— А где мне оставить деньги за следующий месяц? — прозвучал в трубке незнакомый мужской голос.
Оксана отвела телефон от уха и посмотрела на экран. Номер был незнакомым.
— Извините, вы, наверное, ошиблись номером, — вежливо ответила она.
— Как это ошибся? — удивился мужчина. — Мне Маргарита Степановна дала этот номер. Сказала, что вы хозяйка квартиры и все дальнейшие вопросы решать с вами.
Оксана замерла. О какой квартире шла речь?
— Простите, вы о чём? Я не сдаю никакую квартиру.
— Как это не сдаёте? — возмутился мужчина. — Я три дня назад въехал в квартиру на Ленина, 24. Маргарита Степановна сказала, что действует от вашего имени, показала документы. Я заплатил за первый месяц, но она сказала, что дальше нужно решать с вами.
Оксана почувствовала, как внутри всё холодеет. Ленина, 24 — адрес бабушкиной квартиры, которую она оставила себе как память и иногда использовала как место, где можно побыть в тишине.
— Я перезвоню вам позже, — сказала она и нажала отбой.
Дрожащими руками Оксана набрала номер свекрови.
— Маргарита Степановна, мне только что звонил какой-то мужчина насчёт моей квартиры. Вы что-нибудь об этом знаете?
— А, Оксаночка, — голос свекрови звучал непривычно бодро. — Да, я хотела тебе сообщить. Я твою квартиру сдала, так что приезжай и забирай вещи. Владимир Петрович — очень приличный человек, бывший военный, не беспокойся.
Оксана не могла поверить своим ушам.
— Вы… что? Сдали МОЮ квартиру? Без моего ведома?
— Ну а что такого? — в голосе свекрови появились стальные нотки. — Стоит пустая, только деньги на коммуналку тратятся. А так хоть польза будет. Я уже первый взнос получила, отложила на ваш с Толей отпуск.
— Но как вы могли? Это незаконно! — Оксана чувствовала, как к горлу подступает ком.
— Не драматизируй, — отрезала Маргарита Степановна. — Приезжай, забери свои вещички, которые тебе нужны. Остальное я временно перенесла в наш гараж, чтобы не мешалось.
Не дожидаясь ответа Оксаны, свекровь отключилась.
Оксана схватила сумку и выбежала из дома. До бабушкиной квартиры было двадцать минут езды на автобусе. Всю дорогу она не могла успокоиться. Как свекровь могла распоряжаться её собственностью? И как она вообще попала в квартиру?
Когда Оксана подошла к своей двери, она обнаружила, что замок сменили. Ей пришлось звонить в звонок собственной квартиры.
Дверь открыл седовласый мужчина лет шестидесяти пяти, крепкого телосложения, с военной выправкой.
— Вы, должно быть, Оксана? — спросил он. — Проходите, не стесняйтесь. Меня зовут Владимир Петрович.
Оксана молча прошла в квартиру и остолбенела. В гостиной, где раньше стоял бабушкин диван и книжные полки, теперь расположился огромный телевизор и кожаное кресло. На стенах висели какие-то грамоты в рамках.
— Где мои вещи? — тихо спросила она.
— Маргарита Степановна забрала часть, — пожал плечами Владимир Петрович. — Сказала, что вам они не нужны. А вот документы у меня в полном порядке.
Он достал из серванта (тоже нового) папку и протянул Оксане. Внутри лежал напечатанный договор аренды с подписью, очень похожей на её собственную.
— Это подделка, — выдохнула Оксана. — Я никогда не подписывала этого договора и не давала никому доверенности на управление квартирой.
Владимир Петрович нахмурился: — Послушайте, я честно заплатил деньги и заключил договор. Если у вас какие-то проблемы, решайте их с родственниками, а не со мной.
Оксана огляделась, пытаясь найти хоть что-то из бабушкиных вещей. На глаза попалась фотография бабушки, которая раньше стояла на комоде. Теперь она валялась на полке в прихожей, задвинутая за обувную щётку.
— Я приду завтра, — сказала Оксана. — И мы решим этот вопрос.
Домой Оксана вернулась в полном смятении. Их с Толей квартира находилась в трёхкомнатной квартире его родителей — Маргариты Степановны и Бориса Михайловича. Молодым выделили большую комнату, и первое время жизнь под одной крышей со свекровью казалась Оксане неплохим вариантом. Маргарита Степановна держала дом в идеальном порядке, готовила на всех и даже не вмешивалась особо в их с Толей отношения. До сегодняшнего дня.
Толя был дома, сидел за компьютером, что-то сосредоточенно печатая.
— Толя, нам нужно серьёзно поговорить, — Оксана села рядом с мужем.
— Что случилось? — он неохотно оторвался от экрана.
— Твоя мама сдала мою квартиру какому-то мужчине! Без моего ведома! Я только что оттуда. Там уже другая мебель, мои вещи исчезли, а этот мужчина показал мне договор с поддельной подписью!
Толя вздохнул и закрыл ноутбук.
— Я знаю, — сказал он тихо.
— Что? — Оксана не поверила своим ушам. — Ты знал и ничего мне не сказал?
— Мама сказала, что хочет сделать нам сюрприз. Квартира всё равно пустует, а деньги лишними не будут. Мы планировали отложить их на новую машину.
— Новую машину? — Оксана почувствовала, как внутри закипает гнев. — Ты говоришь о моей квартире! О моей собственности! Вы не имели права!
— Оксан, не преувеличивай, — Толя попытался взять её за руку, но она отдёрнула её. — Мама хотела как лучше. Ты же всё равно там не живёшь.
— Это не имеет значения! — воскликнула Оксана. — Это моя квартира, и только я могу решать, что с ней делать!
В комнату без стука вошла Маргарита Степановна.
— Что за крики? — спросила она строго. — Оксана, ты уже была в квартире? Забрала свои вещи?
— Нет, я не забрала свои вещи, потому что их там нет! — Оксана встала, глядя свекрови прямо в глаза. — Где бабушкины часы? Где её коллекция фарфора? Где все мои книги?
— В гараже, я же сказала, — махнула рукой Маргарита Степановна. — Нельзя было оставлять ценные вещи квартиранту. Всё цело, не волнуйся.
— Вы не имели права распоряжаться моей собственностью! — Оксана чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдерживалась. — Я не подписывала никаких документов!
— Не устраивай сцен, — Маргарита Степановна села в кресло и скрестила руки на груди. — Мы поступили разумно. Квартира стояла пустая, а так будет приносить доход. Мы договорились с Владимиром Петровичем на хорошую сумму.
— И где эти деньги? — спросила Оксана, уже догадываясь об ответе.
— Я положила их на сберкнижку, — Маргарита Степановна поджала губы. — На нашу с Борей. Когда накопится достаточно, купим вам с Толей машину. Вам же всё равно самим не хватит.
— Я забираю свои вещи и расторгаю этот договор, — твёрдо сказала Оксана. — Это незаконно, и вы это прекрасно понимаете.
— Толя, скажи своей жене, чтобы не делала глупостей, — Маргарита Степановна посмотрела на сына.
Толя неуверенно перевёл взгляд с матери на жену.
— Оксан, может, не стоит горячиться? Деньги действительно пригодятся…
В этот момент Оксана поняла, что осталась одна против них обоих.
На следующий день Оксана отпросилась с работы и поехала в свою квартиру. По дороге она позвонила соседке — Зинаиде Аркадьевне, старой подруге бабушки.
— Зинаида Аркадьевна, здравствуйте! Это Оксана. Скажите, вы не заметили ничего необычного в последнее время у моей квартиры?
— Ой, Оксаночка! — обрадовалась соседка. — А я-то думала, когда ты объявишься! Тут такое творится! Твоя свекровь — эта, как её, Маргарита — приходила несколько раз. Сначала с каким-то мужчиной осматривали квартиру, потом вещи выносили. Я спрашивала, что происходит, а она сказала, что ты переезжаешь и поручила ей заняться квартирой.
— А вы не заметили, что именно она выносила?
— Ну как же! Большие настенные часы выносили, картины какие-то, коробки с посудой. Я ещё удивилась, зачем столько вещей забирать, если ты, как она сказала, просто решила квартиру сдать.
Оксана поблагодарила соседку и договорилась встретиться с ней позже.
Когда она снова позвонила в дверь своей квартиры, ей открыл тот же Владимир Петрович.
— Оксана Павловна, я тут подумал над нашим вчерашним разговором, — начал он, пропуская её внутрь. — Если вы говорите, что не давали разрешения на сдачу квартиры, то мне бы не хотелось быть замешанным в чём-то незаконном. Я всю жизнь прослужил в армии, у меня репутация.
— Я действительно не давала такого разрешения, — подтвердила Оксана. — И подпись на договоре не моя.
— Тогда я готов съехать, — кивнул Владимир Петрович. — Но у меня уже заключён договор, и я заплатил деньги вперёд. Хотелось бы их вернуть.
— Конечно, это справедливо, — согласилась Оксана. — Но деньги получила моя свекровь, и они у неё. Мне нужно будет решить этот вопрос с ней.
— Ещё кое-что, — Владимир Петрович замялся. — Ваша свекровь приходила сюда не одна. С ней был мужчина, который фотографировал квартиру и говорил что-то про продажу. Я случайно услышал их разговор. Они не знали, что я вернулся раньше и был в ванной.
Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Продажу? Моей квартиры?
— Именно так, — кивнул Владимир Петрович. — Я не хотел вмешиваться в семейные дела, но раз уж такое дело… Они говорили о каких-то документах, доверенности. Мужчина сказал, что всё можно организовать через какую-то фирму.
Оксана вышла из квартиры в полном смятении. Она позвонила своей коллеге Елене, с которой была в дружеских отношениях.
— Лена, мне нужна помощь. Ты не знаешь хорошего юриста?
Вечером Оксана вернулась домой с твёрдым намерением расставить все точки над «и». Она узнала от юриста — Виктора Сергеевича, знакомого Зинаиды Аркадьевны — что действия свекрови были не просто неэтичными, но и незаконными. Подделка подписи, незаконное проникновение в жилище, самоуправство — всё это тянуло на серьёзные проблемы.
Дома её ждал неприятный сюрприз — на семейном совете присутствовали не только Толя и его родители, но и дядя Толи — Николай Михайлович, человек с суровым характером, которого Оксана недолюбливала.
— А вот и наша принципиальная невестушка! — воскликнула Маргарита Степановна, когда Оксана вошла в комнату. — Толя нам всё рассказал. Ты, значит, против того, чтобы квартира приносила доход?
— Я против того, чтобы кто-то распоряжался моей собственностью без моего разрешения, — спокойно ответила Оксана.
— Оксана, пойми, — вмешался Борис Михайлович, отец Толи. — Маргарита хотела как лучше. Может быть, не совсем правильно поступила, но ведь намерения были добрые.
— Я не верю в добрые намерения, когда за моей спиной подделывают мою подпись, — отрезала Оксана. — И уж тем более не верю, когда узнаю, что моя квартира не просто сдаётся, а готовится к продаже.
В комнате воцарилась тишина. Маргарита Степановна побледнела.
— Что за вздор? — наконец выдавила она. — Никто не собирался продавать твою квартиру!
— Тогда объясните, зачем вы приводили туда риэлтора, который фотографировал квартиру и обсуждал с вами варианты продажи через какую-то фирму? — Оксана смотрела прямо на свекровь.
— Это неправда! — Маргарита Степановна повысила голос. — Толя, скажи своей жене, что она заблуждается!
Но Толя выглядел растерянным.
— Мам, ты говорила только о сдаче квартиры. Про продажу речи не было.
— Конечно не было! — воскликнула Маргарита Степановна. — Ваш квартирант всё выдумал!
— У меня есть свидетель, — спокойно сказала Оксана. — Зинаида Аркадьевна видела, как вы несколько раз приходили с разными людьми и выносили вещи. А ещё у меня есть запись разговора с Владимиром Петровичем, где он рассказывает о подслушанном разговоре.
Это был блеф — никакой записи у Оксаны не было. Но эффект превзошёл все ожидания.
— Ты следишь за мной? — взвизгнула Маргарита Степановна. — Записываешь? Это незаконно!
— Не более незаконно, чем подделывать чужие подписи и распоряжаться чужим имуществом, — парировала Оксана.
— Что происходит? — Борис Михайлович встал. — Рита, ты обещала мне, что всё согласовано с Оксаной! Что это за разговоры о продаже?
— Борис, не начинай, — отмахнулась Маргарита Степановна. — Я просто хотела узнать примерную стоимость, если вдруг Оксана решит продавать. Для её же блага!
— Моя квартира не продаётся, — твёрдо сказала Оксана. — И не сдаётся. Я расторгла договор с Владимиром Петровичем. Он съезжает завтра.
— Что? — Маргарита Степановна вскочила. — Ты не имела права! Я получила деньги, потратила часть на ремонт кухни!
— Какой ремонт кухни? — удивился Борис Михайлович. — Ты говорила, что деньги пойдут на новую машину для ребят.
В комнате снова повисла тишина.
— Куда делись деньги, мама? — тихо спросил Толя.
На следующий день Оксана взяла отгул и поехала в свою квартиру. Ей нужно было проверить, все ли вещи вернулись на место после выселения Владимира Петровича, и вообще оценить масштаб бедствия.
Владимир Петрович, как и обещал, уже съехал. Он оставил ключи у Зинаиды Аркадьевны вместе с запиской, в которой извинялся за доставленные неудобства и сообщал, что был обманут Маргаритой Степановной так же, как и Оксана.
Зинаида Аркадьевна встретила Оксану с распростёртыми объятиями.
— Я так рада, что ты вернула себе квартиру! — воскликнула она. — Твоя бабушка перевернулась бы в гробу, если бы узнала, что с ней хотели сделать!
— Да, это точно, — вздохнула Оксана. — Зинаида Аркадьевна, а вы не знаете, куда делись бабушкины часы? Настенные, с кукушкой?
— Как же, видела! Их твоя свекровь выносила с каким-то мужчиной. Бережно так упаковали в одеяло и понесли. Я ещё подумала — надо же, как аккуратно обращаются с вещами!
Оксана мысленно застонала. Значит, часы тоже пропали. А ведь это была одна из самых ценных реликвий, оставшихся от бабушки.
Войдя в квартиру, Оксана обнаружила, что обстановка совершенно изменилась. Мебель была переставлена, стены в некоторых местах перекрашены, а главное — исчезли многие важные для неё вещи. Помимо часов, пропали бабушкины статуэтки, которые стояли на серванте, картина с видом Петербурга, висевшая над диваном, и даже книги из шкафа.
Оксана методично обошла всю квартиру, составляя список пропавших вещей. Когда она вернулась в гостиную, на пороге стоял Борис Михайлович, отец Толи.
— Оксана, я могу войти? — спросил он тихо.
— Конечно, Борис Михайлович, — кивнула Оксана. — Проходите.
Отец Толи выглядел постаревшим и осунувшимся. События последних дней явно не прошли для него бесследно.
— Я пришёл извиниться, — сказал он, присаживаясь на краешек дивана. — Я не знал, что Рита затеяла всё это без твоего согласия. Она сказала мне, что вы с Толей решили сдавать квартиру, а она просто помогает с организацией.
— Я понимаю, — кивнула Оксана. — Вы тоже стали жертвой обмана.
— Но я должен был догадаться! — Борис Михайлович покачал головой. — Знаешь, Рита всегда была властной женщиной. Она привыкла всё контролировать — и на работе, и дома. А я… я просто плыл по течению. Так проще.
— А Толя? — тихо спросила Оксана. — Он знал?
— Не думаю, — вздохнул Борис Михайлович. — Толя… он как я. Проще согласиться с Ритой, чем спорить. Она умеет убеждать. И манипулировать.
Оксана молчала. Она и сама замечала эту черту в муже — нежелание идти на конфликт, особенно с матерью.
— Я помогу тебе найти пропавшие вещи, — неожиданно сказал Борис Михайлович. — Я догадываюсь, куда Рита могла их деть.
— Вы знаете про часы? — с надеждой спросила Оксана. — Бабушкины, с кукушкой?
— Да, они в нашем гараже, — кивнул Борис Михайлович. — Я видел их там, когда искал инструменты. И ещё какие-то коробки с вещами. Рита сказала, что это старый хлам, который надо выбросить. Но я не поверил — вещи были аккуратно упакованы.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Оксана. — Это очень важно для меня.
— И ещё, Оксана, — Борис Михайлович встал, — я понимаю, что ты сейчас очень обижена. И на Риту, и на Толю, и, возможно, на меня. Но… не принимай поспешных решений, ладно? Толя очень переживает.
— Я не знаю, что делать дальше, — честно призналась Оксана. — Я больше не чувствую себя в безопасности в вашем доме. И не уверена, что могу доверять Толе после всего этого.
— Понимаю, — кивнул Борис Михайлович. — Но дай ему шанс. Он не плохой человек, просто слабый.
После ухода свекра Оксана ещё долго сидела в пустой квартире, размышляя о том, как могла так ошибаться в людях. И главное — что делать дальше.
Вечером Оксана не вернулась в дом свекрови. Она решила остаться в своей квартире, благо там была раскладушка, которую Владимир Петрович не успел выбросить. Оксана купила минимум необходимых вещей и приготовилась к ночёвке.
Толя звонил ей несколько раз, но она не брала трубку. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать.
На следующий день после работы Оксана поехала в гараж Соколовых. У неё был свой ключ, так что она могла войти без проблем. Внутри гаража, как и говорил Борис Михайлович, стояли аккуратно упакованные коробки с её вещами. И, конечно же, бабушкины часы, замотанные в одеяло.
Оксана начала методично разбирать вещи, когда услышала шаги за спиной. Обернувшись, она увидела Толю.
— Папа сказал, что ты, возможно, будешь здесь, — тихо произнёс он. — Можно войти?
— Это твой гараж, — пожала плечами Оксана.
— Нет, это наш гараж, — возразил Толя. — Как и всё остальное. Наше общее.
— Неужели? — Оксана не смогла сдержать сарказм. — А моя квартира тоже наша общая? Поэтому твоя мать решила ею распорядиться?
Толя вздохнул и присел на перевёрнутое ведро.
— Я пришёл извиниться. Я должен был сразу встать на твою сторону. Это твоя квартира, и никто не имел права распоряжаться ею без твоего согласия.
— Но ты не встал на мою сторону, — заметила Оксана, продолжая разбирать вещи. — Ты поддержал мать.
— Я запутался, — признался Толя. — Мама была так убедительна… Она говорила, что действует в наших интересах, что это поможет нам накопить на машину…
— И ты поверил? — Оксана посмотрела ему в глаза. — Даже когда узнал, что она подделала мою подпись? Что вынесла мои вещи? Что планировала продать мою квартиру?
— Нет, этому я не поверил, — покачал головой Толя. — Я не мог поверить, что мама способна на такое.
— А теперь?
— А теперь я нашёл доказательства, — Толя достал из кармана сложенный лист бумаги. — Это черновик доверенности от твоего имени. На право продажи квартиры. Я нашёл его в маминых бумагах, когда искал договор с квартирантом.
Оксана взяла лист и пробежала глазами по тексту. Это действительно была доверенность, дающая Маргарите Степановне право продажи квартиры от имени Оксаны.
— Где твоя мать сейчас? — спросила Оксана, аккуратно складывая лист.
— Дома. Она… она не в себе. После того как всё раскрылось, она заперлась в комнате и отказывается с кем-либо разговаривать. Даже с папой.
Оксана задумалась. Месть никогда не была ей свойственна, но сейчас она чувствовала острую потребность в справедливости.
— Знаешь, что я сделаю? — сказала Оксана, глядя на Толю. — Я не буду писать заявление в полицию. Не из-за твоей матери — она этого заслуживает. А из-за твоего отца. Он ни в чём не виноват, но ему пришлось бы страдать больше всех.
Толя с облегчением выдохнул:
— Спасибо. Я знаю, что не заслужил…
— Не благодари, — перебила его Оксана. — Я делаю это не для тебя. И не думай, что это конец истории. Я забираю свои вещи и переезжаю в бабушкину квартиру. Мне нужно время, чтобы всё обдумать.
— Но мы же… — начал было Толя, но осёкся под её взглядом.
— Мы никто, Толя, — твёрдо сказала Оксана. — Когда я выходила за тебя замуж, я думала, что ты будешь моим защитником, моей опорой. А ты выбрал сторону матери в ситуации, когда она была абсолютно неправа. Что это говорит о нашем браке?
— Я исправлюсь, — Толя сделал шаг к ней. — Дай мне шанс.
— Я не знаю, — Оксана покачала головой. — Сейчас я просто хочу побыть одна. Поможешь мне перенести вещи в машину?
Прошла неделя. Оксана обустроилась в бабушкиной квартире, вернув ей прежний вид. Часы снова висели на стене, статуэтки заняли своё место на серванте, а книги выстроились на полках. Маргарита Степановна так и не извинилась, но Борис Михайлович приходил несколько раз — помогал с мебелью, принёс инструменты для мелкого ремонта, а однажды просто посидел за чаем и рассказал, как познакомился с бабушкой Оксаны много лет назад.
Толя звонил каждый день, но Оксана отвечала коротко и сухо. Она всё ещё не могла простить его предательства.
В пятницу вечером в дверь позвонили. На пороге стояла Елена, коллега Оксаны, с бутылкой вина и коробкой конфет.
— Решила заглянуть в гости к отшельнице, — улыбнулась она. — Как ты тут?
Оксана впустила подругу и быстро организовала импровизированный ужин.
— А знаешь, мне здесь нравится, — призналась Оксана, разливая вино по бокалам. — Тихо, спокойно, никто не лезет в мою жизнь, не указывает, что делать.
— И не готовит на тебя, не стирает твои вещи и не платит за коммуналку, — добавила Елена с усмешкой. — Но если тебе так лучше, я только за.
— Дело не в бытовых удобствах, — вздохнула Оксана. — Дело в уважении. Моя свекровь не уважала мои границы, мою собственность. А Толя… Толя не уважал меня настолько, что позволил этому случиться.
— А может, он просто слабак? — предположила Елена. — Знаешь, есть такие мужчины — маменькины сынки. Они физически не могут пойти против матери.
— Тогда зачем жениться? — горько спросила Оксана. — Если ты не готов стать главой своей семьи, защищать свою жену — зачем вообще всё это?
Елена не нашлась с ответом, и они молча потягивали вино, думая каждая о своём.
На следующий день Оксана решила поехать на рынок за продуктами. Выходя из подъезда, она столкнулась с Маргаритой Степановной.
— А, вот ты где, — холодно произнесла свекровь. — Я так и думала, что застану тебя дома.
— Чем обязана? — так же холодно ответила Оксана.
— Ты разрушаешь мою семью, — прямо заявила Маргарита Степановна. — Толя ходит как в воду опущенный, Борис на меня смотреть не хочет. Все думают, что я какая-то злодейка.
— А разве нет? — Оксана скрестила руки на груди. — Вы пытались распорядиться моей собственностью без моего ведома. Это не просто некрасиво — это преступление.
— Да что ты понимаешь! — воскликнула Маргарита Степановна. — Я всю жизнь заботилась о своей семье! Всё для них делала! А ты… ты появилась и всё разрушила!
— Я ничего не разрушала, — спокойно возразила Оксана. — Вы сами это сделали, когда решили, что можете распоряжаться чужой жизнью и чужим имуществом.
— Толя был таким счастливым до встречи с тобой, — Маргарита Степановна сменила тактику. — А теперь он страдает. Ты об этом подумала?
— Толя взрослый мужчина, — Оксана пожала плечами. — Если он несчастен, это его выбор. Я предлагала ему пойти со мной, но он выбрал вас.
— И правильно сделал! — фыркнула Маргарита Степановна. — Мать никогда не предаст, в отличие от жены.
— В этой ситуации предателем был как раз Толя, а не я, — заметила Оксана. — Но знаете что? Мне надоел этот разговор. Прощайте, Маргарита Степановна.
Оксана обошла свекровь и направилась к остановке. За спиной она услышала:
— Ты ещё пожалеешь об этом! Вернёшься на коленях!
Но Оксана даже не обернулась.
Шли дни. Оксана постепенно привыкала к новой жизни. На работе её повысили, и теперь у неё появилось больше свободного времени, которое она тратила на обустройство квартиры и встречи с друзьями. С Толей они общались только по телефону — коротко и по делу.
Однажды вечером, возвращаясь домой, Оксана увидела Толю, сидящего на скамейке возле подъезда.
— Привет, — сказал он, поднимаясь ей навстречу. — Можно поговорить?
Оксана кивнула, и они поднялись в квартиру. Толя огляделся:
— Здесь стало уютно. Почти как раньше, когда бабушка была жива.
— Чай будешь? — спросила Оксана, проходя на кухню.
— Да, спасибо, — Толя прошёл за ней. — Оксан, я хотел сказать… я развожусь с тобой.
Оксана замерла с чайником в руке:
— Что?
— То есть, — Толя смутился, — ты подаёшь на развод, а я не буду возражать. Я понял, что ты не вернёшься. И я… я не могу больше так жить.
Оксана медленно поставила чайник на плиту и повернулась к мужу:
— Я не собиралась подавать на развод.
— Нет? — удивился Толя. — Но ты же уехала, не отвечаешь на звонки толком…
— Я взяла паузу, чтобы разобраться в своих чувствах, — объяснила Оксана. — И да, я обижена на тебя. Но развод… Это серьёзный шаг.
— Ты хочешь сказать, что готова дать нам ещё один шанс? — в глазах Толи появилась надежда.
Оксана задумалась. Последние недели она много размышляла о своём браке, о том, что пошло не так. И главное — о том, чего она хочет от жизни.
— Не знаю, Толя, — честно ответила она. — Я не уверена, что мы сможем быть счастливы вместе после всего, что произошло.
— Я изменился, — горячо заверил её Толя. — Я съехал от родителей, снимаю комнату у товарища. Устроился на вторую работу, чтобы накопить на свою квартиру. Я хочу доказать тебе, что могу быть самостоятельным.
— А как же твоя мать? — спросила Оксана. — Она согласилась с твоим решением?
— Нет, конечно, — усмехнулся Толя. — Она говорит, что я предал её, что я неблагодарный сын. Но я впервые в жизни не послушал её. И знаешь что? Это оказалось не так уж и страшно.
Оксана внимательно посмотрела на мужа. Он действительно изменился — стал увереннее, спокойнее. В его взгляде появилась решимость, которой раньше не было.
— Я не готова вернуться, — сказала она наконец. — Мне нужно время. Но я не хочу развода. Пока.
— Я понимаю, — кивнул Толя. — И я готов ждать. Только… можно я буду иногда приходить в гости? Просто поговорить, выпить чаю…
— Можно, — согласилась Оксана. — Но без твоей матери.
— Без моей матери, — твёрдо повторил Толя. — Я больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь.
Прошло полгода. Оксана по-прежнему жила в бабушкиной квартире, но Толя часто приходил в гости. Иногда они вместе ужинали, иногда смотрели фильмы или просто разговаривали. Постепенно обида уходила, уступая место новому чувству — уважению. Оксана видела, как Толя менялся, становился сильнее, увереннее в себе.
Он действительно нашёл вторую работу и откладывал деньги на квартиру. А ещё начал ходить к психологу, чтобы разобраться в своих отношениях с матерью.
Маргарита Степановна так и не извинилась перед Оксаной. Но Борис Михайлович часто звонил, интересовался её делами, а иногда заходил в гости — один, без жены.
В один из таких визитов он сказал:
— Знаешь, Оксана, я благодарен тебе.
— За что? — удивилась она.
— За то, что открыла нам глаза. Мне и Толе. Мы оба слишком долго позволяли Рите контролировать нашу жизнь. А ты… ты показала, что можно жить иначе. По своим правилам.
— И как она теперь? — спросила Оксана.
— Тяжело ей, — вздохнул Борис Михайлович. — Но, может, и ей пора меняться. Время покажет.
Когда он ушёл, Оксана долго стояла у окна, глядя на вечернее небо. Она не знала, что ждёт их с Толей впереди. Может быть, они снова будут вместе. Может быть, нет. Но одно она знала точно — она больше никому не позволит решать за себя. Её дом, её правила, её жизнь.
Вечером позвонил Толя:
— Оксан, я тут подумал… Помнишь, мы хотели поехать на море этим летом? Может, всё-таки поедем? Только ты и я. Я накопил немного…
Оксана улыбнулась:
— Знаешь, а давай поедем. Только бронировать будем вместе, чтобы потом не было сюрпризов.
— Как скажешь, — рассмеялся Толя. — Ты решаешь, я подстраиваюсь.
— Нет, — покачала головой Оксана, хоть он и не мог этого видеть. — Мы решаем вместе. На равных. Иначе никак.
— На равных, — серьёзно повторил Толя. — Я запомню.
Оксана повесила трубку и подошла к бабушкиным часам. Они тикали мерно и спокойно, отсчитывая секунды новой жизни — жизни, в которой она сама решала, кому и что позволено.
— Спасибо, бабушка, — прошептала Оксана, касаясь резного дерева. — Ты всегда говорила, что свой дом — это крепость. Теперь я понимаю, что ты имела в виду.
За окном сгущались сумерки, а в квартире было тепло и уютно. Это был её дом, её крепость. И она сама решала, кого впустить, а кого оставить за дверью.
Прошло два года. Оксана и Толя наладили отношения и теперь жили вместе в её квартире, а свекровь с тех пор старалась не вмешиваться в их жизнь. В один из жарких июльских дней, когда они разбирали старые коробки в гараже, Оксана наткнулась на пожелтевший конверт. Внутри лежало странное письмо и старая фотография двух молодых женщин. «Толя, кажется, я нашла тайну твоей мамы,» — прошептала Оксана, всматриваясь в знакомое лицо на снимке. «Ты не поверишь, но на этой фотографии твоя мать и… моя бабушка!»
