— Мама звонила, — Сергей прокашлялся, избегая смотреть жене в глаза. — У неё накопилось на первый взнос за квартиру.
— И? — Алина замерла с недочищенной картофелиной в руке.
— Ей не хватает ещё около трёх миллионов, — он нервно постукивал пальцами по столешнице. — Я подумал, может, продадим дом? Всё равно он слишком большой для нас двоих.
— Я должна продать свой дом ради твоей мамы? Ты в своем уме?! — вспыхнула жена.
Картофелина упала в раковину с глухим стуком. Алина медленно вытерла руки о кухонное полотенце, стараясь унять дрожь. Этот дом был её единственным наследством от родителей, погибших пять лет назад в автокатастрофе. Старый, требующий ремонта, но — её дом. Её крепость. Её память.
— Серёж, ты же знаешь, что этот дом — всё, что у меня осталось от родителей, — её голос звучал тихо, но твёрдо.
— Знаю, — он поморщился, словно от зубной боли. — Но мама ждала эту квартиру пятнадцать лет. Ей шестьдесят пять, Алин. Когда ещё она сможет накопить?
— А мне тридцать два, и я должна лишиться единственного, что у меня есть, ради твоей матери, которая никогда меня не принимала? — Алина скрестила руки на груди. — Которая на нашей свадьбе сказала, что я вышла за тебя из-за денег?
Сергей вздохнул, проводя рукой по волосам. Этот жест всегда выдавал его нервозность. Они прожили вместе семь лет, и Алина знала каждую его привычку, каждое движение.
— Она была расстроена. Ты же знаешь, она хотела, чтобы я женился на Марине.
— Да, на дочери её лучшей подруги, — Алина горько усмехнулась. — Которая сейчас, кстати, разводится уже в третий раз.
— Не об этом речь, — Сергей раздражённо отмахнулся. — Мама всю жизнь работала на двух работах, чтобы меня поднять. Одна тянула. Отец ушёл, когда мне было три.
— И теперь ты чувствуешь себя обязанным, — закончила за него Алина. — Но почему ценой должен быть мой дом?
— Наш дом, — поправил Сергей. — Я тоже здесь живу.
— Но я не просила тебя продавать твою квартиру, когда мы поженились, — напомнила Алина. — Ты сам решил её сдавать, чтобы был дополнительный доход.
— Потому что твой дом больше! — повысил голос Сергей. — И ты настояла, чтобы мы жили здесь, а не в моей квартире.
— Потому что твоя квартира — это однушка в спальном районе, а здесь дом с участком в пятнадцать соток! — Алина почувствовала, как внутри закипает ярость. — Дом, который строил мой отец своими руками! Который я помогала ему красить в детстве!
Они стояли друг напротив друга, разделённые кухонным островком и пропастью непонимания. Сергей — высокий, с уже наметившимся пивным животиком и залысинами, в домашней футболке с логотипом рок-группы. Алина — стройная, с собранными в небрежный пучок каштановыми волосами, в фартуке с пятнами от томатного соуса.
— Я думал, ты поймёшь, — наконец произнёс Сергей. — Думал, семья для тебя важнее камней и дерева.
— Твоя мать — не моя семья, — отрезала Алина. — Она никогда не упускала случая напомнить мне об этом.
Вечер был испорчен. Они ужинали в тягостном молчании, нарушаемом лишь звоном столовых приборов. Алина думала о том, как часто в последнее время они с Сергеем отдалялись друг от друга. Раньше они мечтали о детях, но потом начались проблемы на работе у Сергея, её повышение, которое он воспринял с плохо скрываемой ревностью, а затем — эта бесконечная тема с квартирой для свекрови.
Людмила Аркадьевна, мать Сергея, работала всю жизнь бухгалтером в ЖЭКе. Жила в служебной квартире, которую ей обещали приватизировать, но процесс затянулся на годы. Когда Сергей женился на Алине, Людмила Аркадьевна восприняла это как предательство. Она всегда представляла невесткой скромную, домашнюю девушку, готовую посвятить себя семье. Алина же была успешным маркетологом, с амбициями и острым языком.
— Помнишь, как твоя мать отреагировала, когда я сказала, что не буду брать твою фамилию? — неожиданно спросила Алина, отодвигая недоеденный ужин.
Сергей поморщился.
— Давай не будем сейчас…
— Нет, давай, — настаивала Алина. — Она сказала: «Конечно, зачем тебе менять фамилию? Ты же не собираешься быть с ним долго». Это было на второй день после нашей свадьбы, Серёж. На второй день.
— Она просто расстроилась, — устало повторил Сергей. — Ты могла бы быть мудрее и не обращать внимания.
— Мудрее? — Алина горько рассмеялась. — Я семь лет терплю её колкости, её непрошеные советы, её постоянные намёки на то, что я плохая жена. Я улыбаюсь, когда она перекладывает вещи в моём доме, потому что «так удобнее». Я молчу, когда она критикует мою стряпню. Я даже не возражала, когда она «случайно» испортила мою любимую блузку, постирав её с красными носками. И теперь ты хочешь, чтобы я отдала ей свой дом?
— Не ей, а нам, — поправил Сергей. — Мы продадим дом, купим ей квартиру, а на оставшиеся деньги возьмём что-то поменьше для себя.
— И где это «поменьше» будет? — поинтересовалась Алина. — В том же районе, где живёт твоя мать? Чтобы она могла заходить каждый день проверять, хорошо ли я вытерла пыль?
Сергей с грохотом отодвинул тарелку.
— Знаешь что? Я устал от твоего эгоизма. Моя мать всю жизнь жертвовала собой ради меня, а ты не можешь пожертвовать домом, который всё равно слишком велик для нас!
— Он не слишком велик, — тихо сказала Алина. — Он в самый раз для семьи с детьми. Для семьи, о которой мы мечтали.
— Но детей у нас нет, — отрезал Сергей. — И, похоже, не предвидится.
Эти слова ударили больнее всего. Они пытались завести ребёнка последние три года, но безуспешно. Врачи не находили явных проблем ни у неё, ни у него, но беременность не наступала.
— Ты бил по больному, — голос Алины дрогнул. — Ты знаешь, как я мечтаю о детях.
— Прости, — Сергей потёр лицо руками. — Я не хотел… Просто пойми, для мамы это последний шанс. Ей обещали скидку, если она внесёт всю сумму до конца месяца.
— То есть у меня есть две недели, чтобы решить, продавать ли дом своих родителей, — Алина покачала головой. — Потрясающе.
Следующие несколько дней они почти не разговаривали. Сергей задерживался на работе, а когда приходил домой, сразу уходил в свой кабинет. Алина погрузилась в работу, стараясь не думать о нависшей над их браком угрозе.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Людмила Аркадьевна — невысокая полная женщина с крашенными в рыжий цвет волосами и вечно недовольным выражением лица.
— Сергей дома? — спросила она вместо приветствия.
— Нет ещё, — Алина посторонилась, пропуская свекровь в дом. — Должен скоро прийти.
Людмила Аркадьевна прошла в гостиную, критически оглядывая интерьер.
— Опять пыль на полках, — заметила она. — И цветы не политы.
Алина сжала зубы, но промолчала. Семь лет практики сдерживания.
— Сергей рассказал мне о вашем разговоре, — внезапно сказала свекровь, усаживаясь в кресло. — Не понимаю, почему ты упрямишься. Этот дом всё равно требует ремонта. Крыша течёт, окна старые. Продадите — и все в выигрыше будут.
— Кроме меня, — спокойно ответила Алина. — Я потеряю единственную память о родителях.
— Память не в стенах, а в сердце, — наставительно произнесла Людмила Аркадьевна. — Я вот всю жизнь по съёмным квартирам. И ничего, не жалуюсь.
— Вы жалуетесь каждый раз, когда приходите к нам, — не удержалась Алина.
Свекровь поджала губы.
— Я просто говорю, что вижу. Если бы ты была хорошей хозяйкой, здесь бы всё блестело.
— Я работаю полный день, в отличие от вас, — напомнила Алина. — У меня нет времени натирать плинтуса зубной щёткой.
— Вот поэтому Серёже и нужна была другая жена, — Людмила Аркадьевна покачала головой. — Такая, как Марина. Она бы создала ему настоящий уют.
— Марина создала «уют» трём мужьям, и все почему-то сбежали, — Алина скрестила руки на груди. — Может, проблема не в недостаточно натёртых плинтусах?
Людмила Аркадьевна поджала губы ещё сильнее.
— Ты всегда была слишком острой на язык. Никакого уважения к старшим.
— Уважение нужно заслужить, — ответила Алина. — А не требовать по праву возраста.
В этот момент хлопнула входная дверь — вернулся Сергей. Увидев мать и жену, застывших в боевых позах в гостиной, он тяжело вздохнул.
— Что происходит?
— Твоя жена опять дерзит, — пожаловалась Людмила Аркадьевна. — Я пришла поговорить о квартире, а она…
— А я сказала, что не собираюсь продавать дом моих родителей, — перебила Алина. — И точка.
Сергей устало опустился на диван.
— Мам, мы сами разберёмся, хорошо? Это наше семейное дело.
— Я и есть твоя семья! — возмутилась Людмила Аркадьевна. — Я растила тебя одна, без всякой помощи! Я ночами не спала, когда ты болел! Я недоедала, чтобы ты мог ходить в секцию футбола!
— Я знаю, мам, — мягко сказал Сергей. — И я благодарен тебе за всё. Но сейчас нам с Алиной нужно самим принять решение.
— Какое решение? — фыркнула свекровь. — Она уже всё решила. Её дом важнее твоей матери.
— Не передёргивайте, — Алина почувствовала, как внутри снова закипает гнев. — Речь не о выборе между вами и домом. Речь о том, что вы хотите, чтобы я пожертвовала единственным, что у меня есть, ради вас. При том, что вы никогда не относились ко мне даже с минимальным уважением.
— Уважение нужно заслужить, — парировала Людмила Аркадьевна её же словами.
— Хватит! — не выдержал Сергей. — Мама, пожалуйста, иди домой. Мы поговорим завтра.
Людмила Аркадьевна поджала губы, но послушно встала.
— Подумай хорошенько, сынок. Это твой последний шанс помочь матери.
Когда за свекровью закрылась дверь, Алина и Сергей молча смотрели друг на друга.
— Она всегда умела давить на чувство вины, — наконец произнесла Алина.
— Я просто хочу, чтобы все были счастливы, — устало сказал Сергей.
— За счет моей жертвы, — Алина покачала головой. — Знаешь, я кое-что решила.
Она прошла в кабинет и вернулась с папкой документов.
— Что это? — нахмурился Сергей.
— Результаты оценки дома, — Алина положила папку на стол. — Я заказала её на следующий день после нашего разговора.
— Так ты согласна? — в голосе Сергея появилась надежда.
— Нет, — твердо ответила она. — Я не продам дом. Но я готова взять кредит под его залог и дать твоей матери недостающую сумму. При одном условии.
— Каком?
— Она больше никогда не переступит порог этого дома.
Сергей смотрел на нее с изумлением.
— Ты шутишь? Это моя мать!
— А это мой дом, — Алина скрестила руки на груди. — Выбирай, Сергей. Либо мы помогаем твоей матери с деньгами, но видитесь вы только на нейтральной территории, либо ищи другой способ решения её проблем.
— Ты не можешь запретить мне видеться с матерью!
— Я не запрещаю. Видься сколько угодно. Но не здесь.
Сергей тяжело опустился на диван.
— Почему ты так её ненавидишь?
— Я не ненавижу. Я просто устала терпеть унижения в собственном доме, — Алина вздохнула. — Семь лет, Серёж. Семь лет я пыталась наладить отношения. Я готовила её любимые блюда, дарила подарки, выслушивала истории о твоем детстве. А в ответ получала только критику и презрение.
Сергей молчал, глядя в пол.
— Знаешь, что она сказала мне в прошлом месяце? — продолжила Алина. — Что хорошо, что у нас нет детей, потому что я была бы ужасной матерью. Ты представляешь, каково было это слышать?
— Она не хотела…
— Нет, хотела, — перебила Алина. — Она точно знала, что делает. И я больше не собираюсь это терпеть.
Наступила тяжелая тишина. Сергей сидел, обхватив голову руками.
— Я подам на развод, — наконец сказал он. — Ты заставляешь меня выбирать между женой и матерью. Это нечестно.
— Нет, — спокойно ответила Алина. — Нечестно требовать, чтобы я продала дом моих родителей ради женщины, которая меня ненавидит. Нечестно ожидать, что я буду бесконечно терпеть оскорбления. Нечестно считать мои чувства менее важными, чем её.
Она подошла к окну, глядя на сад, где когда-то её отец посадил яблони.
— Знаешь, я ведь никогда не рассказывала тебе, почему так люблю этот дом.
Сергей поднял на неё глаза.
— Когда мне было двенадцать, у меня обнаружили сколиоз, — тихо начала Алина. — Врачи сказали, что нужна операция, иначе я могу остаться инвалидом. Но денег у родителей не было. И тогда отец продал свою машину, заложил гараж и достроил мансарду, чтобы сдавать её. Всё ради моего лечения.
Она повернулась к мужу.
— Каждый кирпич в этом доме — это их любовь ко мне. Каждая половица — их жертва. И ты просишь меня продать это ради женщины, которая за семь лет ни разу не сказала мне доброго слова?
Сергей молчал, потрясенный её рассказом.
— Я не знал, — наконец выдавил он.
— Потому что ты никогда не спрашивал, — горько улыбнулась Алина. — Для тебя этот дом — просто стены и крыша. Удобное место, где можно жить, не платя за аренду.
Она подошла к нему и положила на стол связку ключей.
— Я уезжаю к сестре на неделю. Когда вернусь, хочу услышать твое решение. Остаешься ты со мной в этом доме без визитов твоей матери или уходишь к ней. Третьего не дано.
Неделя у сестры в пригороде помогла Алине привести мысли в порядок. Она много гуляла, работала удаленно и впервые за долгое время чувствовала спокойствие. Никто не критиковал её, не требовал невозможного, не заставлял чувствовать себя виноватой.
Когда она вернулась домой, входная дверь была не заперта. В гостиной сидел Сергей с чемоданом.
— Я всё решил, — сказал он, поднимаясь ей навстречу.
Алина кивнула, готовясь услышать о разводе.
— Я поговорил с мамой, — продолжил Сергей. — Сказал ей, что мы не будем продавать дом. И что если она хочет видеться со мной, ей придется научиться уважать тебя.
Алина удивленно подняла брови.
— И как она отреагировала?
— Как ты думаешь? — грустно усмехнулся Сергей. — Истерика, обвинения, слезы. Но потом… потом она вдруг сказала странную вещь. Она сказала: «Ты прав. Я была несправедлива к ней.»
— Не верю, — покачала головой Алина.
— Я тоже не поверил, — признался Сергей. — Но потом понял: она просто испугалась потерять меня. Как и я испугался потерять тебя.
Он кивнул на чемодан.
— Я собрал вещи, чтобы отвезти их в квартиру. Я решил снова её сдавать, а на эти деньги помогать маме с арендой. Она согласилась, что это лучший вариант.
Алина смотрела на него, не зная, что сказать.
— А еще я записался к семейному психологу, — добавил Сергей. — Нам нужно разобраться с этой созависимостью. И… я хочу, чтобы ты пошла со мной. Если, конечно, ты всё еще хочешь быть со мной.
Алина молчала, обдумывая его слова. Часть её хотела броситься ему на шею, сказать, что всё будет хорошо. Но другая часть помнила семь лет унижений и боли.
— Я не знаю, Серёж, — честно сказала она. — Я не уверена, что мы сможем это преодолеть.
— Я понимаю, — кивнул он. — Но я хочу попробовать. Потому что я люблю тебя. И потому что ты права — этот дом не просто стены. Это память. Это любовь. И я был слеп, не видя этого раньше.
Он протянул ей руку.
— Дай мне шанс стать лучше. Для тебя. Для нас.
Алина смотрела на его протянутую руку, на знакомые черты лица, на чемодан у двери. И вдруг поняла: это её победа. Не злорадная, не торжествующая. Но победа человеческого достоинства над малодушием, уважения над слепым подчинением, любви над страхом.
— Один шанс, — сказала она, принимая его руку. — Но если твоя мать еще раз скажет мне что-то оскорбительное, я не стану молчать. Никогда больше.
— Справедливо, — кивнул Сергей. — И знаешь что? Я буду на твоей стороне. Всегда.
Алина улыбнулась, впервые за долгое время чувствуя, что в их истории может быть продолжение. Не идеальное, не безоблачное, но честное. А это уже немало.
131 52
