– Что? – переспросила Катя мужа, надеясь, что ослышалась.
– Я сказал, продаём дом. Мама одна в своей трёшке, ей тяжело. Будем жить вместе, – Сергей говорил уверенно, но его глаза бегали, избегая её взгляда.
Катя медленно поставила кружку на стол. Внутри всё сжалось, как будто кто-то затянул невидимый узел. Их дом. Их маленький, уютный дом, ради которого они три года копили на первый взнос, брали ипотеку, отказывали себе в отпуске, в новых вещах, в элементарных радостях. И теперь – продать?
– Серьёзно? – голос Кати дрожал, но она старалась держать себя в руках. – А меня ты спросить не подумал?
Сергей нахмурился, отодвинул стул и сел напротив.
– Катя, ну что ты начинаешь? Это же логично. Мама стареет, ей нужна помощь. А у нас ипотека, коммуналка, всё это тянет. Переедем к ней – сэкономим. И Димке будет лучше, бабушка за ним присмотрит.
Катя посмотрела на мужа, словно видела его впервые. Димка, их пятилетний сын, мирно рисовал в гостиной, напевая что-то под нос. А здесь, на кухне, рушился весь их мир.
– Логично? – переспросила она, и в её голосе появилась сталь. – Логично – это когда мы вместе обсуждаем такие вещи. А не когда ты ставишь меня перед фактом, как… как прислугу какую-то!
Сергей закатил глаза, и это движение резануло Катю, как нож.
– Не драматизируй. Я уже всё решил. Завтра риелтор придёт, посмотрит дом.
Катя почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она встала, опершись руками о стол, и посмотрела мужу прямо в глаза.
– Ты решил? А я, значит, никто в этом доме? Моя жизнь, мои планы – это так, пустое место?
– Катя, хватит! – Сергей тоже повысил голос. – Это для нашей семьи! Для Димки! Мама поможет, будет проще. Ты же вечно жалуешься, что устаёшь!
– Я жалуюсь? – Катя почти задохнулась от возмущения. – Да я пашу, как лошадь! Работа, садик, уборка, готовка! А ты… ты даже не спросил, хочу ли я жить с твоей мамой!
Сергей открыл было рот, но тут из гостиной донёсся голос Димки:
– Мам, пап, вы чего кричите?
Катя осеклась, глубоко вдохнула и заставила себя улыбнуться.
– Всё нормально, солнышко. Рисуй, мы сейчас придём.
Она снова повернулась к Сергею, понизив голос до шёпота:
– Мы ещё не закончили. Но я тебе сразу говорю: я не хочу жить с твоей мамой. И точка.
Кухня была их гордостью. Светлые стены, деревянный стол, который они нашли на блошином рынке и сами отреставрировали, занавески с мелкими ромашками, которые Катя шила ночами, чтобы всё выглядело, как в её мечтах. Этот дом был их. Они выбрали его вместе, спорили из-за цвета плитки в ванной, смеялись, когда краска с потолка капала на пол. А теперь Сергей хочет всё это продать? Ради чего? Чтобы поселиться в трёхкомнатной квартире его матери, где каждый угол пропитан её правилами и её духом?
Катя вышла на крыльцо, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Октябрьский вечер был холодным, пахло опавшими листьями и сыростью. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Не только от холода – от обиды, от бессилия. Сергей всегда был таким. Решал всё сам, считал, что знает лучше. А она… она подстраивалась. Ради него, ради Димки, ради их семьи. Но это – это уже слишком.
За спиной скрипнула дверь. Сергей вышел, держа в руках её куртку.
– Накинь, простынешь.
Катя молча взяла куртку, но не надела. Просто стояла, глядя на их маленький сад, где Димка летом строил замки из веток.
– Катя, я не понимаю, почему ты так реагируешь, – начал Сергей, и в его голосе звучала искренняя растерянность. – Мама всегда тебя любила. Она поможет с Димкой, с хозяйством. Тебе же станет легче!
– Легче? – Катя резко повернулась к нему. – Ты хоть раз спросил, чего я хочу? Ты думаешь, я мечтаю жить под одной крышей с твоей мамой, которая будет указывать, как мне готовить, как воспитывать сына, как дышать?
Сергей нахмурился.
– Ты преувеличиваешь. Мама не такая.
– Не такая? – Катя почти рассмеялась, но смех вышел горьким. – Ты забыл, как она на нашей свадьбе переставляла цветы на столах, потому что «я лучше знаю»? Как она критиковала мою стряпню, когда мы только начали встречаться? Как она до сих пор называет Димку «Дмитрием», потому что моё имя для него «слишком простое»?
Сергей молчал, глядя в сторону. Катя знала этот взгляд – он всегда так смотрел, когда не хотел признавать её правоту.
– Это наш дом, Серёжа, – тихо сказала она. – Наш. Не её. Я не хочу его продавать. И я не хочу, чтобы твоя мама решала, как нам жить.
Сергей вздохнул, потёр виски.
– Она больна, Катя. У неё давление скачет, сердце пошаливает. Я не могу оставить её одну.
Катя замерла. Это было впервые, когда Сергей упомянул здоровье матери.
– Почему ты мне не сказал? – спросила она, смягчаясь.
– Потому что ты бы начала переживать. А я не хотел тебя грузить.
Катя покачала головой.
– Ты не хотел меня грузить, но решил продать наш дом без моего ведома? Это, по-твоему, нормально?
Сергей развёл руками.
– Я думал, ты поймёшь. Это же временно. Пока мама не поправится.
– Временно? – Катя прищурилась. – А сколько это «временно»? Год? Два? Десять лет? И что потом? Мы всю жизнь будем жить в её квартире, подстраиваясь под её правила?
– Да что ты всё о правилах! – вспылил Сергей. – Она моя мать! Я должен о ней заботиться!
– А я твоя жена! – Катя почти кричала, но тут же осеклась, вспомнив про Димку. – И я тоже заслуживаю, чтобы со мной считались.
Повисла тишина. Только где-то вдалеке лаяла собака, да ветер шелестел листьями. Сергей смотрел на Катю, и в его глазах было что-то новое – неуверенность, почти страх.
– Давай спать, – наконец сказал он. – Завтра поговорим.
Катя кивнула, хотя знала, что сна сегодня не будет.
На следующий день риелтор пришёл, как и обещал Сергей. Молодой парень в строгом костюме, с идеально уложенными волосами и улыбкой, которая казалась приклеенной. Он ходил по дому, что-то записывал в блокнот, фотографировал комнаты, бормотал про «хороший метраж» и «отличный вид из окон». Катя наблюдала за ним молча, сидя на диване с Димкой, который прижимался к ней, сжимая в руках пластикового динозавра.
– Мам, мы правда переезжаем? – шепотом спросил он.
Катя погладила его по голове, стараясь улыбнуться.
– Ничего ещё не решено, солнышко.
Но внутри у неё всё кипело. Она представляла, как чужие люди будут ходить по их дому, трогать их вещи, обсуждать, сколько за это можно выручить. Этот дом был их мечтой. Они с Сергеем выбирали обои, спорили, какой цвет лучше – голубой или бежевый. Смеялись, когда Димка разрисовал стену в коридоре фломастерами, и решили оставить его «шедевр» как память. А теперь всё это – просто «хороший метраж»?
Риелтор ушёл, пообещав перезвонить с оценкой. Сергей проводил его до ворот, а Катя осталась в гостиной. Она смотрела на фотографию на стене – они втроём, на пикнике прошлым летом. Димка с перемазанным клубникой лицом, Сергей с дурацкой панамой, она сама – смеющаяся, с растрёпанной косой. Тогда всё казалось таким простым.
– Ну что, всё нормально? – Сергей вернулся, пытаясь говорить бодро.
Катя даже не повернулась.
– Нет, Серёжа. Ничего не нормально.
Он сел рядом, но не коснулся её.
– Катя, я же сказал – это временно.
– А я сказала – я не хочу, – она повернулась к нему, и её глаза блестели от слёз. – Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Ты отбираешь у нас дом. У меня, у Димки. Ради чего? Чтобы твоя мама не чувствовала себя одинокой?
– Не только ради неё, – Сергей нахмурился. – Это и для нас выгодно. Без ипотеки, без коммуналки…
– Выгодно? – Катя почти рассмеялась. – А моё мнение для тебя ничего не значит?
– Я не это имел в виду, – он замялся. – Просто… мама уже договорилась с риелтором. Она ждёт нас.
Катя замерла.
– Договорилась? – переспросила она. – То есть, ты не только меня не спросил, но и с ней всё решил за моей спиной?
Сергей отвёл взгляд.
– Она позвонила, пока ты была на работе. Сказала, что всё организует.
Катя встала, чувствуя, как внутри нарастает буря.
– Зови свою маму. Прямо сейчас. Я хочу с ней поговорить.
Через час Тамара Николаевна, мать Сергея, сидела за их кухонным столом. Её тёмные волосы, аккуратно уложенные в пучок, блестели в свете лампы. Она выглядела, как всегда, безупречно – идеально выглаженная блузка, лёгкий макияж, тонкий аромат духов. Но её глаза выдавали напряжение.
– Катя, я понимаю, что это неожиданно, – начала она, сложив руки на столе. – Но поверь, я только о вас думаю.
– О нас? – Катя приподняла бровь. – Или о себе?
Тамара Николаевна слегка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.
– Катя, я одна. В большом доме. Мне тяжело. А вы молодые, у вас ребёнок, ипотека… Я хочу помочь.
– Помочь? – Катя чувствовала, как голос дрожит от сдерживаемого гнева. – Вы решили за нас, что мы должны продать наш дом. Без моего ведома. Это вы называете помощью?
– Катя, не горячись, – вмешался Сергей, но она подняла руку, останавливая его.
– Нет, Серёжа. Я хочу услышать, что скажет твоя мама.
Тамара Николаевна поджала губы.
– Я не хотела тебя обидеть. Но Сергей сказал, что вы справляетесь с трудом. Что ипотека вас душит. Я предложила решение.
– Сергей сказал? – Катя посмотрела на мужа, и тот опустил глаза. – Интересно. А мне он ничего не говорил.
– Катя, я… – начал Сергей, но она снова его перебила.
– Нет, хватит. Я устала быть последней, кто узнаёт о решениях в нашей семье.
Тамара Николаевна вздохнула, словно утомлённая капризами ребёнка.
– Катя, ты молодая. Не понимаешь, как важно держать семью вместе. Я вырастила Сергея одна, без мужа. Знаю, что говорю.
– А я знаю, что не хочу жить в вашем доме, – отрезала Катя. – Где вы будете решать, как мне воспитывать Димку, как готовить, как стирать. Я не для того этот дом строила, чтобы всё бросить.
Повисла тишина. Тамара Николаевна посмотрела на сына, ожидая поддержки, но Сергей молчал, глядя в пол.
– Ну что ж, – наконец сказала она, вставая. – Если я вам мешаю, я уйду.
– Мама, не надо, – Сергей вскочил, но Катя остановила его взглядом.
– Пусть скажет, – тихо, но твёрдо сказала она. – Я хочу знать, чего она ждёт от нас.
Тамара Николаевна выпрямилась, её глаза сверкнули.
– Я жду, что мой сын будет заботиться о своей матери. Как я заботилась о нём. А ты, Катя, могла бы быть благодарнее. Я ведь ради вас стараюсь.
Катя почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Она больше не хотела молчать.
– Благодарнее? – переспросила она, и её голос стал холодным, как октябрьский ветер за окном. – За то, что вы решили разрушить нашу жизнь? За то, что мой муж даже не счёл нужным спросить меня? Нет, Тамара Николаевна. Я не буду благодарить. И я не позволю вам забрать наш дом.
Тамара Николаевна посмотрела на неё с удивлением, смешанным с обидой. Сергей открыл было рот, но не успел ничего сказать – из гостиной донёсся голос Димки:
– Мам, я закончил рисовать! Идёшь смотреть?
Катя глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
– Иду, солнышко, – крикнула она, а потом повернулась к Сергею и его матери. – Этот разговор не закончен. Но я вам обещаю: я найду способ сохранить наш дом. И нашу семью.
Она вышла из кухни, оставив их в тишине. Внутри бушевала буря, но в голове уже зарождалась идея. Её дом. Их дом. Она не отдаст его. Не так просто. Но что-то подсказывало, что настоящая борьба только начинается…
– Катя, ты серьёзно? – Сергей смотрел на неё через стол, сжимая в руке вилку так, что костяшки побелели.
Катя аккуратно отрезала кусочек омлета, поднесла к губам, но есть не стала. Положила вилку обратно. Утро было хмурым, за окном моросил дождь, и в кухне пахло кофе и напряжением. Димка ещё спал, и это давало им шанс поговорить без лишних ушей.
– Абсолютно, – ответила она, глядя мужу в глаза. – Я не шучу. Мы не будем продавать дом. И к твоей маме я не поеду.
Сергей откинулся на спинку стула, выдохнул, словно сдувая с себя её слова.
– И что ты предлагаешь? Оставить маму одну? Она больна, Катя. Я тебе говорил.
– Ты говорил, – кивнула Катя. – Но ты не говорил, что уже всё решил. Не говорил, что риелтор придёт. Не говорил, что твоя мама уже считает, как поделит комнаты в своей квартире.
– Да что ты всё заладила про маму! – Сергей хлопнул ладонью по столу, и чашка с недопитым кофе дрогнула. – Это не она решает, это я!
Катя прищурилась.
– Ты? – её голос был тихим, но в нём звенела сталь. – А я кто? Прислуга? Или мебель, которую можно перевезти, куда тебе удобно?
Сергей открыл рот, но ничего не сказал. Только потёр шею, будто воротник рубашки вдруг стал тесным.
– Я не это имел в виду, – наконец выдавил он. – Просто… я думал, ты согласишься. Ради семьи.
Катя покачала головой, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее, горькое.
– Ради семьи? – переспросила она. – А моя семья – это только ты и твоя мама? А я? А Димка? Наши мечты, наш дом – это что, не считается?
Повисла тишина. Только дождь шуршал за окном, да тикали часы на стене. Катя смотрела на мужа, и ей вдруг стало страшно. Не от его слов, не от его упрямства – от того, как далеко они зашли. Когда это началось? Когда он перестал видеть в ней равного?
– Я придумала решение, – сказала она, решившись. – Мы не продаём дом. Но я согласна быть ближе к твоей маме.
Сергей нахмурился, явно не ожидая такого поворота.
– Как это?
– Мы продаём этот дом, – Катя сделала паузу, наблюдая, как его лицо светлеет, – но не для того, чтобы переехать к ней. Мы купим новый. Рядом с её домом. Будем соседями. Она сможет видеть Димку, помогать, если захочет. Но у нас будет свой дом. Своя жизнь.
Сергей замер, переваривая её слова. Потом медленно покачал головой.
– Катя, это бред. Где мы возьмём деньги? Ипотека и так нас душит, а ты хочешь ещё одну?
– Не бред, – отрезала она. – Я посчитала. Если продать этот дом, мы сможем взять новый, с меньшей ипотекой. У меня есть подработка, я могу взять больше заказов. И твоя мама, если так хочет помогать, может иногда сидеть с Димкой, чтобы я работала.
Сергей смотрел на неё, как на незнакомку.
– Ты это серьёзно продумала?
– А ты думал, я просто так буду спорить? – Катя встала, чтобы налить себе воды, но больше для того, чтобы скрыть дрожь в руках. – Я не хочу терять нашу семью, Серёжа. Но я не хочу терять и себя.
Идея пришла к Кате ночью, когда она ворочалась на диване, не в силах заснуть. Сергей спал в спальне, а она ушла в гостиную, чтобы не смотреть на его спину, которая казалась стеной между ними. Она лежала, слушая, как дождь стучит по крыше, и вдруг подумала: а что, если не выбирать между его мамой и их жизнью? Что, если найти компромисс? Новый дом, рядом с Тамарой Николаевной, но свой. Где никто не будет указывать, как вешать шторы или воспитывать Димку.
Утром она встала с решимостью. Позвонила подруге Лене, которая работала в агентстве недвижимости, и попросила посмотреть варианты в районе, где жила свекровь. Лена, услышав историю, присвистнула:
– Кать, ты молодец, что держишься. Я бы на твоём месте уже сбежала.
– Куда бежать? – горько усмехнулась Катя. – Это мой дом. Моя семья.
Лена пообещала найти пару вариантов и перезвонить. А пока Катя сидела за ноутбуком, листая сайты с объявлениями, и представляла, как всё может быть. Новый дом. Может, чуть меньше, но их. С маленьким садиком, где Димка будет играть. С кухней, где она сможет готовить, не слыша за спиной: «А я бы добавила больше соли».
Но Сергей её идею не принял. Он смотрел на неё скептически, качал головой, бормотал про деньги, про риски. А потом сказал то, что резануло сильнее всего:
– Мама этого не поймёт. Она ждёт нас у себя.
Катя почувствовала, как сердце пропустило удар.
– А моё мнение тебе не важно? – спросила она тихо.
– Важно, – Сергей отвёл взгляд. – Но мама… она больна. Я не могу её подвести.
Катя кивнула, словно соглашаясь. Но внутри что-то щёлкнуло. Она поняла: если не отстоять себя сейчас, то потом будет поздно.
Днём Тамара Николаевна позвонила. Катя видела её номер на экране телефона и секунду колебалась, брать ли трубку. Но потом нажала «принять».
– Катя, здравствуй, – голос свекрови был, как всегда, ровным, с лёгкой ноткой превосходства. – Сергей сказал, вы всё ещё спорите.
– Здравствуйте, Тамара Николаевна, – Катя старалась говорить спокойно. – Да, спорим. Потому что я не хочу продавать наш дом.
В трубке повисла пауза. Потом свекровь вздохнула.
– Катя, я понимаю, тебе тяжело. Но подумай о Сергее. Он переживает за меня. Я не молодею, здоровье шалит.
– Я знаю, – Катя сжала телефон. – И я не против помогать. Но я не хочу жить в вашем доме.
– Почему? – в голосе Тамары Николаевны появилась искренняя обида. – Я же не чужая. Я вам как мать.
Катя закрыла глаза, считая до пяти.
– Тамара Николаевна, вы не моя мать. Вы мать Сергея. А я – его жена. И у нас своя семья. Свой дом.
– Дом, который вас разоряет, – отрезала свекровь. – Сергей мне всё рассказал. Вы еле тянете ипотеку. А у меня трёшка, просторная. Димочке будет где играть.
Катя почувствовала, как щёки горят.
– Это наш выбор, – сказала она. – Мы сами справимся. И у меня есть идея. Мы можем продать дом и купить новый, рядом с вами. Так вы будете близко, но у нас останется своё пространство.
Тамара Николаевна рассмеялась – коротко, почти презрительно.
– Новый дом? Катя, ты живёшь в мечтах. Где вы возьмёте деньги?
– Это уже наша забота, – отрезала Катя. – Но я не позволю решать за меня.
Свекровь замолчала. Потом сказала, и в её голосе появилась холодность:
– Ты делаешь ошибку. Сергей не поддержит тебя. Он мой сын.
Катя сжала телефон так, что пальцы заболели.
– Посмотрим, – сказала она и сбросила вызов.
К вечеру напряжение в доме стало почти осязаемым. Сергей вернулся с работы молчаливый, бросил портфель в прихожей и сразу ушёл в душ. Катя готовила ужин, нарезая овощи с такой силой, будто они были виноваты во всём. Димка сидел за столом, болтая ногами, и рассказывал про нового друга в садике.
– А ещё он сказал, что у него есть собака! – Димка сиял. – Мам, а мы заведём собаку?
Катя улыбнулась, но улыбка вышла вымученной.
– Может, когда-нибудь, солнышко.
– А почему ты грустная? – спросил он, наклонив голову.
Катя замерла. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что их дом, их жизнь, их мечты под угрозой?
– Просто устала, – соврала она. – Но всё будет хорошо.
Димка кивнул, поверив, и побежал за своими игрушками. А Катя осталась на кухне, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Она не позволит. Не отдаст их дом. Не отдаст свою семью.
За ужином Сергей был молчалив. Катя тоже не спешила начинать разговор. Только когда Димка ушёл смотреть мультики, она решилась.
– Я говорила с твоей мамой, – сказала она, глядя в тарелку.
Сергей напрягся.
– И?
– Она считает, что я ошибаюсь. Что ты выберешь её.
Сергей отложил вилку, посмотрел на неё.
– Катя, я не выбираю между вами. Я пытаюсь найти выход.
– Выход? – Катя подняла глаза. – Твой выход – это продать наш дом и жить по её правилам. А мой – это сохранить нашу семью. Нашу, Серёжа. Не её.
Он молчал, и это молчание было хуже любых слов. Катя чувствовала, как внутри растёт отчаяние.
– Я нашла вариант, – сказала она, решившись. – Лена прислала объявление. Дом в двух кварталах от твоей мамы. Небольшой, но нам хватит. Если продать этот, мы потянем.
Сергей нахмурился.
– И ты уже всё решила? Без меня?
Катя почти рассмеялась от абсурдности его слов.
– Без тебя? Это ты решил продать наш дом без меня! Я хотя бы пытаюсь найти компромисс!
Он встал, отошёл к окну, глядя на дождь.
– Я не знаю, Катя. Это риск. А если не получится?
– А если получится? – она тоже встала, подошла к нему. – Серёжа, я не хочу ссориться. Но я не хочу терять нас. Давай попробуем. Вместе.
Сергей повернулся, посмотрел на неё. В его глазах было столько сомнений, что Катя почти отступила. Но потом он кивнул – едва заметно, но кивнул.
– Хорошо. Покажи мне этот дом.
На следующий день они поехали смотреть дом. Лена встретила их у ворот – невысокая, с ярко-рыжими волосами и улыбкой, которая могла разрядить любую обстановку.
– Ну что, готовы к экскурсии? – она подмигнула Кате.
Дом был меньше их нынешнего, но уютный. Светлые стены, небольшие окна, маленький садик с яблоней. Внутри пахло свежей краской и деревом. Димка сразу побежал исследовать задний двор, крича, что нашёл «секретное место» под кустом.
– Тут три комнаты, – рассказывала Лена, водя их по дому. – Кухня небольшая, но светлая. И цена хорошая, я договорилась о скидке.
Катя ходила по комнатам, представляя, как они обживутся. Здесь будет их спальня, там – Димкина комната, а в гостиной – диван, где они будут смотреть фильмы по вечерам. Она видела это так ясно, что сердце сжалось от надежды.
Сергей был сдержаннее. Осматривал стены, проверял краны, задавал вопросы про отопление. Но Катя заметила, как он задержался у окна, глядя на яблоню.
– Что думаешь? – спросила она, когда Лена отошла к телефону.
Он пожал плечами.
– Неплохо. Но… я всё равно не уверен.
Катя хотела ответить, но тут её телефон завибрировал. Сообщение от Тамары Николаевны: «Катя, нам надо поговорить. Приезжай ко мне. Одна».
Она показала сообщение Сергею. Он нахмурился.
– Что она хочет?
– Не знаю, – Катя сжала телефон. – Но я поеду.
– Зачем? – в его голосе было раздражение. – Она только настроение тебе испортит.
– Нет, Серёжа, – Катя посмотрела ему в глаза. – Я хочу, чтобы она поняла: я не отступлю.
Квартира Тамары Николаевны была, как всегда, безупречной. Свекровь встретила Катю в дверях, одетая в элегантное платье, словно собиралась на приём, а не на разговор с невесткой.
– Проходи, – сказала она, указав на диван. – Чаю?
– Нет, спасибо, – Катя села, стараясь держаться спокойно.
Тамара Николаевна устроилась напротив, сложив руки на коленях.
– Катя, я хочу быть с тобой откровенной, – начала она. – Ты делаешь ошибку. Этот ваш план с новым домом – безумие. Вы утонете в долгах.
– Это наше решение, – ответила Катя. – Мы справимся.
Свекровь покачала головой.
– Ты не понимаешь. Сергей не потянет. Он уже сомневается, я знаю.
Катя почувствовала холодок по спине.
– Он вам говорил?
– Он мой сын, – Тамара Николаевна улыбнулась, но улыбка была холодной. – Я вижу, когда он не уверен. И я знаю, что он выберет семью. Настоящую семью.
– Я его семья, – отрезала Катя. – И Димка.
– Конечно, – свекровь кивнула. – Но ты ставишь его перед выбором. Меня или тебя. И это неправильно.
Катя сжала кулаки, чувствуя, как гнев закипает.
– Это не я его ставлю перед выбором. Это вы. Вы хотите, чтобы мы жили по вашим правилам.
Тамара Николаевна вздохнула, словно утомлённая.
– Катя, я не враг тебе. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Но твой упрямый характер всё портит.
– Мой характер? – Катя встала, не в силах сидеть. – А то, что вы решили за нас, как нам жить, это нормально?
Свекровь тоже встала, её глаза сверкнули.
– Я знаю, что лучше для моего сына. И для моего внука. А ты… ты просто молодая девчонка, которая думает, что может всё контролировать.
Катя почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она хотела ответить, крикнуть, но вместо этого глубоко вдохнула.
– Тамара Николаевна, – сказала она, и её голос был удивительно спокойным. – Я не девчонка. Я жена Сергея. Мать Димки. И я не позволю вам забрать нашу жизнь. Мы купим новый дом. И если вы хотите быть частью нашей семьи, вам придётся это принять.
Свекровь молчала, глядя на неё с удивлением. А потом сказала:
– Ты думаешь, это конец разговора?
– Нет, – Катя направилась к двери. – Это только начало.
Она вышла, хлопнув дверью, и только на улице позволила себе выдохнуть. Сердце колотилось, но внутри росла уверенность. Она сделает это. Ради Димки. Ради себя. Но что-то подсказывало, что Тамара Николаевна не сдастся так просто…
– Катя, ты уверена, что мы это потянем? – Сергей стоял в дверях гостиной, глядя, как она раскладывает на столе документы.
Катя подняла глаза от бумаг. Свет настольной лампы падал на её лицо, подчёркивая тени под глазами. Последние недели были как бег с препятствиями – разговоры с банком, встречи с риелтором, споры с Сергеем. И тень Тамары Николаевны, которая, казалось, витала над каждым их решением.
– Уверена, – ответила она, постукивая ручкой по столу. – Лена нашла покупателя на наш дом. Цена хорошая. Хватит на первый взнос за новый.
Сергей вздохнул, потёр шею.
– А если не одобрят ипотеку? Или мама…
– Хватит, Серёжа, – Катя перебила его, и её голос был твёрдым, как гранит. – Мы это уже обсуждали. Я не хочу слышать про твою маму. Это наш выбор. Наш и Димки.
Сергей кивнул, но в его глазах была тревога. Он подошёл к окну, раздвинул занавески. За стеклом – их маленький сад, где Димка всё ещё играл, несмотря на вечернюю прохладу.
– Он спрашивал сегодня, почему мы переезжаем, – тихо сказал Сергей. – Я не знал, что ответить.
Катя отложила ручку, чувствуя, как сердце сжимается.
– И что ты сказал?
– Что так будет лучше для всех, – он повернулся к ней. – Но я сам в это не верю.
Катя встала, подошла к нему. Хотела взять за руку, но остановилась.
– Тогда поверь в меня, – сказала она. – Я знаю, что делаю. Мы не потеряем нашу семью. Но я не дам твоей маме решать за нас.
Прошёл месяц с того разговора с Тамарой Николаевной. Катя ждала, что свекровь позвонит, приедет, устроит сцену. Но та молчала. Это молчание было хуже криков – оно давило, как грозовая туча перед бурей. Катя знала: Тамара Николаевна не из тех, кто сдаётся.
Тем временем дела с новым домом шли вперёд. Лена, подруга Кати, работала как ураган. Она нашла покупателя на их текущий дом – пожилую пару, которая искала уютное место для пенсии. Катя ходила по комнатам, показывая им кухню, сад, Димкину комнату, и каждый раз чувствовала укол боли. Это был их дом. Их мечта. Но она напоминала себе: новый дом – это новый шанс. Шанс сохранить семью, не теряя себя.
Банк предварительно одобрил ипотеку, но с оговорками. Нужно было собрать кучу справок, подтвердить доходы. Катя взяла больше заказов на фрилансе, работала ночами, пока Димка спал. Сергей тоже старался – задерживался в офисе, брал подработки. Но каждый раз, когда Катя заговаривала о новом доме, он мрачнел.
– Мама звонила, – сказал он однажды за ужином, ковыряя картошку в тарелке.
Катя напряглась.
– И что она хочет?
– Сказала, что ждёт нас. Что её квартира готова. Даже комнату для Димки обставила.
Катя сжала вилку так, что пальцы заболели.
– Она всё ещё думает, что мы переедем к ней?
Сергей пожал плечами.
– Она не понимает твоего плана. Говорит, это безумие.
– А ты? – Катя посмотрела ему в глаза. – Ты тоже думаешь, что это безумие?
Он отвёл взгляд.
– Я просто хочу, чтобы всё было нормально. Чтобы никто не ссорился.
Катя покачала головой.
– Нормально – это когда мы вместе решаем, Серёжа. А не когда твоя мама диктует, как нам жить.
В субботу Тамара Николаевна появилась без предупреждения. Катя открыла дверь и замерла, увидев свекровь с большим пакетом в руках.
– Здравствуй, Катя, – Тамара Николаевна улыбнулась, но улыбка была натянутой. – Я привезла Димке подарки. Можно войти?
Катя посторонилась, чувствуя, как внутри всё сжимается.
– Конечно.
Димка выбежал из комнаты, услышав голос бабушки.
– Ба! – он бросился к ней, обнимая. – Что ты привезла?
– Сейчас увидишь, – Тамара Николаевна поставила пакет на пол, доставая коробку с конструктором. – Это для моего любимого внука.
Димка сиял, тут же утащив коробку в свою комнату. Катя смотрела на это молча, борясь с желанием сказать что-то резкое. Сергей вышел из кухни, и его лицо осветилось.
– Мама! Почему не предупредила?
– Решила сделать сюрприз, – Тамара Николаевна сняла пальто, повесила на вешалку. – А заодно поговорить.
Катя напряглась.
– О чём?
Свекровь посмотрела на неё, и в её глазах был вызов.
– О вашем будущем, Катя. О том, что вы делаете ошибку.
Они сели в гостиной. Димка играл в своей комнате, а Катя, Сергей и Тамара Николаевна сидели вокруг кофейного столика, как на переговорах.
– Я знаю, что вы нашли дом, – начала свекровь, глядя на Катю. – И что собираетесь взять новую ипотеку. Это безответственно.
– Безответственно? – Катя прищурилась. – А решать за нас, где нам жить, – это ответственно?
Тамара Николаевна поджала губы.
– Я хочу, чтобы мой сын и внук были счастливы. А ты, Катя, ведёшь их к долгам.
– Мама, хватит, – вмешался Сергей, но его голос был слабым.
– Нет, Серёжа, – Катя подняла руку. – Пусть говорит. Я хочу знать, что она предлагает.
Свекровь выпрямилась, её голос стал холоднее.
– Я предлагаю разумное решение. Переезжайте ко мне. У меня трёшка, места хватит. Димке будет хорошо, я помогу с ним. А вы сэкономите.
Катя рассмеялась – горько, почти истерично.
– Сэкономим? А мою жизнь вы тоже сэкономите? Мои мечты? Мой дом?
– Катя, не кричи, – Сергей коснулся её руки, но она отстранилась.
– Я не кричу, – сказала она, глядя на свекровь. – Я просто устала. Устала, что вы решаете за меня. За нас.
Тамара Николаевна вздохнула, словно утомлённая.
– Ты молодая, Катя. Не понимаешь, что такое семья. Семья – это когда все вместе.
– Семья – это когда уважают друг друга, – отрезала Катя. – А вы не уважаете меня. Вы видите во мне только невестку, которая должна подчиняться. Но я не подчинюсь.
Повисла тишина. Сергей смотрел в пол, Тамара Николаевна – на Катю. А потом свекровь сказала:
– Если ты так решила, я не буду мешать. Но когда всё рухнет, не вини меня.
Она встала, взяла сумку.
– Я ещё увижу Димку?
Катя сжала кулаки, но кивнула.
– Конечно. Вы его бабушка.
Тамара Николаевна ушла, оставив за собой запах лаванды и тяжесть в воздухе. Сергей повернулся к Кате.
– Зачем ты так с ней?
– А как я должна? – Катя чувствовала, как слёзы жгут глаза. – Она хочет забрать нашу жизнь, Серёжа. А ты… ты даже не пытаешься меня поддержать.
Он открыл рот, но не нашёл слов. А Катя ушла в спальню, хлопнув дверью.
На следующий день Лена позвонила с новостями.
– Кать, банк одобрил ипотеку! – её голос звенел от радости. – Покупатель на ваш дом готов подписать договор. Всё складывается!
Катя сидела на кухне, слушая подругу, и чувствовала, как внутри растёт надежда.
– Спасибо, Лен. Ты чудо.
– Это ты чудо, – рассмеялась Лена. – Не каждая бы так билась за своё.
Катя улыбнулась, но улыбка быстро угасла. Она знала: Тамара Николаевна не отступит. И Сергей… Сергей всё ещё колебался.
Вечером она решилась на последний разговор. Димка уже спал, дом был тихим, только дождь стучал по крыше. Катя нашла Сергея в гостиной – он сидел с ноутбуком, но экран был пустым.
– Серёжа, нам надо поговорить, – сказала она, садясь напротив.
Он закрыл ноутбук, посмотрел на неё.
– Я слушаю.
Катя глубоко вдохнула.
– Я знаю, тебе тяжело. Знаю, ты любишь свою маму. Но я тоже твоя семья. И Димка. Мы заслуживаем жить так, как хотим.
Сергей молчал, и это молчание было как нож.
– Я видел новый дом, – наконец сказал он. – Он хороший. Но… я боюсь, Катя. Боюсь, что мы не справимся.
– Мы справимся, – она взяла его за руку. – Вместе. Но ты должен выбрать. Не между мной и твоей мамой. Между нашей семьёй и её правилами.
Сергей смотрел на неё долго, очень долго. А потом кивнул.
– Хорошо. Давай попробуем.
Через неделю они подписали договор на продажу дома. Катя стояла у окна, глядя, как покупатели – пожилая пара – осматривают сад. Её сердце сжималось, но она знала: это правильный шаг. Новый дом ждал их – маленький, но их.
Тамара Николаевна позвонила в тот же день.
– Катя, я слышала, вы продали дом, – её голос был спокойным, но в нём чувствовалась боль. – И что теперь?
– Мы купили новый, – ответила Катя. – Рядом с вами. Вы сможете видеть Димку, помогать. Но это будет наш дом.
Свекровь молчала. Потом сказала:
– Ты сильная, Катя. Я не думала, что ты такая.
Катя улыбнулась, хотя слёзы жгли глаза.
– Я просто хочу, чтобы моя семья была счастлива.
– Я тоже, – тихо сказала Тамара Николаевна. – Может, я была не права.
Катя не ожидала этих слов. Она хотела ответить, но свекровь добавила:
– Приезжайте в воскресенье. С Димкой. Я испеку пирог.
– Хорошо, – кивнула Катя. – Приедем.
Переезд был хаотичным, но радостным. Димка носился по новому дому, выбирая, где будет его комната. Сергей таскал коробки, ворча, но с улыбкой. Катя стояла на крыльце, глядя на яблоню в саду, и чувствовала, как напряжение отпускает.
В воскресенье они поехали к Тамаре Николаевне. Свекровь встретила их с пирогом и непривычной теплотой. Она обняла Димку, похвалила Катю за новый дом. И даже не упомянула свою квартиру.
А вечером, когда они вернулись домой, Катя стояла у окна, глядя на звёзды. Димка спал, Сергей смотрел телевизор, а она думала: они сделали это. Они отстояли свою семью. И, может, даже нашли способ жить в мире с Тамарой Николаевной.
Но где-то в глубине души она знала: это не конец. Жизнь всегда готовит новые испытания. И всё же, глядя на их новый дом, она была уверена: они справятся. Вместе.
