Лена стояла у плиты и мешала в сковороде яичницу, когда услышала знакомый звук ключей в замке. Она даже не обернулась. За три года совместной жизни с Артёмом она выучила наизусть весь репертуар звуков, которые издавала их квартира. Точнее, его квартира. Как он не уставал ей напоминать.
— Лен, а где мои носки? — раздался голос из спальни. — Те, серые, в полоску.
— В стирке, — коротко ответила она, не отрываясь от плиты.
— Как в стирке? — в голосе Артёма прозвучало искреннее недоумение, словно стирка была каким-то сверхъестественным явлением. — А что я сегодня надену?
Лена закрыла глаза и медленно досчитала до пяти. Этот диалог повторялся с завидным постоянством каждое утро. Артём, тридцатилетний мужчина с высшим образованием и ответственной работой, каждое утро открывал для себя шокирующую истину: грязная одежда не стирается сама по себе.
— Надень любые другие, — терпеливо произнесла она. — У тебя их штук двадцать.
— Но мне нравятся именно эти, — в его голосе появились хныкающие нотки. — Ты же знаешь.
Лена перевернула яичницу. Желток растекся по сковороде золотистой лужицей, и она подумала, что вот так же растекается по её жизни это бесконечное недовольство. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Она готовила, стирала, убирала, покупала продукты, планировала меню, следила за тем, чтобы в доме была туалетная бумага и стиральный порошок. А он удивлялся, когда что-то оказывалось не на своём месте.
— Лена! — голос стал громче и требовательнее. — Ты меня слышишь?
— Слышу, — выдохнула она. — Артём, открой шкаф. Там висят рубашки. Под рубашками лежат носки. Выбери любые.
Она услышала, как он возмущённо фыркнул, но звуки из спальни прекратились. Видимо, всё-таки решил справиться с этой невероятно сложной задачей самостоятельно.
Лена разложила яичницу по тарелкам. Одну поставила на его место за столом, вторую — на своё. Налила кофе в две чашки. Его — покрепче, как он любил, свой — послабее. Достала из холодильника масло, джем, сыр. Нарезала хлеб. Сервировала стол, как делала это каждое утро вот уже три года.
Артём вышел из спальни, застёгивая на ходу рубашку. Он был красивый — высокий, стройный, с правильными чертами лица и густыми тёмными волосами. Когда они познакомились, Лена не могла поверить, что такой мужчина обратил на неё внимание. Она была самой обычной — среднего роста, с неяркой внешностью, скромной работой бухгалтера в небольшой фирме. А он — успешный менеджер в крупной компании, с собственной квартирой в центре города.
— Спасибо за завтрак, — сказал он, садясь за стол. Это была не благодарность, а скорее констатация факта. Само собой разумеющееся дело, что она приготовила, что подала, что всё стоит на своих местах.
Лена села напротив. Они завтракали молча. Артём листал новости в телефоне, она смотрела в окно. За стеклом моросил мелкий осенний дождик, превращая мир в размытую акварель серых и жёлтых пятен.
— Слушай, — вдруг сказал Артём, не отрывая глаз от экрана. — А ты сегодня не могла бы заехать в химчистку? Там мой костюм висит уже неделю.
— Могла бы, — ответила Лена. — Если поеду через весь город после работы.
— Ну так съезди, — он пожал плечами, словно это была сущая мелочь. — Тебе же не сложно.
Не сложно. Эта фраза преследовала её везде. Ей «не сложно» было заехать в химчистку на другом конце города. Ей «не сложно» было остановиться по дороге домой в трёх магазинах, чтобы купить его любимый сорт сыра, который продавался только в одном месте. Ей «не сложно» было встать в выходной в семь утра, чтобы приготовить завтрак его родителям, которые приезжали в гости. Всё ей было «не сложно».
— А сам ты не можешь съездить? — спросила она.
Артём наконец оторвался от телефона и посмотрел на неё с удивлением.
— Лен, ну серьёзно? У меня сегодня три встречи подряд, потом отчёт до шести вечера сдавать. А у тебя что? Обычный день в офисе, дома к семи. Логично же, что удобнее тебе заехать.
Логично. В его мире всё было предельно логично. Он работал больше — значит, его время дороже. Он зарабатывал больше — значит, его усталость важнее. У него была квартира — значит, он главный, а она должна быть благодарна за то, что её здесь терпят.
— Хорошо, — тихо сказала Лена. — Заеду.
— Отлично, — он улыбнулся и снова уткнулся в телефон. — А, кстати, не забудь сегодня пропылесосить. У нас завтра Кирилл с Машей придут, а у нас тут… — он окинул взглядом абсолютно чистую кухню, — …не очень.
Лена посмотрела туда же. Идеально вымытые поверхности, аккуратно расставленная посуда, отсутствие ни единой крошки или пятнышка. «Не очень». Она убиралась здесь каждый день, оттирала, отмывала, наводила порядок, а ему всё равно было «не очень».
— Артём, — медленно произнесла она. — А что ты будешь делать сегодня вечером?
— Как что? Отдыхать. Устану на работе, приду домой… Может, футбол посмотрю или с ребятами в онлайне поиграю. А что?
— Ничего, — она встала и начала убирать со стола. — Просто интересно.
Он пожал плечами и пошёл в прихожую одеваться. Лена слушала знакомые звуки: как он достаёт куртку из шкафа, как ищет ключи, как проверяет, всё ли взял. Потом хлопок двери, щелчок замка, и она снова осталась одна.
Она стояла посреди кухни и смотрела на гору грязной посуды в раковине. Две тарелки, две чашки, сковорода, два ножа, пара ложек. Ничего особенного, обычный завтрак на двоих. Но почему-то именно сейчас эта куча посуды показалась ей огромной, непреодолимой горой, которую ей предстоит разгрести в одиночку.
Она включила воду и начала мыть. Горячая вода обжигала руки, пена щекотала запястья. Механические движения: намылить, потереть, ополоснуть, поставить на сушилку. Намылить, потереть, ополоснуть, поставить на сушилку. Она могла делать это с закрытыми глазами.
Телефон завибрировал. Сообщение от Артёма: «Забыл сказать — вечером приедет мама. Приготовь что-нибудь особенное».
Лена прочитала сообщение дважды. Валентина Петровна, его мать, была женщиной требовательной и критичной. Она никогда не упускала случая указать Лене на её недостатки. То суп пересолен, то мясо жестковато, то квартира убрана недостаточно тщательно. И каждый раз Артём молчал, не вступался, не защищал. «Мама просто хочет, чтобы всё было хорошо», — говорил он потом, когда они оставались одни.
«Что-нибудь особенное». После рабочего дня, после химчистки, после уборки пылесосом ей нужно было ещё придумать и приготовить что-то особенное для свекрови, которая наверняка всё равно останется недовольна.
Лена отправила ответ: «Хорошо». Коротко и без эмоций. Так же, как отвечала на все его просьбы-требования последние месяцы.
В этот момент что-то в ней дрогнуло. Она посмотрела на свои руки — красные от горячей воды, с заусенцами от бесконечной уборки, с короткими ногтями, которые она не красила уже полгода. Когда она успела превратиться в эту усталую, безликую домработницу? Когда перестала быть женщиной и стала просто обслуживающим персоналом?
Рабочий день прошёл как в тумане. Цифры, отчёты, телефонные звонки — всё смешалось в однообразную кашу. Коллеги что-то говорили, шутили, обсуждали планы на выходные, а Лена думала о том, что ей предстоит вечером. Съездить в химчистку. Купить продукты. Пропылесосить. Приготовить ужин. Встретить свекровь с улыбкой на лице и выслушать очередную порцию критики.
Её коллега Марина, молодая разведённая женщина, заглянула к ней на рабочее место.
— Лен, пойдём после работы кофе выпьем? Давно не болтали по-человечески.
— Не могу, — автоматически ответила Лена. — Дел много дома.
— Опять? — Марина внимательно посмотрела на неё. — Слушай, а ты когда последний раз для себя что-то делала? В театр ходила, с подружками встречалась, в салон красоты?
Лена задумалась. Действительно, когда? Месяц назад? Два? Полгода? В её жизни был только дом, работа, дом, работа. Бесконечный круг обязанностей, в котором не было места для неё самой.
— Всё нормально, — сказала она. — Просто много забот.
— Ленка, — Марина присела на край стола. — Я не хочу лезть в твои дела, но… ты же понимаешь, что так жить нельзя? Ты превращаешься в тень самой себя. Помню, какой ты была три года назад — живая, смеющаяся, с горящими глазами. А сейчас… Извини, что говорю, но сейчас ты как загнанная лошадь.
Слова Марины больно резанули по самому больному месту. Лена знала, что права. Она и сама это чувствовала, но старалась не думать об этом. Легче было просто плыть по течению, выполнять бесконечные просьбы и требования, не задаваясь вопросами.
— Мне нужно идти, — сказала Лена, собирая документы. — Спасибо за… за беспокойство.
В шесть она выскочила из офиса и помчалась через город. Химчистка находилась в старом районе, где пробки были особенно жестокими. Она простояла в заторе почти час, нервно поглядывая на часы. Костюм оказался готов, но его нужно было ещё оплатить, оформить, дождаться, пока сонная девушка-кассир найдёт квитанцию в компьютере.
Из химчистки — в супермаркет. Лена быстро пробежалась по рядам, хватая с полок всё необходимое для «особенного» ужина. Мясо для отбивных, картофель, салат, помидоры, сметана, специи. В кассе — снова очередь, снова ожидание.
Перед ней стояла молодая пара. Парень помогал девушке разгружать тележку, они что-то обсуждали, смеялись. Он взял на себя все тяжёлые пакеты, а ей оставил только лёгкие. Простая сцена, но Лена смотрела на них с болезненной завистью. Когда Артём в последний раз помог ей с тяжёлыми сумками? Когда они вместе ходили в магазин, выбирая продукты и обсуждая, что приготовить на ужин.
Домой она добралась только в половине восьмого. Руки болели от тяжёлых пакетов, ноги гудели от каблуков, голова раскалывалась от усталости и стресса. А впереди ещё три часа готовки и уборки.
Артём встретил её в прихожей.
— Наконец-то! — сказал он вместо приветствия. — Мама уже едет, будет через час. Ты успеешь?
— Постараюсь, — выдохнула Лена, сбрасывая туфли и хватаясь за пакеты.
— Отлично. А я пока полежу, устал сегодня страшно, — он потянулся и направился к дивану. — Кстати, костюм повесь в шкаф аккуратно, завтра на важную встречу надевать буду.
Лена остановилась посреди коридора. Пакеты оттягивали руки, костюм в чехле висел на плече, в голове стучало от усталости. А он собирался лежать на диване, пока она в одиночку будет готовиться к приёму его матери.
— Артём, — позвала она.
— М? — откликнулся он, уже устраиваясь на диване с пультом в руках.
— Ты не мог бы помочь? Пропылесосить, например, пока я готовлю?
Он удивлённо повернулся к ней.
— Лен, я же сказал — устал. Да и ты справляешься прекрасно, зачем мне мешать? Лучше я не буду путаться под ногами.
Не будет путаться под ногами. Как удобно. Лена молча прошла на кухню и начала разбирать пакеты. Мясо в холодильник, овощи мыть, картофель чистить. Руки двигались автоматически, а в голове крутилась одна и та же мысль: «Он устал. Он всегда устаёт. А я, видимо, не устаю никогда».
Она включила пылесос и начала убирать квартиру. Гул мотора заглушал звуки телевизора, за которым развалился Артём. Она пылесосила ковёр в гостиной, обходя его ноги, протянутые на журнальном столике. Он даже не пошевелился, чтобы убрать их. Просто приподнял чуть-чуть, чтобы она могла протащить пылесос под столом.
Когда она закончила с уборкой, до прихода Валентины Петровны оставалось сорок минут. Лена помчалась на кухню. Отбивные, картофель, салат — всё нужно было приготовить с нуля. Она работала как робот, нарезая, обжаривая, приправляя. Пот стекал по спине, волосы прилипли к лицу, но она не останавливалась.
В половине девятого зазвонил домофон. Лена посмотрела на себя в зеркало прихожей — красное лицо, растрёпанные волосы, пятна на блузке. Она выглядела именно так, как себя чувствовала — как загнанная лошадь, по выражению Марины.
— Артём, открой, пожалуйста, — попросила она. — Мне нужно переодеться.
— Некогда, — отозвался он из гостиной. — Мама уже поднимается.
Лена открыла дверь, заранее натянув на лицо улыбку. Валентина Петровна стояла на пороге — высокая, стройная женщина с холодными серыми глазами и идеальной причёской. Она окинула взглядом растрёпанную невестку и поджала губы.
— Добрый вечер, Валентина Петровна, — сказала Лена. — Проходите, пожалуйста.
— Добрый, — сухо ответила свекровь, снимая элегантное пальто. — Ты что-то неважно выглядишь, Леночка. Не заболела?
— Нет, просто готовила, — Лена повесила пальто в шкаф. — Хотела, чтобы всё было особенно вкусно.
Валентина Петровна прошла в гостиную, где её встретил сын. Артём поднялся с дивана, выключил телевизор и расцеловал мать.
— Привет, мам. Как дела? Как добралась?
— Нормально, сынок. Немного устала, конечно, но это ничего. — Она оглядела гостиную придирчивым взглядом. — А что это у вас здесь пахнет?
— Это Лена ужин готовит, — ответил Артём. — Что-то особенное, обещала.
— Ах, да, — Валентина Петровна направилась к кухне. — Посмотрим, что там у неё получилось.
Лена суетилась у плиты, перекладывая готовые отбивные на блюдо. Она чувствовала на себе тяжёлый взгляд свекрови, оценивающий каждое её движение.
— Садитесь за стол, — сказала она. — Сейчас всё подам.
Валентина Петровна села за накрытый стол. Лена расставила блюда, разлила по бокалам вино, которое специально купила — дорогое, любимое свекровью.
— Ну что ж, — произнесла Валентина Петровна, разрезая отбивную. — Посмотрим.
Она попробовала кусочек, медленно прожевала, затем попробовала салат. Лицо её оставалось непроницаемым.
— Мясо немного жестковато, — наконец произнесла она. — И соли маловато. А салат… — она покачала головой. — Слишком много майонеза.
— Извините, — пробормотала Лена. — В следующий раз учту.
— Да ладно, мам, — лениво сказал Артём, жуя отбивную. — Мне нормально.
— Тебе и полуфабрикаты нормальны, — фыркнула Валентина Петровна. — У тебя вкуса нет. — Она повернулась к Лене. — А ты, Леночка, не обижайся, что я говорю. Я же добра желаю. Хочу, чтобы ты научилась готовить как следует.
— Я не обижаюсь, — тихо ответила Лена.
— Вот и хорошо. Знаешь, я тут думала… — Валентина Петровна отложила вилку. — Может, тебе записаться на курсы кулинарии? Или к моей подруге Зое Ивановне походить? Она замечательно готовит, могла бы поучить.
— Мама, — Артём неловко засмеялся. — Лена и так неплохо готовит.
— Неплохо — это не достаточно для хорошей жены, — отрезала Валентина Петровна. — Мужчину нужно кормить вкусно. Иначе он найдёт, где покушать получше.
Воздух в кухне стал тяжёлым. Лена почувствовала, как у неё внутри что-то сжимается в тугой комок. Она готовила, убирала, стирала, носилась по городу за его вещами, а её всё равно считали недостаточно хорошей.
— А вообще, — продолжала Валентина Петровна, — хорошая хозяйка должна и дом содержать в идеальном порядке, и мужа накормить, и себя не запускать. — Она окинула взглядом усталое лицо Лены. — Ты когда последний раз в парикмахерской была? Или в салоне красоты?
— Времени не хватает, — еле слышно ответила Лена.
— Время нужно находить, — назидательно произнесла свекровь. — Женщина должна следить за собой. Иначе муж разлюбит.
— Мам, хватит, — наконец вмешался Артём. — Чего ты к ней придираешься?
— Я не придираюсь, я воспитываю, — отрезала Валентина Петровна. — Она же совсем молодая, неопытная. Кто её научит, если не я?
Лена встала из-за стола.
— Извините, — сказала она. — Я сейчас.
Она вышла в ванную и заперла дверь. Посмотрела на себя в зеркало. Усталое, постаревшее лицо. Потухшие глаза. Растрёпанные волосы. Она действительно выглядела как женщина, которая забыла о себе полностью.
А из кухни доносился голос Валентины Петровны:
— Артём, ты посмотри на неё. Она же совсем опустилась. Хорошая жена должна быть как картинка — и дом блестит, и сама красавица, и еда вкусная. А у тебя что? Недоготовленные отбивные и замученная жена.
— Мам, не надо, — устало сказал Артём.
— Надо, сынок, надо. Я же вижу, что у вас творится. Она тебя не ценит. Думает, раз у тебя квартира хорошая, то можно расслабиться. А так нельзя. Мужчина должен чувствовать, что его любят и ценят.
Лена стояла у двери и слушала эти слова. Не ценит. Расслабилась. Она, которая вкалывала как проклятая, чтобы ему было комфортно. Она, которая забыла о собственных потребностях ради его удобства.
— Она хорошая девочка, — продолжала Валентина Петровна. — Но избалованная. Думает, что раз живёт в такой квартире, то больше ничего делать не нужно. А ты на неё смотришь сквозь пальцы.
— Лена много работает, — слабо возразил Артём.
— Работает она, работает… А дома что? Дома она должна быть женой, а не сослуживцем. Должна создавать уют, красоту, комфорт. Чтобы ты с работы домой спешил, а не засиживался в офисе.
Лена больше не могла этого слушать. Она вернулась в кухню, где Валентина Петровна продолжала свою воспитательную беседу.
— Я думаю, Леночка, тебе стоит пересмотреть свои приоритеты, — сказала свекровь, увидев её. — Дом, семья — это должно быть главным в жизни женщины. А не эта твоя работа.
— Но я зарабатываю деньги, — тихо сказала Лена.
— Деньги зарабатывает мужчина, — отрезала Валентина Петровна. — А женщина создаёт семейный очаг. У меня так было с покойным мужем — он работал, я дом вела. И прожили мы в любви и согласии тридцать лет.
— А сейчас что? — спросила Лена, чувствуя, как в её голосе появляется странная твёрдость. — Сейчас другие времена, Валентина Петровна. Сейчас женщины могут работать и зарабатывать.
— Могут, — согласилась свекровь. — Но зачем? Зачем, если у них есть мужья? Артём прекрасно зарабатывает, у него отличная квартира, карьера. Ему нужна жена, которая будет его поддерживать, а не конкурировать с ним на работе.
— Я не конкурирую, — возразила Лена. — Я просто работаю. Мне нравится моя работа.
— Нравится… — Валентина Петровна произнесла это слово с таким презрением, словно Лена призналась в каком-то пороке. — Семья должна нравиться больше работы. Муж должен нравиться больше офиса.
— Мне нравится и семья, — сказала Лена. — Но я не могу сидеть дома и только готовить-убирать. Мне нужно что-то ещё.
— Что ещё? — удивилась Валентина Петровна. — Что может быть важнее семьи? Что может быть важнее мужа?
Лена посмотрела на Артёма. Он сидел, уткнувшись в тарелку, и молчал. Он не защищал её, не вступался. Он позволял матери читать ей лекции о том, какой должна быть правильная жена. Он соглашался с каждым словом.
— Например, саморазвитие, — сказала Лена. — Общение с людьми. Достижения. Чувство собственной значимости.
— Чувство собственной значимости? — переспросила Валентина Петровна. — А разве недостаточно того, что ты значима для мужа?
— Видимо, недостаточно, — тихо ответила Лена.
Валентина Петровна поставила бокал на стол и пристально посмотрела на невестку.
— Знаешь, Леночка, я тебе скажу как старший товарищ. Мужчина — это основа женской жизни. Всё остальное — это так, развлечения. Хобби. А настоящая жизнь — это когда есть муж, дети, семья. Когда есть кому готовить, кого любить, о ком заботиться.
— Но я же забочусь, — сказала Лена. — Я готовлю, убираю, стираю…
— Это не забота, это обязанности, — перебила её Валентина Петровна. — Забота — это когда ты живёшь интересами мужа. Когда его дела важнее твоих. Когда его комфорт превыше всего.
— А мой комфорт? — вырвалось у Лены.
— Твой комфорт — это когда муж доволен, — твёрдо сказала свекровь. — Когда в доме порядок, когда еда вкусная, когда муж спокоен и счастлив. Это и есть женское счастье.
Лена почувствовала, как что-то внутри неё начинает закипать. Все эти месяцы покорности, все эти годы самопожертвования — всё это было неправильно. Она жила не своей жизнью, а была просто приложением к чужой.
— А если мне этого мало? — спросила она.
— Мало? — Валентина Петровна даже рассмеялась. — Девочка, да ты посмотри, где живёшь! Посмотри, какая у тебя квартира! Какой муж! Многие женщины мечтают о таком. А ты говоришь «мало».
— Эта квартира не моя, — сказала Лена. — Она Артёмова. Он мне об этом постоянно напоминает.
— И правильно напоминает, — одобрила Валентина Петровна. — Мужчина должен быть главным в доме. Он обеспечивает, он принимает решения. А женщина должна быть благодарна за то, что её здесь принимают.
— Принимают? — переспросила Лена. — Как будто я здесь гостья?
— А как же ещё? — удивилась свекровь. — Квартира-то не твоя. Ты здесь живёшь по доброте душевной Артёма. Он же мог найти себе другую женщину. Более благодарную.
Эти слова ударили как пощёчина. Лена почувствовала, как внутри всё переворачивается. Она поняла, что все эти годы была не женой, а временной квартиранткой, которую можно выселить в любой момент.
— Валентина Петровна, — сказала она, и её голос стал совсем тихим. — А что бы вы делали, если бы ваш муж постоянно напоминал вам, что вы живёте в его квартире?
— Я бы старалась быть достойной этой квартиры, — без колебаний ответила свекровь. — Я бы делала всё, чтобы муж был мною доволен. Чтобы он никогда не пожалел о том, что взял меня к себе.
— Взял к себе… — медленно повторила Лена. — Как собачку?
— Не передёргивай, — строго сказала Валентина Петровна. — Просто нужно понимать своё место. Мужчина — хозяин, женщина — помощница. Так было всегда.
— Мам, может, хватит? — наконец подал голос Артём. — Вы тут какую-то философию разводите.
— Не философию, а жизненную правду, — отрезала мать. — Которую твоя жена не хочет принимать.
Лена встала из-за стола. Она чувствовала, как внутри неё что-то окончательно сломалось. Все эти годы она думала, что строит семью, а оказалось, что просто отрабатывает право на проживание. Она была не женой, а бесплатной домработницей.
— Извините, — сказала она. — Я пойду прилягу. Голова болит.
— Вот видишь, — обратилась Валентина Петровна к сыну. — Даже критики нормальной выдержать не может. Сразу обижается.
Лена вышла в спальню и села на кровать. Их общую кровать. Точнее, его кровать, в его квартире, где она жила по его милости. Она вспомнила слова Марины: «Ты превращаешься в тень самой себя». Да, она превратилась в тень. В бесплотное существо, которое убирает, готовит, стирает и не имеет права на собственное мнение.
Из кухни доносился приглушённый разговор. Валентина Петровна что-то объясняла сыну, а он изредка отвечал. Лена не слушала слов, но понимала суть. Свекровь объясняла, как правильно воспитывать жену, а он соглашался.
Лена подошла к шкафу и достала небольшой чемодан. Её вещей было немного — за три года она так и не обжилась по-настоящему. Всё время чувствовала себя временной жилицей, которая не имеет права занимать слишком много места.
Она аккуратно складывала в чемодан свою одежду, косметику, несколько книг. Всё это умещалось в один небольшой чемодан и одну сумку. Три года жизни — и всего один чемодан. Как мало у неё было своего.
Голоса в кухне стихли. Лена услышала, как Артём провожает мать, как хлопнула входная дверь. Потом его шаги в коридоре. Он заглянул в спальню.
— Лен, что ты делаешь? — спросил он, увидев чемодан.
— Собираюсь, — спокойно ответила она, укладывая в сумку фотографии.
— Куда это?
— Съезжаю, — сказала она, не поднимая глаз. — Освобождаю твою квартиру от своего присутствия.
— Что за глупости? — он нервно засмеялся. — Из-за маминых слов? Ну она же не со зла. Она просто беспокоится о нас.
— Она не беспокоится, — возразила Лена. — Она ставит меня на место. Объясняет, что я здесь временная жилица, которая должна быть благодарна за кров над головой.
— Да брось ты, — он подошёл к ней. — Какая ты временная жилица? Ты моя жена.
— Нет, — сказала Лена, закрывая чемодан. — Я твоя домработница. Которая работает за проживание.
— Лен, ты что, серьёзно? — в его голосе появилось раздражение. — Из-за каких-то слов устраиваешь драму?
— Это не драма, — сказала Лена. — Это решение. Я больше не могу так жить.
— Как — так? — возмутился он. — Что тебе не нравится? У тебя есть всё — крыша над головой, еда, одежда. Я никогда тебя не обижал, не бил, не изменял. Что ещё нужно?
— Уважения, — тихо сказала Лена. — Мне нужно уважения. И права голоса. И чувства, что я здесь не гостья.
— Уважения? — он фыркнул. — Да я тебя уважаю. Я же не запрещаю тебе работать, с подругами встречаться.
— Ты не запрещаешь, — согласилась Лена. — Ты просто делаешь так, что у меня нет на это времени. Я встаю, готовлю тебе завтрак, иду на работу, после работы несусь по твоим делам, прихожу домой, готовлю ужин, убираю, стираю. Когда у меня есть время для себя?
— Ну так не делай, если не хочешь, — сказал он. — Кто тебя заставляет?
— Ты, — сказала Лена. — Каждый день. Своими просьбами, которые на самом деле приказы. Своими намёками на то, что я должна быть благодарна за то, что живу в твоей квартире.
— Это не приказы, — возразил он. — Это нормальные просьбы мужа к жене.
— Нормальные просьбы — это когда просят, — сказала Лена. — А не сообщают, что я должна сделать, как данность.
— Да что с тобой сегодня случилось? — он начал злиться. — Вчера же всё было нормально. Что на тебя нашло?
— Ничего на меня не нашло, — ответила Лена. — Я просто поняла, что больше не хочу быть прислугой. Пусть даже в красивой квартире.
— Прислугой? — он аж побледнел от возмущения. — Ты называешь себя прислугой?
— А кем же ещё? — спросила Лена. — Я готовлю, убираю, стираю, выполняю все твои поручения. И при этом не имею права голоса в решении семейных вопросов. Это не жена, это прислуга.
— Ты с ума сошла, — сказал он. — Абсолютно с ума сошла. Это не прислуга, это семейные обязанности.
— А где твои семейные обязанности? — спросила Лена. — Где твой вклад в семью, кроме денег?
— Как где? — он удивился. — Я работаю, зарабатываю деньги, обеспечиваю нас. Я плачу за квартиру, за еду, за всё.
— За всё? — переспросила Лена. — А кто покупает продукты? Кто готовит? Кто убирает? Кто стирает? Кто ездит по твоим делам?
— Ну… ты, — неуверенно сказал он. — Но это же мелочи по сравнению с тем, что я плачу за квартиру.
— Мелочи? — Лена почувствовала, как внутри снова поднимается волна ярости. — Три часа готовки каждый день — это мелочи? Час уборки — это мелочи? Походы по магазинам, стирка, глажка — всё это мелочи?
— Лен, ну зачем ты всё в деньги переводишь? — он попытался взять её за руку. — Мы же семья. В семье всё должно быть общим.
— Общим? — она отдёрнула руку. — А почему тогда ты постоянно напоминаешь мне, что квартира твоя? Что я здесь живу по твоей милости?
— Я не напоминаю, — возмутился он. — Это просто факт. Квартира оформлена на меня.
— Вот именно, — сказала Лена. — Факт. Который ты используешь, чтобы поставить меня на место, когда я пытаюсь возразить.
— Да когда я тебя ставил на место? — он начал повышать голос. — Когда я тебе что-то плохое говорил?
— Каждый день, — спокойно ответила Лена, застёгивая чемодан. — Каждый раз, когда ты говоришь «тебе же не сложно», «у тебя же обычный день», «а мне некогда, у меня важные дела». Каждый раз, когда ты позволяешь своей матери читать мне лекции о том, какой должна быть правильная жена.
— Мама просто хочет помочь, — сказал он. — Она же опытная женщина.
— Твоя мама хочет сделать из меня рабыню, — резко сказала Лена. — Которая будет жить только твоими интересами и не иметь своих.
— Не говори глупостей, — махнул рукой Артём. — Мама никого в рабство не обращает.
— Нет? — Лена повернулась к нему. — А что она говорила сегодня? Что я должна жить твоими интересами. Что мой комфорт — это когда ты доволен. Что женщина должна быть благодарна за то, что её «принимают» в квартире мужа.
— Она же в принципе права, — сказал он. — Мужчина должен быть главным в семье.
— Главным — да, — согласилась Лена. — Но не единственным. Не диктатором. В семье должны быть двое равноправных людей, которые вместе решают вопросы. А не один хозяин и одна прислуга.
— Ты не прислуга, — устало сказал он. — Ты моя жена.
— Тогда почему я не чувствую себя женой? — спросила Лена. — Почему я чувствую себя обслуживающим персоналом?
— Потому что ты сама себя так чувствуешь, — сказал он. — Я никогда не говорил, что ты обслуживающий персонал.
— Говорил, — возразила Лена. — Не словами, а отношением. Когда ты спокойно лежишь на диване, пока я готовлю ужин для твоей матери. Когда ты говоришь «мне некогда», а мне отправляешься за твоими вещами. Когда ты удивляешься, что носки не постирались сами.
— Это же естественно, — сказал он. — У нас разделение обязанностей. Я работаю, ты ведёшь дом.
— Я тоже работаю, — напомнила Лена. — Восемь часов в день. А потом прихожу и работаю ещё четыре часа дома. Получается, что я работаю двенадцать часов в день, а ты — восемь.
— Да что ты считаешь всё время! — взорвался он. — Час туда, час сюда… Это же не работа, это домашние дела. Это же не тяжело.
— Не тяжело? — переспросила Лена. — Попробуй сам. Попробуй неделю готовить, убирать, стирать, гладить. Посмотрим, скажешь ли ты тогда, что это не тяжело.
— Лен, ну зачем доводить до абсурда? — он попытался взять её за руки. — Мы же нормально жили. Что вдруг случилось?
— Случилось то, что я поняла — мы не жили нормально, — сказала Лена. — Нормально жил ты. А я выживала. Я превратилась в тень самой себя, в домашнюю рабыню, которая забыла о своих потребностях.
— Да какие у тебя потребности? — раздражённо спросил он. — Что тебе нужно? Говори, я дам.
— Мне нужно уважение, — сказала Лена. — Мне нужно, чтобы со мной советовались. Мне нужно время для себя. Мне нужно чувствовать себя не временной жилицей, а хозяйкой дома.
— Ты и так хозяйка, — сказал он. — Ты же всем заведуешь.
— Я не хозяйка, — возразила Лена. — Я управляющая. Которая выполняет распоряжения настоящего хозяина. Разница в том, что хозяйка имеет право голоса, а управляющая — только обязанности.
— Какая разница? — он не понимал. — Главное же, что всё хорошо функционирует.
— Функционирует… — повторила Лена. — Как механизм. Как бытовая техника. Включил — и работает. Вот только я не техника, я живой человек.
— Конечно, живой, — согласился он. — Но зачем всё усложнять? Зачем придумывать проблемы на пустом месте?
— Проблемы не на пустом месте, — сказала Лена. — Проблемы копились три года. А сегодня я просто поняла, что больше не могу их игнорировать.
— И что теперь? — спросил он. — Ты действительно уходишь?
— Ухожу, — твёрдо сказала Лена. — Снимаю свою квартиру. Буду жить своей жизнью.
— Это глупость, — сказал он. — Полная глупость. Зачем тебе своя квартира, если есть эта?
— Затем, что в своей квартире я буду хозяйкой, — ответила Лена. — А не прислугой, которая должна быть благодарна за кров.
— Да что ты всё про прислугу! — взорвался он. — Надоело уже! Никто тебя прислугой не считает!
— Тогда почему ты никогда не готовишь? — спросила Лена. — Почему никогда не убираешь? Почему все домашние дела — это автоматически мои обязанности?
— Потому что у тебя лучше получается, — сказал он. — Потому что ты женщина, а у женщин это естественно.
— Естественно? — переспросила Лена. — А что естественно для мужчины? Только работать и приносить деньги?
— Ну да, — сказал он. — В принципе, да. Мужчина — добытчик, женщина — хранительница очага.
— А если женщина тоже добытчик? — спросила Лена. — Если она тоже зарабатывает деньги?
— Ну… — он задумался. — То есть как?
— Так, что я тоже работаю, — сказала Лена. — Я тоже приношу деньги в семью. Получается, что я и добытчик, и хранительница очага одновременно. А ты только добытчик.
— Но я же больше зарабатываю, — возразил он.
— И что? — спросила Лена. — Это значит, что все остальные обязанности автоматически мои?
— Ну… логично же, — сказал он. — Кто меньше зарабатывает, тот больше по дому делает.
— Тогда я должна делать по дому на тридцать процентов больше, чем ты, — сказала Лена. — Потому что ты зарабатываешь на тридцать процентов больше меня. А не на сто процентов больше.
— Лен, ну что ты в проценты всё переводишь? — устало сказал он. — Мы же семья, не бухгалтерия.
— Семья — это когда справедливо, — сказала Лена. — Когда обязанности распределены равномерно. А у нас получается, что я работаю и дома, и на службе, а ты только на службе.
— Да нет же, — возразил он. — Я же тоже по дому что-то делаю.
— Что именно? — спросила Лена. — Когда ты последний раз готовил ужин? Или пылесосил? Или стирал?
— Я… — он задумался. — Я мусор выношу. Лампочки меняю. Кран починил в прошлом месяце.
— Мусор выносишь раз в два дня, — подсчитала Лена. — Это пять минут. Лампочки меняешь раз в полгода — это тоже пять минут. Кран чинил один раз за три года — это полчаса. Итого у тебя за три года набирается… может быть, десять часов домашних дел. А у меня — четыре часа каждый день. За три года это больше четырёх тысяч часов.
— Зачем ты это всё считаешь? — раздражённо спросил он. — Какая разница, сколько часов?
— Разница в том, что я потратила на дом в четыреста раз больше времени, чем ты, — сказала Лена. — И при этом ты считаешь, что у нас «справедливое разделение обязанностей».
— Но я же плачу за квартиру! — воскликнул он. — За коммунальные услуги! За еду!
— А я готовлю эту еду, — сказала Лена. — Я превращаю твои деньги в готовые блюда. Я убираю эту квартиру. Я делаю так, чтобы коммунальные услуги имели смысл. Что толку от горячей воды, если некому мыть посуду? Что толку от электричества, если некому пылесосить?
— Лен, ты сейчас говоришь какую-то ерунду, — сказал он. — Нельзя же всё в деньги переводить.
— Почему нельзя? — спросила Лена. — Ты же переводишь. Ты же постоянно напоминаешь, что платишь за квартиру. Значит, это важно. Значит, это даёт тебе права.
— Даёт, — согласился он. — Потому что это большие деньги.
— А моя работа по дому — это не большие деньги? — спросила Лена. — Если бы ты нанимал домработницу, повара, прачку — сколько бы ты платил?
— Ну… — он задумался. — Тысяч двадцать в месяц, наверное.
— Вот именно, — сказала Лена. — Двадцать тысяч в месяц. За три года это больше семисот тысяч. А ты мне за это время не заплатил ни копейки.
— Но ты же жена, а не наёмная работница! — возмутился он.
— Жена — это не бесплатная рабочая сила, — сказала Лена. — Жена — это партнёр. Равноправный партнёр.
— Равноправный? — переспросил он. — А кто тогда в семье главный?
— Никто, — сказала Лена. — Или оба. Семья — это команда, а не армия с командиром.
— Но кто-то же должен принимать решения, — возразил он. — Кто-то должен быть ответственным.
— Оба, — повторила Лена. — Решения принимаются вместе. Ответственность разделяется поровну.
— Это утопия, — сказал он. — Так не бывает. Всегда кто-то главнее.
— Тогда почему главнее должен быть именно ты? — спросила Лена. — Почему не я?
— Потому что я мужчина, — сказал он. — И потому что я больше зарабатываю.
— Раз твоя квартира, то я твоя прислуга?! — внезапно взорвалась Лена. — Всё, надоело! Живи один со своей недвижимостью, а я съезжаю!
Она схватила чемодан и сумку и направилась к выходу. Артём кинулся за ней.
— Лен, постой! — он попытался взять её за руку. — Не надо так! Давай спокойно поговорим!
— Мы три года «спокойно говорили», — сказала Лена, не останавливаясь. — Точнее, ты говорил, а я молчала. А теперь я наговорилась.
— Но куда ты пойдёшь? — спросил он. — У тебя же нет своей квартиры!
— Найду, — коротко ответила Лена, надевая куртку. — Сниму. Куплю. Как-нибудь устроюсь.
— Это же безумие! — он стоял в дверях и смотрел, как она обувается. — Зачем тебе лишние траты? Зачем искать квартиру, если у тебя есть эта?
— У меня нет этой квартиры, — сказала Лена. — У меня есть только место в ней. На правах прислуги.
— Да перестань ты про прислугу! — крикнул он. — Сколько можно!
— Перестану, — согласилась Лена. — Как только перестану ею быть.
Она открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Артём вышел следом.
— Лен, это же глупость! — он хватал её за рукав. — Подумай головой! Что ты будешь делать одна? Как будешь жить?
— Как жила до тебя, — ответила Лена. — Прекрасно жила. И буду жить ещё лучше.
— Лен, ты же меня любишь! — крикнул он вслед. — Мы же три года вместе! Неужели ты всё это просто выкинешь?
Лена остановилась у лифта и повернулась к нему. В её глазах он увидел что-то такое, что заставило его отступить на шаг.
— Я любила тебя, — сказала она тихо. — Но я любила человека, которого придумала. Я думала, что ты партнёр, а не хозяин. Я думала, что мы строим семью, а не нанимаешь домработницу.
— Но я же не изменился, — растерянно сказал он. — Я такой же, как был.
— Вот именно, — кивнула Лена. — Ты не изменился. А я изменилась. Я поняла, что заслуживаю большего.
— Большего? — переспросил он. — Чего большего? Я же всё тебе давал!
— Ты давал мне кров и еду, — сказала Лена. — Как хозяин собаке. А я хочу любви и уважения. Как женщина мужчине.
Лифт приехал. Лена вошла в него и нажала кнопку. Двери начали закрываться.
— Лен! — крикнул Артём. — Подожди! Давай ещё раз поговорим!
— Не о чем говорить, — сказала она. — Ты считаешь, что я должна быть благодарна за то, что ты меня содержишь. А я считаю, что ты должен быть благодарен за то, что я тебя обслуживаю. Мы не сойдёмся.
— Но я же могу измениться! — выкрикнул он в закрывающуюся дверь. — Я буду помогать по дому!
— Помогать? — переспросила Лена. — Опять это слово. Ты будешь «помогать» мне в моих обязанностях. А почему не наоборот? Почему я не буду помогать тебе в твоих?
Двери закрылись. Лена спускалась вниз и чувствовала, как с каждым этажом становится легче дышать. Словно огромный груз постепенно сползал с её плеч.
На улице был прохладный вечер. Лена остановилась у подъезда и достала телефон. Первым номером набрала Марину.
— Привет, — сказала она. — Помнишь, ты предлагала кофе выпить? Так вот, я свободна. Совсем свободна.
— Лен? — удивился голос Марины. — Что случилось?
— Случилось то, что я наконец поняла — лучше быть одной, чем быть прислугой, — сказала Лена. — Можно я к тебе на пару дней? Пока квартиру не найду?
— Конечно! — без колебаний ответила Марина. — Приезжай прямо сейчас. Адрес помнишь?
— Помню. Спасибо. Я еду.
Лена поймала такси и села в машину. Таксист — мужчина средних лет — посмотрел на неё в зеркало заднего вида.
— Переезжаете? — спросил он, увидев чемодан.
— Да, — сказала Лена. — Переезжаю. К новой жизни.
— Это хорошо, — кивнул таксист. — Перемены — это всегда хорошо. Значит, человек развивается.
— Именно, — согласилась Лена. — Развивается.
За окном проплывали огни города. Лена смотрела на них и думала о том, что впереди у неё неизвестность. Нужно искать квартиру, обустраиваться, привыкать жить одной. Но странное дело — эта неизвестность не пугала её. Наоборот, она вызывала волнение, азарт, предвкушение.
Телефон зазвонил. Артём. Лена сбросила звонок. Он тут же набрал снова. Она снова сбросила. На третий раз просто выключила телефон.
— Муж звонит? — спросил таксист.
— Бывший, — поправила Лена. — Пытается вернуть.
— А вы не хотите возвращаться?
— Нет, — твёрдо сказала Лена. — Не хочу. Я поняла, что лучше быть одной и счастливой, чем в паре и несчастной.
— Мудро, — одобрил таксист. — Многие женщины боятся остаться одни. Терпят что угодно, лишь бы не быть одинокими.
— Я тоже боялась, — призналась Лена. — Три года боялась. Думала, что одной будет хуже. А оказалось, что хуже быть с тем, кто тебя не уважает.
— Уважение — это основа, — согласился таксист. — Без уважения никакие отношения не держатся.
Машина остановилась у дома Марины. Лена расплатилась с таксистом и вышла. Воздух показался ей особенно свежим, небо — особенно ярким. Она поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь.
Марина открыла почти сразу. Она была в домашней одежде, с чашкой чая в руках.
— Лен! — она обняла подругу. — Заходи скорее! Рассказывай, что случилось.
— Случилось то, что я наконец очнулась, — сказала Лена, проходя в квартиру. — Поняла, что превратилась в домашнюю рабыню.
— Садись, — Марина указала на диван. — Сейчас чай поставлю. И рассказывай всё по порядку.
Лена рассказывала почти два часа. О том, как постепенно взвалила на себя все домашние дела. О том, как Артём воспринимал это как должное. О том, как она потеряла себя в этих бесконечных обязанностях. О сегодняшнем разговоре с его матерью, который стал последней каплей.
— Знаешь, — сказала Марина, когда Лена закончила. — Я видела, как ты меняешься. Как угасаешь. Но не знала, как сказать тебе об этом.
— Я и сама видела, — призналась Лена. — Но боялась что-то менять. Думала, что если я буду хорошей женой, то он меня полюбит по-настоящему.
— А он не любил? — спросила Марина.
— Он любил удобство, — сказала Лена. — Он любил, что я всё делаю, ни о чём не спрашиваю, не конфликтую. Он любил во мне не женщину, а функцию.
— И что теперь? — спросила Марина. — Планы какие?
— Завтра начну искать квартиру, — сказала Лена. — Хочу снять что-то небольшое, но своё. Где я буду хозяйкой, а не гостьей.
— А работа? — спросила Марина.
— Работа останется, — сказала Лена. — Но теперь я смогу полностью сосредоточиться на ней. Может быть, даже продвинусь по карьерной лестнице.
— А одиночество? — осторожно спросила Марина. — Не боишься?
— Боюсь, — честно ответила Лена. — Но не так, как раньше. Раньше я боялась одиночества больше, чем несчастья. А теперь понимаю, что одиночество — это не приговор. Это возможность.
— Возможность для чего?
— Для того, чтобы снова стать собой, — сказала Лена. — Найти свои интересы, свои желания, свои цели. Я так долго жила чужой жизнью, что забыла, какая моя собственная.
— А если он попытается вернуть тебя? — спросила Марина. — Будет обещать измениться?
— Попытается, — согласилась Лена. — Но я не поверю. Люди не меняются так быстро. А главное — я не хочу возвращаться. Я хочу двигаться вперёд.
— Правильно, — одобрила Марина. — Знаешь, после развода я тоже боялась одиночества. А теперь понимаю, что это лучшее, что со мной случилось. Я наконец узнала, кто я такая без мужа.
— Именно, — сказала Лена. — Я хочу узнать, кто я такая без него. Без его потребностей, без его требований, без его мнения о том, какой я должна быть.
Они просидели до поздней ночи, обсуждая планы, делясь опытом, мечтая о будущем. Лена чувствовала себя как заключённый, который наконец вышел на свободу. Воздух казался чище, краски — ярче, жизнь — полнее возможностей.
А в это время Артём сидел в своей квартире и смотрел на немытую посуду в раковине. Он так и не понял, что произошло. Ему казалось, что у них всё было хорошо. Лена готовила, убирала, не скандалила, не требовала невозможного. Что ещё нужно женщине?
Он набрал её номер в очередной раз, но телефон был по-прежнему отключён. Тогда он написал сообщение: «Лен, давай встретимся и поговорим. Я готов идти на компромиссы».
Но Лена этого сообщения не увидела. Она спала на диване у подруги, и ей снились сны о новой жизни, где она была не прислугой, а хозяйкой собственной судьбы.
Утром она проснулась отдохнувшей и полной энергии. Впереди был день поисков квартиры, планов, решений. Трудный день, но её собственный. И это было главное.
— Марин, — сказала она, выпивая утренний кофе. — Спасибо тебе. Не только за ночлег, но и за то, что ты вчера сказала правду. Про то, что я превращаюсь в тень.
— Не за что, — ответила Марина. — Подруги на то и нужны, чтобы говорить правду.
— Да, — согласилась Лена. — И чтобы поддерживать в трудную минуту.
— Это не трудная минута, — возразила Марина. — Это счастливая минута. Начало новой жизни.
— Да, — улыбнулась Лена. — Начало новой жизни. Моей жизни.
Она включила телефон и увидела семнадцать пропущенных звонков от Артёма и десять сообщений. Не читая их, она удалила все. Прошлое закончилось. Началось будущее.
