Марина так чистила картошку в раковине, будто решала сложнейшую математическую задачу — крайне сосредоточенно, с поджатыми губами. Сзади раздался голос свекрови:
— Ты снова слишком толсто срезаешь. В тяжелые времена люди и очистки ели, а ты добро переводишь.
Марина только вздохнула. За тридцать лет брака она привыкла к постоянным замечаниям Антонины Павловны. Руки машинально продолжали работать, а в голове крутилось: «Опять двадцать пять».
— Антонина Павловна, я стараюсь экономно.
— Какое экономно? — свекровь подошла ближе. — Дай сюда, сама сделаю.
Нож практически выдернули из рук Марины. Она отступила от раковины, вытерла руки о кухонное полотенце. Комната наполнилась звуком быстрых, резких движений ножа.
— Вот так надо, видишь? Учись хоть на старости лет хозяйничать.
В кухню вошел Алексей, почесывая живот под домашней футболкой.
— Мам, ты опять Маринку учишь? — он усмехнулся, открывая холодильник.
— А как не учить? Шестой десяток разменяла, а картошку чистить не умеет.
Марина поймала взгляд мужа, ища поддержки. Алексей достал бутылку кефира, сделал глоток прямо из горла и пожал плечами.
— Светка во сколько приедет? — спросил он, меняя тему.
— В шесть обещала с Димкой, — ответила Марина. — Надо еще салаты доделать.
— Какие салаты? — Антонина Павловна оторвалась от картошки. — Ты же вчера оливье настрогала. Зачем еще-то?
— Просто хотела разнообразить стол на день рождения внука…
— Лучше б деньги экономила, чем продукты переводить.
Алексей снова глотнул кефир, словно не замечая нарастающего напряжения.
— Ладно, мать, не командуй.
— Я не командую, я учу ее уму-разуму, — фыркнула свекровь. — А то разбаловал ты ее.
Марина молча достала миску для салата. Внутри все сжалось от обиды, но она, как обычно, промолчала. «Ради мира в семье, — повторила про себя привычную мантру. — Просто потерпи».
В дверь позвонили.
— Светка приехала! — Марина торопливо вытерла руки и пошла открывать.
На пороге стояла дочь с восьмилетним Димкой.
— Мам, привет! — Светлана поцеловала мать в щеку. — Как ты?
— Нормально, — улыбнулась Марина.
— Бабуля! — Димка пробежал мимо них на кухню.
— Осторожней! — крикнула вслед Светлана и тихо добавила: — Бабушка Тоня здесь?
Марина кивнула и заметила, как дочь слегка поморщилась.
— Мам, ты опять ее терпишь?
— А что делать? — Марина пожала плечами.
Они прошли на кухню, где Антонина Павловна уже обнимала правнука.
— Вон какой большой стал! Это потому что бабушка Тоня тебя кашей кормила. А то мамка с папкой небось одними сосисками пичкают.
Светлана натянуто улыбнулась.
— Здравствуйте, Антонина Павловна.
— Явилась, наконец, — свекровь окинула ее взглядом. — Что ж такая худая? Не кормит тебя этот твой… как его?
— Андрей, — в сотый раз напомнила Светлана. — Он задерживается на работе, подъедет позже.
— Все у вас работа на первом месте, — покачала головой Антонина Павловна. — А семья побоку.
Марина заметила, как дочь сжала губы — точно так же, как делала она сама, когда сдерживала раздражение.
Вечер тянулся медленно. Стол был накрыт, свечи на торте зажжены. Димка задул их под аплодисменты родных, и начался ужин. Казалось, все шло хорошо, пока Антонина Павловна не попробовала салат.
— Это что такое? — она скривилась, отложив вилку. — Соли нет совсем.
— Сейчас добавлю, — Марина потянулась за солонкой.
— Не надо уже портить, и так все испорчено, — свекровь громко обратилась к внучке. — Светочка, ты помнишь, как я тебя учила салаты заправлять? Вот так и делай, а не как твоя мать.
Тишина за столом стала оглушительной.
Марина застыла с солонкой в руке. Все смотрели на нее — муж, дочь, зять, внук. В голове пронеслось: «Опять. При всех. Как будто я неумеха какая-то».
— Мне вкусно, бабуль, — Димка набил рот салатом. — Правда вкусно!
— Кушай-кушай, — Антонина Павловна потрепала внука по голове. — Ты еще маленький, не понимаешь.
Светлана бросила на мать сочувственный взгляд и повернулась к свекрови:
— Антонина Павловна, салат очень хороший. Мама всегда вкусно готовит.
— Ты свою мать защищаешь, это понятно. А я правду говорю. За тридцать лет так и не научилась готовить.
Алексей хмыкнул, но промолчал, уткнувшись в тарелку. Марина поставила солонку на стол. Руки дрожали.
— Может, торт разрежем? — попыталась сменить тему.
— Давай, — быстро согласился Алексей. — Димка, какой кусок тебе?
Праздник продолжился, но Марина чувствовала, как что-то внутри нее надломилось. Она улыбалась, разливала чай, но видела, как напряженно держится дочь, как притих внук, как неловко чувствует себя зять Андрей.
— Я пойду посуду соберу, — сказала она, когда торт был съеден.
— Я помогу, — Светлана встала из-за стола.
На кухне, пока мыли тарелки, дочь тихо спросила:
— Мам, ты как?
— Нормально, — привычно ответила Марина.
— Не нормально, — Светлана покачала головой. — Почему ты ей позволяешь? Уже сколько лет…
— А что я должна делать? Скандалить? Твой отец расстроится.
— А ты? Ты не расстраиваешься, когда она тебя унижает?
Марина промолчала, сосредоточенно вытирая тарелку.
— Мам, ты же сильная. Ты можешь…
Их разговор прервала Антонина Павловна:
— О чем шепчетесь? Опять сплетничаете?
— Мы посуду моем, — спокойно ответила Светлана.
— Так медленно? Дай я сама, — свекровь оттеснила Марину от раковины. — Вечно копаешься.
Света сжала мамину руку и многозначительно посмотрела на нее.
Вечер закончился около десяти. Светлана, Андрей и Димка уехали домой. Димка крепко обнял бабушку:
— Спасибо за праздник! Было круто!
— Ты звони, не пропадай, — шепнула дочь на прощание и добавила так, чтобы никто не услышал: — И не сдавайся.
Когда за ними закрылась дверь, Антонина Павловна громко объявила:
— Я у вас сегодня останусь. Поздно уже ехать.
Алексей кивнул:
— Конечно, мам. Марин, постели в гостевой.
Марина пошла стелить постель. Руки делали привычное дело, а в голове крутились слова дочери. «Не сдавайся». Она заправила кровать, взбила подушку.
— Опять наволочку старую постелила? — раздался за спиной голос свекрови. — У тебя что, новых нет?
— Есть, — тихо ответила Марина.
— Так постели нормально! Вечно все через пень-колоду делаешь.
Марина молча сняла наволочку. Внутри что-то кипело и бурлило. «Тридцать лет, — стучало в висках. — Тридцать лет такого отношения».
Она уже заснула, когда услышала, как муж шепчет:
— Ты чего не спишь?
— Думаю.
— О чем?
Марина повернулась к нему:
— Лёш, тебе нормально, что твоя мать со мной так разговаривает?
— Да ладно тебе, — он зевнул. — Она всегда такая была. Привыкла командовать.
— А я привыкла терпеть, да?
— Ну, Марин, не начинай. Давай спать.
Он отвернулся и вскоре засопел. А Марина лежала с открытыми глазами. В темноте комнаты ей вдруг стало предельно ясно: больше так продолжаться не может.
Утро началось как обычно — с голоса Антонины Павловны на кухне.
— Алеша, ты посмотри, какой у тебя халат застиранный. Она что, порошка жалеет?
Марина лежала в постели и слушала, как муж что-то неразборчиво бормочет в ответ. Она не спешила вставать. Внутри зрело решение — четкое и твердое.
Когда она вышла на кухню, свекровь и муж уже завтракали.
— Ты что так долго спишь? — свекровь окинула ее недовольным взглядом. — Одиннадцатый час!
— Доброе утро, — Марина налила себе чай и села за стол.
— Какое там доброе. Весь день насмарку. Я вот уже и пыль вытерла, и полы помыла, а ты только встала.
Марина молча отпила чай. Алексей уткнулся в телефон, как будто ничего не происходило.
— Лёш, Света сегодня заедет, — сказала Марина.
— Зачем? — поднял брови муж.
— Я ее попросила. И тебя хочу попросить сегодня дома быть.
— А что случилось-то? — он наконец оторвался от телефона.
— Поговорить надо. Семьей.
— Ты что-то задумала? — прищурилась Антонина Павловна.
— Да, — просто ответила Марина.
День тянулся невыносимо долго. Свекровь то и дело находила поводы для замечаний. «Чашки не так стоят», «Шторы кривые», «Телевизор громко включила». Марина только кивала. Внутри нее будто часы тикали, отсчитывая время до важного момента.
В четыре позвонила Светлана.
— Я подъезжаю. Ты как?
— Нормально, — сказала Марина и впервые за долгое время это была правда. Она чувствовала спокойную решимость.
Когда дочь приехала, Марина собрала всех в гостиной. Антонина Павловна села в свое любимое кресло, Алексей устроился на диване, Светлана — рядом с матерью.
— Что за семейный совет? — усмехнулся Алексей.
Марина выпрямила спину и посмотрела прямо на свекровь:
— Антонина Павловна, я хочу сказать вам, что с сегодняшнего дня все меняется.
— Что значит меняется? — свекровь напряглась.
— Я больше не буду терпеть ваши унижения и оскорбления. Тридцать лет я молчала и позволяла вам командовать в моем доме. Цказывать мне, как жить. Как готовить, как стирать. Но сегодня это закончится.
В комнате повисла оглушительная тишина. Алексей замер с открытым ртом. Светлана выпрямилась и взяла мать за руку.
— Ты что себе позволяешь? — первой опомнилась Антонина Павловна. — Алеша, ты слышишь, что твоя жена говорит?
— Лёш, — Марина повернулась к мужу. — Я люблю тебя. Но я больше не могу так жить. Твоя мама не будет больше жить с нами. Она может приходить в гости, но не оставаться ночевать и не указывать мне, что делать.
— Да как ты смеешь! — Антонина Павловна вскочила. — Я его мать!
— А я его жена. И этот дом — наш с Алексеем. Не ваш.
— Марин, ты что… — начал Алексей.
— Пап, мама права, — вмешалась Света. — Бабушка всегда так себя вела. Это ненормально.
— Вот как? Против старой женщины сговорились? — голос Антонины Павловны задрожал.
— Нет, мы против унижения и неуважения, — твердо сказала Марина. — Я больше не позволю себя обижать. Ни вам, ни кому-либо еще.
Алексей растерянно переводил взгляд с жены на мать.
— Мам, может, и правда лучше пожить отдельно? У тебя же квартира есть…
— Ты тоже против меня? — свекровь всплеснула руками. — Родной сын!
— Я не против тебя, — вздохнул Алексей. — Но Марина права. Ты бываешь… резкой.
Антонина Павловна опустилась обратно в кресло. На ее лице отразилось что-то похожее на удивление.
— Значит так, да? Выгоняете меня?
— Никто вас не выгоняет, — спокойно ответила Марина. — Просто теперь будут новые правила.
Прошло два месяца. Марина расставляла на столе тарелки — сегодня был праздник, Светланин день рождения. Она напевала что-то под нос и улыбалась.
— Красиво накрыла, — Алексей обнял ее сзади. — Помочь чем?
— Фрукты помой, пожалуйста.
Он кивнул и пошел к раковине. Марина украдкой посмотрела на мужа. За эти месяцы Алексей изменился. Сначала он обижался, что мать переехала, даже пару дней не разговаривал с Мариной. Но потом, когда в доме стало тихо и спокойно, постепенно оттаял.
Звонок в дверь прервал ее мысли.
— Это Светка с семьей, — сказала Марина и пошла открывать.
На пороге стояли дочь с мужем и Димкой.
— С днем рождения! — Марина обняла дочь.
— Спасибо, мам, — Светлана улыбнулась. — Ты прямо светишься! Так тебе идет.
Они прошли в квартиру. Димка убежал к деду, а Светлана задержала мать в прихожей.
— Бабушка Тоня придет?
— Да, я пригласила. Она обещала быть к шести.
— И как вы теперь?
Марина пожала плечами:
— Нормально. Она стала… сдержаннее.
В шесть раздался еще один звонок. Марина открыла дверь — на пороге стояла Антонина Павловна с коробкой конфет.
— Здравствуй, — сказала она.
— Здравствуйте, проходите, — Марина посторонилась.
Свекровь вошла, огляделась.
— Чисто у вас.
— Спасибо, — просто ответила Марина.
За столом было шумно и весело. Антонина Павловна сидела рядом с Димкой и изредка поглядывала на Марину. Один раз она открыла рот, явно собираясь сделать замечание, но встретилась взглядом с невесткой и промолчала.
Когда все уже ели торт, свекровь вдруг сказала:
— Вкусный. Ты хорошо готовишь, Марина.
В комнате на секунду стало тихо. Это был первый раз, когда Антонина Павловна похвалила невестку.
— Спасибо, — Марина улыбнулась.
После праздника, когда гости собрались уходить, Антонина Павловна задержалась в прихожей.
— Мне… такси вызвать?
— Я вас отвезу, — сказал Алексей. — Подождите минутку.
Когда он отошел, свекровь посмотрела на Марину:
— Ты изменилась.
— Да.
— И Алеша изменился.
— Мы все меняемся, — Марина протянула ей пакет с остатками торта. — Возьмите с собой.
Антонина Павловна взяла пакет и неожиданно сказала:
— Я не со зла, знаешь. Просто привыкла так.
— Я знаю, — кивнула Марина. — Но я больше не хочу так жить.
— Ты молодец, — тихо сказала свекровь. — Я бы так не смогла.
Алексей вернулся, и они ушли. Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Из комнаты доносился смех Светланы и Димки. Дома было тепло и спокойно.
«Надо же, — подумала Марина, — всего-то и нужно было — перестать бояться и заговорить».
Она улыбнулась и пошла к своей семье. Теперь все было правильно.
