— Ну всё, значит, сдаюсь, — Вера выдохнула, закрывая ноутбук и машинально потирая висок. — Работа — это, конечно, хорошо… Но когда ты третий день подряд обедаешь кофе с сырком, начинаешь задумываться о смысле жизни.
Квартира встретила её тишиной. Даже кот, вечно требующий внимания, спал на подоконнике, нагревшись на солнце. Вера поставила сумку на стул, стянула лодочки и привычно нащупала пяткой розетку — включить чайник. Надо же отметить повышение. Пусть не с шампанским, но хотя бы с нормальным ужином.
Она уже мысленно перебирала варианты доставки — суши, бургер или, может, шаверма, — когда в дверях кухни появился Андрей. Муж выглядел так, будто его только что уволили, оштрафовали и нагнали тучами.
— Слушай… — начал он и сразу потёр шею, что всегда означало: «новости плохие».
— О, боги, — Вера зажмурилась. — Что опять?
Андрей завис, качнулся с пятки на носок, потом выдохнул:
— У мамы… ну, в общем… небольшие финансовые сложности.
Вера медленно развернулась к нему всем корпусом.
— Ага. Небольшие. И как именно эти небольшие сложности связаны с нами?
— Ну… понимаешь, — муж начал нервно чесать подбородок. — Они… вложились с папой в одно дело. Там… ценные бумаги, стартап… Ну, понимаешь.
— Нет, не понимаю, — сухо сказала Вера. — Особенно учитывая, что твоей маме семьдесят два, а папа на пенсии уже пятнадцать лет. В какие такие стартапы они вдруг вложились?
Андрей виновато отвёл глаза.
— Это… Миша их уговорил. Ну, ты же знаешь Мишу…
— Знаю, — перебила Вера. — Знаю, что он идиот с большой дороги. Который уже в четвёртый раз за последние пять лет кого-то уговаривает. Обычно это заканчивается одинаково: кто-то теряет деньги, а Миша теряет работу. Опять.
— Ну ты же понимаешь… — Андрей начал было, но тут в дверях зазвенел дверной звонок.
— Ты издеваешься… — Вера кинула взгляд на мужа.
А он уже шёл к двери, будто заранее знал, кто там.
— Галя Петровна… — почти пропела она, когда услышала знакомое кряхтение в прихожей.
— Ой, Верочка, здравствуй, — вальяжно протянула свекровь, устраиваясь прямо на стуле у входа, не снимая плаща. — Ну что… Мы к вам по делу.
— М-да, я догадываюсь, — вздохнула Вера. — Прям чувствую — по доброму, по семейному.
Андрей неловко сел рядом, положил руку на колено матери и осторожно заговорил:
— В общем, так… Мише… ну, ему сейчас нелегко. Очень сложная ситуация. Банкротство фирмы, плюс эти инвестиции… не оправдались.
— Угу, — Вера кивнула. — Кто бы мог подумать.
— И… — начала Галина Петровна, усмехаясь с выражением победителя. — Мы подумали… Раз вы с Андрюшенькой такие молодцы… такие успешные… У вас ипотека почти выплачена, у Веры хорошая работа… В общем, вы могли бы помочь. Временненько.
— Ага. Временненько. Как всегда, — Вера скрестила руки. — И что значит помочь?
— Ну, хотя бы… — свекровь жеманно прикоснулась к воротничку. — Ну, хотя бы сто тысяч. Или лучше двести. А ещё лучше… ну, чтоб без долгов… триста.
— Смешно, — Вера даже усмехнулась. — Нет, правда, смешно. А Миша сам не хочет пойти поработать? Хотя бы сутки на стройке?
— Ой, Вера, — свекровь закатила глаза, — ты же понимаешь… Миша — человек с тонкой душевной организацией. Он не может… Он творческий. Он мыслит стратегически.
— Ага, стратегически он мыслит, как сесть кому-то на шею. Понятно.
Андрей кашлянул, пытаясь разрядить обстановку:
— Вера, ну давай без нервов… Это ж временно.
— Конечно, — отрезала она. — Временно. Как было пять лет назад, когда Миша залез в долги с тем бизнесом по продаже… Господи, чем он тогда торговал? Пластиковыми окнами? Или кондиционерами? Я уже путаюсь.
— Вера, ты перегибаешь, — вмешался муж. — Тогда другая ситуация была.
— Ага. Тогда он тоже был безработный.
Свекровь вскинула подбородок:
— Ну если ты такая меркантильная… Я всегда знала — ты не наша. Всегда. Только и думаешь о своих деньгах.
Вере захотелось хлопнуть дверью. Или кем-нибудь. Или обо что-нибудь. Она стиснула зубы.
— Галя Петровна, — произнесла она медленно, — знаешь, что самое интересное? Когда мы с Андреем взяли ипотеку, вы нам чем помогли? Правильно. Ничем. Даже коробку из-под холодильника не предложили. А теперь, значит, у нас всё хорошо, и мы вдруг должны.
— Ты вообще как разговариваешь? — вскинулась свекровь. — Я мать твоего мужа!
— Ну и что? — Вера поднялась. — Он взрослый человек. Пусть сам решает, кому он муж, а кому — сын. А я в этом цирке больше не участвую.
Она взяла куртку с вешалки и уже на пороге бросила:
— Я пойду подышу. А вы тут… решайте свои стартапы без меня.
Дверь хлопнула так, что зеркало в прихожей жалобно задребезжало.
На улице Вера вдохнула холодный вечерний воздух. Где-то за углом возмущённо пищала сигнализация машины. Над головой хмурилось небо. И вот в этот момент Вера поняла — это только начало.
Телефон вибрировал с такой настойчивостью, будто хотел доползти до Вериных ног и обвиться вокруг них, требуя внимания. Она стояла у кофейни на углу, обхватив бумажный стаканчик обеими руками. Кофе остыл, а вместе с ним остывало и её желание возвращаться домой.
— Шесть пропущенных… — пробормотала она. — Два от Андрея. Четыре от… мамочки.
И тут экран мигнул. «Мамуля Г.П.» — Вера машинально нажала отклонить. Не сегодня. Не сейчас.
Но вселенная, как известно, любит, чтобы было весело. Или, по крайней мере, весело ей. Телефон тут же зазвонил снова. Номер незнакомый.
— Ну давай, удиви, — Вера ткнула на зелёную трубку.
— Здравствуйте, вы Вера Андреевна? — голос был сухой, деловой, без сантиментов. — Беспокоит компания «ФинГарант». У нас есть основания полагать, что вы связаны с Михаилом Алексеевичем Никитиным.
— Ох ты ж… — Вера медленно выдохнула. — Ну, формально… не то чтобы очень связана. А в чём вопрос?
— Михаил Алексеевич на текущий момент имеет перед нашей компанией задолженность в размере… — пауза, а потом цифра. Такая, что Вере на секунду показалось — у неё в голове хлопнула шина. — Два миллиона семьсот сорок тысяч рублей.
— ЧТО? — Вера едва не выронила стакан. — Вы издеваетесь? Он что, купил вертолёт?
— Мы не обсуждаем, на что были израсходованы средства. Однако ваши данные указаны им как контактное лицо. Мы бы хотели уточнить… возможно ли урегулирование вопроса без судебных процедур.
Вера молчала. Потому что если сейчас начнёт говорить, то, скорее всего, уголовно наказуемо.
— Алло? — деловой голос не унимался. — Вера Андреевна?
— Да пошли вы… — только и смогла выдавить она и отключила звонок.
Руки дрожали. Она машинально набрала Андрея.
— Ты где? — коротко бросил он.
— А ты как думаешь? В Лувре. Рассматриваю Мону Лизу. — Голос сорвался в истерический смех. — Ты мне объяснишь, КАК, Андрей?! КАК можно влезть в почти три миллиона долгов?! Ты вообще в курсе?!
— Послушай… — начал он с тем самым раздражённым вздохом, от которого Вере хотелось бить сковородкой. — Не нужно кричать. Да, я в курсе. Только не три, а два четыреста, там ещё проценты набежали.
— О, ну конечно, — Вера чуть не зааплодировала. — Главное, что проценты набежали. Я спокойно теперь.
— Не начинай, — Андрей перешёл в наступление. — Это… ситуация. Никто не виноват. Ну, Мише не повезло. Люди банкротятся. С кем не бывает?
— Со мной, например, не бывает. — Она дышала через раз. — Знаешь почему? Потому что я работаю. Я не верю в чудо-бизнесы и быстрые деньги.
Андрей замолчал.
— Короче… — он заговорил мягче, но с той особенной мягкостью, за которой всегда скрывалось что-то мерзкое. — Нам надо продать квартиру.
Вере показалось, что она ослышалась.
— ЧТО? — медленно переспросила она.
— Ну… понимаешь… Это самое правильное. Мы возьмём поменьше, попроще, с доплатой. Мише нужны деньги. Родителям тоже. Они вложились, ты не забывай.
— Нет. — Она сказала это так тихо, что даже сама удивилась. — Нет, Андрей. Не нужно поменьше. Не нужно попроще. Нужно, чтобы Миша наконец понял — взрослые люди решают свои проблемы сами.
— Ну ты же понимаешь… — снова начал он.
— Понимаю. — Вера оборвала. — Что, оказывается, двадцать лет брака — это филькина грамота. Что семья — это я, которая работает, тянет, платит. А остальное — прицеп.
— Ты сейчас истеришь, — раздражённо бросил он.
— Я? — Вера рассмеялась. — Нет, милый. Это ты сейчас пытаешься продать мою жизнь за долги своего братца.
— Да мы оба эту квартиру покупали! — голос Андрея перешёл в крик.
— Ага. Напомни, кто внёс первоначальный взнос? А? Кто платил ипотеку, когда ты сидел без работы полгода? Напомни, кто работает с утра до ночи?
Он молчал.
— Вот и всё, Андрей, — голос её стал ледяным. — Я подаю на развод.
— Что?! — взревел он. — Ты что, с ума сошла?!
— Нет. Это ты сошёл. Только я опоздала это понять на лет десять. Пока.
Она отключила звонок и, не дыша, смотрела на экран. Десять лет. Десять лет, господи…
Телефон мигнул снова. Сообщение. От свекрови. Короткое, как выстрел:
«Ты хуже, чем я думала. Позорище».
Вера медленно набрала ответ:
«Зато думаю своей головой. И живу на свои деньги».
Она вернулась домой ближе к полуночи. Андрей уже был там. Сидел на кухне, пил пиво, втыкал в телек. Даже не повернулся, когда она зашла.
— Ну и где ты шлялась? — буркнул он.
— Не твоё дело, — спокойно ответила Вера. — Завтра подам на развод. И да, я оформляю раздел имущества. Посмотрим, что скажет судья про наши доли.
— Охренеть… — Андрей вскочил, разбрызгав пиво. — Да ты вообще… Ты сумасшедшая! Из-за денег, Вера?! Из-за каких-то денег?
— Нет. — Она сняла куртку и посмотрела ему прямо в глаза. — Из-за уважения. К себе.
Она хлопнула дверью спальни. Впервые за много лет она уснула спокойно. Почти.
Развод оформили быстро. Без слёз, без сцен. Даже без пафоса. Андрей подписал бумаги, не глядя, с видом обиженного подростка, которому запретили играть в приставку. Галина Петровна, естественно, звонила, писала, рассказывала, какая Вера неблагодарная, бессердечная, «выжила мужика из дома» и вообще – предательница.
Вера слушала всё это фоном, как радио на даче. Поначалу дёргалось в груди, потом — отпустило. Она съехала с квартиры, выставила её на продажу и сняла крошечную двушку ближе к офису. Без шика, без ремонта, но зато с новыми дверями и чистыми стенами — а значит, с новым воздухом.
Три недели — тишина. Тишина, которой она мечтала. Без вечных упрёков, без «а мама сказала», без телефонных истерик. Просто работа, кофе с коллегами, вечерние фильмы под пледом.
Она даже начала думать, что всё это — страшный сон. Что жизнь повернулась. Что теперь — всё по-другому. Свобода. Свежий воздух.
И ровно в этот момент зазвонил телефон.
— Ну… Кто бы сомневался, — мрачно усмехнулась Вера, глядя на экран. — Андрей.
Она взяла трубку. Потому что знала: если не возьмёт — он приедет. Если не приедет — прибежит Галина Петровна. Если не прибежит — вызовут пожарных, МЧС и батюшку с кадилом.
— Чего? — сухо бросила она.
— Вера… — голос был другим. Усталым. Сломанным. — Нам пипец.
— Нам? — переспросила она с ядовитым удивлением. — Ты уверен, что ещё есть «нам»?
— Слушай… Миша… Он вляпался ещё хуже. — Голос задрожал. — Там… люди серьёзные. Очень. Они… они уже приходили к маме. Угрожали. Говорили… — он захлебнулся. — Говорили, что если мы не вернём… они…
— Сколько. — Вера перебила его. — Сколько ещё?
Молчание. Секунда. Другая.
— Пять. — Сказано было так тихо, что сначала она не поняла. — Пять миллионов.
У Веры в голове щёлкнуло. Глухо. Как в лифте, который оборвался и летит вниз.
— Андрей. — Она говорила медленно, очень спокойно, по слогам. — Я. Тебе. Никто. Понял?
— Вера, ты не понимаешь! Они… — он сорвался на истерику. — Они маме уже угрожают! Мне! Они номер твоей работы нашли, понимаешь?! Они уже спрашивали про тебя!
Она замерла.
— Ты дал мой номер? — медленно спросила Вера.
— Я не… ну… да кто знал, что они… — Андрей затрясся в трубке.
— Ты… — она медленно села на табуретку. — Ты просто… даже не понимаю, как тебя назвать. После всего. После всего, Андрей!
— Вера, пожалуйста… Я… мы… — он запнулся. — Мы семья!
— Какая, к чёрту, семья?! — рявкнула она. — После развода? После того, как вы с мамочкой меня месят по всем чатам, родственникам и друзьям? После того, как ты пытался продать МОЮ квартиру, а я осталась одна?! Вот это ты называешь семьёй?
— Вера, если они… — он заплакал. Настояще, всхлипы, сопли. — Если они доберутся до мамы… Я не выдержу… Пожалуйста… Помоги… У тебя ведь есть деньги с продажи квартиры… Ты купила себе дешевле… Пожалуйста…
И тут она поняла. Вот он — предел. Дальше — или ты с собой прощаешься навсегда, или встаёшь и уходишь.
Она вытерла слёзы. Даже не заметила, что они есть.
— Нет, Андрей. — Голос был спокойный, будто читала инструкцию к пылесосу. — Нет. Я не спасаю. Не решаю. Не помогаю. Вы взрослые люди. Вы сделали свой выбор.
— Вера… — он захлёбывался. — Они убьют нас…
— Ваши проблемы. — Она отключила.
Телефон замер. Потом взорвался сообщениями. «Пожалуйста», «Прости», «Не бросай», «Ты не такая», «Мама в больнице из-за тебя»… И потом другое. Проклятия. Мат. Угрозы. Пожелания сдохнуть в одиночестве.
Она сидела. Просто сидела. Глотала воздух. Пальцы дрожали, но в груди — пусто. Пусто и тихо.
Через два дня ей позвонили с работы.
— Вера Сергеевна, извините… Тут были… ну… какие-то странные люди. Вас спрашивали. Сказали… личное.
И Вера поняла — пора. Пора ставить точку.
Она собрала чемодан. Села в поезд. Просто — купила билет на вечерний. В любой город. Куда угодно. Лишь бы подальше.
В окне пейзаж медленно убегал назад. А с ним — всё. Андрей. Галина Петровна. Миша. Все их долги. Все упрёки. Все крики.
И впервые за много лет Вера подумала: «Я. Живу. Свою. Жизнь».
