Аню всегда считали тихой. Она сама поверила в это — носила неприметную одежду, говорила вполголоса и отводила взгляд. До поры.
Ключи повернулись в замке, и входная дверь распахнулась. Аня замерла на пороге своей квартиры. На диване, вальяжно закинув ногу на ногу, восседала Татьяна Сергеевна — её свекровь. Рядом лежала открытая сумочка Ани.
— Я и в банк уже сходила, и продукты купила, — отрапортовала Татьяна Сергеевна, постукивая длинными ногтями по подлокотнику. — Там сдача осталась, я себе на такси взяла.
Три тысячи рублей. Аня знала точно — именно столько лежало в кошельке утром. И вот теперь они исчезли, превратившись в пакеты с едой, которую она не просила, и в такси, на котором она никого не просила возить.
— Вы опять залезли в мою сумку? — Аня почувствовала, как внутри поднимается волна.
— Да ладно тебе, — махнула рукой свекровь. — Мы же семья. Что моё — то твоё, что твоё — то моё.
Семья. Смешно. Три года назад, когда Сергей впервые привёл её знакомиться с родителями, Татьяна Сергеевна окинула будущую невестку взглядом, в котором читалось: «Ничего особенного». С тех пор ничего не изменилось.
— Больше так не делайте, — тихо сказала Аня, забирая сумочку. — Пожалуйста.
— Ой, ну что ты как чужая, — Татьяна Сергеевна поправила идеально уложенные волосы. — Лучше скажи, когда внуков планируете? А то мне уже и похвастаться перед подругами нечем.
Аня проглотила комок в горле. Четыре месяца назад была замершая. Сергей знал. Свекровь — нет.
— Мы работаем над этим, — ровно ответила она.
— Работайте активнее, — хохотнула Татьяна Сергеевна. — А то я смотрю, ты всё худеешь и худеешь. Так и мужика потерять недолго.
— Сергей, это не может так продолжаться, — Аня смотрела, как муж расхаживает по комнате. — Она берёт мои вещи без спроса. Лезет в сумку. Распоряжается моими деньгами.
— Ну, мам просто заботится, — пожал плечами Сергей. — Она же хорошего хочет.
— Мне тридцать два года. Я не нуждаюсь в такой заботе.
— Слушай, ну хватит уже, а? — Сергей плюхнулся на кровать. — Вечно ты с этим пристаёшь. Мать есть мать. Радуйся, что она нам помогает. Вон, даже продукты покупает.
— На мои деньги! — Аня повысила голос, но тут же осеклась. — Извини. Просто… Это неправильно. И мне это неприятно.
Сергей закатил глаза:
— У тебя просто своих родителей нет. Вот ты и не понимаешь.
Удар попал точно в цель. Родители Ани погибли в автокатастрофе, когда ей было шестнадцать. Восемь лет в детском доме, потом — общежитие, университет, работа. Она привыкла рассчитывать только на себя.
— Это не имеет отношения к делу, — отрезала она. — Я прошу тебя поговорить с матерью, чтобы она прекратила брать мои вещи без спроса.
— Ладно-ладно, — пробормотал Сергей. — Поговорю. Как-нибудь.
«Как-нибудь» означало «никогда». Аня знала это.
В редакции было шумно. Аня старалась сосредоточиться на тексте, который правила, но мысли то и дело возвращались к утреннему конфликту. Три тысячи рублей. Сумма небольшая, но дело было не в деньгах. Дело было в границах, которые Татьяна Сергеевна раз за разом переступала.
— Земля вызывает Аню! — над ухом раздался громкий голос Вики, коллеги из отдела вёрстки. — Ты в порядке? Уже пять минут смотришь в одну точку.
— Всё нормально, — Аня улыбнулась. — Просто задумалась.
— Я тебя знаю, — Вика плюхнулась на соседний стул. — Когда ты так улыбаешься, значит, всё совсем не нормально. Опять свекровь?
Вика была единственным человеком, которому Аня рассказывала о своих семейных проблемах. В отличие от других коллег, которые видели в ней только тихую и незаметную девушку, Вика каким-то образом разглядела в Ане нечто большее.
— Она опять взяла деньги из моей сумки, — вздохнула Аня. — Сказала, что купила продукты, а сдачу взяла на такси.
— А ты?
— А я ничего. Сказала, чтобы больше так не делала.
— И всё? — Вика подняла брови. — Анька, ну сколько можно? Она же на шею тебе села и ноги свесила!
— Что я могу сделать? Это мать Сергея. Он не встанет на мою сторону.
— Он твой муж, а не её! — Вика всплеснула руками. — Слушай, я тебе сто раз говорила: либо ты научишься ставить границы, либо так и будешь всю жизнь подтирать чужие задницы. Извини за грубость.
Аня вздохнула. Вика всегда говорила то, что думала. Наверное, поэтому они и подружились — противоположности притягиваются.
— Я пыталась поговорить с ней. И с Сергеем. Бесполезно.
— Слова — это слова. Нужны действия, — Вика понизила голос. — Знаешь, моя бабушка говорила: собака лает, пока её не ударишь палкой.
— Ты предлагаешь мне ударить свекровь палкой? — Аня не удержалась от улыбки.
— Фигурально выражаясь — да, — Вика подмигнула. — Думай, Анька. Должно же быть что-то, что её проймёт.
Вечером, когда Сергей уснул, Аня долго лежала с открытыми глазами. Думала. В голове крутились слова Вики о палке. Это была метафора, конечно. Но в каждой метафоре есть доля истины.
Как заставить Татьяну Сергеевну уважать её пространство? Как объяснить ей, что нельзя брать чужие вещи без спроса?
Решение пришло неожиданно, как вспышка. Аня даже приподнялась на кровати. А что, если…?
— Мам, ты не видела мою флешку с презентацией? — Сергей метался по квартире. — Она в пиджаке была. В нагрудном кармане.
— Какую флешку, сынок? — Татьяна Сергеевна оторвалась от телевизора.
— Чёрную, маленькую. Там важные документы для совещания.
— Нет, не видела, — она пожала плечами. — Может, ты её на работе оставил?
— Да нет же! — Сергей выглядел отчаянным. — Я точно помню, что положил её в карман пиджака вчера вечером!
Аня молча пила чай на кухне. Флешка лежала в ящике её рабочего стола. Она забрала её утром, пока Сергей был в душе.
— Может, выпала где-то? — предположила Татьяна Сергеевна.
— Мам, ты не понимаешь! Там проект, над которым я работал месяц! Если я его не представлю сегодня, меня просто уволят!
Это было преувеличением, но доля правды в словах Сергея была. Проект действительно важный.
— Ань! — Сергей заглянул на кухню. — Ты не видела мою флешку?
— Нет, — спокойно ответила она. — А что там было?
— Презентация для клиента! Я с ней месяц возился!
— Это очень неприятно, когда твои вещи пропадают, правда? — Аня посмотрела ему прямо в глаза.
Сергей замер.
— Ты… ты взяла её?
— Да, — она отпила чай. — Взяла без спроса. Как твоя мама берёт мои деньги.
— Ты с ума сошла?! — взорвался Сергей. — Из-за каких-то трёх тысяч ты готова поставить под удар мою карьеру?!
— Три тысячи сегодня, две тысячи вчера, пять — позавчера, — перечислила Аня. — А ещё моя косметика, которую она берёт без спроса. Мои украшения, которые она «примеряет». Мои вещи, которые она «одалживает».
— Анечка, ты чего? — Татьяна Сергеевна подошла к двери кухни. — Мы же семья. Зачем эти счёты?
— Вот именно, — подхватил Сергей. — Немедленно верни флешку!
— Конечно, — Аня встала из-за стола. — Как только твоя мама пообещает больше никогда не брать мои вещи без разрешения. И как только ты пообещаешь следить за этим.
— Это шантаж! — выпалил Сергей.
— Нет, — покачала головой Аня. — Это урок.
Татьяна Сергеевна побледнела:
— Сынок, может, она правда того… не в себе? Помнишь, я говорила, что с ней что-то не так?
— Мам, помолчи, пожалуйста, — вдруг сказал Сергей. Он не отрывал взгляда от Ани. — Ты серьёзно сейчас?
— Абсолютно, — кивнула Аня. — Мне надоело быть невидимкой в собственном доме. Надоело, что мои границы не уважают. Надоело, что мои чувства ничего не значат.
Сергей потёр лицо ладонями:
— Ладно. Хорошо. Мам, пообещай, что больше не будешь брать вещи Ани без её разрешения.
— Я не могу в это поверить! — всплеснула руками Татьяна Сергеевна. — Ты выбираешь её сторону?
— Я не выбираю ничью сторону, — устало сказал Сергей. — Просто скажи, что не будешь больше лезть в её сумку.
— Мне и не нужно! — фыркнула Татьяна Сергеевна. — Очень надо копаться в её барахле!
— Мам, — в голосе Сергея появились стальные нотки. — Пообещай.
Татьяна Сергеевна поджала губы:
— Хорошо. Обещаю. Довольна? — последний вопрос она адресовала Ане.
— Вполне, — Аня вышла из кухни и через минуту вернулась с флешкой. — Держи.
Сергей схватил флешку и выбежал из квартиры, на ходу натягивая пиджак. Хлопнула входная дверь.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела Татьяна Сергеевна, когда они остались вдвоём. — Он мой сын, и я знаю, что для него лучше.
— Он мой муж, — спокойно ответила Аня. — И я тоже знаю, что для него лучше. Например, жена, которая умеет постоять за себя.
Следующие две недели в квартире царило холодное перемирие. Татьяна Сергеевна больше не лезла в сумку Ани, но и не упускала случая уколоть невестку. То жаловалась на головную боль, которую вызывают «некоторые люди своими истериками», то вздыхала о том, как тяжело матери, когда сын «попадает под каблук».
Сергей старался не замечать напряжения, но получалось плохо. Он метался между матерью и женой, пытаясь угодить обеим и в итоге не угождая никому.
— Может, нам стоит пожить отдельно? — предложила Аня однажды вечером.
— В смысле? — Сергей оторвался от ноутбука. — Мы и так живём отдельно.
— Я имею в виду — без твоей мамы.
— Но она же не живёт с нами постоянно. Просто часто приходит.
— Каждый день, Серёж. Она приходит каждый день. У неё даже ключи от нашей квартиры есть.
— Ну и что? — Сергей нахмурился. — Она же моя мать.
— А я твоя жена, — Аня села рядом с ним на диван. — И мне кажется, что нам нужно пространство. Своё, только наше.
— Ты хочешь, чтобы я отобрал у матери ключи? — Сергей выглядел возмущённым. — Она же переживает за нас. И помогает.
— Серёж, когда мы последний раз просили её о помощи?
Сергей задумался, но не смог вспомнить.
— Ну… Она же… По хозяйству помогает.
— Мы не просили её об этом, — мягко сказала Аня. — Она сама решила, что нам нужна её помощь. А тебе не кажется странным, что взрослым людям, которые работают и содержат себя сами, постоянно нужна помощь мамы?
Сергей молчал.
— Я не говорю, что она плохая, — продолжила Аня. — Просто у нас разные представления о личном пространстве. И мне кажется, нам всем будет легче, если мы будем видеться пореже. По приглашению.
— Звучит так, будто ты хочешь отлучить её от дома.
— Нет. Я хочу, чтобы она уважала наш дом. И нас.
Сергей вздохнул:
— Не знаю, Ань. Надо подумать.
«Подумать» у Сергея не получилось. На следующий день Татьяна Сергеевна сообщила, что уезжает на месяц на море — «поправить нервы, расшатанные некоторыми».
— Вот увидишь, как тебе будет её не хватать, — сказал Сергей, когда они провожали свекровь. — Кто будет готовить обеды? Кто будет следить за порядком?
— Мы сами можем это делать, — ответила Аня. — Как и все нормальные взрослые люди.
Сергей только покачал головой.
Первые дни без Татьяны Сергеевны были странными. Аня с непривычки всё время ожидала, что свекровь вот-вот появится на пороге. Но дверь оставалась закрытой. В квартире было тихо.
Постепенно они с Сергеем начали привыкать к новому ритму жизни. Вместе готовили ужин, вместе убирались, вместе смотрели фильмы по вечерам. Без постоянного присутствия третьего человека между ними что-то начало меняться. Они больше разговаривали — по-настоящему разговаривали, а не перебрасывались фразами на бегу.
— Знаешь, а ведь мы с тобой давно не ходили в кино, — сказал как-то Сергей, накрывая на стол. — Может, сходим в субботу?
— С удовольствием, — улыбнулась Аня. — А потом можно в тот итальянский ресторанчик, помнишь?
— Где мы отмечали годовщину знакомства? — Сергей улыбнулся в ответ. — Помню. Ты ещё спагетти уронила на платье.
— И ты отдал мне свою рубашку, чтобы я могла прикрыть пятно.
— А сам остался в футболке в ресторане, — засмеялся Сергей. — Официант так на меня смотрел!
Они оба рассмеялись, вспоминая тот вечер. Это было давно, ещё до свадьбы. Когда они были просто влюблённой парой, без груза ежедневных забот и конфликтов.
— А ещё помнишь, как мы ездили на озеро? — спросила Аня. — Палатку ставили под дождём.
— Ещё бы! Я потом неделю чихал.
— Зато какие звёзды были!
Сергей подошёл к ней и обнял за плечи:
— Может, повторим как-нибудь?
— Поездку на озеро? — Аня положила голову ему на плечо. — С удовольствием.
В тот вечер они долго сидели на кухне, вспоминая разные моменты их совместной жизни. Аня давно не видела Сергея таким расслабленным и счастливым.
«Неужели всё дело было в этом? — думала она, засыпая. — В постоянном присутствии третьего человека?»
Три недели пролетели незаметно. Они с Сергеем словно заново узнавали друг друга. Ходили в кино, гуляли в парке, готовили вместе ужины. Сергей даже начал помогать Ане с её статьями — вычитывал тексты, давал советы. Оказалось, что у него отличное чувство стиля.
— Слушай, а почему ты не пишешь сам? — спросила однажды Аня. — У тебя же талант.
— Да ладно, — отмахнулся Сергей. — Какой талант. Просто насмотрелся, как ты работаешь.
— Нет, правда. Ты очень хорошо чувствуешь текст. Может, попробуешь?
— Не знаю, — Сергей задумался. — А о чём писать?
— О чём угодно. О том, что тебе интересно.
И Сергей попробовал. Сначала это были небольшие заметки о технологиях — всё-таки он работал в IT. Но потом он начал писать о путешествиях, о еде, о музыке. Аня читала и не могла поверить, что этот яркий, живой человек — её муж, который ещё месяц назад казался таким тусклым и безынициативным.
— Знаешь, — сказал Сергей однажды вечером, — я думаю, мама была права в одном.
— В чём же? — Аня напряглась.
— В том, что нам нужно думать о будущем, — он взял её за руку. — О детях, например.
Аня сглотнула. После замершей она боялась даже думать об этом.
— Ты уверен?
— Более чем, — Сергей крепче сжал её руку. — Я хочу семью. Настоящую. Свою.
В его голосе было столько решимости, что Аня не смогла сдержать улыбку:
— Хорошо. Давай попробуем.
Татьяна Сергеевна вернулась посвежевшей и, к удивлению Ани, в хорошем настроении.
— Ой, детки, вы не представляете, как там хорошо! — щебетала она, доставая из чемодана сувениры. — Вот, я вам привезла магнитики на холодильник. И вот ещё — оливковое масло настоящее. И мёд горный!
— Спасибо, мам, — Сергей обнял мать. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно! Представляете, я там познакомилась с таким интересным мужчиной. Валерий Петрович, военный в отставке. Мы с ним каждый вечер на набережной гуляли.
Аня переглянулась с Сергеем. Татьяна Сергеевна никогда раньше не говорила о мужчинах. После смерти мужа — отца Сергея — она словно поставила крест на личной жизни.
— И как, вы будете общаться? — осторожно спросил Сергей.
— Конечно! — Татьяна Сергеевна даже слегка покраснела. — Он в соседнем городе живёт, обещал приехать в гости. Такой галантный мужчина, представляете! Двери открывает, комплименты говорит. А то я уж и забыла, как это — быть женщиной, а не только матерью.
Аня не могла поверить своим ушам. Неужели это та самая Татьяна Сергеевна, которая ещё месяц назад изводила её своими придирками?
— Я так рада за вас, — искренне сказала Аня.
— Спасибо, деточка, — Татьяна Сергеевна вдруг подошла и обняла её. — Знаешь, я там много думала. О жизни, о нас. И поняла, что не всегда была… корректна. Ты уж прости старуху.
Аня растерялась от неожиданности:
— Да что вы, какая же вы старуха…
— Ой, ладно тебе, — махнула рукой Татьяна Сергеевна. — Я своё уже отгуляла. Теперь ваша очередь жить. А я буду рядом, но… на расстоянии, так сказать.
Сергей улыбнулся:
— Мам, ты чего это? Философом заделалась?
— Скажешь тоже, — фыркнула Татьяна Сергеевна, но глаза её смеялись. — Просто… жизнь она разная бывает. И людям разное нужно. Кому-то свобода, кому-то — забота. Я вот только сейчас поняла, что сама от заботы о вас задыхалась. А тут море, солнце, новые люди… Эх, жить-то как хочется!
Аня поймала взгляд Сергея. В его глазах читалось удивление, смешанное с облегчением.
Татьяна Сергеевна сдержала слово. Она больше не приходила без приглашения, не лезла в вещи Ани, не пыталась руководить их жизнью. Вместо этого она увлеклась танцами, стала ходить в бассейн и, к всеобщему удивлению, записалась на курсы английского языка.
— Валера обещал меня в круиз свозить, — объясняла она. — А там же все на английском разговаривают. Надо соответствовать!
Аня не могла не радоваться этим изменениям. Но больше всего её радовали перемены в Сергее. Он словно сбросил с плеч тяжёлый груз — груз постоянной ответственности за мать, который нёс столько лет. Теперь он мог позволить себе быть просто сыном, а не вечным опекуном.
— Знаешь, — сказал он однажды, когда они с Аней гуляли в парке, — я всё думаю о том, что ты сделала.
— О чём ты? — Аня нахмурилась.
— О флешке. О том, как ты поставила нас с мамой на место.
Аня смутилась:
— Я не горжусь этим. Просто не знала, как ещё достучаться.
— И правильно сделала, — Сергей сжал её руку. — Иногда нужна встряска, чтобы увидеть то, что прямо перед носом. Я ведь даже не замечал, как мама тебя третировала. Считал это нормальным.
— Ты был к этому привык.
— Да. И это страшно, — Сергей остановился и посмотрел ей в глаза. — Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не сдалась. Не ушла. Не опустила руки. За то, что боролась за нас.
Аня почувствовала, как к горлу подступает ком:
— Я просто люблю тебя.
— И я тебя люблю, — Сергей обнял её. — Больше жизни.
— Она не вернётся к прежнему, — сказала Вика, когда Аня рассказала ей о переменах в Татьяне Сергеевне. — Знаешь, почему?
— Почему? — Аня отхлебнула кофе.
— Потому что ты показала зубы, — Вика усмехнулась. — Ей теперь есть что терять. Раньше она была уверена, что Сергей всегда на её стороне. А теперь знает — нет. И это держит её в рамках.
Аня задумалась. Возможно, Вика права. Дело было не в море и не в Валерии Петровиче — хотя и в них тоже. Дело было в том, что система дала сбой. В безупречно выстроенной иерархии, где Татьяна Сергеевна стояла на вершине, вдруг обнаружилась трещина.
— Ань, ты там не уснула? — окликнула её Вика. — О чём задумалась?
— О том, что всё могло быть иначе, — Аня поставила чашку на стол. — Знаешь, она ведь так и не извинилась по-настоящему. За деньги, за вторжение в моё пространство. Просто… перестала это делать.
— И тебе этого мало?
— Не мало. Просто странно. Словно мы заключили какое-то негласное соглашение. Она не лезет в мою жизнь, я не трогаю её сына.
— А разве не так и должно быть? — пожала плечами Вика. — Разве не об этом ты мечтала?
Аня не ответила. Да, именно об этом она и мечтала — о чётких границах, о взаимном уважении. Но почему-то на душе осталась какая-то горечь. Словно выигранное сражение не принесло настоящей победы.
Через два месяца Аня узнала, что беременна. На этот раз всё шло нормально — никаких тревожных симптомов. Когда они сообщили новость Татьяне Сергеевне, та отреагировала сдержанно.
— Поздравляю, — сказала она, обнимая сына. — Ты будешь прекрасным отцом.
Аню она тоже обняла, но как-то механически, без лишних слов. Больше не было разговоров о том, как воспитывать ребёнка, какие подгузники покупать и в какую школу отдавать.
— Я к вам по воскресеньям буду заходить, хорошо? — предложила Татьяна Сергеевна. — Чтобы не мешать. У вас своя жизнь, у меня — своя.
Аня кивнула, пытаясь разглядеть в глазах свекрови хоть какие-то эмоции. Но там была только усталость. И, может быть, немного смирения.
Вечером, когда они с Сергеем остались одни, он спросил:
— Ты довольна?
— В каком смысле?
— Ну, всем. Нами. Ребёнком. Тем, как всё сложилось с мамой.
Аня помолчала, подбирая слова:
— Знаешь, я думала, что буду прыгать от счастья. Но на самом деле я просто… спокойна. Впервые за долгое время мне не нужно бороться. Это странное чувство.
Сергей кивнул:
— Понимаю. Я тоже к этому привыкаю.
Он обнял её, положив руку на едва заметный живот. Аня закрыла глаза. Всё, чего она хотела — это покой. И теперь он у неё был. Пусть не идеальный, не такой, как в сказках. Но настоящий. Выстраданный. Её собственный.
— Я и не знала, что у меня такой сильный характер, — тихо сказала она.
— А я знал, — ответил Сергей. — Всегда знал.
