Людмила закрыла сумку на молнии и бросила взгляд на часы. Было чуть больше восьми утра. Она уже успела накормить кота, включить стиральную машину и на бегу выпить черный кофе — без сахара, как привыкла за долгие годы одиночества. Спешила, как всегда.
«Нельзя опаздывать, даже если ты всего лишь консультант в аптеке», — напомнила себе она, надевая легкий шарф.
Когда-то Людмила спасала жизни — работала на скорой, вытаскивала из аварий, спасала от инфарктов, из запущенных инсультов. А теперь — пенсионерка, женщина в возрасте, которая «для себя» решила подработать. Чужие рецепты и давление в ушах, но хоть не лежит без дела.
Именно в аптеке она его и встретила.
Владимир — высокий, с аккуратной седой бородкой, в очках с тонкой оправой. Он пришёл за обычной валерьянкой, но остался почти на полчаса. Разговорились. Через пару дней он снова появился — якобы за витаминами. А потом пригласил на кофе.
— Вы очень похожи на одну мою студентку. Такая же ясная улыбка… — сказал он тогда, слегка наклонившись через столик.
Людмила рассмеялась.
— Надеюсь, речь идёт о былых временах, а не об учебной практике за сорок?
— Увы, да. Хотя, с вами я бы снова пошёл преподавать…
После двух месяцев свиданий, прогулок и долгих разговоров за кофе Владимир сделал Людмиле сразу два предложения. Первое — переехать к ней. Второе — официально оформить отношения. Она не стала тянуть.
— Людочка, ну сколько можно ходить вокруг да около? Я мужчина серьёзный, ты — женщина достойная. Давай жить вместе. И не просто так, а по-настоящему. Распишемся и всё.
Людмила кивнула, почти не колеблясь. Впервые за долгое время она почувствовала себя не просто нужной — желанной. Надёжной. Защищённой.
Роспись оформили скромно — без гостей, без платьев и шампанского. Через месяц после знакомства. Наутро он принес ей кофе в постель и сказал:
— Вот видишь? Теперь ты не одна. У тебя есть муж. Всё по-взрослому.
И началась их новая жизнь.
После этого кофе пошли прогулки, после прогулок — совместные ужины, книги, фильмы, обсуждение политики и дачной клубники. Всё было легко и так… тепло. Людмила не верила своему счастью — рядом мужчина, который умеет не только говорить, но и слушать.
Через месяц он окончательно переехал. Привёз пару коробок с книгами, коллекцию редких пластинок и… гитару.
— Играешь? — спросила она.
— Когда есть настроение. А ты поёшь?
— Только когда дома одна, чтобы кот не сбежал.
Сначала всё было сказочно. Владимир оказался хорошим собеседником, он знал анекдоты, чинил кран, возился с Wi-Fi. По утрам варил кофе, по вечерам читал ей вслух.
Но уже через пару месяцев что-то стало меняться. Мелочи. Очень тонкие, почти неуловимые…
— Люд, а ты заметила, как у нас быстро уходят деньги на продукты? Надо бы начать планировать, а то я покупаю, ты покупаешь, и всё это как-то неорганизованно…
— Ну, хочешь, будем писать списки? Я не против.
— Я бы предложил просто делить. Ну, чтобы не было недомолвок.
Она тогда только кивнула. Было неудобно — он ведь ещё и вино приносил, и сыр покупал…
Но потом появился «журнал расходов». Он положил его на кухне рядом с холодильником.
— Записывай, ладно? Ну, чтобы всё было по-честному. Пополам.
На этой фразе у неё защемило что-то в груди. Слово «пополам» звучало слишком часто. Слишком… утилитарно.
И пошло: «Квитанция пришла — вот твоя половина», «А ты свои таблетки покупаешь за свой счёт, верно?», «Интернет надо бы оплатить, вот чек, скинь половину, когда сможешь».
Она глотала это молча. Да, они расписаны. Да, по документам — семья. Но это, как оказалось, ничего не значит. Каждый — сам за себя. Он живёт с ней. В её квартире. Питается, спит, отдыхает. Пользуется её вещами, её уютом, её заботой — как само собой разумеющимся. И что взамен? Таблицы расходов. Претензии. Намёки. И ни капли настоящего партнёрства.
Однажды, когда он читал газету и громко обсуждал новости, она спросила:
— Володь, а тебе не кажется, что в семье не всё должно быть через калькулятор?
Он не оторвался от чтения:
— В семье? Люд, ну мы же взрослые люди. Хочешь романтики — пой по вечерам. А в реальности важно, чтобы каждый знал свой вклад. Это и есть зрелые отношения.
Людмила снова промолчала. Она не знала, как на это реагировать. Но в глубине души что-то хрустнуло. Едва уловимо.
На следующий день он поставил рядом с её чашкой коробку с чаем и сказал:
— Это тебе, чтобы не перепутались. Ты же зелёный пьёшь, я — чёрный. А то всё время покупаем вперемешку.
Людмила посмотрела на него и впервые подумала: «А ты точно не бухгалтер?»
С того самого утра, когда Владимир разделил даже чай, в голове Людмилы стала копиться усталость. Мелкие замечания и претензии со стороны мужчины, с которым она ещё недавно мечтала прожить старость в уюте, начинали звучать как скрежет по стеклу.
Он требовал справедливости — по его версии. Всё должно быть «прозрачно и чётко», «по-честному и без недосказанностей».
— Ну почему, если ты захотела купить манго, я тоже должен его есть и платить за него? Я предпочитаю яблоки, они дешевле. Понимаешь?
— Я понимаю, что ты взрослая самостоятельная единица общества, — вздохнула Людмила. — А вот человек с душой у тебя там, похоже, не прописан.
— Людмила, — сказал он с важностью чиновника из ЖЭКа, — эмоции — это здорово, но давай без демагогии. У нас есть ресурсы, есть задачи, есть деление.
Сначала она просто отстранилась. Начала позже приходить с работы, чтобы не готовить на двоих. Холодильник постепенно стал местом, где продукты аккуратно раскладывались по полочкам — её еда сверху, его — снизу. Владимир заметил это, но не прокомментировал. Хотя нет — однажды бросил:
— Знаешь, мы так скоро дойдём до раздельного мусора. Я свои фантики — в один пакет, ты свои — в другой.
— Отличная идея! Я даже надписи на пакетах сделаю. Хочешь — с цветной маркировкой?
Он скривился, как будто она предложила ему делить тапки.
В доме стало холодно. Не физически — морально. Людмила впервые в жизни почувствовала, что не просто живёт с мужчиной — а терпит. Терпит чёткие границы, расписания, намёки. Всё, кроме участия.
Владимир перестал спрашивать, как прошёл её день. Он не интересовался, как она себя чувствует. Но при этом продолжал методично следить за таблицей в телефоне, куда заносил общие траты.
Настоящий удар пришёл в виде… холодильника.
Однажды старенький агрегат, служивший ей верой много лет, просто выключился. Людмила позвонила мастеру, тот сказал: «Нецелесообразно чинить. Покупайте новый». Она рассказала об этом Владимиру вечером.
— Нам нужно новый холодильник. Думаю, тысяч тридцать хватит.
— Ну, тридцать… это не в моём бюджете на этот месяц. Возьми себе, какой хочешь. Только учти — я пользуюсь им минимально, так что плачу двадцать процентов. Это справедливо, согласна?
— Что?
— Я не готов платить за то, чем не пользуюсь в полной мере. У меня там только молоко и кефир. Это твой масштаб потребления — рыба, соусы, готовая еда. Мне и короб холодильника подойдёт.
— Может, тебе тогда и на дачу, со своим коробом?
Он усмехнулся.
— Вот когда будешь зарабатывать на тридцатку больше, тогда и командовать начнёшь.
— Ты правда думаешь, что тут всё в деньгах, Володя?
— В семье — всё в ответственности. Кто больше ест, тот больше платит. Простая арифметика, Людмила.
Той ночью она спала в обнимку с котом и впервые за долгое время плакала в подушку. Не от боли. От обиды и собственного удивления: Как я, умная взрослая женщина, снова вляпалась в такое?
Через пару дней, скрипя зубами, Людмила заказала холодильник. За свои. Но это была последняя покупка «на всех». В ней вызрело решение. Она не будет кричать, не будет скандалить. Она сыграет по его правилам. Только доведёт их до абсурда.
На следующий день после доставки холодильника Людмила дождалась, когда Владимир придёт с дачи. Он, как всегда, бросил пиджак на стул и лениво спросил:
— Холодильник уже работает?
— Да. Твои продукты — на нижней полке. Я подписала.
Он скептически усмехнулся, но ничего не сказал. А зря.
Людмила начала с мелочей. В выходной день, когда он ждал привычных оладий, она объявила:
— Сегодня готовлю только себе. У меня разгрузочный день. Хочешь — закажи доставку. Или сходи в магазин.
— А мне что, теперь себя обслуживать? — нахмурился Владимир.
— Конечно. Ведь мы взрослые, самостоятельные люди. Не так ли ты говорил?
Он буркнул что-то про «дамские капризы» и уткнулся в ноутбук. Но это был только старт.
На следующей неделе Людмила отказалась стирать его вещи. Стирала свои и постельное — пополам. Владимир нашёл свои носки в пакете с надписью: «Для самостоятельных мужчин.»
Потом она начала застилать только свою сторону кровати. Он поначалу хихикал, но на третий день спросил:
— Ты что, совсем уже с ума сошла?
— Нет, просто решила, что мне достаточно моей половины. А остальное — это твоя ответственность.
Когда он оставлял грязную кружку в раковине, она аккуратно ставила её на поднос и выносила в коридор, подписывая: «Незавершённые обязательства. Вернуть исполнителю.»
Людмила не ругалась. Не повышала голос. Она стала ледяной и чёткой. Зеркалом. Владимир сначала пытался смеяться, потом игнорировать, а потом — раздражаться.
— Ты манипулируешь! — однажды выпалил он. — Ведёшь себя, как мелочная мстительница.
— Я просто играю по твоим правилам, Володя. Ты же их придумал.
Он не находил, что ответить. Становился тише, задерживался на работе, начал брать дежурства в субботу.
Однажды он пришёл поздно, с чужим парфюмом на рубашке и отбивной из кафе в пакете.
— Ужинать не буду. Всё съел там.
— Отлично, — сказала Людмила, даже не подняв головы от книги. — Сэкономим электричество.
В его взгляде появилась злоба. Он уже не шутил. Не говорил о «справедливом распределении». Он злился, потому что перестал быть центром её забот. Она не просила, не заботилась, не обслуживала. Она просто… жила рядом. Без него.
Однажды он взорвался:
— Люда, ты реально хочешь жить в этом балагане?! У нас в квартире бардак, унитаз грязный, постель сбита. Это не дом, а коммуналка!
— А я-то думала, мы взрослые люди, Володя. Каждому — своё. Ты свою половину кровати застилаешь? Унитаз чистишь? Нет? Ну, и получаешь соответствующее.
— Ты что, совсем обнаглела? — закричал он. — Женщина должна наводить уют! Ты хозяйка!
— А мужчина что должен, Володя? Только заполнять таблицу расходов и жевать за чужой счёт?
— Я тебя кормил! — воскликнул он.
— Один раз принёс ананас! — выкрикнула она в ответ.
Владимир вышел, хлопнув дверью. Людмила осталась в тишине. Сердце стучало, но не от страха — от облегчения. Она поняла: всё. Дальше — только решительный шаг.
Прошло три дня. Владимир не звонил, не писал, не появлялся. Людмила не искала его. Она словно очистила пространство от плотного дыма — впервые за долгое время в квартире стало легко дышать.
На четвёртый вечер он вернулся. Поздно. С довольным лицом, с пивом в пакете и какой-то невнятной фразой на губах:
— Ну, что, остыла? Давай по-нормальному поговорим.
— Конечно, — ответила Людмила. — Проходи на кухню.
Он сел, откинулся на стул, ожидая, что сейчас его будут уговаривать остаться. Но Людмила была спокойна и собрана.
— Володя, я приняла решение. Мы не пара. И не семья. Мы два взрослых человека, которые… случайно оказались в одной квартире. Я не хочу жить «пополам». Я хочу — с человеком. А не с бухгалтерией.
— Это потому, что я не бросаюсь деньгами? — скривился он. — Так иди, найди себе спонсора! Только не жалуйся потом, когда тебя бросят за ненадобностью!
— Меня бросают, когда я становлюсь ненужной. А я больше не собираюсь быть нужной кому-то, кто не считает меня важной.
Он вздрогнул, будто его ударили.
— Ты что, серьёзно меня выгоняешь? После всего?!
— Я тебе не домработница. И не инвестор. Я женщина, которая больше не хочет жить в условиях договоров и чеков. Я хочу жить в доме, а не в бухгалтерии.
Она подала ему заранее собранную сумку и забрала ключи от квартиры.
— У тебя время до завтра, чтобы уладить всё и съехать. А потом — всё. И юридически тоже.
Владимир поднялся, хотел что-то сказать, но слова повисли в горле. Потом — схватил сумку и вышел, не оглянувшись.
Людмила закрыла за ним дверь. Села на подоконник. Открыла окно. Вдохнула прохладу. И впервые за долгое время — улыбнулась.
