— Обязана, — припечатала мать, — дочь ты мне или кто? И Лену не трогай, она много работает, у нее нет времени по магазинам и аптекам скакать. Ты за мной ухаживай!
— Нечего деньги транжирить, — услышала я от матери, — нет денег? Тогда и свадьбу праздновать нечего! Да, сестре твоей я помогла, кредит взяла на ее торжество. Потому что я так решила! И тебе я денег дала, не прибедняйся. Туфли же ты себе на них купила?
***
Сестра замуж собралась. Радостное событие, конечно, если бы не одно «но». Мама, как узнала, что Ленка под венец идет, прямо расцвела вся. Начала ей приданое собирать, кружева-рюшечки выбирать, советы давать, как мужа ублажать. А потом как гром среди ясного неба — кредит взяла! На свадьбу! Шикарную, с рестораном, тамадой и прочими атрибутами красивой жизни.
Я тогда тоже замуж собиралась, как-то одновременно у нас с сестрой все произошло. Отмечать мы собирались торжество скромно, по-семейному. Никаких ресторанов, просто расписаться и посидеть с родными дома. Мама, конечно, поздравила, сказала:
— Молодец, дочка, так и надо. Хорошо, что хоть ты не транжира. А то вон, Галкина дочка почти миллион на свадьбу угрохала!
Еще до росписи, когда я робко заикнулась про свадебные расходы, она сунула мне в руки смятую купюру и сказала:
— Вот тебе на туфли, нечего деньги зря тратить.
На туфли! На одни чертовы туфли. А Ленке целую свадьбу оплатила!
Помню, стою я тогда в коридоре, с этой несчастной бумажкой в руках, и ком в горле душит. Хотела высказать все, что на душе кипит, но не смогла. Просто развернулась и ушла, чтобы не видеть ее довольного лица.
Конечно, я особо не возникала по поводу того, что мне со свадьбой не помогли. Всю обиду в себе переживала. Как-то вечером позвонила Ленка. Счастливая, как слон:
— Представляешь, мамка мне такое платье купила! Как у принцессы! Ты обязательно должна его увидеть!
— Рада за тебя, — говорю, а самой так тошно, что хоть волком вой.
— А ты что, уже платье купила? — спрашивает.
— Да какое там платье, — отвечаю, — на туфли только хватило.
— Ну, не расстраивайся, — говорит она, — свадьба ведь не главное… Ну отметите тихо, без помпы. Главное, чтобы человек хороший рядом был.
Легко ей говорить! Ей, у которой все есть. А мне, как всегда, крохи с барского стола. После свадьбы Ленки я как-то совсем отдалилась от семьи. Звонила редко, приезжала еще реже. Мама, конечно, ворчала, мол, совсем про мать забыла, но я знала, что это просто слова. Ей Ленка ближе, Ленка — любимая дочка, а я… Я просто есть.
Как-то раз звонит мне мама, голос такой жалобный:
— Дочка, приезжай, поговорить надо.
— Что случилось? — спрашиваю.
— Да Ленка… В общем, приезжай, сама все узнаешь.
Ну, думаю, что-то опять с сестрой приключилось. Собралась и поехала. Мама встретила меня на пороге, вся в слезах:
— Ленка с мужем поругались, он ушел. Говорит, не любит больше.
— Ну, бывает, — говорю, хотя внутри все ликует.
Нельзя, конечно, радоваться чужому горю, но тут уж ничего не могу с собой поделать.
— А она беременна, — добавляет мама, — что теперь делать, не знаю.
Тут уж я промолчала. Беременна, значит. Ну, что ж, поздравляю. А я тут при чем?
— Мам, а я-то чем могу помочь? — спрашиваю.
— Ты… Ты должна ее поддержать, — говорит мама,— она же твоя сестра.
— Поддержать? — переспрашиваю, — а когда мне плохо было, кто меня поддерживал?
Мама опустила глаза. Знает, что не права. Но все равно, Ленка — любимая дочка, а я, никому не нужная, должна ей теперь жилеткой служить?
***
После того, как муж Ленки сбежал, не выдержав семейной жизни, начался новый этап. Мама, конечно, сначала причитала, как ей жалко доченьку, как она несчастна. Но потом, как-то быстро взяла себя в руки и начала действовать.
— Дебошир! — говорила она всем подряд, — Пил, гулял, руку на Ленку поднимал! Хорошо, что избавились от такого!
И помогала Ленке во всем. Сначала просто успокаивала, ночами сидела, пока та ревела в подушку. Потом начала потихоньку подкармливать — то денег подкинет, то продукты принесет. А потом и вовсе взяла все на себя. Ленка, конечно, сначала упиралась, говорила, что сама справится, но мама была непреклонна.
— Тебе сейчас о ребенке думать надо, а не о работе! — говорила она, — Я тебе помогу, не переживай.
И помогала. Ленка, конечно, после родов расцвела. Все-таки материнство — это счастье. Но и без маминой помощи ей было бы нелегко. А тут все сложилось как нельзя лучше. Вскоре родилась Настя— любимая первая внучка. Мама в ней души не чаяла. Целыми днями возилась с ней, гуляла, пела песенки. А Ленка тем временем оперилась и начала подумывать о работе.
— Мам, я больше не могу сидеть дома, — говорила она, — надо что-то делать, деньги зарабатывать.
Мама, конечно, сначала отговаривала. Мол, сиди с ребенком, нечего на чужого дядю впахивать, но Ленка была непреклонна. Ныла, что ей в декрете надоело, что ей нужно обстановку сменить, что она «застоялась». Настя совсем маленькая, а она уже устала. До меня, конечно, доходили новости о сестрице, но я в ее личную жизнь не лезла. Пусть сама решает, как ей жить. Лишь бы меня не трогали.
Конечно, Ленке мама снова пришла на помощь. У нее были какие-то связи, какие-то знакомства — в общем, не прошло и месяца, как Ленке предложили работу. Не просто работу, а должность в престижной компании.
— Это судьба! — восклицала мама, — я всегда знала, что у тебя все получится! Леночка, ты у меня умница!
Ленка, конечно, была счастлива. Она, как птица, вырвалась на свободу. Работа ей нравилась, зарплата была хорошая, коллектив — отличный. Все складывалось просто идеально. Настя осталась на попечении бабушки. Мама с удовольствием забирала ее из садика, кормила обедом, играла с ней до вечера. Ленка приезжала уже поздно, уставшая, но счастливая.
— Спасибо тебе, мам, — говорила она, — без тебя я бы не справилась.
Я смотрела на все это со стороны и не понимала. Почему Ленке всегда так везет? Почему ей все достается так легко? А мне приходится пахать как лошади, чтобы хоть чего-то добиться? Как-то раз, не выдержала и спросила у мамы:
— Мам, а почему ты Ленке всегда так помогаешь? А мне?
— Ну, ты же у меня сильная, — ответила она, — ты сама справишься. А Ленке нужна помощь.
Сильная, значит. А может, просто нелюбимая?
***
Настя росла, Ленка делала карьеру, мама помогала им обеим. Все было хорошо. Почти идеально. Если бы не одно «но». Я чувствовала себя лишней в этой идиллии. Чужой. Будто я просто наблюдаю за чужой жизнью, а моя проходит мимо. Мама, кстати, со временем начала и меня привлекать к воспитанию Ленкиной дочери: то встретить ее нужно из садика, то отвести туда, потому что мама не может. То просто посидеть с ней пару часиков, пока она отдохнет. Я не отказывала. Не хотелось мне с матерью и сестрой отношения портить.
Как-то позвонила Ленка. Голос такой радостный:
— Представляешь, мне предложили повышение! Буду начальником отдела!
— Поздравляю, — говорю.
— Спасибо, — отвечает она, — мамка так рада! Говорит, я у нее самая лучшая!
И тут я не выдержала.
— Лен, а ты хоть раз подумала обо мне? — спрашиваю, — как я живу, что у меня происходит?
— Ну, ты же… Ты же всегда говоришь, что у тебя все хорошо, — отвечает она.
— А если бы я сказала, что мне плохо? — спрашиваю, — ты бы пришла на помощь?
Ленка молчит. Я знаю, что она не пришла бы. Она слишком занята своей жизнью и своей карьерой.
— Ладно, Лен, — говорю, — забудь.
— Не обижайся, — отвечает она, — я просто… Я просто счастлива.
Счастлива. А я? А я, наверное, никогда не буду счастлива.
Мой первый брак был ошибкой. Большой ошибкой, которую я не забуду никогда. И дело даже не в муже, хотя и он был, мягко говоря, не подарок. Дело в том, что я снова осталась одна. Без поддержки, без понимания, без капли сочувствия. Сын родился… Радости особой я не почувствовала. Усталость, скорее. И страх. Страх перед неизвестностью, перед тем, что я не справлюсь. Я ждала помощи от мамы, ждала доброго слова, совета. Но ничего этого не было.
— Ну, родила и родила, — сказала она как-то между делом, — что тут такого?
Я всему училась сама. Как пеленать, как кормить, как успокаивать, когда у ребенка колики. Читала книги, смотрела видео, слушала советы подруг. А мама… Мама продолжала заниматься Ленкой и Настей. У них там свои радости и горести. Мой сын бабушке был не нужен. Моей матери была интересна только внучка.
А потом начался кошмар. Муж начал употреблять. Причем он не пил, он злоупотреблял запрещенными веществами. Я не сразу поняла, что происходит. Странности в поведении супруга я первое время списывала на усталость. Ну сидит он полчаса и смотрит в одну точку, ну что в этом страшного? А потом до меня дошло… Начались скандалы, истерики, кражи. Да, он у меня воровал. Жизнь превратилась в ад. Я пыталась его спасти, уговаривала, плакала, умоляла. Но все было бесполезно. Он тонул, и тянул меня за собой на дно.
Когда я окончательно впала запуталась, я рассказала о своих проблемах маме. Рассказала все, как есть. Про запрещенку, про долги, про весь тот ужас, что творится в нашей семье. Я ждала сочувствия, ждала помощи. Думала, что мама хотя бы приютит нас на время вместе с сыном, что пожалеет, успокоит. Но не тут-то было — мать осталась равнодушной к моим проблемам.
— Я больше никого содержать не буду. Хватит с меня одной Ленки. Сама разбирайся со своими проблемами.
И все. Она просто отрезала меня от себя. Пришлось терпеть мужа. Терпеть его выходки, его унижения, смотреть, как он постепенно скатывается вниз. Я ждала, когда закончится декрет, чтобы выйти на работу и хоть как-то себя обеспечить. А потом начались побои. Сначала легкие толчки, потом пощечины, а потом и удары кулаком. Я жила в постоянном страхе. Боялась каждого его взгляда, каждого его слова.
Однажды он меня чуть не пришиб. Я помню только вспышку ярости в его глазах, сильную боль и темноту. Очнулась в больнице — сломанные ребра, сотрясение мозга, многочисленные синяки. После этого я подала на развод. Не могла больше терпеть. Не хотела, чтобы мой сын видел все это.
Мама пришла в больницу. Не для того, чтобы меня поддержать, а чтобы отчитать:
— До чего ты себя довела! Зачем было связываться с таким человеком? Ты же должна была думать головой! Опозорила и себя, и меня!
Я молчала. Сил не было ни на что. После развода жизнь стала немного легче. Я вышла на работу, сняла комнату, устроила сына в детский сад. Было тяжело, но я справлялась. Одна. Без помощи, без поддержки, без любви. Я прекрасно понимала, что сын мой кроме меня никому не нужен. Что только я должна о нем заботиться. Осталось только смириться.
Впрочем, порой нам доставались объедки с барского стола. Как-то приехала мама, с собой притащила какой-то потрепанный пакет. Я поначалу подумала, что она мусор забыла по дороге выбросить. Но нет.
— Вот, — сказала она, протягивая мне пакет, — колбасу привезла. У нас залежалась, не ест никто.
Я взяла пакет. Внутри и правда была колбаса. Небольшой кусочек, потемневший по краям.
— Спасибо, — сказала я, — хоть что-то.
Наверное, это было мелочно с моей стороны. Радоваться куску колбасы, как голодный щенок. Но тогда для меня это было большим подспорьем. Я работала уборщицей, зарплата была мизерная, и каждый рубль был на счету. Но больше, чем колбаса, мне тогда нужна была моральная поддержка. Доброе слово, совет, простое человеческое сочувствие. Но этого я не получила.
— Ты держись, — сказала мама, глядя на меня свысока, — не раскисай. Все наладится.
И ушла. Оставив меня одну с ребенком и с куском залежавшейся колбасы. За эту помощь я ей, конечно, благодарна. Но горечь осталась. Горечь от того, что она видела только мои материальные трудности, но не видела моей душевной боли. И ни с тем, ни с тем не помогла.
С внуком мать, естественно, ни разу не нянчилась. Даже с коляской не гуляла — ей это было неинтересно. У нее была любимая внучка, с которой она и проводила все свое свободное время. А мой сын… Он был для нее просто ребенком нелюбимой дочери.
***
Моя жизнь постепенно налаживалась. Я устроилась на другую работу — более оплачиваемую. Сын пошел в школу. Я начала чувствовать себя более уверенно и независимо. А потом я встретила его — моего будущего мужа. Димка был самым настоящим принцем из сказки. Я первое время даже не верила, что мне так повезло. Димка принял меня с ребенком и полюбил нас как родных. Вскоре мы поженились, родилось двое общих детей. Я была счастлива.
Но даже в этот счастливый период моей жизни мать еще много раз проявила свое несправедливое хладнокровие. Все для сестры и ее детей только — Ленка, кстати, второго прижила от какого-то любовника. Подарки, деньги, помощь — все доставалось им. А мне — ничего. Я старалась не обращать на это внимания. Я знала, что никогда не стану для нее любимой дочерью. Я знала, что никогда не получу от нее той любви и поддержки, в которой так нуждалась.
Со временем я перестала ждать от нее чего-либо. Я просто приняла ее такой, какая она есть. С ее любовью к Ленке и ее безразличием ко мне. В общем, матери в моей жизни практически нет. Она есть физически, но ее нет душевно. Она живет своей жизнью, а я — своей.
Мы общаемся по праздникам, поздравляем друг друга с днем рождения, но между нами нет тепла. Вот совершенно. И это еще полбеды. Она не только на с сестрой разделяла, но и наших детей. Меня это больше всего раздражало. Например, на день рождения она принесла Ленкиной Насте дорогую куклу. Я знаю, что она стоит почти десять тысяч рублей. А моему сыну — маленькую, дешевую машинку. И сказала:
— Ну, Настенька же девочка, ей куклы больше нравятся. А Лешка твой все равно машинку эту сломает через полчаса. Если он не умеет бережно с вещами обращаться, зачем ему дорогое покупать?
А когда у моего сына была серьезная травма, а Ленкина дочка просто слегка приболела простудой, мать, конечно, примчалась к Ленке, оставила ей кучу лекарств, фруктов и сладостей. А нам просто позвонила и спросила:
— Ну, как там ваш мальчик?
И все. Никакой помощи, никакого участия. Я старалась не обращать внимания на это. У меня была своя семья, своя жизнь, мне было, о ком заботиться и кого любить. Но все равно в душе оставалась какая-то горечь.
Как-то раз, мы все собрались у матери на даче. Шашлыки, игры, разговоры. Все вроде бы шло хорошо. Но потом мать начала хвалить Ленку: как она хорошо выглядит, какая у нее замечательная работа, какие умные дети. А про меня — ни слова.
Я не выдержала и сказала:
— Мам, почему ты всегда хвалишь только Ленку? Почему ты никогда не говоришь ничего хорошего про меня и моих детей?
Она посмотрела на меня с удивлением:
— Да что ты выдумываешь? Я вас всех люблю одинаково!
— Нет, мам, это не так, — возразила я, — ты всегда любила Ленку больше. Всегда ей помогала, всегда ее хвалила. А меня ты как будто не замечала.
Она обиделась:
— Ну, хватит уже, — рявкнула она, — не начинай! Ты можешь мне настроение не портить? Зачем все время претензии озвучивать?
***
Вот я всегда говорю, что жизнь наша — бумеранг. Все всегда возвращается. Вот и мамина очередь подошла по счетам платить. Ленка, старшая сестра моя, с матерью практически не общалась — после какого-то крупного скандала оборвала все контакты. Ее дочь, моя племянница, тоже перестала навещать бабушку. Настя говорила, что ей надоело ее вечное ворчание и недовольство.
Мать постарела, вышла на пенсию. И, естественно, вспомнила тут же обо мне. Кто ей лекарства купит, кто в больницу отвезет, кто по хозяйству поможет? Конечно, я! И вроде бы, должна была она радоваться, что у нее такая добрая и заботливая дочь. Но нет. Она принимала мою помощь как должное. Как будто я ей что-то обязана.
А стоит сказать что-то против, высказать свое мнение, сразу обижается. Надует губы, как маленький ребенок, и молчит. И ты ходи вокруг нее, уговаривай, проси прощения. Хотя ни в чем и не виновата.
— Мам, тебе надо к врачу сходить, — говорю ей как-то, — что-то ты совсем расклеилась.
— Не надо мне никаких врачей, — ворчит она в ответ, — сама знаю, что мне нужно.
— Но, мам, ты же видишь, что тебе плохо. Надо провериться.
— Да что ты командуешь? — кричит она, — я сама решу, что мне делать! Прекрати меня в могилу сводить! Я устала!
И все. Разговор окончен. У матери очень сложный характер, тяжело с ней бывает общаться. Она вечно недовольна, вечно придирается. То ей не так, это не эдак. То суп пересолен, то пыль не протерта. Я очень устаю от ее общества. А еще она удивляется, почему я ей не звоню часто.
— Почему ты мне так редко звонишь? — спрашивает она, — я же твоя мать! Помру, а ты и не узнаешь.
А я молчу. Что ей ответить? Что мне тяжело с ней разговаривать? Что после каждого разговора я чувствую себя опустошенной и выжатой, как лимон? Что ее не было рядом, когда я в ней нуждалась? Когда меня бил муж, когда я осталась одна с ребенком на руках, когда у меня не было ни копейки в кармане?
Вроде бы, обиды проработала с психологом. Вроде бы, простила ее. Но что-то осталось. Какой-то осадок, какая-то горечь. Наверное, это и сказывается. Наверное, поэтому я ей не звоню часто. Боюсь снова почувствовать эту боль, это разочарование.
Как-то раз, я пришла к ней с тортом. У нее был день рождения.
— С днем рождения, мам! — сказала я, обнимая ее, — счастья тебе, здоровья.
Она взяла торт, поставила его на стол и села в кресло.
— Спасибо, — сказала она сухо, — что еще принесла?
— Торт, — растерялась я, — твой любимый, Наполеон…
— А что так мало? — спросила она, — могла бы и продуктов купить. Рыбки малосольной, например, колбаски. Что торт твой?
Я молча посмотрела на нее. Что ей еще сказать?
— Мам, ну зачем ты так? — спросила я, — сегодня же твой день рождения. Давай не будем ссориться.
— А я и не ссорюсь, — ответила она, — просто говорю, как есть.
Я вздохнула. Бесполезно с ней спорить. Мы посидели немного, попили чай с тортом. Она молчала, смотрела телевизор. Я чувствовала себя неловко и неуютно. Через час я ушла, оставив ее одну. С тортом и с ее вечным недовольством. Иду по улице и думаю: почему я так с ней мучаюсь? Почему не могу просто бросить ее, как это сделала Ленка?
Наверное, потому что человек я такой. Не могу бросить мать. Даже если она этого не заслуживает. Даже если она меня не любит. А она этим только пользуется. Знает, что я никуда не денусь. Что я всегда буду рядом. Иногда мне кажется, что я просто жертва. Жертва собственной доброты.
***
Когда я осторожно, с опаской, пыталась завести разговор о помощи со стороны Ленки и Насти, в ответ получала одно и то же: у них нет времени. Будто у них дела государственные, а я тут от нечего делать сижу, жду маминых поручений.
— Мам, а почему ты Ленку не попросишь лекарства купить? У нее же машина есть.
— У Ленки работа, у нее свои дела. Ей что, делать нечего, кроме как мотаться по магазинам и аптекам? — отрезала мать, даже не посмотрев на меня.
— А у меня, значит, дел нет? Я тоже работаю, мам, — возразила я, но тут же себя одернула.
— Не сравнивай! Лена — начальник, а ты — нет. У нее обязанностей больше.
Они не могут выделить ей время, а я почему-то могу. Парадокс, да и только. И все равно они любимые. Вон, фотографии Ленки и Насти на самом видном месте, а мои дети где-то в альбоме пылятся.
В юности, когда я только начинала самостоятельную жизнь, я старалась выполнять любую ее просьбу моментально. Как по мановению волшебной палочки. Ей нужно — я бегу, ей надо — я делаю. Теперь у меня своя семья, свои заботы, и я научилась говорить «нет». Точнее, говорить по возможности.
— Мам, я заеду завтра, после работы, помогу тебе с уборкой, — говорю ей по телефону.
— Завтра? Мне надо сегодня! Завтра у меня другие планы, — возмущается она.
И начинается: уговоры, причитания, обиды. Как уж на сковородке вертится, лишь бы получить желаемое прямо сейчас. Ей подавай всё и сразу и когда ей удобно, а если не по ее, то я сразу становлюсь неблагодарной дочерью. Она сопротивляется каждому моему нет, каждому моему «потом». Ей кажется, что я специально тяну время, издеваюсь над ней.
А мне просто надоело быть ее прислугой. Надоело, что мои интересы никто не учитывает. Надоело, что меня не ценят. Ссоримся мы с ней часто, и все время именно она провоцирует скандалы. Когда она в очередной раз начала требовать от меня немедленно приехать и поменять ей лампочку на кухне, я не выдержала.
— Мам, хватит! Сколько можно? Почему я должна все бросать и бежать к тебе по первому зову? У меня тоже есть дела!
— Как ты со мной разговариваешь?! Я твоя мать! — тут же завопила она.
— А я — твоя дочь! И я тоже имею право на свою жизнь!
И тут меня прорвало. Я высказала ей все, что накипело за годы. Про Ленку, про Настю, про ее вечную холодность по отношению ко мне.
— Кого любила, с того и спрашивай! — крикнула я, — вот пусть Ленка тебе и помогает! Она же у тебя самая лучшая!
Повисла тишина. Мать, видимо, с минуту переваривала сказанное, а потом как заорет:
— Ты как смеешь мне такое говорить?! Ты себе что позволяешь? Чтобы через десять минут была тут! Ты посмотри на нее, а… Хамка бессовестная! Да я…
Я ничего не ответила. Просто бросила трубку.
***
Полгода мы с матерью не общались вообще. Я ей не звонила, к ней не ездила. Потом позвонила сестрица и радостным тоном сообщила, что с мамой она помирилась. И вскользь обронила, что квартира мамы теперь принадлежит Настеньке. Мол, девочка скоро совершеннолетие справит, ей нужен будет свой угол. А я даже не расстроилась. Пусть забирают квартиру, пусть делают, что хотят. Только меня в покое оставят!
