Тишина. Только монотонное тиканье старых ходиков отсчитывает ускользающее время. Я, Алеся Иванова, тридцати двух лет от роду, сижу за кухонным столом, а в ушах всё ещё звенит голос матери.
— Алесь, доченька, ну выручай! Пенсию задерживают, а на лекарства нужны деньги. Ты же у меня одна надежда… — взмолилась мама, словно ей прямо сейчас конец света.
Надежда, говоришь? Да я сама еле концы с концами свожу! Работа бухгалтером в маленькой конторе — это тебе не на яхте рассекать, а мечта о собственной квартире… Ха! После её звонка эта мечта стала такой же призрачной, как обещания политиков перед выборами. Красивые слова — и ни одной толковой идеи.
Я вздохнула, отпивая остывший чай. Мать всегда умела выжать из меня всё соки, прикрываясь своей беспомощностью. Это её жизненный сценарий, и я, к сожалению, часто играла в нём роль главной спонсорки. Тяжело вздохнув, достала телефон, собираясь отправить ей немного денег. И тут зазвонил мобильник. Неизвестный номер.
— Алло? — ответила я с усталой интонацией.
— Алеся Иванова? Это из нотариальной конторы. Вам срочно нужно приехать.
— Что случилось? — насторожилась я.
— Ваша бабушка, Анна Михайловна, оставила вам наследство.
Охренеть. Бабушка… Я не видела её лет пять, как минимум. После смерти деда она совсем замкнулась, не хотела никого видеть. Просто тихо угасала. И вот такое наследство. Похоже, бабушка всё-таки решила преподать всем урок.
— Что именно? — спросила я, стараясь скрыть волнение.
— Квартира в центре Минска. Двухкомнатная, в сталинке, с видом на парк.
Квартира в центре Минска? У моей бабушки? Это что, розыгрыш? У меня зарплата не позволяет даже комнату в коммуналке снять, а тут — квартира в центре… Это просто сказка.
— Я не поняла… А почему мне? — голос мой дрожал.
— В завещании указано именно ваше имя. Приезжайте, оформим документы.
Я отключилась, словно очнувшись от сна. Это изменит всё! Наконец-то я смогу вырваться из этой вечной зависимости, купить что-то своё… У меня появится свой тихий уголок.
Но счастье длилось недолго. Вечером, когда я рассказала Ивану, моему мужу, новости, его реакция меня насторожила.
— Квартира? От бабушки? Ну, это хорошо! — сказал он без особого энтузиазма, продолжая смотреть футбольный матч.
— Хорошо? Иван, это же целое состояние! Мы наконец-то можем решить жилищный вопрос!
— Да, конечно, может быть… Но, Алесь, ты же знаешь, моя мама всегда умела хорошо распоряжаться деньгами. Может, ей стоит помочь с оформлением документов? Она у нас юрист по образованию, всё-таки. — Иван попытался развести разговор, не глядя на меня.
Ольга Сергеевна, моя свекровь. Женщина-вамп. Всегда приветливая, заботливая, но в глазах — постоянный подсчёт выгоды. Она ещё до нашей свадьбы пыталась понять, что я из себя представляю, какие у меня перспективы. И теперь, когда я стала хозяйкой наследства, её «забота» показалась мне подозрительной.
— Нет, спасибо, мама справится. Я сама разберусь. — ответила я, стараясь говорить твёрдо.
— Ну, как знаешь… Просто я волнуюсь за тебя. Ты же не разбираешься во всех этих юридических тонкостях. — Иван сделал вид, что заботится обо мне. Слишком наиграно. Слишком фальшиво.
Вечером, когда Иван уснул, я не могла уснуть. Вопросы роились в голове, как пчёлы в улье. Почему Иван так равнодушно отреагировал на новость? Почему он сразу предложил привлечь свою мать? Неужели он надеется оттяпать себе кусок от моего наследства?
— Ну и кто тут у нас жадный? — прошептала я в темноту, чувствуя, как во мне закипает злость. Эта квартира должна стать моей свободой, а не источником новых проблем.
На следующий день Ольга Сергеевна позвонила мне сама.
— Алесюшка, дорогая! — её голос сочился мёдом. — Я так рада за тебя! Какая прекрасная новость, внученька! Бабушка Анна Михайловна всегда была мудрой женщиной, оставила всё тебе, самой достойной.
— Спасибо, Ольга Сергеевна. — ответила я холодно.
— Я тут подумала, Алесь, с оформлением документов тебе будет непросто. Столько бумаг, столько нюансов. Я ведь юрист по образованию, могу помочь тебе. И вообще, ты же знаешь, я всегда рада помочь.
— Ольга Сергеевна, я ценю ваше предложение, но я сама разберусь.
— Ну что ты, Алесюшка! Не упрямься! Я просто хочу, чтобы всё было правильно оформлено, чтобы тебя не обманули. В наше время всякое бывает.
— Я уже сказала, Ольга Сергеевна. Спасибо, но мне не нужна ваша помощь.
В трубке повисла тишина. Затем Ольга Сергеевна, сменив тон на ледяной, произнесла:
— Хорошо, как знаешь. Но не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Я положила трубку, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Это было похоже на объявление войны. Ольга Сергеевна не привыкла получать отказы. А я, кажется, только что бросила ей вызов.
В этот момент я почувствовала, что оказалась в паутине интриг и обмана. И чтобы выбраться из неё, мне придётся быть очень осторожной, иначе я рискую потерять не только квартиру, но и всё, что мне дорого. И запах солёных огурцов от закруток, которые Ольга Сергеевна привозила «из деревни», мне теперь казался запахом опасности.
Неделя пролетела, как в тумане — я, словно загнанная мышь, металась между работой и нотариальной конторой, пытаясь разобраться в этих чертовых юридических хитросплетениях с наследством. Нотариально заверенное письмо от бабушки, план квартиры, справки из БТИ… Бумажной волокиты было столько, что хотелось просто завопить. Каждый раз, когда казалось — вот, сейчас разберусь, — появлялась какая-нибудь новая проблема, как незваный гость на праздник.
Иван, мой “заботливый” муж, то исчезал в своих загадочных командировках (я уже почти была уверена, что там не только служебные дела), то просто отмахивался от моих переживаний.
— Ты себя накручиваешь, — говорил он с лёгкой раздражённостью, — Ольга Сергеевна просто хочет помочь.
А я чувствовала: что-то здесь пахнет не просто странно, а откровенно тухло. Его взгляд всё чаще убегал от моего, в постели инициативы не было вообще, а вечерами он пропадал в гараже, где, по его словам, “чинит машину”. Чинил, блин. Как будто у него там не гараж, а штаб тайных операций.
— Иван, ну серьёзно, ты хоть раз эти документы посмотрел? — спросила я как-то вечером, когда он вернулся с очередной “командировки” уже под вечер.
— Алесь, ну сколько можно! Я тебе сказал — я в этом дерьме не разбираюсь. Звони маме, она тебе всё объяснит, — раздражённо ответил он, не глядя даже в мою сторону.
— Я не хочу звонить твоей маме! — выпалила я, чувствуя, как злость закипает в груди, — Она только и ждёт, чтобы меня запутать!
— Ты что себе позволяешь?! — вскочил Иван с кресла, его лицо вспыхнуло красным, — Моя мама всегда тебе только хорошее желала!
— Хорошее? — с горечью в голосе спросила я, — Она пытается заставить меня отказаться от наследства, Иван! Ты вообще понимаешь, что творится?
— Ты просто параноик, Алесь! Всё тебе кажется!
Тот вечер мы провели в настоящей войне слов — кричали, обзывали друг друга, обвиняли в предательстве и глупости. Он упрекал меня в неблагодарности, а я — в слепоте и доверчивости. Впервые за всё время нашего брака я увидела в его глазах не любовь, а холодное презрение.
После этого скандала я решила взять дело в свои руки и начать собственное расследование. Села за документы, вчитывалась в каждую строчку, каждое мелкое условие, пока не нашла то, что меня ошарашило — странную оговорку в завещании. Бабушка оставила квартиру мне, но с обязательным условием — я должна заплатить Ольге Сергеевне сумму, почти половину стоимости жилья!
Я чуть не подавилась чаем. Бабушка никогда не была из тех, кто считает деньги до копейки. Да и свекровь моя никогда прямо не говорила о каких-то долгах. Всё выглядело как тщательно спланированная афёра.
И тут меня осенило — Иван и Ольга Сергеевна, мать моего мужа, наверняка работают вместе. Они хотят выманить у меня квартиру, потом продать и поделить бабло. Я чувствовала себя преданной, как последний лох.
Поздней ночью, когда Иван уже спал, я взяла его телефон и случайно увидела переписку. Они с Ольгой Сергеевной обсуждали детали сделки, сумму, способы уговорить меня подписать бумаги.
— Дорогая, ты просто идеальна, поможешь дельце закрыть, — писал Иван.
— Не волнуйся, сынок, я знаю, как с этой дурочкой разобраться, — отвечала свекровь.
Слёзы подкатывали к глазам, в душе всё взрывалось от злости и отчаяния. Мой муж, мой защитник, оказался мерзким предателем, а свекровь — хищной манипуляторшей.
Той же ночью я решила: хватит молчать, хватит терпеть. Я буду бороться за свою квартиру, за свою жизнь, за свободу.
На следующий день я пришла в нотариальную контору и рассказала всё нотариусу. Он внимательно выслушал и посоветовал обратиться в полицию с заявлением о мошенничестве.
Я так и сделала.
Когда рассказывала полицейскому свою историю, почувствовала, как с меня свалилась тяжёлая ноша. Я больше не была одна. Со мной была правда и закон.
Вернувшись домой, меня ждал Иван. Взбешённый, как тигр, он схватил меня за руку:
— Что ты натворила?! — заорал, — Ты в полицию заявила? Ты предала семью!
— Предала? — вырвалось у меня, — Это ты меня предал! Ты и твоя мать!
— Ты ничего не понимаешь, мы хотели помочь! — в отчаянии пробормотал он.
— Помочь? Вы хотели меня ограбить! — холодно ответила я.
В этот момент вошла Ольга Сергеевна, её взгляд был ледяным.
— Что здесь происходит? — спросила она.
— Алеся подала заявление. Подозревает нас в мошенничестве, — сдался Иван.
Свекровь посмотрела на меня с таким презрением, что хотелось ответить ей: «Спасибо, мама, очень мило.»
— Ты пожалеешь, Алеся! — прошипела она и ушла.
Я осталась посреди комнаты, разбитая и уставшая, но с огнём в груди. Впереди была борьба, но я знала — я не отступлю. Справедливость должна восторжествовать.
И пусть мой брак трещит по швам, пусть свекровь и муж планируют свои игры — я уже не та наивная девчонка. Теперь я играю по своим правилам.
Полиция сработала быстро, как будто подгоняли. Ивана с Ольгой Сергеевной вызвали на допрос, и, конечно, они поначалу всю вину отрицали — пытались выставить меня сумасшедшей, мол, сама себе проблемы придумала. Но улик было выше крыши: переписка в телефоне Ивана, показания нотариуса, мои заявления — все говорило против них.
Я сидела в зале ожидания, руки тряслись, платок ворочала, как будто от этого зависела жизнь. Каждый звук с коридора вгонял меня в панику. Было ощущение, что сейчас придет кто-то и скажет — всё, конец.
Наконец, дверь открылась, и вышел полицейский с таким уставшим лицом, будто он сам только что отмотал сто допросов.
— Алеся Иванова? — спросил он, словно проверяя, не ошибся ли. — Ваш муж и свекровь признались в мошенничестве.
Я чуть не закашлялась от удивления. Они признались? Да я уже и забыла, что такое правда. А тут — бац! — и она в лицо.
— Что… что с ними будет? — едва прошептала, будто боялась услышать слишком жестокий ответ.
— Обвинения предъявили. Суд решит, что с ними делать. Но могу сказать — им светит серьезный срок.
Вышла из отделения полиции и почувствовала, что одновременно и опустошена, и будто заново родилась. Опустошена — потому что все, во что я верила, рухнуло, а свободна — потому что я наконец-то выбралась из их сетей.
На следующий день получила официальное подтверждение — квартира теперь моя, я могу с ней делать что хочу.
— Что будешь делать с ней? — спросила Ирина, коллега, когда я рассказала ей.
— Продам, — ответила я. — На эти деньги куплю что-нибудь своё, маленькое, но уютное. В другом городе. Хочу начать с чистого листа.
Продажа прошла без сучка и задоринки. Цена оказалась вполне нормальной, и я смогла купить себе скромную, но светлую и уютную квартирку на окраине Минска. Не сталинка с потолками до потолка, а обычная «хрущевка», зато — моя крепость.
Во время оформления документов выяснилась странная вещь. Оказывается, бабушка Анна Михайловна давно понимала, что Ольга Сергеевна — та еще мошенница. И завещание составила так, чтобы поймать эту хитрую лису на горячем. Как в шахматы играла: знала, что та не устоит, и приготовила ловушку. Даже ценой забвения и отчуждения от внучки.
Я чуть не рассмеялась: вот тебе и бабушка, а не какая-то простушка. Так ей и надо — всех обманула, а она выжила и выиграла партию после смерти.
Прощание с прошлым было адски тяжелым. Продала все, что хоть как-то напоминало о том браке, о них с Иваном и его мамашей. Избавилась от всего, что тянуло меня назад, к боли и предательству.
В день отъезда заглянула на кладбище, к бабушке.
— Спасибо вам, Анна Михайловна, — шептала, стоя у могилы. — Вы спасли меня. Вы дали мне шанс начать жизнь заново.
Положила белых роз — самых честных цветов — и ушла, чувствуя, как на душе полегчало.
В новом городе жизнь круто изменилась. Устроилась работать в бухгалтерию — компания маленькая, но люди нормальные. Познакомилась с соседями, начала заниматься йогой и плаванием — надо же тело и душу как-то приводить в порядок после такого ада.
И вот на одном из занятий встретила его — Михаила. Архитектор, разведённый, с глазами, в которых светилась доброта, и манерой, от которой хотелось довериться сразу.
Он не лез в мою жизнь с вопросами — почему переехала, что случилось. Просто принимал меня такой, какая я есть: с ранами, сомнениями и ошибками.
— Знаешь, — сказал он как-то вечером, сидя со мной на нашей маленькой террасе, — я рад, что ты появилась в моей жизни. Без тебя все было бы совсем по-другому.
Я прижалась к его плечу и улыбнулась.
— Я тоже рада, Михаил.
И тогда поняла, что после всех потерь и боли я наконец-то нашла настоящее счастье. То, что заслужила.
Что касается Ивана и Ольги Сергеевны? Иван получил условный срок — фигня для него, а Ольга Сергеевна — реальный. Сейчас она живет в такой крошечной комнатушке на окраине, что смешно даже думать. Говорят, до сих пор меня проклинает, но мне по барабану.
Я оглянулась назад, на весь этот кошмар, и поняла — всё, что случилось, было нужно. Чтобы стать сильной, чтобы стать собой.
Теперь я иду вперед — с Михаилом, с улыбкой и без страха. Жизнь, полная любви и надежды. И пусть вся та квартира в центре Минска останется позади — я выбрала свое счастье. Настоящее и живое.
