— Ну давай, Ольга Сергеевна, подписываем… — бодро сказала Ирина Борисовна из отдела кадров, протягивая ей лист с приказом о повышении. — Заместитель начальника отдела. С завтрашнего дня. Зарплата плюс сорок процентов. Ну и, сами понимаете, ответственности побольше.
Ольга взяла ручку, расписываясь, и выдохнула. Не сказать, что она мечтала об этом — ну, чтобы прямо с детства рисовала таблицы Excel на стенах. Но после восьми лет пахоты, переработок, нервных срывов и бесконечных совещаний — приятно. Приятно, чёрт побери, почувствовать, что тебя ценят не только за умение терпеть идиотские просьбы начальника.
На обратном пути зашла в «Пятёрочку» — привычно: молоко, сыр, овощи. Машинально взяла ещё упаковку креветок — Серёжа любит. Ну и бутылку вина, по случаю-то. Подумала даже, что, может, сегодня вечером всё пойдёт по-другому. Поговорят по-человечески. Порадуются вместе.
Дома встретили молчанием. То есть телевизор тарахтел — это да, сериал какой-то про бандитов, где все кричат и стреляют. Сергей сидел, уткнувшись в телефон.
— Привет… — Ольга сняла обувь, поставила пакеты на кухню. — Ты чего такой?
Сергей не оторвался от экрана.
— Мама приезжала. Ждёт тебя, — бросил он, скривив рот.
— Куда ждёт? — нахмурилась Ольга. — В смысле? Я только с работы.
Не успела она поставить молоко в холодильник, как раздался звонок в дверь. Конечно. Лидия Петровна. Как без неё.
На пороге стояла свекровь — бодрая, ухоженная, в своём фирменном бежевом плаще, с видом человека, которому должны по гроб жизни.
— Ну наконец-то! — возмутилась она, проходя мимо Ольги. — А я думаю, сколько можно ждать! Иду-иду, а тут — опа, дождалась!
За ней с покаянно-брезгливым видом ковылял Валерий Иванович — свекр, мужчина с лицом человека, которому всю жизнь кто-то мешает нормально пожить.
— Садитесь, — сухо сказала Ольга, понимая, что этот вечер уже точно не про вино и креветки.
— Слушай, Олечка… — начала Лидия Петровна, хлопая ресницами. — Мы тут с Валерочкой подумали… Ты ж теперь человек серьёзный, на хорошем положении. Ну ты же знаешь, что у нас ремонт сто лет как напрашивается! Потолок течёт, проводка старая… А это ж всё — безопасность! А потом… — она перевела дыхание, — не ровен час, искра — и всё! Пожар, не дай бог! Ты же понимаешь?
Ольга смотрела на неё, медленно осознавая, что разговор совсем не о том, о чём она надеялась.
— И? — коротко спросила она.
— Ну как… — свекровь кокетливо вздохнула. — Мы тут прикинули… Если ты возьмёшь небольшой кредит — ну что там для тебя? Твоя зарплата позволяет! Ну, для ремонта! Для семьи!
Сергей, не поднимая глаз от телефона, буркнул:
— Да, нормальная идея. Мы с мамой посчитали, там вообще копейки.
Ольга моргнула.
— Мы?
— Конечно, мы! — оживилась Лидия Петровна. — Ну а кто ещё будет думать о семье? Не чужие же! Ты же понимаешь, Олечка… Мы ведь не для себя, для всех! Для твоего мужа, для будущих деток… — и тут она выразительно посмотрела на Ольгу, намекая, что в свои тридцать пять пора бы уже.
— Подождите, — голос Ольги прозвучал удивлённо тихо. — Вы… Вы решили, что я должна взять кредит… для ремонта вашей квартиры?
— Ну а кто, Олечка? — вскинула брови свекровь. — Валерочка у меня на пенсии. Серёжа сам понимаешь… зарплата… Ты у нас теперь опора семьи! Ты же понимаешь…
Сергей наконец оторвался от телефона, посмотрел на неё с каким-то странным выражением — то ли виноватым, то ли скучающим.
— Мам, ну не так уж это и сложно. Ты сама подумай. Ну что тебе — платёж двадцать пять тысяч в месяц. Ты и не заметишь.
Ольга встала. Руки мелко дрожали.
— И вы уже всё обсудили, да? Без меня.
— Ну а что тут обсуждать? — свекровь широко развела руками. — Это же логично! Ты теперь при должности. Надо помогать родным. Мы же одна семья! Или как?
— Одна семья? — переспросила Ольга, чувствуя, как начинает закипать. — То есть когда я по вечерам до десяти на работе, это — «сама выбрала», а когда деньги — это уже «семья»?
Лидия Петровна чуть склонила голову, изображая недоумение:
— Олечка, ну что ты начинаешь? Я понимаю — работа, стресс… Но надо же думать о будущем. А вообще, ты чего такая нервная стала? Может, тебе к доктору? Гормоны шалят, небось…
Ольга почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Серьёзно? Доктор? А может, вам, Лидия Петровна, к доктору? Или к психотерапевту? А то вот это ваше — «мы уже решили» — это как минимум странно.
Сергей вдруг резко хлопнул ладонью по столу:
— Оля, хватит! Не начинай истерику! Что ты за человек? С тобой вообще невозможно говорить! Мама права — ты стала нервной. А ведь это просто просьба. Помочь семье.
— Просьба? — переспросила Ольга и рассмеялась. — Вы уже решили за меня. Без меня. Кредит оформить за мой счёт — это, оказывается, просьба.
— Да что ты так раздуваешь? — буркнул Сергей. — Успокойся.
— Ага… — Ольга медленно кивнула. — Успокоюсь. Очень скоро.
Она подошла к шкафу, молча вытащила из полки дорожную сумку, вернулась в спальню и начала запихивать в неё одежду.
— Олечка, ты что делаешь?! — свекровь вскочила. — Не надо этих сцен! Мы ж по-хорошему!
Ольга молча бросила в сумку зарядки, ноутбук, пару книг.
— Ты серьёзно? — поднялся Сергей. — Ты куда?
— Отдышаться, Серёжа. Подумать. О том, что вообще происходит. Потому что вот так — точно не будет.
Она резко застегнула сумку, подошла к входной двери, оглянулась:
— Знаете, что? Пусть теперь каждый думает о себе. Вы — о своём потолке, Серёжа — о своей маме, а я… я — о себе.
Щёлкнул замок. За спиной остались голоса:
— Вот и всё, Валера, воспитывали-воспитывали — а выросла эгоистка.
— Тю, ещё и гордая нашлась. Да кому ты нужна такая, с характером!
Ольга спустилась по лестнице, чувствуя, как с каждым шагом напряжение спадает. Но вместе с ним накатывает пустота. И лёгкий, противный страх: а что дальше?
Ольга проснулась в гостиной у подруги — на скрипучом раскладном диванчике, под синтетическим пледом с надписью «Love». Светило утреннее солнце, где-то на кухне пыхтела кофемашина, а в голове — один сплошной рой мыслей.
— Ну что, боевая подруга, — раздался голос Наташки из кухни, — с почином тебя. Свобода, независимость, диван и чудо-плед в подарок.
Ольга села, потёрла лицо.
— Смешно, спасибо. Только мне не развод нужен, а… — она помолчала. — Хотя нет. Похоже, именно развод.
Наташка вышла с двумя чашками кофе, плюхнулась рядом.
— Оль, да ты не кипятись. Переспи с мыслью. Хотя… — она усмехнулась, — я б на твоём месте ещё вчера чемодан Серёже на лестничную клетку выставила. И с пояснительной запиской. Крупным почерком.
— Понимаешь, — Ольга смотрела в чашку, — это ведь не только про кредит. Это про всё. Про их вечное «ты должна». Про то, что я — ресурс. Деньги, время, нервы. И если я говорю «нет» — я плохая. Скандальная. Истеричка. Нервная. А если соглашаюсь — я «хорошая девочка». Пока из меня что-то можно выжать.
— Прямо как у меня с бывшим, — хмыкнула Наташка. — Пока платила за ипотеку — была лапочка. Как сказала «хватит» — стал орать, что я бессердечная стерва. Классика, Олечка. Школа жизни.
Телефон запищал. Сообщение от Сергея:
«Когда вернёшься, давай обсудим. Мама волнуется. Не будь эгоисткой.»
Ольга уставилась в экран. Щёки вспыхнули.
— Слушай, Наташ, — она поднялась, — а можно я у тебя пару дней ещё задержусь? Пока… пока не соображу, куда дальше.
— Ты что, гонишь? Конечно, оставайся хоть на месяц. Ты у меня, считай, как дочь родная. Или свекровь. Но нормальная, не как твоя Лидия Петровна, упаси Господи.
Ольга впервые за сутки усмехнулась.
— Спасибо.
Вечером позвонила Лидия Петровна. Нет, не так. Позвонила, позвонила снова, потом ещё — и когда Ольга уже хотела скинуть звонок, пришло сообщение:
«ОЛЯ, МЫ СЕРЬЁЗНО ПОГОВОРИМ. ПРИЕЗЖАЙ.»
В душе защемило. Но, чёрт возьми, надо расставить точки. Она поехала.
В дверях встретил Сергей. Щёки серые, под глазами круги. Видимо, спал плохо. Или делал вид, что плохо.
— Заходи. Мама ждёт.
— Да, я поняла, — холодно ответила Ольга.
Лидия Петровна сидела на кухне, ровно, как памятник основательнице местного колхоза. Валерий Иванович крутил в руках газету, делая вид, что его здесь нет.
— Ольга, — свекровь сложила руки на столе, — мы с тобой должны серьёзно поговорить.
— О, я вся внимание, — усмехнулась Ольга.
— Скажу прямо. Ты ведёшь себя неприлично. Сбежала. Оставила мужа. Не хочешь помогать семье. Ты вообще понимаешь, что рушишь свою же жизнь?
— Ага. Только знаете что? Это моя жизнь. И я решу, рушить её или нет.
Сергей заёрзал:
— Оля, ну чего ты опять начинаешь?
— Что начинаю? Говорить правду? Или отстаивать своё право жить не по вашим сценариям?
Лидия Петровна сцепила пальцы.
— Очень жаль. Очень. Значит, так… — она сделала паузу, драматично глотнула чай. — Если ты не готова взять кредит и помочь семье, тогда… Тогда, Ольга, будь добра. Верни всё, что ты получила благодаря нашей семье. Верни кольцо. Верни подарки. Телевизор ваш, кстати, мы с Валерочкой в складчину купили. Машину, между прочим, ты с Сергеем вместе брала, а значит — дели. Половина — наша.
— Какая половина? — медленно переспросила Ольга, чувствуя, как на затылке поднимается горячая волна.
— Наша, Олечка, — без малейшей иронии ответила Лидия Петровна. — Потому что ты тут не одна живёшь. А в семье. А значит, всё — общее.
Сергей, мямля:
— Мам, ну… ну ты прям загнула…
— Не загнула. Пора девочке понять, что ответственность — это не только зарабатывать. Это делиться.
Ольга встала.
— Понятно. Окей. — Она подошла к тумбочке, сняла обручальное кольцо и аккуратно положила его на стол. — Телевизор? Забирайте. Машину? Поделим. Подарки? Господи, тащите хоть диван с собой.
Лидия Петровна прищурилась.
— Вот и отлично. Вот когда голая останешься, тогда, может, поймёшь, что семья — это святое.
Ольга глубоко вдохнула. Посмотрела на Сергея. А он… а он опустил глаза. Ни слова. Ни одного.
И тут Ольга поняла. Всё. Точка.
— Сергей, — голос её дрожал, но был ледяным, — я завтра подаю на развод. Я так больше не могу. И не хочу. Живите. Как умеете.
Развернулась, взяла куртку.
— А кредит… — добавила она, уже выходя, — оформляйте сами. Вы же — семья.
У подъезда её догнал Сергей.
— Оля, стой. Ну подожди.
Она обернулась.
— Что?
— Ты правда всё вот так… ну вот… до конца?
— А ты что думал? Что я посижу у подружки, остыну, вернусь, всё прощу — и дальше будем жить, как ни в чём не бывало?
— Ну… да.
— Прости. Но я больше не могу быть спонсором этого цирка. И, честно сказать, не хочу.
Сергей замялся, пнул носком камешек.
— Ну… ты ведь понимаешь… ты одна не справишься.
— Ошибаешься. Одна — справлюсь. А вот рядом с тобой — не справлюсь никогда.
Она развернулась и ушла. Не оглядываясь.
Телефон вибрировал весь вечер. Сообщения от Лидии Петровны:
«Не вздумай подать на развод, пожалеешь!»
«Мы добьёмся, чтобы ты не получила ни копейки!»
«Ты ещё поплачешься!»
«Где будешь жить, интересно мне знать?»
А Наташка, глядя на это, только хмыкала:
— Оль, детка, это ещё цветочки. Сейчас начнётся веселье.
И правда. Утром раздался звонок из банка. Голос молодой девушки вежливо сообщил:
— Ольга Сергеевна, поступила заявка на потребительский кредит на ваше имя. Подскажите, вы подтверждаете?
Ольга села.
— Простите, ЧТО?!
— Да, заявка оформлена дистанционно. Хотим уточнить, это действительно вы её подавали?
Ольга чувствовала, как волосы на затылке медленно поднимаются.
— Нет. Это не я.
Мир рушился. Страх, злость, отчаяние — всё сплелось в один ком. Но ясно было одно — назад дороги нет.
Утро начиналось с истерики. Ольга сидела на кухне с телефоном в руках и уже пятый раз звонила в банк.
— Да, ещё раз повторяю, — голос её дрожал, но держался на грани срыва, — я никакого кредита не оформляла! Проверяйте, кто и как подал заявку.
— Понимаем, Ольга Сергеевна, — скучным голосом твердил оператор. — Сейчас отправим запрос в службу безопасности. Ответ поступит в течение десяти рабочих дней.
— Десяти?! — Ольга подпрыгнула. — Вы там в своём банке вообще адекватные? За десять дней можно дом купить на моё имя и в ипотеку сдать!
— Понимаем ваше беспокойство, — голос оставался всё таким же вежливо-мёртвым. — К вам свяжется наш специалист.
Она бросила телефон на стол.
— Всё, — вздохнула Наташка, подавая ей кофе. — Началась полномасштабная война. Ты в курсе, да?
— О да, — Ольга закрыла лицо руками. — Я, кажется, даже знаю, кто подал заявку. Даже догадываюсь, с какого компьютера.
— И что делать будешь?
— В полицию. Подаю заявление о мошенничестве.
Наташка кивнула:
— Правильно. И адвоката найди. Причём не абы какого, а злого. Желательно такого, чтобы сам чёрт крестился.
Через два часа они уже сидели в душном кабинете капитана полиции с облупленными стенами и засаленным зелёным диваном.
— Так-с… — протянул капитан, почесывая лысину. — Значит, заявка на кредит без вашего ведома… Кто мог?
Ольга криво усмехнулась.
— Свекровь. Почти бывшая.
— Ага… — лениво записал капитан. — И как же она могла? Пароли, доступы?
— О, элементарно. Мы с мужем… ну, ещё пока не бывшим… пользовались одним ноутбуком. Он всегда дома стоял. Почта там, личный кабинет банка… Всё сохранено.
— Понятно… — Капитан щёлкнул ручкой. — Ну что, заявление примем. Запросы направим. Но вы ж понимаете — дело не быстрое. И не факт, что доведём до конца. Родственные отношения, сами понимаете… Могут сказать, что вы сами согласились, а теперь переобулись.
— Нет, — голос Ольги стал ледяным. — В этот раз не спущу. Хоть на Первом канале расскажу. Хоть на Красную площадь выйду с плакатом.
Капитан усмехнулся.
— Боевые вы, гражданка.
— Уже. Научили.
Но Лидия Петровна, как выяснилось, сдаваться тоже не собиралась. Вечером она позвонила. Ольга на автомате нажала «Ответить», не успела сообразить, зачем.
— Вот что, Ольга! — голос был злой, металлический, с нотками победоносного ехидства. — Ты зря пошла войной. Очень зря. Ты думаешь, мы ничего не знаем? Думаешь, нам не известно, что ты, пока была с Серёжей, переводила деньги своей мамаше? Думаешь, он не рассказывал?
— И что? — Ольга закатила глаза. — Моей матери, между прочим, пенсионерке, которую вы на порог своего дома даже не пустили. Да, помогала. И что?
— То, что это совместно нажитое имущество! Ты тратила семейные деньги без согласия мужа! А теперь будь добра — верни!
— Господи… — Ольга прижала ладонь ко лбу. — Вы серьёзно?
— Абсолютно! — визгнула Лидия Петровна. — И знаешь что? Мы потребуем половину твоих сбережений! И машину! И вот посмотрим, как ты запоёшь, когда окажешься на улице!
Ольга разорвала звонок. Руки дрожали. Но где-то в глубине… вдруг стало смешно. По-настоящему смешно.
— Да вы ж сумасшедшие, — сказала она вслух. — Просто коллекционно сумасшедшие.
На следующий день ей позвонил Сергей. Голос у него был какой-то чужой. Резкий, нервный.
— Слушай, Оля… Ты зачем в полицию пошла? Ты что творишь вообще?!
— Оформление кредита без моего ведома — это, знаешь ли, статья. Тут не до сантиментов.
— Да ты понимаешь, что ты нам жизнь ломаешь?! Родителям — позор! Мне — позор! Ты хоть подумала, что теперь скажут знакомые? Соседи? Коллеги?!
— Скажут правду, — спокойно ответила Ольга. — Что женщина отказалась быть дойной коровой.
— Господи, Оля, да никто тебя не доил! Ты всегда была неблагодарной! Всё тебе мало! Всё тебе не так!
— О, вот сейчас обидно было, — с лёгким смешком ответила она. — Прощай, Сергей. Желаю удачи. Особенно твоей мамочке — в поисках нового спонсора.
И сбросила.
Через неделю состоялся суд по разводу. Быстро, буднично, без лишних сантиментов. Ольга подписала бумаги, поставила жирную точку.
С машиной договорились: продали, деньги поделили. Телевизор забрал Сергей. Кольцо Ольга даже не пыталась вернуть.
А вечером того же дня она зашла в нотариальную контору — открыла вклад на своё имя. На будущее.
— Вот, — сказала Наташка, когда они вечером пили вино, — теперь ты официально свободная женщина. Как ощущения?
Ольга посмотрела в окно. За стеклом — город, вечер, машины, люди. Жизнь.
— Знаешь, — она медленно улыбнулась, — спокойно. И легко. Как будто дышать наконец разрешили.
— Ну вот, — Наташка чокнулась с ней бокалом, — а говорила: не справишься.
А через месяц Ольге пришло письмо. Конверт, почерк — узнаваемый до дрожи. Аккуратный, с завитушками. Лидия Петровна.
«Ольга! Мы все обдумали. Понимаем, что перегнули палку. Но семья — это святое. Ты всё равно останешься для нас родным человеком. А Серёжа… Серёжа тоскует. Давай всё начнём сначала. Обсудим. Мы тебе прощаем.»
Ольга долго смотрела на письмо. Потом спокойно порвала его на мелкие кусочки и бросила в мусорное ведро.
— Нет, Лидия Петровна, — сказала она вслух. — Больше никогда.
И поставила чайник.
