
Она положила трубку. Лицо у нее было растерянное.
— Что сказал дядя Петя? — спросил Виталик.
— Он… он сказал, что дети правы. Что в наше время каждый должен жить по средствам.
— Вот видишь, — сказала Настя. — Даже дядя Петя понимает.
— А еще он сказал… — Галина Ивановна осеклась.
— Что?
— Что если мне нужны деньги, чтобы я к нему обращалась. Но он даст только на необходимое.
Тетя Рита вдруг засуетилась.
— Галка, может, пойдем? А то я на работу опаздываю…
— Куда тебе на работу? — удивилась Галина Ивановна. — Ты же на пенсии!
— Ну… я… мне нужно… — тетя Рита явно хотела поскорее убраться.
— Тетя Рита, — сказал Виталик, — а вы маме не говорили, что она неправа?
— Я? — тетя Рита покраснела. — Нет, конечно!
— А зря. Потому что вы-то наверняка не даете ей денег.
— Это… это другое дело!
— Чем другое?
— У меня пенсия маленькая!
— А у нас зарплата большая? — спросила Настя.
Тетя Рита молчала. Потом резко встала.
— Мне пора. Галка, идешь?
Галина Ивановна медленно поднялась. Она выглядела растерянной, постаревшей.
— Виталик… — начала она.
— Что, мам?
— А если я… если я буду просить только на самое необходимое?
— Тогда мы поможем. Обязательно поможем.
— А шубу… шубу можно купить попроще?
Виталик улыбнулся. Впервые за долгое время — искренне.
— Мам, если тебе действительно нужна зимняя одежда — мы посмотрим что-нибудь нормальное. Не за пятьдесят тысяч, но теплое и красивое.
Лицо Галины Ивановны просветлело.
— Правда?
— Правда. Но это будет подарок. На день рождения или Новый год. А не потому что ты потребовала.
Свекровь кивнула. Потом вдруг подошла к Насте.
— Настя… я, наверное, была не права…
— Наверное, — согласилась Настя. — Но это поправимо.
— Как?
— Просто перестаньте считать нас банкоматом. Мы ваша семья, а не кошелек.
Галина Ивановна кивнула еще раз, взяла сумочку.
— Я пойду. Подумаю обо всем…
— Мам, — окликнул ее Виталик, — в воскресенье приходи на обед. Настя плов приготовит.
— Можно?
— Конечно можно. Ты же мама.
После их ухода Настя с Виталиком долго сидели молча.
— Как думаешь, поймет? — спросил наконец Виталик.
— Поймет. Ей деваться некуда. Дядя Петя уже обозначил свою позицию.
— А если не поймет?
Настя взяла мужа за руку.
— Тогда будем жить без нее. Мы справимся. Главное, что мы теперь команда.
Виталик сжал ее пальцы.
— Знаешь, а я сегодня почувствовал себя… взрослым. Как будто впервые за много лет.
— Потому что ты наконец перестал быть маминым мальчиком и стал моим мужем.
Он засмеялся.
— Значит, теперь я твой мальчик?
— Теперь ты мой мужчина. Разница есть?
— Огромная.
А через неделю Галина Ивановна действительно пришла на обед. Скромно оделась, принесла торт из магазина — недорогой, но вкусный. За столом говорила о погоде, о соседях, о новостях. Ни слова о деньгах.
— Мам, а как дела с дядей Петей? — спросил Виталик, накладывая добавку плова.
— Нормально. Он хороший мужчина. Но сказал, что отношения должны строиться не на деньгах.
— Умный мужчина, — одобрила Настя.
— Да. И он прав. — Галина Ивановна помолчала. — Настя, а можно я рецепт плова попрошу? Очень вкусный.
— Конечно. Запишу.
— И еще… — свекровь замялась, — можно я иногда внуков нянчить буду? Когда они появятся?
Настя с Виталиком переглянулись.
— Если появятся — конечно можно, — сказала Настя. — Бабушка же.
— Вот и хорошо. А то мне кажется, я совсем забыла, как быть бабушкой. Все на себя тратилась…
— Не поздно научиться, — сказал Виталик.
— Не поздно, — согласилась мать.
И впервые за много лет семейный обед прошел спокойно. Без скандалов, без претензий, без напряжения. Просто семья за столом. Настоящая семья.
А вечером, когда Галина Ивановна ушла, Настя обняла мужа.
— Знаешь что? Сегодня я поняла — мы не зря все это затеяли.
— Почему?
— Потому что впервые твоя мама увидела в нас людей. А не источник денег.
— И что теперь?
— Теперь мы живем. По-настоящему живем.
За окном садилось солнце, окрашивая небо в теплые оттенки. Где-то во дворе смеялись дети. Жизнь продолжалась. Но теперь это была их жизнь — не чужая, не подчиненная чужим прихотям. Их собственная. И это было прекрасно.