Вера задержалась у подруги допоздна. Они перебирали старые фотографии, пили чай с мятой и вспоминали молодость. За окном давно стемнело, когда она спохватилась и начала собираться домой.
– Может, останешься? – предложила Галина. – Ночь на дворе.
– Нет, надо домой, – ответила Вера, накидывая пальто. – Павел будет волноваться.
– Волноваться? – Галина недоверчиво хмыкнула. – Твой Павел в последнее время только о себе и думает.
Вера промолчала. Что тут скажешь? Подруга права. После того как Павел три месяца назад неожиданно вышел на пенсию, он изменился. Стал раздражительным, часто сидел, уткнувшись в телефон, и подолгу разговаривал с кем-то, запершись в комнате.
В вечернем автобусе было почти пусто. Вера прислонилась лбом к холодному стеклу и смотрела на проплывающие мимо витрины магазинов. Все эти годы она верила, что у них с Павлом крепкая семья. Тридцать лет вместе – это вам не шутка. Вырастили сына, помогли ему встать на ноги, дождались внуков. Павел всегда был надежным, основательным. Инженер, уважаемый человек на заводе. И вдруг это странное решение – уйти на пенсию на три года раньше срока.
Автобус затормозил на остановке. Вера вышла и медленно направилась к дому. На ее пятом этаже горел свет. Значит, Павел не спит. Ждет ее? Или опять занят своими таинственными разговорами?
В подъезде пахло свежей краской – недавно сделали ремонт. Вера поднялась на свой этаж и достала ключи. Странно, дверь оказалась не заперта. Она осторожно вошла в квартиру.
В прихожей горел свет, на полу стояли какие-то коробки. Из комнаты доносились голоса – Павел и еще какая-то женщина. Вера застыла, прислушиваясь.
– Не волнуйся, мама, – говорил Павел, – я все устроил. Завтра получим последние документы, и дело с концом.
– А что если она не согласится? – спросил женский голос, который показался Вере смутно знакомым.
– Куда ей деваться? – усмехнулся Павел. – Квартира оформлена на меня, доказать ничего не сможет. Суд уже вынес решение.
Вера шагнула вперед, и половица предательски скрипнула под ногой. Голоса мгновенно стихли. Через секунду в дверном проеме появился Павел. За его спиной маячила пожилая женщина с крашенными в ярко-рыжий цвет волосами.
– Вера! – он явно не ожидал ее так рано. – А мы тут с мамой… разговариваем.
Свекровь? Нина Петровна? Невозможно! Они не виделись много лет – с тех пор как она переехала к сестре в другой город. И всегда недолюбливали друг друга.
– Здравствуйте, Нина Петровна, – растерянно произнесла Вера. – Не знала, что вы приехали.
– Здравствуй, голубушка, – свекровь улыбнулась, но глаза остались холодными. – Давненько не виделись.
– Что происходит? – Вера перевела взгляд на мужа. – Почему коробки в прихожей? Ты куда-то собрался?
Павел и его мать переглянулись. Потом он решительно шагнул вперед.
– Присядь, Вера, разговор есть.
Они прошли на кухню. Вера механически сняла пальто, повесила его на спинку стула. Нина Петровна устроилась напротив, сложив руки на столе, как примерная ученица. Павел остался стоять, прислонившись к холодильнику.
– В общем, так, – начал он без предисловий. – Ситуация изменилась. Мама переезжает к нам.
– К нам? – Вера недоуменно моргнула. – Насовсем?
– Насовсем, – кивнул Павел. – Квартира теперь моей матери, собирай вещи!
Вера решила, что ослышалась.
– Что значит – матери? Это наша квартира. Мы ее вместе покупали, ремонтировали…
– Технически квартира всегда была оформлена на меня, – перебил Павел. – И теперь я решил переоформить ее на маму. Это мое право.
– Твое право? – Вера почувствовала, как к горлу подкатывает комок. – А как же я? Тридцать лет вместе, и вдруг…
– Вдруг, вдруг, – передразнила Нина Петровна. – Ничего не вдруг. Паша давно хотел, чтобы я жила с ним. Сын все-таки. А ты… что ты сделала для него за эти годы?
Вера задохнулась от возмущения.
– Что я сделала? Да всю жизнь на него положила! Дом, семья, сын…
– Да ладно тебе, – отмахнулся Павел. – Не преувеличивай. В общем, так. Собирай вещи, у тебя есть час. Потом приедут приставы.
– Какие приставы? – Вера схватилась за край стола, чувствуя, что у нее кружится голова.
– Судебные, – спокойно пояснил Павел. – Суд вынес решение о твоем выселении. Ты здесь не прописана.
Это было правдой. После того как они купили эту квартиру, Вера так и не переоформила прописку со старой квартиры, где все еще была зарегистрирована ее мать. Вечно не хватало времени, потом как-то забылось – мало ли у кого прописка не там, где живешь.
– Ты подал на меня в суд? – прошептала она. – И даже не сказал мне?
– А ты бы стала спокойно это обсуждать? – пожал плечами Павел. – Истерику бы закатила, сцены. Вот, решил поставить перед фактом.
Вера обвела взглядом кухню – такую знакомую, такую родную. Вот эти занавески она сама шила прошлой весной. А обои они с Павлом клеили вместе, смеялись, когда он случайно испачкал клеем волосы.
– За что, Паша? – тихо спросила она. – Что я тебе сделала плохого?
На мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. Но Нина Петровна тут же вмешалась:
– Не слушай ее, сынок. Она просто давит на жалость. Всегда так делала.
Павел нахмурился.
– Собирайся, Вера. Время идет.
Как в тумане, она прошла в спальню. Открыла шкаф – половина полок уже была пуста. Значит, Павел заранее собрал свои вещи. Готовился. Планировал.
В дверь позвонили ровно через час. Вера все еще сидела на краю кровати, не в силах поверить в происходящее. Она слышала, как Павел пошел открывать, как здоровался с кем-то, объяснял ситуацию.
В комнату вошли двое мужчин в форме.
– Гражданка Соколова? – спросил один из них, сверяясь с бумагами. – Вынужден сообщить, что согласно постановлению суда от 15 апреля, вы обязаны освободить данное жилое помещение. Если вы отказываетесь выполнить требование добровольно, мы будем вынуждены…
– Не нужно, – тихо перебила Вера. – Я все поняла.
Она поднялась и взяла сумку, в которую успела кое-как побросать самое необходимое. Остальное… остальное потом. Если будет это «потом».
В прихожей Нина Петровна уже примеряла тапочки – ее тапочки, с вышитыми васильками, которые подарил ей Павел на прошлый день рождения.
– Ну, прощай, голубушка, – сказала свекровь с плохо скрываемым торжеством. – Не поминай лихом.
Павел стоял, отвернувшись к окну. Приставы переминались с ноги на ногу, явно чувствуя себя неловко.
– Может, хоть объяснишь – почему? – спросила Вера, глядя в спину мужа.
Он не обернулся.
– Так будет лучше для всех.
С этими словами в кармане Веры зазвонил телефон. Она машинально достала его – звонил сын.
– Мам, ты где? – раздался в трубке встревоженный голос Димы. – Я тебе уже час звоню!
– Я… – Вера запнулась, не зная, что сказать. – Я еду к Галине.
– А папа? Он с тобой?
– Нет, – она бросила взгляд на мужа. – Папа остается дома. С бабушкой.
– С какой еще бабушкой? – удивился сын. – Мам, что происходит?
– Потом объясню, – она нажала отбой и убрала телефон.
Один из приставов кашлянул.
– Вам есть куда идти? – спросил он негромко. – По закону мы должны убедиться…
– Есть, – кивнула Вера и, уже обращаясь к Павлу, добавила: – Не беспокойся, на улице не останусь.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь. Спустилась на один пролет и остановилась, держась за перила. Ноги вдруг стали ватными, а в глазах потемнело.
– Вера Николаевна, – окликнул ее один из приставов, выходя следом. – Подождите.
Он протянул ей какую-то бумагу.
– Это копия постановления суда. Вам стоит показать ее юристу. Тут… – он понизил голос. – Тут какая-то ерунда, если честно. В решении сказано, что вы якобы были на заседании и даже не возражали против выселения. Но раз вы говорите, что не знали ни о каком суде…
– Не знала, – кивнула Вера, машинально принимая документ.
– Тогда это похоже на подлог, – пристав нахмурился. – Кто-то мог подделать вашу подпись или представиться вами. В общем, не затягивайте с обжалованием.
Он ушел, а Вера осталась стоять на лестнице, прижимая к груди сумку и бумагу. Тридцать лет жизни – и вот так, в один миг, все рухнуло. Почему? Что случилось с Павлом? Откуда вдруг взялась его мать, о которой он почти не вспоминал все эти годы?
Вера решительно достала телефон и набрала номер Галины.
– Галя, это я. Можно к тебе? Прямо сейчас?
– Конечно, – встревоженно отозвалась подруга. – Что случилось?
– Потом расскажу.
Вера спустилась вниз, вышла из подъезда и пошла к остановке. Тело двигалось на автопилоте, а мысли метались как испуганные птицы. Что теперь делать? Куда идти? К сыну? Но у Димы маленькая квартира, двое детей, им и так тесно. К матери в однокомнатную хрущевку? Тоже не вариант.
Автобус подошел почти сразу. Вера села у окна, глядя на проплывающий мимо город. Странно, но слез не было. Только оглушающая пустота внутри и невозможность поверить, что все это происходит на самом деле.
Галина открыла дверь, едва Вера позвонила. Одного взгляда на подругу ей хватило, чтобы все понять.
– Проходи, – сказала она, забирая у Веры сумку. – Чай еще горячий.
Они устроились на кухне. Вера в нескольких словах рассказала о произошедшем. Галина слушала молча, только качала головой.
– И что теперь? – спросила она, когда Вера закончила.
– Не знаю, – пожала плечами та. – Пристав сказал, что нужно обжаловать решение суда. Но я даже не представляю, как это делается. И потом… – она впервые за вечер почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Потом, даже если я докажу, что не знала о суде, квартира все равно оформлена на Павла. Он имеет право распоряжаться ею как хочет.
Галина задумчиво постукивала ногтем по столу.
– А ты уверена, что квартира только на него записана? Вы же вместе ее покупали.
– Уверена, – вздохнула Вера. – Тогда было проще так оформить – Паша работал на хорошей должности, у него кредитная история была лучше. Да и какая разница? Мы же семья…
– Были семьей, – жестко поправила Галина. – А сейчас ты имеешь дело с чужим человеком. И знаешь что? Завтра же идем к юристу. У меня есть знакомый, толковый мужик. Он разберется.
Утром Веру разбудил звонок телефона. Она с трудом разлепила опухшие от слез глаза и посмотрела на экран. Сын.
– Мам, ты где? – без предисловий спросил Дима. – Я звоню домой, трубку берет какая-то женщина и говорит, что она – бабушка Нина. И что ты больше здесь не живешь.
Вера глубоко вздохнула.
– Дима, это долгая история. Давай встретимся, я все объясню.
– Я сейчас приеду, – решительно сказал сын. – Скажи адрес.
Через полчаса он уже был у Галины. Выслушал мать, расспросил о деталях, внимательно изучил решение суда.
– Так, – сказал он наконец. – Во-первых, никуда ты отсюда не поедешь. Поживешь пока у меня. Мы с Леной что-нибудь придумаем. Во-вторых, немедленно подаем заявление в полицию о мошенничестве. Кто-то представился тобой в суде – это статья. В-третьих, обжалуем решение. И в-четвертых… – он на мгновение запнулся. – В-четвертых, я поговорю с отцом. Хочу посмотреть ему в глаза.
Вера покачала головой.
– Не надо, сынок. Не порть с ним отношения из-за меня.
– Из-за тебя? – возмутился Дима. – Мама, он тебя на улицу выставил! После тридцати лет брака! Какие тут могут быть отношения?
В этот момент снова зазвонил телефон Веры. На экране высветилось имя мужа.
– Не бери, – сказал Дима.
– Нет, я отвечу, – Вера решительно нажала на зеленую кнопку. – Слушаю, Павел.
– Вера… – голос мужа звучал странно. – Ты можешь приехать? Нам надо поговорить.
– О чем? – холодно спросила она. – По-моему, вчера все было предельно ясно.
– Пожалуйста, – в его голосе звучала мольба. – Это важно.
Вера помедлила, глядя на сына, который отрицательно качал головой.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Буду через час.
Положив трубку, она повернулась к Диме.
– Я должна поехать. Должна понять, что происходит.
– Тогда я с тобой, – решительно заявил сын.
Они подъехали к дому на такси. Дима всю дорогу молчал, только желваки ходили на скулах. Вера тоже не говорила – собиралась с мыслями.
В подъезде они столкнулись с соседкой с третьего этажа, Антониной Васильевной. Увидев Веру, та всплеснула руками.
– Верочка! А у вас там такое! Скорая приезжала час назад. Твоего Павла увезли – сердечный приступ. А эта, рыжая, убежала следом.
Вера и Дима переглянулись и бросились наверх. Дверь в квартиру была не заперта. Они вошли в пустую прихожую.
– Папа! – позвал Дима. – Ты дома?
Тишина. Они прошли на кухню – никого. Заглянули в спальню – пусто. На кровати валялись разбросанные вещи, тумбочка была выдвинута.
– Похоже, она что-то искала, – пробормотал Дима, осматривая комнату.
Вера прошла в гостиную и замерла. На журнальном столике лежала раскрытая папка с документами. Она подошла ближе, взяла верхний лист.
– Что там? – спросил Дима, входя следом.
– Договор дарения, – тихо ответила Вера. – Павел переоформил квартиру на свою мать три дня назад.
– Что за бред? – Дима заглянул в бумаги через плечо матери. – Зачем ему это?
Вера перебирала документы, пытаясь найти ответ. И вдруг наткнулась на медицинское заключение. Она пробежала глазами строчки – и почувствовала, как холодеет.
– Рак, – прошептала она. – Последняя стадия. Шансов нет.
Дима взял у нее бумагу, прочитал сам.
– Отец болен? И молчал?
Вера опустилась на диван, пытаясь собраться с мыслями.
– Получается, он знал о диагнозе… И решил переписать квартиру на мать, чтобы… Но почему не сказал мне? Почему выгнал?
Дима продолжал изучать бумаги.
– Тут еще что-то есть, – сказал он через минуту. – Какой-то кредитный договор. Папа взял крупную сумму в банке. И поручителем указана бабушка Нина.
Вера нахмурилась, пытаясь сложить головоломку.
– Он что-то задумал. Что-то нехорошее.
В этот момент зазвонил телефон Димы.
– Да? – ответил он. – Да, это его сын… Что? Когда?.. Понятно. Сейчас приедем.
Он медленно опустил телефон.
– Это из больницы. Папа… его не стало. Второй инфаркт, не справились.
Вера закрыла лицо руками. Что-то внутри нее оборвалось – тридцать лет жизни, которые невозможно стереть одним решением суда или жестоким поступком.
– Поехали, – тихо сказал Дима. – Нужно… оформить документы.
В больнице их встретил молодой врач с усталым лицом. Рассказал, как все произошло, выразил соболезнования, проводил в нужный кабинет.
– А женщина, которая приехала с ним? – спросила Вера. – Его мать? Где она?
– Не знаю, – пожал плечами врач. – Она была здесь какое-то время, потом исчезла. Кажется, разговаривала с кем-то по телефону.
Когда формальности были улажены, Вера и Дима вышли на улицу. Моросил мелкий дождь, ветер бросал в лицо холодные капли.
– Что теперь? – спросил Дима.
– Не знаю, – покачала головой Вера. – Ничего не понимаю. Зачем он все это затеял? Неужели настолько меня разлюбил, что решил оставить ни с чем?
– Думаю, мы найдем ответы в тех бумагах, – сказал Дима. – Поехали домой, разберемся.
«Домой» – это слово теперь звучало горько. Где теперь ее дом?
В квартире по-прежнему никого не было. Они снова принялись изучать документы, теперь уже более внимательно. И постепенно картина начала проясняться.
– Смотри, – сказал Дима, показывая матери бумаги, – папа взял кредит на лечение за границей. Огромную сумму. Но потом, видимо, узнал, что шансов нет. И что делать с долгом?
– Переписал квартиру на мать, чтобы кредиторы не смогли ее забрать после его смерти, – медленно проговорила Вера, начиная понимать. – А меня выгнал, чтобы… чтобы что?
– Чтобы ты не отвечала по его долгам, – тихо сказал Дима. – По закону, если супруги живут вместе, долги считаются общими. А если официально разъехались…
Вера покачала головой.
– Но почему он просто не объяснил? Не сказал правду?
– Гордость? – предположил Дима. – Или не хотел, чтобы ты видела, как он угасает? Или…
Договорить он не успел – в дверь позвонили. На пороге стояла Нина Петровна. Без вчерашнего торжества в глазах, осунувшаяся, с потекшей тушью.
– Значит, правда, – сказала она, увидев их. – Паши больше нет.
Вера молча кивнула.
– Вы знали о его болезни? – спросил Дима.
– Конечно, знала, – Нина Петровна прошла в квартиру, опустилась на стул в прихожей. – Он позвонил мне месяц назад. Сказал, что ему нужна помощь. Что он задумал.
– И что же он задумал? – тихо спросила Вера.
Свекровь достала из сумки бумагу.
– Вот, – она протянула документ Вере. – Это дарственная. На твое имя. Я должна была подписать ее сегодня, после того как ты уедешь. Паша все рассчитал – оформил квартиру на меня, чтобы защитить от кредиторов, а я должна была тут же переоформить ее на тебя. Но вчера, когда я увидела, как ты уходишь с приставами… – она покачала головой. – Я не выдержала. Сказала ему, что не могу участвовать в этом спектакле. Что нужно все тебе объяснить. Тогда у него и случился приступ.
Вера смотрела на свекровь, не в силах поверить в услышанное.
– То есть… весь этот цирк с выселением… это была игра? Чтобы защитить меня от долгов?
– Паша всегда был упрямым, – вздохнула Нина Петровна. – Решил, что так будет лучше для всех. Что ты не должна страдать из-за его проблем. Что лучше пусть ты его возненавидишь, чем останешься без крыши над головой.
Она достала из кармана ключи и положила на стол.
– Держи. Это твой дом. Всегда был и будет твоим.
Вера смотрела на ключи, и в голове крутилась только одна мысль: «Павел любил меня до последнего вздоха. По-своему, неуклюже, причиняя боль – но любил».
За окном перестал идти дождь, и сквозь тучи пробился слабый луч солнца. Жизнь продолжалась – теперь уже без Павла, но с памятью о нем. И с осознанием того, что иногда самые жестокие поступки могут быть продиктованы самыми добрыми намерениями.
