Надежда поднималась по лестнице после тяжелого рабочего дня в бухгалтерии медицинского центра. Жаркий июльский вечер заставлял цепляться влажную блузку к спине, а сумка с документами казалась тяжелее обычного. Родители уехали на дачу к тете неделю назад, оставив дочери ключи от своей квартиры на втором этаже, чтобы та поливала цветы и проверяла почту.
На площадке между вторым и третьим этажом Надежда замерла. Из родительской квартиры доносились громкие голоса и хохот. Музыка играла так громко, что вибрировала дверь. Сердце девушки застучало быстрее — родители должны были вернуться только через три дня.
Надежда прислонилась ухом к двери. Среди незнакомых голосов четко различался голос свекрови Валентины Дмитриевны. Женщина что-то рассказывала, периодически разражаясь смехом. Кто-то чокался, кто-то включил телевизор еще громче.
Руки Надежды задрожали, когда девушка доставала телефон. Первый звонок мужу — никто не ответил. Второй звонок через минуту — снова тишина. Третий звонок — и снова автоответчик. Паника начала подниматься откуда-то из живота, но Надежда сжала зубы. Олег явно знал, где находится его мать.
Надежда достала из сумки связку ключей и тихо вставила один из них в замок. Дверь открылась беззвучно. Первое, что ударило в лицо — густой запах табачного дыма вперемешку с алкоголем и чем-то еще, сладковато-приторным. Мамины любимые лилии на подоконнике поникли от духоты.
В прихожей валялись чужие туфли — мужские ботинки, женские босоножки, детские кроссовки. На обувном ящике стояла пустая бутылка водки и переполненная пепельница. Надежда сняла свои туфли и на цыпочках прошла к гостиной.
Картина, открывшаяся перед глазами, заставила Надежду схватиться за дверной косяк. Мамина белоснежная скатерть, которую стирали только по большим праздникам, была испачкана красными пятнами и пеплом. На столе стояли три пустые бутылки водки, несколько бутылок пива и мамины хрустальные бокалы, в которых плавали окурки.
Диванные подушки валялись на полу. На журнальном столике кто-то оставил мокрые круги от бутылок прямо на полированной поверхности. Одна из маминых хрустальных ваз лежала на боку, к счастью, целая.
За столом сидели пять человек. Валентина Дмитриевна располагалась во главе стола, как хозяйка дома. Рядом с ней мужчина лет пятидесяти в мятой рубашке, две женщины примерно одного возраста со свекровью и подросток лет шестнадцати, который курил, несмотря на свой юный возраст.
— А потом невестка моя заявляет, что в отпуск поедет не к нам на дачу, а к своим родителям! — рассказывала Валентина Дмитриевна, размахивая бокалом с водкой. — Представляете? Мы для нее чужие!
— Да ну, Валь, молодежь сейчас такая, — отвечала одна из женщин, прикуривая очередную сигарету. — Своя семья им дороже.
— Какая своя семья? — возмутилась свекровь. — Сын мой — вот ее семья! А родители что? Родители помогать не будут, когда дети пойдут!
Музыка играла так громко, что никто не заметил Надежду в дверном проеме. Девушка стояла и наблюдала, как компания свекрови беззастенчиво хозяйничает в родительской квартире. Подросток стряхивал пепел прямо на ковер. Мужчина в мятой рубашке поставил ноги на мамино кресло грязными ботинками.
— А квартира-то какая хорошая, — заметила вторая женщина, оглядывая комнату. — В центре, ремонт свежий. Повезло им.
— Да уж, — согласилась Валентина Дмитриевна. — У нас такой никогда не будет. Зато невестка тут выросла, все ей готовенькое досталось.
Надежда сжала кулаки. Родители отказывали себе во всем, чтобы сделать ремонт в этой квартире. Отец работал на двух работах, мать шила на дому по вечерам. Каждый рубль давался им с трудом.
Валентина Дмитриевна поднялась из-за стола и направилась к серванту с посудой. Надежда заметила, как свекровь взяла в руки мамину фарфоровую статуэтку — подарок покойной бабушки.
— Красивая вещица, — произнесла Валентина Дмитриевна, поворачивая статуэтку в руках. — Антикварная, наверное.
— Валя, ты чего? — засмеялся мужчина в рубашке. — Не собираешься же ее прихватить?
— А что? — свекровь пожала плечами. — Все равно пылится тут. Невестка такие вещи не ценит, молодежь сейчас только на телефоны смотрит.
Этого Надежда вынести уже не могла. Девушка вышла из-за угла и громко хлопнула в ладоши. Музыка продолжала играть, но все разговоры мгновенно оборвались. Пять пар глаз уставились на Надежду.
Валентина Дмитриевна замерла с статуэткой в руках. На лице свекрови отразились сначала удивление, потом испуг, а затем что-то похожее на раздражение.
— Надюша! — фальшиво воскликнула Валентина Дмитриевна, быстро ставя статуэтку обратно на место. — Ты как здесь?
Надежда медленно обвела взглядом комнату, фиксируя каждую деталь разгрома. Пятна на скатерти. Окурки в хрустальных бокалах. Следы грязных ботинок на кресле. Пепел на ковре. Мокрые круги на полированном столике.
— Я живу этажом выше, — спокойно ответила Надежда. — И у меня есть ключи от этой квартиры, потому что родители попросили меня присматривать за ней в их отсутствие.
Компания свекрови переглянулась. Подросток поспешно затушил сигарету прямо об пол. Мужчина в рубашке убрал ноги с кресла.
— Мы просто зашли… — начала было одна из женщин.
— На часок, — подхватила Валентина Дмитриевна. — Ничего такого, поговорить, вспомнить молодость. Мы же почти родственники, Надюша.
— Почти родственники не курят в чужой квартире и не оставляют окурки в хрустальных бокалах, — ответила Надежда, не повышая голоса.
Валентина Дмитриевна покраснела. Компания начала нервно ерзать на местах.
— Надя, ну что ты так… — попыталась оправдаться свекровь. — Мы же семья! Олег не против, я с ним созванивалась.
— Если Олег не против, почему не отвечает на мои звонки? — Надежда достала телефон и показала экран с пропущенными вызовами.
Валентина Дмитриевна открыла рот, но слов не нашла. Мужчина в рубашке начал собирать пустые бутылки, явно готовясь к отступлению.
— Мы сейчас все уберем, — быстро заговорила одна из женщин. — Ничего страшного не случилось.
Надежда подошла к окну и открыла его настежь, впуская свежий воздух. Табачный дым начал медленно выветриваться. Девушка повернулась к компании и протянула руку ладонью вверх.
— Ключи от квартиры родителей сюда. Прямо сейчас.
Валентина Дмитриевна вздрогнула, словно от удара током. Лицо свекрови приобрело багровый оттенок.
— Какие ключи? — попыталась изобразить непонимание Валентина Дмитриевна. — О чем ты говоришь?
— О тех ключах, которыми вы открыли эту квартиру, — невозмутимо ответила Надежда. — Мои родители никому кроме меня ключи не давали. Значит, ключи у вас от Олега.
Компания свекрови начала перешептываться. Подросток встал из-за стола и направился к выходу.
— Куда это ты собрался? — остановила его Надежда. — Никто никуда не уходит, пока не приберет за собой.
— Да мы сейчас, сейчас все уберем, — заторопилась Валентина Дмитриевна. — И ключи… ну что за ключи… я же не знала, что ты против…
— Валентина Дмитриевна, — спокойно произнесла Надежда. — Вы прекрасно знали, что устраиваете вечеринку в чужой квартире без разрешения хозяев. Давайте ключи.
Рука Надежды по-прежнему была протянута. Девушка не собиралась отступать.
Мужчина в мятой рубашке нервно рассмеялся и начал торопливо собирать пустые бутылки в пакет. Одна из женщин поднялась из-за стола и принялась стряхивать пепел с маминой скатерти. Подросток уже стоял в прихожей, натягивая кроссовки.
— Валь, давай уже, — проговорил мужчина, не поднимая глаз. — Время позднее, завтра работать.
Валентина Дмитриевна медленно полезла в сумочку. Лицо свекрови горело от стыда и злости. Рука дрожала, когда женщина доставала связку ключей.
— Вот твои ключи, — с вызовом бросила Валентина Дмитриевна, роняя их на ладонь Надежды. — Надеюсь, ты довольна.
Надежда сжала ключи в кулаке, но не ответила. Власть в комнате окончательно перешла к девушке. Компания свекрови это прекрасно чувствовала.
— Прошу всех покинуть квартиру, — спокойно произнесла Надежда, указывая на дверь.
Гости начали поспешно собираться. Женщины бормотали извинения, мужчина допивал остатки пива прямо из бутылки. Валентина Дмитриевна молча складывала в сумку пачку сигарет.
— Надя, мы же не хотели ничего плохого, — попыталась оправдаться одна из женщин. — Просто посидели, поговорили.
— В чужой квартире, без разрешения хозяев, — ответила Надежда. — Курили, пили, портили вещи.
Валентина Дмитриевна натянула летний пиджак и направилась к выходу. У самого порога свекровь остановилась и резко обернулась.
— Ты забыла, кто здесь старший в семье! — выпалила Валентина Дмитриевна. — Я мать твоего мужа! Мне решать, где мне быть!
Надежда посмотрела на свекровь внимательно и холодно.
— Здесь квартира моих родителей, — ровным голосом ответила девушка. — Здесь я старший. И больше вы здесь не появитесь.
Валентина Дмитриевна дернулась, словно получила пощечину. Компания поспешно вытолкала свекровь за дверь. Надежда закрыла замок и прислонилась к двери спиной.
Тишина показалась оглушительной после криков и музыки. Надежда вернулась в гостиную и принялась убирать. Каждое движение помогало вернуть контроль над ситуацией. Девушка сложила диванные подушки, собрала окурки из хрустальных бокалов, протерла мокрые круги на журнальном столике.
Скатерть пришлось снять и замочить в холодной воде. Надежда открыла все окна, включила вентилятор. Табачный дым постепенно выветривался, уступая место запаху маминых лилий.
Когда самое страшное было убрано, телефон наконец зазвонил. Олег.
— Надя, мать говорит, ты на нее накричала, — начал муж без приветствия.
— Твоя мать устроила пьянку в квартире моих родителей, — спокойно перебила Надежда. — С незнакомыми людьми, с курением, с порчей вещей.
— Да ну, что ты преувеличиваешь. Мама просто с подругами посидела. Ключи я дал, чтобы цветы полить, если что.
— Цветы поливаю я. Ключи у меня. Разговор будет дома. Твоя мать больше не появится в родительской квартире.
Надежда отключила телефон, не дожидаясь ответа. Руки еще дрожали от адреналина, но внутри поселилась странная уверенность. Граница была проведена четко и навсегда.
На следующее утро Надежда поехала в слесарную мастерскую и заказала замену замков. Мастер приехал в тот же день. Новые ключи получили только родители и сама Надежда.
Когда родители вернулись с дачи через два дня, Надежда рассказала им все честно. Отец молча выслушал, мать ахнула, увидев пятна на любимой скатерти.
— Правильно сделала, дочка, — сказал отец. — В нашем доме никто посторонний хозяйничать не будет.
— Хорошо, что ты их застала, — добавила мать. — А то неизвестно, что бы еще натворили.
Олег пытался настаивать на том, чтобы мать получила ключи обратно. Спорили два вечера подряд. Муж упрекал Надежду в неуважении к старшим, в разрушении семейных связей.
— Либо ты на моей стороне, либо мы решаем вопрос кардинально, — поставила ультиматум Надежда. — Я не позволю больше никому нарушать границы моей семьи.
Олег замолчал. Развод не входил в планы мужа, ипотека была оформлена на двоих.
Валентина Дмитриевна месяц не звонила и не приходила в гости. Потом осторожно попыталась наладить отношения. Сначала через Олега передавала приглашения на семейные обеды. Потом сама позвонила с просьбой о встрече.
— Надюша, давай забудем эту глупость, — говорила свекровь примирительным тоном. — Мы же семья, нужно друг друга поддерживать.
Надежда согласилась на общение, но теперь встречи проходили только в общественных местах или у Валентины Дмитриевны дома. В родительскую квартиру свекровь больше не заходила. Ключи остались у тех, кому доверяли сами хозяева.
Семейная иерархия изменилась навсегда. Валентина Дмитриевна поняла, что невестка умеет защищать себя и не позволит переступать через себя. Уважение пришло не сразу, но пришло. А Надежда больше никогда не сомневалась в том, что имеет право сказать твердое нет.
