— Ты серьёзно? — Анна отрывисто выдохнула, не поднимая глаз от своего салата. Зелень, помидоры, огурец… всё это казалось каким-то безвкусным, словно она ела картон. День был такой же.
Сергей, напротив, сидел, расправив плечи, и смотрел на неё с видом человека, облегчившего ношу всего мира. Он всегда так делал — принимал решение сам, а потом преподносил его как гениальный план, от которого тебе, мол, только и остаётся, что радоваться.
— Ну а что? — невозмутимо спросил он, откусывая кусок хлеба. — Хороший дом, просторный, с участком. Валентина Петровна давно мечтает о своём садике. Да и нам с тобой место нужно, где дети будут бегать.
Анна с силой опустила вилку в тарелку. Звон отозвался эхом в тишине кухни.
— Детей у нас пока нет, Сергей. — Она прищурилась. — И я, к сведению, тоже не в восторге от перспективы выращивать помидоры рядом с твоей матерью.
Он закатил глаза. Этот жест она знала наизусть. Он означал: «Ну вот, опять начинается».
— Ты как всегда всё драматизируешь, — вздохнул он. — Валентина Петровна — отличная женщина. Она просто заботится о нас. И вообще, ты бы видела, как она устала жить в своей квартире…
— Её квартира идеально расположена, — перебила Анна, стараясь удержать голос ровным. — Она рядом с её подругами, с магазинами… ей там удобно.
— А нам удобно жить вдвоём в этой… коробке? — Сергей оглядел их маленькую, но уютную кухню с явным пренебрежением. — Понимаешь, время идёт, нужно думать о будущем. Эта квартира… она не подходит для семьи.
Анна почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. «Коробка»? Это она выбивалась из долгов, работая над проектами за полцены, чтобы выплатить ипотеку! Эта «коробка» была её тихой гаванью, её столпом независимости, её единственным пространством, где она могла спокойно дышать.
— Ты хочешь сказать, что я мешаю нашему будущему? — спросила она, вкладывая в вопрос максимум сарказма.
Сергей не ответил сразу. Он смотрел в никуда, словно взвешивая, стоит ли оправдываться.
— Не говори ерунды, — наконец пробормотал он. — Я просто хочу, чтобы у нас всё было хорошо. Чтобы у нас была нормальная жизнь, как у всех. А для этого нам нужен дом. И для этого… нужно продать твою квартиру.
«Нормальная жизнь, как у всех…» Эта фраза прозвучала как приговор. Анна всегда чувствовала себя белой вороной, не вписывающейся в эти стандарты «нормальности». У неё были свои мечты, свои увлечения, своё видение жизни. И всё это Сергей методично пытался подстроить под свой шаблон. — И что, ты думаешь, я просто так соглашусь? — спросила Анна, с трудом сдерживая дрожь в голосе. — Эта квартира — это всё, что у меня есть. Это моя свобода, моё личное пространство. Я не собираюсь её продавать.
Сергей отставил тарелку и опёрся локтями на стол. Его лицо стало каменным.
— Анна, не усложняй. Это всего лишь квартира. Мы купим другую. Больше, лучше.
— Другую? Где? С твоей матерью под боком? — Анна вскочила из-за стола. — Я не хочу жить с Валентиной Петровной! Она контролирует тебя, она контролировала тебя всегда! И теперь ты хочешь, чтобы она контролировала нас обоих?
— Не говори так о моей матери! — голос Сергея стал холодным и резким. — Она всегда нам помогала.
— Помогала? — Анна фыркнула. — Ты называешь это помощью? Она постоянно лезет в нашу жизнь, даёт советы, критикует… Она считает, что только она знает, как нам правильно жить.
— Она просто хочет нам добра!
— До её добра мне уже тошно! — выкрикнула Анна, не в силах больше сдерживать эмоции.
Она знала, что переходит черту, но ей было всё равно. Она устала молчать, устала притворяться, устала соответствовать его представлениям о «нормальной жизни».
Сергей молчал, сжав кулаки. В его глазах читалось разочарование и… что-то ещё, что Анна не могла разобрать.
— Ты действительно готова всё испортить из-за этой квартиры? — спросил он наконец тихим, но угрожающим голосом.
Анна посмотрела ему прямо в глаза. В них больше не было страха, только усталость и разочарование.
— Возможно, Сергей. Возможно, мы и так уже всё испортили.
Напряжение в комнате стало таким плотным, что его можно было резать ножом. Анна не знала, чем это всё закончится. Но она была готова бороться за свою свободу, даже если это означало потерять всё.
Она почувствовала, как дрожат руки. В горле пересохло. И вдруг её взгляд зацепился за стеклянную тарелку, стоявшую на столе. Картинка размылась, словно сквозь слёзы. Она машинально потянулась к ней, и в этот момент…
Тарелка выскользнула из её рук и с громким звоном разбилась вдребезги.
Это был звук распадающейся жизни.
— Ну вот, — хмыкнула Анна, глядя на осколки. — Теперь и тарелки против меня.
Сергей молча встал и вышел, хлопнув дверью.
А она осталась одна. С разбитой посудой, разбитыми планами и чётким пониманием одного: если сейчас не постоять за себя — завтра уже не будет ничего своего.
Ни квартиры. Ни жизни. Ни даже права выбрать, какой салат она хочет есть.
Анна стояла, не шевелясь, среди осколков, словно окаменевшая. Сергей молча смотрел на нее, его лицо исказила гримаса гнева. В воздухе висела густая тишина, нарушаемая лишь ее прерывистым дыханием.
– Ты специально? – процедил он сквозь зубы.
– Нет, – прошептала Анна, опуская глаза. – Это просто… случайно.
– Случайно? – Сергей усмехнулся. – Уверена? Тебе всегда было легко все ломать, да?
Он не стал ждать ответа. Развернулся и резко вышел из кухни, хлопнув дверью так, что задрожали стекла в окнах. Анна осталась стоять в одиночестве, в окружении осколков разбитой тарелки и обломков собственной надежды.
Она опустилась на пол, собирая осколки дрожащими руками. Каждый кусочек стекла напоминал о ее разбитой жизни, о ее несбывшихся мечтах. Она работала ассистентом в маленьком бюро переводов – скучная, низкооплачиваемая работа, но позволяющая ей сохранять хоть какую-то свободу. Квартира, доставшаяся ей в наследство от бабушки, была ее крепостью, ее убежищем от мира, где все диктовали правила. И теперь Сергей хотел забрать у нее и это.
Вечером он вернулся мрачным и молчаливым. Он не извинился за свой выпад, не спросил, как она себя чувствует. Просто плюхнулся в кресло и включил телевизор. Анна чувствовала на себе его ледяной взгляд, но старалась не обращать внимания.
– Валентина Петровна звонила, – вдруг сказал он, не глядя на нее. – Она переживает за нас.
Анна сжала кулаки.
– Переживает? – передразнила она. – Или планирует, как лучше обустроить нашу жизнь в новом доме?
Сергей проигнорировал ее сарказм.
– Она говорит, что у нее есть знакомые строители, которые сделают нам скидку.
– Замечательно, – сухо ответила Анна. – Все, как она задумала.
Несколько дней они жили в состоянии холодной войны. Обменивались короткими, дежурными фразами, избегали зрительного контакта. Сергей все чаще задерживался на работе, а Анна старалась проводить время вне дома. Однажды, вернувшись с работы, Анна обнаружила в квартире Валентину Петровну. Та сидела на ее любимом диване и, разглядывая фотографии на стене, что-то говорила сама себе.
– Что вы здесь делаете? – резко спросила Анна, чувствуя, как закипает гнев.
Валентина Петровна обернулась и одарила ее снисходительной улыбкой.
– Я просто зашла проведать невестку, – ответила она, словно ничего не произошло. – Сергей сказал, что ты плохо себя чувствуешь.
– Мне не нужна ваша забота, – отрезала Анна. – И вам здесь не рады.
– Какой ты неблагодарный человек, Анечка, – вздохнула Валентина Петровна. – Мы с Сергеем только хотим, чтобы у тебя все было хорошо. Чтобы ты была счастлива.
– Счастлива? – Анна усмехнулась. – Вы всерьез думаете, я буду счастлива в доме, где вы будете контролировать каждый мой шаг?
– Не выдумывай, дорогая, – возразила Валентина Петровна. – Я просто хочу помочь тебе стать настоящей хозяйкой. Научить тебя вести дом, заботиться о муже.
– Я и так знаю, как вести дом и заботиться о муже, – огрызнулась Анна. – И мне не нужны ваши уроки.
Валентина Петровна нахмурилась.
– Ты очень гордая, Анечка. Но твоему гордыню не место в счастливой семье.
– А в вашей семье место только послушанию и подчинению, – парировала Анна. – И я не собираюсь в нее вписываться.
– Ну что ж, – Валентина Петровна встала с дивана. – Тогда не удивляйся, если твой муж найдет себе другую женщину, которая будет ценить его заботу и уважение.
Эти слова прозвучали как удар под дых. Анна почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
– Вы… вы угрожаете мне? – прошептала она.
– Я просто констатирую факт, – холодно ответила Валентина Петровна. – Сергей заслуживает счастья. И если ты не можешь его дать, то он найдет его в другом месте.
Валентина Петровна вышла из квартиры, оставив Анну в полнейшем опустошении. Она чувствовала себя загнанной в угол, беспомощной и одинокой.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, Анна не стала поднимать эту тему. Она боялась, что на этот раз он встанет на сторону матери. Но молчание давило на нее, раздирая изнутри.
Спустя несколько дней произошел инцидент, ставший последней каплей. Анна, устав от постоянного давления, решила пойти на курсы керамики – она всегда мечтала попробовать себя в этом искусстве. Но когда она сообщила об этом Сергею, он рассмеялся ей в лицо.
– Керамика? Серьезно? – сказал он, с трудом сдерживая смех. – Ты что, решила стать художницей в свои годы?
– Я просто хочу заниматься тем, что мне нравится, – ответила Анна, чувствуя, как закипает гнев.
– Тебе нравится сидеть дома и ничего не делать? – съязвил Сергей. – Может, тебе лучше заочно получить диплом домохозяйки?
– Я работаю, в отличие от некоторых, – огрызнулась Анна. – И я не обязана отчитываться перед тобой за свое свободное время.
– Просто ты тратишь деньги на ерунду, – парировал Сергей. – Лучше бы ты подумала о будущем, об экономии.
– Ты просто боишься, что я найду себе занятие, которое сделает меня счастливой, – выпалила Анна. – Ты не хочешь, чтобы у меня были собственные интересы, собственные мечты. Ты хочешь, чтобы я была послушной женой, которая сидит дома и ждет тебя с работы.
– Ну хватит, Анна! – взорвался Сергей. – Ты ведешь себя как ребенок!
Он подошел к ней вплотную, схватил за руки и затряс.
– Ты вообще понимаешь, что делаешь? Ты ставишь под угрозу нашу семью!
Анна вырвалась из его хватки и отшатнулась назад. Она смотрела на него с ужасом и непониманием.
– Ты меня пугаешь, Сергей, – прошептала она. – Ты совсем другой.
– Я просто хочу тебе помочь! – крикнул он, в его голосе слышалась отчаянная боль.
– Помочь? – Анна покачала головой. – Нет, ты хочешь меня сломать. Ты хочешь, чтобы я стала такой, как тебе надо.
Она развернулась и бросилась в спальню, захлопнув за собой дверь. Сергей последовал за ней, но она уже заперла дверь на ключ.
Она сидела на кровати, прижав руки к груди, и плакала. Слезы катились по ее щекам, обжигая кожу. Она больше не знала, что делать. Она чувствовала себя загнанной в угол, одинокой и беззащитной. Внезапно она услышала громкий стук в дверь. Сергей требовал, чтобы она ее открыла. Он кричал, угрожал, умолял. Но Анна молчала. Она понимала, что если она откроет дверь, то уже никогда не сможет вернуть свою жизнь обратно.
Анна просидела в спальне, прижавшись спиной к двери, до поздней ночи. Стук прекратился, но она продолжала слышать в голове голос Сергея, полный гнева и отчаяния. Она боялась выйти, боялась его увидеть. Боялась, что он сломает ее, уничтожит остатки ее личности.
Утром она нашла записку под дверью. Сергей написал: «Подумай хорошенько. У тебя есть два дня. Либо ты соглашаешься продать квартиру, либо я подаю на развод». Подпись отсутствовала. Просто сухие, бездушные строки, написанные словно чужим человеком.
Анна скомкала записку и бросила в мусорное ведро. Она чувствовала себя раненой, оскорбленной, но вместе с тем – освобожденной. Она больше не хотела притворяться, не хотела жить в клетке.
В течение двух дней она практически не ела и не спала. Она металась по квартире, как загнанный зверь, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Она звонила подругам, но никто не мог дать ей дельного совета. Все твердили одно и то же: «Попробуй поговорить с ним!», «Уступи хоть немного!», «Подумай о будущем!». Но Анна понимала, что ее будущее не связано с Сергеем. Он никогда не поймет ее, никогда не примет ее такой, какая она есть.
На третий день она пошла к юристу. Она хотела узнать свои права, понять, что ее ждет в случае развода. Юрист выслушал ее внимательно, задавал уточняющие вопросы. В конце разговора он сказал:
– Вы проиграете в суде, если будете настаивать на сохранении квартиры. Сергей внес основной взнос по ипотеке, и по закону он имеет право на большую часть имущества.
Анна почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она не могла поверить, что все так несправедливо. Она работала, старалась, выплачивала ипотеку, а теперь ей грозило потерять все.
– Но эта квартира – это все, что у меня есть, – прошептала она, с трудом сдерживая слезы. – Она досталась мне от бабушки.
– Я понимаю, – ответил юрист. – Но, к сожалению, закон на вашей стороне. Вы можете попытаться договориться с Сергеем, предложить ему компенсацию. Но если он будет настаивать на своем, то вам придется уступить.
Анна вышла из офиса юриста в полном отчаянии. Она шла по улице, не замечая ничего вокруг. В голове крутились одни и те же мысли: «Что я буду делать? Где я буду жить? Как я буду жить?».
Вдруг она остановилась, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. Она поняла, что больше не может так жить. Она больше не может позволять Сергею и Валентине Петровне контролировать ее жизнь. Она должна быть сильной, она должна бороться за свое счастье.
Она вернулась домой и начала собирать вещи. Она собрала самые необходимые вещи, документы, фотографии. Она оставила Сергею письмо. В нем она написала, что не может больше жить с ним. Что она не хочет быть частью его мира, где нет места ее мечтам и ее желаниям.
Сергей вернулся домой поздно вечером. Он нашел письмо на кухонном столе. Он прочитал его, и его лицо исказила гримаса боли и отчаяния. Он вышел на улицу и позвонил Валентине Петровне.
– Она ушла, – сказал он, голос его дрожал. – Она забрала свои вещи и ушла.
Валентина Петровна молчала несколько секунд.
– Я же говорила, – наконец произнесла она, – что она так поступит. Она всегда была свободолюбивой, непослушной.
– Но я… я любил ее, – прошептал Сергей.
– Любовь – это не все, – возразила Валентина Петровна. – Важнее стабильность, порядок, семья. А она не смогла это понять.
Сергей молчал. Он стоял на улице, в ночной темноте, и чувствовал, как рушится его мир. Он потерял женщину, которую любил, потерял надежду на счастливое будущее.
Через несколько месяцев Анна жила в съемной квартире, работала на двух работах и старалась забыть о прошлом. Она посещала курсы керамики, делала небольшие статуэтки и продавала их через интернет. Ее работы пользовались спросом, и она начала понемногу выходить из долгов. Однажды она случайно встретила Светлану, подругу Сергея. Светлана рассказала ей, что Сергей женился на другой женщине. Она была тихой, скромной девушкой, которая готова была во всем соглашаться с Сергеем и его матерью.
– Валя Петровна в восторге, – сказала Светлана. – Она наконец-то нашла для сына достойную партию.
Анна ничего не ответила. Она почувствовала легкую грусть, но вместе с тем – облегчение. Она поняла, что сделала правильный выбор. Она предпочла свободу несчастью.
Прошло несколько лет. Анна открыла свою небольшую мастерскую керамики. Ее работы стали известны не только в ее городе, но и за его пределами. Она была счастлива, она занималась тем, что любила, она жила своей жизнью.
Однажды в ее мастерскую зашел мужчина. Он долго рассматривал ее работы, а затем подошел к ней и сказал:
– Ваши работы прекрасны. В них чувствуется душа.
Анна подняла глаза и увидела Сергея. Он постарел, побледнел, в его глазах читалась усталость и разочарование.
– Сергей? – спросила она, удивленно приподняв брови.
– Да, это я, – ответил он, смущенно опустив глаза. – Я… я хотел поздравить вас с вашим успехом.
Анна молчала. Она не знала, что сказать.
– Я… я был не прав, – продолжил Сергей. – Я должен был тебя слушать, должен был уважать твои желания.
Анна посмотрела на него с печалью.
– Все уже не имеет значения, Сергей, – сказала она. – Мы упустили свой шанс.
– Я знаю, – прошептал он. – Но я хотел, чтобы ты знала, что я до сих пор помню о тебе.
Он развернулся и вышел из мастерской. Анна смотрела ему вслед, чувствуя легкую грусть в сердце.
Она вернулась к своей работе, но ее мысли были далеки от керамики. Она думала о своей жизни, о своих ошибках, о своей надежде. Она поняла, что любовь не всегда спасает, что иногда приходится отпускать, чтобы найти свое счастье. И она была благодарна судьбе за то, что она дала ей возможность начать все сначала.
Пепел надежд развеялся по ветру, оставив после себя лишь тихую грусть и твердую уверенность в том, что она сама – хозяйка своей жизни.
