Иногда один единственный документ способен изменить расстановку сил в семье. Особенно если этот документ — на квартиру.
Глава 1: Веник в ванной
Дверь в ванную распахнулась так резко, что Дарёна вскрикнула, прикрывшись мочалкой. В проёме стояла Эльвира Яковлевна — массивная, в цветастом халате, с веником наперевес.
— Ты что, утонула? Сорок минут моешься! Мне тоже надо ванну принять!
Дарёна замерла под струями воды. Время остановилось. Три дня. Всего три дня прошло с момента, как свекровь заявилась с чемоданом и фразой «Поживу пару недель, квартирку свою ремонтирую». И вот теперь она стоит в дверях ванной, словно имеет на это полное право.
— Эльвира Яковлевна, я… я же закрылась.
— Да что там у тебя смотреть-то! — хмыкнула свекровь. — Ромка мой и не такое видел. Давай-давай, заканчивай. Мне париться надо, спина болит.
Когда Дарёна, наспех вытершись, выскочила из ванной в халате, на кухне уже хозяйничал муж. Роман, сонный и помятый, жарил яичницу.
— Ром, твоя мама… она зашла ко мне в ванную!
— Ну и что? — пожал плечами муж. — Чего ты как маленькая? Две женщины, подумаешь.
— Я была голая, Рома! Дверь была закрыта!
— Дарён, ну мама просто не привыкла ещё. У нее в квартире замок в ванной не работал.
Дарёна смотрела на мужа и не узнавала его. Высокий, с аккуратной бородкой, с глазами цвета выцветшего денима — когда-то она влюбилась именно в эти глаза. Сейчас они смотрели мимо неё.
— Ты яичницу будешь? — спросил он.
— Нет. Аппетит пропал.
Эльвира Яковлевна появилась на кухне, как материализовавшийся дух, — в новом халате и с полотенцем на голове.
— Ой, Ромочка, ты уже встал? А я думала, ты поспишь подольше, выходной же. — Она потрепала сына по щеке и села за стол. — Ну-ка, положи мамочке яичницу. И хлеб пожарь на сковородке, как я тебя учила.
Дарёна сжала кулаки под столом. Три дня назад у них была нормальная жизнь. Теперь у свекрови в ванной — халат, в шкафу — её вещи, а на кухне — указы, как и что жарить.
Глава 2: Запах тушёной капусты
— Что это за вонь? — спросила Дарёна, открывая дверь квартиры. Запах тушёной капусты бил в нос, проникая, казалось, даже в одежду.
Прошло две недели с момента появления Эльвиры Яковлевны. Две недели! А она всё ещё здесь, и, судя по количеству вещей, уезжать не собиралась.
— Это не вонь, а запах нормальной еды! — раздался голос свекрови из кухни. — Ромочке после работы нужно горячее, а не твои салатики!
Дарёна прошла на кухню. Эльвира Яковлевна колдовала над кастрюлей, помешивая что-то большой деревянной ложкой. Рядом стояла сковородка с котлетами, от которых исходил запах чеснока.
— Эльвира Яковлевна, я думала, вы у нас на пару недель.
— Дарёночка, дорогая, да разве я мешаю? Вы же целый день на работе, а я хозяйством занимаюсь. Вон, борщ сварила, котлеты пожарила. Ромочка мой такой худенький стал… — Она бросила взгляд на Дарёну, словно намекая, кто виноват в худобе её сына.
— У нас с Ромой планы были…
— Какие планы? — Свекровь картинно всплеснула руками. — Ремонт затеять? Так я помогу! Или поездку куда? Да куда вы поедете с вашей ипотекой! Все деньги на квартиру уходят.
Дарёна почувствовала, как внутри что-то сжимается. Разговор о деньгах с Эльвирой Яковлевной всегда заканчивался одинаково: намёками на то, что Дарёна зарабатывает мало, а Роман тянет всё на себе.
— Кстати, об ипотеке. Я тут подумала, — продолжила свекровь, помешивая капусту, — вам бы переоформить квартиру. На обоих записать. А то мало ли что… Брак — дело такое, сегодня есть, завтра нет.
Дарёна замерла с чашкой в руке.
— Что вы имеете в виду?
— Да ничего такого! Просто так правильно будет. Ромочка мой столько вкладывает, а квартира на тебя записана. Непорядок это.
Вечером, когда Роман вернулся с работы, Дарёна завела разговор.
— Рома, нам надо поговорить. Твоя мама…
— Ммм, что за запах! — Роман принюхался. — Капуста тушёная? Как в детстве!
— Ромочка! — Эльвира Яковлевна выплыла из кухни. — Ну наконец-то! А я тут целый день готовлю, думаю, надо мальчика накормить нормально.
Дарёна смотрела, как муж обнимает мать, как они вместе идут на кухню, как он с аппетитом накладывает себе горку капусты, и чувствовала, что становится лишней в собственной квартире.
Ночью, лёжа рядом с храпящим мужем, она написала сообщение Ларисе, соседке с пятого этажа: «Завтра зайду. Нужен совет».
Глава 3: Документы на стол
— Ты пойми, Дарёнка, мужик — он всегда между двух огней, — говорила Лариса, разливая чай в маленькие фарфоровые чашечки. — Жена с одной стороны, мать — с другой. И чаще всего выбирают мать. Особенно такие размазни, как твой.
Лариса, женщина за пятьдесят, с яркой помадой и двумя разводами за плечами, жила этажом выше. Они познакомились год назад, когда Дарёна помогла ей донести тяжёлые сумки.
— Он не размазня, он просто… добрый, — неуверенно возразила Дарёна.
— Ага, добрый. К мамочке своей. — Лариса закурила, выпуская дым в форточку. — А то, что свекровь к тебе в ванную врывается, это что? Территорию метит, как собака. И про переоформление квартиры… Ты в своём уме вообще? Да она выживет тебя и глазом не моргнёт!
— Но это же семья…
— Семья — это ты и муж. А свекровь — это приложение, которое должно сидеть тихо в своём углу и не вякать. — Лариса отхлебнула чай. — Ты хоть помнишь, когда в последний раз с мужем нормально разговаривала? Или секс у вас когда был?
Дарёна покраснела. С приездом свекрови интимная жизнь сошла на нет — Роман всё время был «уставший» или «завтра рано вставать».
— Вот-вот, — кивнула Лариса, заметив её смущение. — А ты терпишь. Ставь ультиматум: или мать съезжает, или ты подаёшь на развод.
Когда Дарёна вернулась домой, там уже во всю кипел семейный совет. За столом сидели Роман и Эльвира Яковлевна, перед ними лежали какие-то бумаги.
— А, Дарёночка! — воскликнула свекровь с наигранной радостью. — А мы тут как раз о тебе говорили. Садись, разговор есть.
Роман выглядел напряжённым. Он нервно постукивал ручкой по столу и не смотрел Дарёне в глаза.
— Мы тут с Ромочкой подумали, — начала Эльвира Яковлевна, — пора квартирный вопрос решать. Вы молодые, вам детей рожать, а тут такая неопределённость. Квартира на тебя записана, а Ромочка мой платит. Непорядок это.
— Мам, я же говорил… — начал Роман, но свекровь его перебила.
— Молчи, сынок. Я сама. — Она повернулась к Дарёне. — В общем, мы решили, что нужно переоформить квартиру. На вас обоих. Пятьдесят на пятьдесят, всё честно.
Дарёна посмотрела на мужа, потом на свекровь.
— А вы не хотите спросить моего мнения?
— Ну а какое тут может быть мнение? — удивилась Эльвира Яковлевна. — Это же справедливо. Ромочка столько в эту квартиру вложил.
— Рома, — Дарёна повернулась к мужу, — ты сам этого хочешь?
— Ну… мама права. Я ведь тоже плачу за ипотеку. И ремонт делал.
— Да, только квартиру я купила до нашей свадьбы. На свои деньги. И первоначальный взнос внесла я. И ремонт я тоже оплачивала.
Эльвира Яковлевна побагровела.
— Что значит «на свои»? Вы семья! У вас всё общее!
— Нет, Эльвира Яковлевна. У нас брачный договор. И по нему эта квартира — моя собственность.
Дарёна встала, подошла к секретеру и достала папку с документами. Она положила на стол свидетельство о праве собственности и брачный договор.
— Вот, можете посмотреть. Квартира — моя. И решать, кто в ней живёт, тоже буду я.
Эльвира Яковлевна схватила документы. Руки у неё тряслись, лицо пошло красными пятнами.
— Это… это… — Она задыхалась от возмущения. — Это не тебе решать! — наконец выкрикнула она. — Ромочка мой здесь хозяин! Это его дом!
— Нет, Эльвира Яковлевна. Это мой дом. И я хочу, чтобы вы его покинули. Сегодня же.
Глава 4: Эхо пустой квартиры
Тишина. Невероятная, звенящая тишина заполняла квартиру. Дарёна сидела на кухне и слушала, как капает вода из крана. Кап-кап. Секунды, минуты, часы без криков, без запаха тушёной капусты, без чужого присутствия.
Три дня назад Эльвира Яковлевна собрала вещи и уехала, хлопнув дверью так, что в коридоре посыпалась штукатурка. Три дня назад Роман, бледный и растерянный, сказал: «Я не могу выбирать между вами. Я поживу у мамы, пока всё не уляжется».
Три дня назад Дарёна осталась одна в квартире, за которую шла такая война.
Телефон звонил постоянно. Сначала Роман — умоляющий, потом обвиняющий: «Как ты могла так с мамой? Она ведь заботилась о нас! И с документами этими… Ты всё подстроила!»
Потом звонила сама Эльвира Яковлевна. Дарёна не брала трубку, но один раз не выдержала.
— Ты ещё пожалеешь! — кричала свекровь. — Мой сын никогда к тебе не вернётся! Никогда!
Затем пошли звонки от родственников Романа — его тётка, двоюродная сестра, даже дядя, с которым они виделись от силы пару раз. Все они говорили одно и то же: «Как ты могла выгнать старую женщину? Где твоё уважение к старшим?»
Дарёна не отвечала. Она взяла отгул на работе и три дня просто сидела дома, приходя в себя. Наводила порядок, выбрасывала оставшиеся вещи свекрови, перестирывала шторы, чтобы избавиться от запаха чужого присутствия.
На четвёртый день в дверь позвонили. На пороге стояла Вера — молодая коллега из школы, где Дарёна преподавала литературу.
— Привет! — Вера улыбнулась так ярко, что комната словно озарилась солнцем. — Ты не отвечаешь на звонки, не пишешь в рабочий чат. Я волновалась.
Дарёна пустила её в квартиру. Странно, но только сейчас она заметила, какая у неё стала просторная прихожая — без громоздкого чемодана свекрови, без её обуви, расставленной повсюду.
— Чай будешь? — спросила Дарёна, проводя гостью на кухню.
— Буду! И рассказывай, что случилось.
Вера слушала внимательно, не перебивая. Только кивала и время от времени хмурилась. Когда Дарёна закончила, Вера взяла её за руку.
— Знаешь, моя бабушка говорила: чтобы в доме был порядок, в нём должна быть только одна хозяйка. Ты всё правильно сделала.
— Но я разрушила семью…
— Семью? — Вера подняла брови. — А была ли она у вас? Семья — это когда поддерживают друг друга. А твой муж… извини, но он выбрал маму.
После ухода Веры Дарёна долго стояла у окна, глядя на вечерний город. Огни в окнах, силуэты людей — все они жили своей жизнью, со своими проблемами и радостями. А она стояла тут, в квартире, которая вдруг стала слишком большой для одной.
На следующий день Дарёна вернулась на работу. Коллеги смотрели с любопытством — видимо, Вера уже всем рассказала. Но никто не лез с вопросами, и за это Дарёна была благодарна.
После уроков к ней подошла директриса — сухопарая женщина с умными глазами.
— Дарёна Михайловна, у меня к вам предложение. В августе педагогический форум в Сочи, неделя. Хотите поехать представлять нашу школу?
— Я? Но почему…
— Потому что вы хороший педагог. И вам не помешает сменить обстановку.
Дома Дарёна впервые за много дней улыбнулась. Она открыла ноутбук и забронировала билеты в Сочи. Потом достала альбом с фотографиями — их свадьба с Романом, поездки, счастливые моменты. Она долго смотрела на эти снимки, а потом закрыла альбом и убрала в дальний ящик.
Телефон звякнул сообщением. Роман: «Можно я заеду забрать зимние вещи?»
Дарёна написала короткое «Да» и указала время.
Когда Роман приехал, он выглядел осунувшимся. Под глазами залегли тени, щетина превратилась в неопрятную бороду.
— Привет, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу в прихожей. — Как ты?
— Нормально. Твои вещи я сложила, вот они.
Роман взял коробку, но не спешил уходить.
— Дарён, может, поговорим? Мама, конечно, была неправа…
— Неправа? — Дарёна впервые за всё время почувствовала, как внутри поднимается гнев. — Она вторглась в нашу жизнь, пыталась отобрать мою квартиру, а ты… ты её поддержал!
— Я не поддержал! Я просто не хотел конфликта.
— И где ты живёшь сейчас, Рома?
— Ну… у мамы, но это временно. Я думал, мы помиримся, и я вернусь.
Дарёна покачала головой.
— Знаешь, я тоже так думала. Что ты вернёшься. Но теперь я не уверена, что этого хочу.
Роман посмотрел на неё с недоверием.
— Что ты такое говоришь? Мы же муж и жена!
— Муж должен быть на стороне жены, Рома. А ты… ты всегда между. И в итоге выбираешь маму.
Когда за Романом закрылась дверь, Дарёна прислонилась к стене и закрыла глаза. Внутри была пустота — но не та болезненная пустота отчаяния, а что-то другое. Пространство для чего-то нового.
Глава 5: Закрытая дверь
Море в Сочи оказалось именно таким, как Дарёна мечтала — тёплым, ласковым, с мягкими волнами, которые словно смывали всю накопившуюся усталость. Педагогический форум занимал только первую половину дня, а после обеда она была свободна.
Вечерами Дарёна гуляла по набережной, ела мороженое, смотрела на закат. Впервые за долгое время она чувствовала себя… собой. Не чьей-то женой, не учительницей, а просто Дарёной — женщиной, которая может выбирать свою жизнь.
Последним вечером в Сочи она сидела в маленьком кафе у моря. Рядом пристроился черноморский кот — наглый, ласковый, выпрашивающий кусочки рыбы. Дарёна угощала его и думала о том, как изменилась за это время.
— Есть решение, — сказала она коту. — Я продам квартиру.
Кот моргнул жёлтыми глазами, словно одобряя.
Вернувшись в город, Дарёна первым делом позвонила риэлтору. Квартиру оценили дорого — район был хороший, метро рядом, да и сама квартира ухоженная, с ремонтом.
— Сначала выплачу остаток ипотеки, потом куплю что-нибудь поменьше, но без обременений, — рассуждала она, сидя с Ларисой на кухне. — И ещё останется на поездку. Может, в Италию?
— Правильно, — кивала Лариса. — Эту квартиру всё равно испортили воспоминаниями. Как с Ромкой-то? Развод подала?
— Нет ещё. Но я решила — если он не объявится до продажи квартиры, то просто оставлю ему документы у нотариуса.
В тот же вечер пришло сообщение от Романа: «Нам нужно серьёзно поговорить».
Они встретились в кафе — нейтральная территория, где нельзя устроить сцену. Роман выглядел непривычно: подстрижен, выбрит, в новой рубашке.
— Я много думал, — начал он, нервно помешивая кофе. — Мама… она перегнула палку. И я был не прав, что не встал на твою сторону.
— И?
— И я хочу вернуться. Мы можем начать сначала. Я снял квартиру, мама туда не сунется, обещаю.
Дарёна смотрела на него — такого знакомого и одновременно чужого. Сколько раз она представляла этот момент? Как он придёт, извинится, и всё будет как прежде. Но сейчас внутри не было ничего, кроме усталости.
— Рома, я продаю квартиру.
— Что?! — Он чуть не выронил чашку. — Зачем?
— Хочу начать с чистого листа. В новом месте.
— Но… это же наш дом!
— Был. Теперь это просто стены, пропитанные скандалами.
Роман смотрел на неё с недоверием.
— И… что насчёт нас?
— Нас больше нет, Рома. Я подаю на развод.
Прошло три месяца. Квартира была продана, ипотека закрыта. Дарёна купила маленькую, но уютную «двушку» в старом фонде — с высокими потолками и лепниной. Развод прошёл на удивление быстро и без скандалов — видимо, Роман понял, что борьба бессмысленна.
В один из вечеров, когда Дарёна с Верой пили чай на новой кухне, обсуждая предстоящую поездку в Венецию, в дверь позвонили.
На пороге стоял Роман. Осунувшийся, в помятой куртке, с каким-то свёртком в руках.
— Дарён, — начал он дрожащим голосом. — Можно войти? Мне надо с тобой поговорить.
— О чём?
— Мама… она меня выгнала. Сказала, что я бесхребетный. — Он нервно сглотнул. — Я подумал… может, ты разрешишь мне пожить у тебя немного? Пока я не найду жильё. Я на диване могу, не помешаю.
Дарёна молчала, глядя на бывшего мужа. Где-то внутри шевельнулась жалость — такая знакомая, такая привычная. Сколько раз она поддавалась этому чувству? Сколько раз жертвовала собой ради других?
— Нет, Рома, — тихо сказала она. — Это не ко мне.
И закрыла дверь.
Вернувшись на кухню, Дарёна села напротив Веры.
— Кто это был? — спросила подруга.
— Прошлое, — ответила Дарёна и улыбнулась. — Прошлое, которое больше не имеет надо мной власти.
За окном шёл дождь, смывая последние следы осени. А в новой квартире Дарёны пахло свежесваренным кофе, апельсинами и свободой. Её свободой.
