– Ты зачем разрушила квартиру? Как твоя сестра теперь жить в ней будет? – кричала на меня мать…

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что в прихожей с подзеркальника упала мамина любимая фарфоровая статуэтка слоника. Я даже не обернулась — просто стиснула зубы и рванула за собой сумку, в которую мать вцепилась, будто это последняя ниточка, связывающая меня с этим домом.

— Ты никуда не пойдёшь! — её голос, пронзительный, как сирена, впился в спину. — Жить тебе негде! На вокзал, что ли? С чем? С гордостью своей?

Я резко дёрнула ручку, ткань затрещала, но сумка осталась у меня. Внутри — всё, что успела схватить за десять минут под аккомпанемент её воплей: документы, ноутбук, пара футболок, телефон с треснувшим экраном (спасибо, Кристина, за «случайный» толчок вчера).

— Я не буду сидеть здесь и смотреть, как вы все празднуете моё предательство.

Мать замерла, её лицо исказилось — не от раскаяния, нет. От ярости, что я осмелилась говорить вслух то, о чём все молчали.

Воспоминание: свадьба, которой не будет.

Три месяца назад мы с Артёмом стояли в салоне, выбирали обои для нашей будущей квартиры.

— Может, вот эти?— он тыкал в образец, который мне категорически не нравился.

— Ты серьёзно? Это же цвет запёкшейся крови.

Он рассмеялся, обнял меня за плечи:

— Ну и ладно. Пусть будет, как ты скажешь.

Я тогда подумала: «Какой же он сговорчивый!»

Ошиблась.

Он был не сговорчивый. Он был равнодушный.

Потому что эта квартира, этот ремонт, эта свадьба — всё это было для меня. А для него… Для него всё это время существовала Кристина. Моя младшая сестра. Которая сейчас за стеной рыдает в голос, изображая невинную жертву. Причина ухода

— Ты вообще понимаешь, что натворила?— мать шипит, загораживая дверь. — Она же на третьем месяце! Если из-за стресса что-то случится…

— А если со мной что-то случится? — я сжимаю кулаки.

— С тобой? — она фыркает. — Ты же железная.

Да. Железная. Потому что если бы я была обычной, то уже сломалась бы, когда узнала, что:

Артём спит с Кристиной уже полгода.

Она беременна.

Все знали.

Молчали.

Особенно трогательно, что «не хотели меня расстраивать».

— Где мои деньги — внезапно спрашиваю я, глядя матери в глаза.

Она моргает.

— Какие деньги?

— Те, что лежали в моём ящике. Ты же знаешь, о чём я.

Её взгляд дёргается в сторону.

— Ты сама их потратила и забыла.

Конечно. Очень удобно.

Я разворачиваюсь и выхожу в коридор. Там уже стоит целый совет: отец (молчит, как партизан на задании), тётка Лида (руки в боки, лицо — будто я украла её последнюю пенсию), и… да, конечно же, Кристина.

Она всхлипывает, прижимая руки к животу.

— Ты счастлива? — шипит тётка. — Довела сестру! А если с ребёнком что-то случится?

Я медленно поворачиваюсь к Кристине.

— А если с моим?

Тишина.

— …С каким твоим? — тётка бледнеет.

— С таким.— Я улыбаюсь. Холодно.— Артём, между прочим, всё это время спал со мной. Без предохранения. Так что если что… у вас будет двое внуков. Можно сэкономить на крестинах.

Мать аж подпрыгивает, хватается за сердце.

— Ты… ты врёшь!

— Проверьте.

Я разворачиваюсь и выхожу.

За спиной — вопли, шум, голос отца:

— Оставь её… Пусть остынет.

Он единственный, кто не лезет с нравоучениями. Потому что знает— я не вернусь.

Лифт едет медленно. Я сжимаю сумку.

Куда я еду?

Пока — просто подальше.

Лифт ехал мучительно медленно. Я уткнулась лбом в холодную металлическую стенку, пытаясь не разрыдаться здесь, на глазах у соседей, которые уже наверняка слышали весь наш «семейный спектакль».

На улице хлестал дождь. Я шла, не разбирая дороги, сжимая в руке телефон. В голове крутилась только одна мысль:

Куда?

Вокзал? У меня даже билета не было. К подругам? После того, как половина из них, оказывается, знала про Артёма и Кристину — ни за что.

В итоге гугл выдал адрес дешёвой гостиницы в районе промзоны. Час езды на метро, два перехода под ливнем — и вот я в номере, который пахнет сыростью и дешёвым освежителем.

Я рухнула на жесткую кровать, даже не снимая мокрый свитер. Телефон взорвался уведомлениями:

Мама (12 пропущенных) – «Вернись, надо поговорить! Ты всё неправильно поняла!»

Кристина (3 голосовых)– всхлипы, что-то про «мы не хотели тебя ранить.

Артём (1 сообщение) – сухое: «Где ключи от квартиры?»

Я выключила звук.

Потом вдруг осознала: у меня больше нет дома.

Квартира, которую мы «вместе» готовили к свадьбе — теперь их логово. Моя комната у родителей — место, где меня предали. Даже мои деньги из заначки исчезли (спасибо, мама).

Я закрыла глаза. В голове всплывали обрывки фраз:

«Она же твоя сестра!»

«Ты должна понять…»

«Артём просто запутался!»

Бред.

Телефон зазвонил среди ночи. Я вздрогнула — на экране имя «Бабушка Вера».

— Лерка, ты жива? – её хриплый голос звучал резко, без предисловий.

Я не ответила. Просто сжала трубку и зарыдала.

— Всё, молчи, всё понятно,– бабушка хмыкнула. – Я только вчера от твоей тётки Лиды про эту камасутру узнала. Если бы раньше — я б им всем ноги переломала.

Я фыркнула сквозь слёзы.

— Где ты?

— В гостинице.

— Деньги есть?

— Осталось немного…

Раздался шум, будто она что-то ищет.

— Слушай сюда. У меня есть участок под городом. Домик там — худая избушка, но крыша есть. Вода из колодца, свет — генератор. Никому о нём не говорила, даже твоей мамаше.

Я села на кровати.

— Зачем он тебе?

— Дед строил — для рыбалки. Потом сдох, а участок так и остался. Дарю тебе. Хочешь — продавай, хочешь — живи. Только смотри…

Она понизила голос.

— Твоя мать и Кристина уже делят твою долю в «семейной» квартире. Артём, гад, документы на ипотеку переоформляет. Если ты сейчас не за что не зацепишься — они тебя сожрут.

Я стиснула телефон.

— Приезжай ко мне завтра. Оформим дарственную.

Я легла, уставившись в потолок.

Где-то там, в «нашей» квартире, Артём наверняка уже обнимал Кристину, обсуждая, какую мебель выбрать вместо испорченной мной.

А я…

Я смотрела на трещину в потолке гостиничного номера и впервые за сутки улыбнулась.

У меня теперь есть план.

Ключ всё ещё входил в замок.

Я замерла на пороге «нашей» квартиры, прислушиваясь к тишине. Никого. Артём, видимо, ночевал у Кристины, уверенный, что я сгорю от стыда где-нибудь в подворотне.

Ошибся.

В прихожей пахло свежей краской — они уже замазывали мои «художества» на стенах. На полу лежал новый ламинат, ещё не распакованный. Спешили обустроить любовное гнёздышко.

Я поставила сумку на пол и достала:

Молоток (прихватила из гаража отца).

Баллончик с краской (чёрной, матовой, идеальной для «граффити»).

Ножницы(большие, острые).

Первым пострадало зеркало в прихожей — то самое, в котором мы с Артёмом когда-то смеялись, примеряя свадебные аксессуары.

Удар.

Стекло рассыпалось звёздами.

Ещё удар.

Теперь остались только мелкие осколки.

— Так лучше, — прошептала я.

Я двинулась дальше:

-Кухня. Раскроила ножницами новую скатерть (её выбирала я, а теперь здесь будет сидеть она).

Гостиная.Выплеснула краску на диван (бежевый, «как у всех» — ненавидела его с первого дня).

Спальня. Изрезала простыни (шёлковые, подарок мамы «для первой брачной ночи»).

Но главное — ванная.

Там висел полотенцедержатель в виде сердца — подарок Кристины («чтобы у вас всегда была любовь!»).

Я сорвала его со стены и прибила к полу.

— На счастье.

Последний штрих — надпись на стене чёрной краской:

«С лёгким паром»

Я огляделась.

Квартира больше не была «идеальной». Теперь она была настоящей — с трещинами, сколами, следами ярости.

Как и я.

Я вышла, не оглядываясь.

Телефон завибрировал — бабушка:

«Дарственная готова. Ключи от избушки ждут. Ты решила, что с ней делать?»

Я улыбнулась и набрала ответ:

«Остаюсь.»

Утро в избушке

Первое, что я почувствовала — холод.

Бабушка не врала: в домике не было отопления. Я закуталась в плед, взятый из «той» квартиры, и подошла к крошечному окну. За ним — лес, туман, тишина. Никаких матерей, сестёр, Артёмов.

Телефон снова взорвался:

Мама (25 пропущенных) – «Ты совсем с ума сошла! Кто тебя так воспитал?!»

Кристина (голосовые с рыданиями) – «Как ты могла испортить наш дом?!»

Артём (1 сообщение) – «Ты психопатка. Я подаю в суд за порчу имущества.»

Я выключила телефон.

На скрипучем столе лежали:

Дарственная на участок (официально мой).

Конверт с деньгами (бабушка подписала: «На первую бензопилу»).

Записка: «Лерка, если решишь остаться — колодец во дворе, дрова под навесом. Не умрёшь. А если передумаешь — продавай и сваливай куда подальше. Выбор твой.»

Я взяла топор и вышла наружу.

Дрова надо было колоть. Я никогда этого не делала.

Первый удар — топор застрял в полене. Второй — отскочил, едва не попав мне в ногу. К третьему удару руки дрожали, спина взмокла. Но получилось.

Я рассмеялась. Впервые за месяц — искренне.

Вечером приехали они.

Мать вылезла из машины в меховой шубе (в лесу-то +5), Кристина — бледная, с явно нарисованными синяками под глазами. Артём остался в машине — видимо, боялся, что добью.

— Ты обязана вернуть деньги за ремонт! – закричала мать. – Мы подали заявление в полицию!

— Какие деньги?– я облокотилась на топор. – Вы же сказали, я сама их потратила.

Кристина заплакала:

— Как ты здесь живёшь?! Это же край света!

Я оглянулась на избушку, на лес, на дымок из трубы.

— Зато честно.

Мать вдруг смолкла. Потом выдохнула:

— Ты… ты действительно останешься здесь?

Я повернулась и пошла к дому.

— Попробуйте меня выгнать.

Ночью я разожгла камин (с трудом, но получилось), завернулась в плед и открыла ноутбук.

На экране — сайт с объявлением:

«Сдам избушку в лесу. Туристам, блогерам, беглым невестам. Цена — договорная.»

Я улыбнулась и добавила:

«P.S. Есть топор. Колодец. Тишина. И никаких родственников.»

Я сидела на крыльце, попивая обжигающий чай из жестяной кружки, когда в ветвях деревьев что-то громко хрустнуло.

— Ну что, медведь, пришёл меня добивать? — крикнула я в темноту, сжимая в руке топор.

Из кустов вылез… курьер.

— Лера Соколова? Вам посылка.

Я опустила топор. В коробке оказались:

Новый телефон(старый я утопила в колодце неделю назад).

Конверт с деньгами (в три раза больше, чем я просила за неделю аренды).

Записка: «Ваш блог о «жизни после всех» — гениален. Хотите контракт с медиаагентством? P.S. Топор в кадре — отличный образ.»

Я рассмеялась и бросила взгляд на экран телефона. 157 непрочитанных сообщений .

Первое — от мамы: «Ты выставила нашу драму на весь интернет?!»

Второе — от Кристины: «Можешь забрать своего Артёма обратно. Он…»

Я удалила всё, не дочитав.

Набрала только один номер.

— Баб, — сказала я, когда она взяла трубку. — Я передумала продавать участок.

— Ну и славно, — хрипло ответила бабушка. — А то я уже запаслась попкорном. Жду, когда твоя мать доберётся до тебя с криками про «семейную честь».

— Пусть попробует, — я пнула топор ногой. — У меня теперь есть подписчики. И адвокаты из агентства.

Ветер донёс запах дыма из трубы. Где-то в лесу заухал филин.

Я наконец-то была дома.

Оцените статью
– Ты зачем разрушила квартиру? Как твоя сестра теперь жить в ней будет? – кричала на меня мать…
— Раз уж тебя повысили, то я и моя сестра можем не работать, будешь нас обеспечивать — Заявил муж