Квартирный вопрос
— А мы с Ромочкой решили: ты нам больше не подходишь! — заявила свекровь, возникнув на пороге словно гром среди ясного неба.
В одной руке Зинаида Ивановна сжимала потёртый чемодан, в другой — пакет из супермаркета, набитый до отказа продуктами. Видно было, что готовилась основательно, как к военной операции.
Таня замерла в дверном проёме в своём любимом голубом халате с розовыми фламинго на подоле. Тапки с пушистыми помпонами, похожими на снежные комочки, делали её похожей на сонную домашнюю кошку. Во рту у неё застыла вилка с макаронами — утренний завтрак прервали на самом интересном месте.
От неожиданности такого заявления Таня прикусила язык, выплюнула вилку, которая со звоном ударилась о паркет, и уставилась на незваную гостью. В глазах её загорелся недобрый огонёк.
— А кто это… «мы»? — процедила Таня, слегка морщась от боли в прикушенном языке.
«И принесла же нелёгкая эту старую ведьму, — пронеслось у неё в голове. — Ни свет ни заря припёрлась, даже позавтракать спокойно не дала».
— Это вы и ваш муж, папа Ромы, такое придумали? — спросила она вслух, скрестив руки на груди.
— Да нет же, — Зинаида Ивановна закатила глаза, будто разговаривала с умственно отсталым ребёнком. — Мы с Ромочкой, конечно! Он у нас уже давно взрослый и может сам принимать решения, — она многозначительно подняла указательный палец, украшенный массивным кольцом с фиолетовым камнем. — Он от тебя очень устал, голубушка. От твоих манипуляций, от твоих истерик, от твоего, прости Господи, диетического борща с соевым мясом!
Последние слова она произнесла с таким отвращением, словно речь шла о тараканах в супе.
— Да что вы говорите? — Таня усмехнулась, приподняв одну бровь. — И Рома вам это сказал? Прямо так, в глаза?
— Я не верю, — она скептически прищурилась, скрестив руки на груди.
— Он кивнул, — с видом победительницы отрезала свекровь. — Кивнул, когда я это сказала. Это и был знак согласия.
Свекровь смотрела на невестку взглядом прокурора, вынесшего смертный приговор.
— Ну, тогда всё понятно, — протянула Таня и, глубоко вздохнув, отошла в сторону. — Проходите, мама Ромы, — она сделала ударение на слове «мама», — только тапочки наденьте, пожалуйста. У нас тут ковры дорогие, — уголки её губ едва заметно поднялись. — А у вас такие солидные каблучищи, да ещё и с железными набойками. Линолеум-то на вашей кухне дома их бы простил, а тут у нас, извините, капитализм и вложено много денег. Не хотелось бы испортить.
— Я не надену эти ваши дурные тапки с мордами кошачьими! — возмутилась Зинаида Ивановна, но всё же неохотно переступила порог, с опаской глядя на пушистые тапочки, выстроившиеся в ряд у стены. — И вообще, я пришла, чтобы наконец поставить точку в этом фарсе, называемом вашим браком!
Она выпрямилась, расправив плечи, и стала похожа на генерала, готовящегося к решающей битве.
— Ты за последний год изменила моего сына, и в худшую сторону. Он теперь не такой, как был раньше. Это уже совсем не мой Ромочка, не мой мальчик!
— Ну и слава богу, хоть немного повзрослел, — хмыкнула Таня, закатив глаза.
Именно в этот момент в коридоре раздался звон ключей, щёлкнул замок, и в квартиру ввалился сам Ромка — в пуховике, в шапке с ушами и с пакетом продуктов. Увидев свою мать, он застыл, будто его застукали в женском отделе за примеркой розового белья.
— Мама! — выдохнул он, бледнея на глазах. — А ты… ты чего тут?
— Да вот, вот, — драматично сказала свекровь, вытягивая чемодан вперёд, словно щит. — Пришла тебя спасать, сынок, пока ещё не поздно! Пока она, — Зинаида Ивановна ткнула пальцем в сторону Тани, — вот эта женщина не довела тебя до ручки окончательно!
— Да ты что, думаешь, и правда нужно? — спросил он растерянно, переводя взгляд с матери на жену и обратно. — Теперь я понимаю, зачем ты мне час назад позвонила. Это чтобы предупредить, что приедешь пожить?
Рома указал на чемодан, и в его голосе слышалась затаённая паника.
— Не просто пожить, сынок, а вернуть тебе свободу! Вернуть тебе жизнь без вот этой вот, — свекровь снова ткнула пальцем в сторону Тани, даже не глядя на неё, будто та была предметом мебели.
И тогда Таня, выпрямившись и расправив плечи, медленно подошла к полке в прихожей, выдвинула ящик, вытащила конверт и протянула его свекрови. На её лице появилась загадочная улыбка.
— Вот это, Зинаида Ивановна, вам явно понравится. Очень понравится, я уверена, — в её голосе звенела сталь. — И, наверное, вы поймёте, что ваше присутствие здесь немного… излишнее.
— Это что ещё за фокусы? — нахмурилась старуха, но конверт взяла, с подозрением глядя на невестку.
— Нет, это не фокусы, — улыбнулась Таня с невинным видом. — Вы читайте, там просто документы на квартиру. Ту самую, которую вы подарили вашему Ромочке год назад. Помните?
— Ну конечно, конечно помню, — гордо кивнула свекровь. — Я ведь с пенсии на эту квартиру откладывала, копила, даже дачу продала, прямо, скажем так, от сердца оторвала. Ой, там такой виноград рос… — она мечтательно возвела глаза к потолку. — Жалко до сих пор.
— Вы читайте, читайте, — кивнула Таня. — Там на третьей странице самое интересное.
Зинаида Ивановна надела очки, искривила губы, как будто собиралась пить уксус, и начала листать документы. Найдя нужную запись, она не поверила своим глазам, пошатнулась и чуть не упала в обморок. Она покачнулась, и Рома инстинктивно шагнул вперёд, готовый поддержать мать.
И чем дальше она читала, вчитываясь в строчки, которые понемногу плыли у неё перед глазами, тем бледнее становилось её лицо, покрываясь пятнами нездорового румянца. Её взгляд наткнулся на графу «Собственник квартиры». И там гордо, чёрным по белому значилось: «Смирнова Татьяна Евгеньевна».
Губы Зинаиды Ивановны задрожали, как осиновый лист на ветру.
— Это как? Это что?! — прохрипела она, хватаясь за сердце.
— Всё сделано по закону, — невинно ответила Таня, глядя на Рому глазами преданной собаки. — Дорогой, может быть, ты маме объяснишь?
— Так это… А что объяснять-то? — Рома почесал затылок, опустив глаза, как нашкодивший школьник. — Я просто… В общем, Таня сказала, что так будет надёжнее. Мало ли чего, чтобы не оттяпали.
— Чтобы КТО не оттяпал?! — вскрикнула Зинаида Ивановна, и её голос сорвался на визг. — Я, значит, квартиру сыну отдала, а он её на жену переписал! Да ты что, полный идиот у меня, Рома?!
— Мама! — возмутился сын, его лицо покраснело, как спелый помидор. — Если ты помнишь, у тебя же был инсульт года назад. А ты что, опять за старое? Мы же тебе говорили, чтобы ты не нервничала. Вредно тебе.
— Я тебе сейчас устрою инсульт! Устрою! Поганец ты такой! — она погрозила кулаком. — И тебе тоже, — ткнула она пальцем в Таню. — Это же заговор какой-то! Обман!
— Это всего лишь недвижимость, Зинаида Ивановна, — победно улыбнулась Таня, скрестив руки на груди. — В наше время любовь любовью, но квадратные метры — это очень серьёзно.
— Ромочка, а ну скажи мне, что это ошибка! Скажи, что ты всё вернёшь взад! Ведь ты настоящий хозяин этой квартиры! Ну! — свекровь кричала, вцепившись в сына, как в спасательный круг посреди штормового моря.
— Ну, мама, перестань, перестань, уже поздно, — он беспомощно разводил руками. — Там нотариус, печати, подписи…
— Значит так, — Зинаида Ивановна вдруг выпрямилась, расправила плечи, как боевой генерал, и подняла палец вверх. — Теперь точно, однозначно остаюсь здесь! Я бороться буду ради семьи и ради справедливости, ради Ромочки, которому теперь просто негде жить! — она топнула ногой, вбивая в пол каблук, как гвоздь. — А ну давай сюда свои дурацкие тапки! Где мне расположиться? Где я спать буду?
— Вы так не спешите, — Таня покачала головой, словно учительница перед непонятливым учеником. — Вы, наверное, не до конца осознали прочитанное. Простите, но теперь вы здесь совершенно никто. Я вас не выписывала только потому, что вы здесь и не были прописаны, — уголки её губ изогнулись в победной улыбке. — И сейчас я просто вас прошу: вещи за дверь. Избавьте нас с Ромой от вашего присутствия. Оставьте мне мужа. У меня для него есть корм, и я о нём позабочусь.
— Это что же получается? — свекровь побледнела ещё сильнее, если это вообще было возможно. — А ты… ты меня выгоняешь из той квартиры, которую я сама же и подарила?!
— Я просто не хочу окончательно портить себе настроение, — Таня пожала плечами. — Но вы… вы всегда можете обратиться в суд. Только там наверняка скажут то же самое. Хозяйка этой квартиры — я. Мы с моим адвокатом всё продумали, — она улыбнулась, как сытая кошка. — Вы же сами когда-то говорили: «Мы, женщины, — хитрые лисы». Вот и я, Зинаида Ивановна, оказалась именно такой.
— Но это же просто предательство, это же подлость! — выдохнула свекровь, прижимая руку к сердцу. — А ты, Ромочка, ты как мог?!
— Я… Я тебя люблю, мама, но Таню… прости… больше, — сказал Рома, опуская глаза, как нашкодивший школьник. — И с соевым мясом у неё всё очень вкусно получается, правда?
Таня с довольной ухмылкой присела в кресло и смотрела на свекровь, как королева на придворную служанку.
— Зинаида Ивановна, может быть, вам кофе? Или сердечное что-нибудь?
— Ну ладно, ладно, хорошо, — наконец произнесла Зинаида Ивановна, сдаваясь, но не желая признавать поражение. — Я сейчас уйду, но ещё вернусь! Я адвоката найму! Напишу в соцсетях, и все узнают, как ты, Ромка, предал мать! Вот так вот! — её глаза наполнились слезами отчаяния и гнева.
— И ты, дорогой ты мой сыночек, ещё не раз пожалеешь, что связался с этой стервой! — сказала свекровь, утаскивая за собой чемодан, как раненая львица своего детёныша.
Свекровь вышла, дверь хлопнула так, что с потолка посыпалась штукатурка, а Таня обернулась к мужу, потягиваясь, как сытая кошка после вкусного обеда.
— Ну что, любимый мой, сегодня ужин готовишь ты, а то мне как-то тяжело после такой сцены. Никакого желания что-то делать.
— Да, да, конечно, любимая, — закивал он, как китайский болванчик. — Я сварю тебе макароны с гуляшом. Без соли, как ты любишь.
— Вот и молодец ты у меня, Ромочка, — Таня потянулась и уселась поудобнее, закинув ногу на ногу. — Ты умный мужчина у меня, а это редкость в наше тяжёлое время. А послушный какой… вообще сокровище!
— Ну да, я же стараюсь, — пробормотал он и отправился на кухню, ссутулившись, как человек, несущий на плечах тяжёлый груз.
А Таня смотрела в потолок и думала: «И почему свекрови считают, что всё будет по их сценарию?»
А в это время Зинаида Ивановна, стоя на лестничной клетке, дрожащими руками набирала номер сына.
— Сыночек, слушай, а ты не боишься остаться на улице, живя с такой стервозой? — спросила она, всхлипывая.
— Да нет, мама, не переживай. Не боюсь, — Рома говорил тихо, чтобы жена не услышала. — Я уже привык. И к тому же у нас наверняка скоро дети будут, — в его голосе появилась хитринка. — И тогда никуда от меня Танька не денется.
Вешая трубку, он улыбнулся себе под нос. В конце концов, яблоко от яблони недалеко падает. Недаром его мать всегда говорила: «Мы, Ромочка, тертые калачи. Нас на мякине не проведешь!»
