Миша ввалился в квартиру, громко хлопнув дверью. Куртка соскользнула с его плеча и шлёпнулась на пол, но он даже не наклонился, чтобы поднять.
— Саш! — рявкнул он в пустоту прихожей. — Где тапки?
Из кухни вышла Саша, уже привычным движением подхватывая его вещи.
— Я их утром убрала, — тихо сказала она. — Ты же сам просил, чтобы в прихожей порядок был.
— Ну и где они? — Миша раздражённо прошёлся взглядом по полкам. — Опять твоя «система хранения»…
Саша молча достала тапки из шкафа и поставила перед ним. Он сунул в них ноги, даже не сказав «спасибо», и прошёл на кухню, где на плите дымился ужин.
— Опять суп? — скривился он, заглядывая в кастрюлю. — Ну сколько можно одну и ту же бурду варить?
— Это куриный, с овощами, — попыталась объяснить Саша. — В прошлый раз ты сказал, что хочешь что-то лёгкое…
— Я вообще-то мясо люблю, — перебил он, садясь за стол. — А не эту бодягу.
Из гостиной вышла его мама, Валентина Ивановна. Она сразу подхватила тон сына:
— Ну да, супчик жиденький… В моё время хозяйки умели готовить так, что мужчины пальчики облизывали.
Саша стиснула зубы, но промолчала. Она знала — любое слово вызовет новый шквал комментариев.
Миша налил себе полную тарелку, громко чавкая, а потом вдруг крякнул и потянулся за телефоном.
— Кстати, — бросил он, не глядя на жену, — завтра зарплата. Маме нужно новые таблетки купить, старые не помогают.
Саша осторожно подняла глаза:
— А моё пальто? Ты же обещал…
— Какое ещё пальто? — Миша нахмурился. — Ты что, с жиру бесишься? У тебя же есть куртка!
— Она уже три года… — начала Саша, но он резко перебил её:
— Жалко поделиться деньгами с мамой моей, что ли?
Его голос прозвучал так, будто он только что раскрыл её грязную тайну. Валентина Ивановна тут же вздохнула:
— Ой, Мишенька, не надо… Я как-нибудь перебьюсь.
— Нет, мам, мы купим! — твёрдо сказал Миша, бросая на Сашу взгляд, полный презрения. — А то некоторые думают только о себе.
Саша опустила глаза в тарелку. Суп внезапно казался ей безвкусным.
На следующий день Саша получила премию. Небольшую, но для нее значимую – пять тысяч, которые она копила три месяца, откладывая понемногу из продуктовых денег. Она уже представляла, как купит то самое пальто в секонд-хенде, которое присмотрела еще в прошлом сезоне. Темно-синее, добротное, почти новое – всего четыре тысячи.
Оставшуюся тысячу она планировала потратить на торт. Сегодня ведь пятница, можно немного себя порадовать. Да и Мише, наверное, будет приятно – хоть что-то сладкое после работы.
Она зашла в булочную возле дома, долго выбирала, сравнивала цены. Взяла не самый дешевый, но и не слишком дорогой – с шоколадной глазурью и вишневой прослойкой.
Дома было тихо. Валентина Ивановна ушла к подруге, Миша еще с работы не вернулся. Саша аккуратно поставила торт в холодильник, спрятала конверт с деньгами в свою сумочку – в тот самый потайной кармашек, куда Миша никогда не заглядывал.
Вечером, когда Миша пришел и они сели ужинать, Саша не выдержала и радостно сообщила:
– Сегодня мне премию выдали.
Миша даже не поднял головы от тарелки:
– Ну и?
– Я подумала… Может, куплю себе наконец то пальто? Обещала же, что как только будут деньги…
Ложка в руке Миши замерла. Он медленно поднял глаза, и Саша сразу поняла – ошибкой было вообще заводить этот разговор.
– Какое еще пальто? – его голос стал опасным, тихим. – Маме в аптеку надо, ты в курсе? Ей эти дешевые таблетки вообще не помогают!
– Но я же… – Саша сглотнула. – Я уже три года ничего себе не покупала.
– Ага, конечно! – Миша резко встал, стукнув кулаком по столу. – А новые сапоги кто тебе в прошлом месяце купил?
Саша осторожно потрогала стоптанные голенища своих осенних ботинок – те самых, которые она носила уже четвертую зиму.
– Миш, это… это вообще не сапоги, а полусапожки, и ты их не покупал, мне мама подарила…
– Врешь! – он внезапно рявкнул так, что Саша вздрогнула. – Всегда ты жертва! Все тебе должны! А мать моя, значит, пусть сдохнет без лекарств, да?
Он схватил ее сумочку, начал вытряхивать содержимое на пол.
– Где деньги? А ну давай сюда!
– Миша, перестань! – Саша попыталась отнять сумку, но он резко дернул, и шов на ручке треснул.
Из потайного кармашка выпал конверт. Миша поднял его, торжествующе ухмыльнулся.
– Вот же они, твои кровные! – он разорвал конверт, пересчитал купюры. – Пять тысяч… На пальто, значит?
Он сунул деньги в карман джинсов.
– Завтра пойду, куплю маме нормальные таблетки. А ты… – он оглядел Сашу с ног до головы, – в своем старье походишь. Не помрешь.
В этот момент раздался звонок в дверь. Это была соседка тетя Лида – принесла посылку, которую ошибочно доставили к ней.
– Ой, а у вас что, праздник? – улыбнулась она, заглядывая в квартиру.
Саша, красная от унижения, потупила взгляд. Миша фальшиво рассмеялся:
– Да вот, Сашка тут деньги получила и сразу в шубу захотела! Хорошо я вовремя пресек – маме лекарства нужны.
Тетя Лида понимающе кивнула:
– Ах, молодежь… Нынче все такие эгоисты. Не то что в наше время.
Когда соседка ушла, Саша молча собрала рассыпавшиеся вещи с пола. В холодильнике так и остался стоять торт – теперь уже никто не вспомнил, что сегодня пятница.
А Миша, довольный собой, уселся перед телевизором, достал из кармана деньги и еще раз пересчитал их.
– Кстати, – бросил он через плечо, – завтра мои друзья придут. Так что приготовь что-нибудь нормальное. Не эту твою бурду.
Саша кивнула, глядя в пол. Она думала о том, что в секонд-хенде, наверное, уже продали то самое пальто. И теперь она никогда его не купит.
На следующий день Саша встала раньше обычного. Еще затемно, пока Миша храпел, раскинувшись на всей кровати, она осторожно прокралась на кухню и начала готовить. На столе уже стояли купленные вчера продукты — самые дешевые пельмени, баночка майонеза, банка соленых огурцов. «Для друзей мужа сойдет», — подумала она, безэмоционально бросая пельмени в кипящую воду.
Валентина Ивановна появилась на кухне, когда Саша нарезала хлеб.
О, пельмешки! — фальшиво-радостно воскликнула свекровь. — Мишутка обожает мои домашние, а эти магазинные — сплошная отрава.
Саша молча переложила пельмени в тарелку. Руки дрожали — всю ночь она не сомкнула глаз, перебирая в голове вчерашний скандал.
К обеду начали собираться гости. Первым пришел Сергей, лучший друг Миши, с бутылкой дешевого коньяка. За ним — коллега по работе Артем с беременной женой Леной. Саша знала их поверхностно — Миша редко звал ее в свою компанию.
Ну что, хозяйка, чем угощаешь? — громко спросил Сергей, усаживаясь за стол.
Саша молча поставила перед гостями тарелки с пельменями. Лена попыталась улыбнуться:
Спасибо, выглядит аппетитно.
Миша фыркнул:
Да ладно тебе, Лен, не ври. Сашка вообще готовить не умеет. Вот мама моя — другое дело!
Валентина Ивановна скромно потупилась:
Ой, ну что вы, Мишенька…
Сергей, уже изрядно выпивший, громко засмеялся:
Зато твоё жена — огонь! Вон какая стройная! — он похлопал Сашу по бедру, задержав руку чуть дольше приличного.
Саша покраснела и поспешно отодвинулась. Миша лишь усмехнулся:
Да ладно, Серега, не бери в голову. Она у меня скромница.
Разговор быстро перешел на деньги. Артем начал жаловаться на кредиты, Сергей хвастался новой машиной. И тогда Миша, подвыпивший, решил «пошутить».
А моя Сашка вчера пять тысяч получила — и сразу в шубу захотела! — он громко захохотал. — Хорошо я вовремя пресек — маме лекарства нужны.
Гости оживились. Сергей подмигнул:
Правильно, Миш! Бабу надо держать в ежовых рукавицах. Моя вот тоже баловаться начала — я ей сразу телефон отобрал. Неделю без соцсетей посидела — как шелковая стала!
Лена смущенно опустила глаза. Артем одобрительно кивнул:
Женский пол без контроля — совсем распускается.
Саша стояла у плиты, спиной к компании, но каждое слово впивалось в нее, как нож. Вдруг она почувствовала легкое головокружение — с утра ничего не ела. Рука сама потянулась к тарелке с оставшимися пельменями.
О! — взревел Миша. — Смотрите-ка! Хозяйка жрет за углом, а гостям пельмени кончились!
В комнате раздался хохот. Саша замерла с вилкой в руке, чувствуя, как по щекам растекается жгучий румянец стыда.
Валентина Ивановна тут же подхватила:
Ну что взять с невестки? Вчера деньги спрятала, сегодня еду ворует. В наше время таких невест обратно матери отправляли!
Саша больше не могла сдерживаться. Слезы текли по лицу, но она даже не пыталась их вытереть.
Я… я просто голодная, — прошептала она.
В комнате на секунду воцарилась тишина. Затем Миша громко рассмеялся:
О, драма! Ну-ну, поплачь, поплачь. Может, кто-то и поверит, что я тебя морить голодом заставляю.
Сергей поднял рюмку:
Выпьем за наших терпеливых жен! Хотя… — он оглядел Сашу с ненавистной усмешкой, — некоторым терпения явно не хватает.
Саша больше не могла этого выносить. Она бросила вилку и выбежала в ванную, за собой слыша взрыв смеха и одобрительные возгласы: «Вот и правильно!», «Пусть проветрится!».
Закрывшись, она опустилась на пол и закусила губу, чтобы не зарыдать. В кармане старого халата нащупала телефон. Одним движением набрала номер мамы… и положила трубку, не дождавшись ответа. Куда ей идти? У нее даже пальто нет.
Саша провела в ванной больше часа. Когда она вышла, гости уже разошлись, оставив после себя грязную посуду и пустые бутылки. Миша дремал на диване перед телевизором, громко похрапывая. Валентина Ивановна, увидев невестку, брезгливо поморщилась:
— Наконец-то вылезла из своего убежища. Хорошая хозяйка так себя не ведёт. Иди, мой посуду, а то завтра утром мне негде будет чай пить.
Саша молча подошла к раковине. Руки дрожали, когда она брала первую тарелку. В голове стучало: «Хватит. Терпеть больше нет сил». Но куда идти? На карточке — триста рублей, в сумке — старый телефон и проездной. Даже на такси до мамы не хватит.
Она машинально мыла тарелки, когда в горле внезапно запершило. Кашель усиливался, голова раскалывалась. Саша прислонилась к стене, пытаясь отдышаться.
— Чего разлёглась? — раздался голос Миши. Он стоял в дверях кухни, налитый сном. — Всю ночь кашляла, спать не давала. Теперь вот притворяется.
— Я… я не притворяюсь, — Саша с трудом выговорила. — Мне плохо.
— Конечно, плохо, — фыркнул Миша. — Лентяйкам всегда плохо, когда работать надо.
Он развернулся и ушёл в комнату. Через минуту Саша услышала, как он звонит кому-то:
— Да нет, ничего серьёзного. Просто истеричка моя разболелась. Да-да, знаю, все бабы такие — чуть что, сразу в постель…
Саша медленно опустилась на стул. Температура заливала лицо жаром, в глазах темнело. Она попыталась встать — и вдруг пол ушёл из-под ног. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, — это возмущённый голос свекрови:
— Ну вот, спектакль начинается!
Саша очнулась на холодном кафеле. Голова гудела, тело ломило. Миша стоял над ней, скрестив руки:
— Ну что, отыгралась? Вставай, хватит валяться.
Он потянул её за руку, но Саша не могла пошевелиться. В глазах мужа она увидела не беспокойство, а раздражение.
— Всё, хватит! — он резко отпустил её руку. — Если через пять минут не встанешь, вызову скорую. Пусть тебя в психушку заберут — там быстро вылечат от истерик.
Саша с трудом поднялась, цепляясь за стену. Каждый шаг отдавался болью во всём теле. В спальне она рухнула на кровать, не в силах даже снять халат. Миша хлопнул дверью:
— Спокойной ночи, принцесса. Только не храпи — у меня завтра важная встреча.
Температура не спала и утром. Когда Миша ушёл на работу, а свекровь — на рынок, Саша попыталась дойти до аптечки. Ноги не слушались, перед глазами плясали чёрные точки. Она упала в коридоре, ударившись плечом о дверной косяк.
Лежа на полу, Саша наконец осознала: здесь её ждёт только смерть. Никто не принесёт воды, не даст таблетку, не пожалеет. Собрав последние силы, она доползла до телефона и набрала номер единственного человека, который мог ей помочь…
— Мама, — прошептала Саша, чувствуя, как слёзы текут по горящим щекам. — Забери меня. Пожалуйста. Я больше не могу.
Мама приехала через сорок минут. Когда дверь открылась, Саша лежала на полу в коридоре, завернутая в старый плед, с горящими от температуры щеками.
— Доченька! — мама бросилась к ней, сразу приложив ладонь ко лбу. — Ты вся горишь!
Она быстро собрала вещи Саши — немногочисленные, уместившиеся в одну спортивную сумку. Помогла дочери надеть ту самую поношенную куртку. В этот момент вернулась Валентина Ивановна.
— Куда это вы собрались? — свекровь замерла в дверях с пакетами.
— Я забираю дочь, — мама Саши говорила тихо, но в голосе звенела сталь. — Она больна. У нее температура под сорок.
— Ну и что? — фыркнула свекровь. — В наше время с температурой и на работу ходили, и детей растили. А ваша дочка просто ленивая…
Мама вдруг резко шагнула вперед. Валентина Ивановна невольно отступила.
— Вы, — мама говорила шепотом, но каждая буква резала как нож, — вы старуха, которая сгнила изнутри. И ваш сын — такой же. Но моя дочь еще живая. И я ее спасу.
Она развернулась, подхватила Сашу под руку и вывела из квартиры. Валентина Ивановна что-то кричала им вслед, но слова терялись в шуме захлопнувшегося лифта.
В машине Саша наконец разревелась — тихо, по-детски, уткнувшись лицом в мамино плечо.
— Всё, всё, — гладила ее мама по волосам. — Теперь всё будет хорошо.
Но самое удивительное случилось вечером. Когда Саша, приняв жаропонижающее, наконец уснула в своей девичьей комнате, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Миша — растрепанный, с красными глазами.
— Где Саша? — он сразу набросился на тещу. — Она должна вернуться! У нас ужин не готов, вещи не постираны…
Мама молча достала телефон и включила запись — ту самую, где Миша и его друзья издеваются над Сашей. Его же собственный голос ядовито вещал: «Пусть проветрится!»
Миша побледнел.
— Это… это просто шутка была…
— Выходите, — мама уже закрывала дверь. — И если вы еще раз появитесь здесь, я отправлю эту запись всем вашим коллегам. И вашей начальнице — той самой, которая, как вы рассказывали, терпеть не может мужчин, унижающих женщин.
Миша замер. Он хотел что-то сказать, но мама уже закрывала дверь перед его носом. В последний момент он успел увидеть в глубине коридора Сашу — в мамином теплом халате, с кружкой чая в руках. Она не плакала. Она смотрела на него спокойно. И в этом взгляде не было ни любви, ни ненависти — только пустота. Как будто он уже стал для нее чужим.
А через месяц Саша устроилась в цветочный магазин. Работа была не пыльная — составлять букеты, общаться с клиентами. Хозяйка, милая женщина лет пятидесяти, сразу приняла ее тепло.
— Вот твой уголок, — она показала Саше маленькую комнатку за магазином. — Можешь здесь ночевать, пока не найдешь квартиру.
И когда Саша в первый раз осталась одна среди цветочных запахов, она вдруг поняла — это счастье. Тишина. Никто не кричит, не унижает, не забирает последнее. Она легла на узкую кушетку, укрылась пледом и впервые за долгое время уснула спокойно.
А Миша? Миша еще долго звонил, писал сообщения, даже приходил к магазину. Но однажды он увидел Сашу через витрину — она смеялась, разговаривая с клиентом. И вдруг понял: она больше не его. Она свободна. И это, пожалуй, было для него самым страшным наказанием.
Прошло полгода. Саша стояла перед зеркалом в примерочной магазина и рассматривала свое отражение. На ней было то самое темно-синее пальто — новое, купленное на первую зарплату. Она поправила воротник и улыбнулась своему отражению.
Выйдя из магазина, она неспешно шла по улице, вдыхая морозный воздух. В кармане пальто лежали ключи от съемной комнаты — маленькой, но своей. А в сумке — билет на концерт пианиста, о котором она мечтала еще в школе.
Телефон завибрировал. Мама спрашивала, не забыла ли она, что сегодня их семейный ужин. Саша улыбнулась и быстро набрала ответ. Она больше не боялась пропустить звонок или сообщение. Не боялась, что кто-то будет проверять ее телефон, кошелек, мысли.
На перекрестке она случайно встретилась взглядом с бывшей свекровью. Валентина Ивановна выглядела постаревшей, в руках — тяжелые пакеты с дешевыми продуктами. Они замерли на мгновение. Саша кивнула, женщина отвела глаза. Никаких слов не потребовалось.
Когда Саша проходила мимо кафе, ее окликнули. За столиком сидела Лена — жена Артема, того самого коллеги Миши. Она была одна, с синяком под глазом и без привычного блеска в глазах.
— Саша… — Лена смотрела на ее пальто, уверенную осанку, спокойное лицо. — Ты… как ты?
Саша присела за ее столик. Они разговаривали больше часа. Когда Лена расплакалась, рассказывая о побоях мужа, Саша молча взяла ее за руку. Потом достала телефон и продиктовала номер хорошего адвоката. А когда они прощались, незаметно сунула Лене в карман конверт с деньгами — ровно пять тысяч. Те самые, которые когда-то у нее отняли.
Вечером, возвращаясь домой, Саша остановилась у витрины цветочного магазина. Где она работала. За стеклом копошилась новая девушка — такая же забитая и неуверенная, как Саша полгода назад. Хозяйка помахала ей рукой, приглашая войти.
Саша зашла, вдохнула знакомый аромат цветов и вдруг поняла: она больше не боится. Не боится голода, одиночества, чужой злости. Она выжила. А значит, сможет и жить. По-настоящему.
И когда она вышла на улицу, начал падать снег — первый в этом году. Саша подняла лицо к небу и засмеялась.
