– Тамара Николаевна, – Света сжала телефон, – мы не против гостей, но… понимаете, дом только купили, ремонт ещё не закончен, и мы с Женей хотели…
– Да что там ваш ремонт! – перебила свекровь, не давая Свете договорить. – Дом у моря – это ж для всей семьи! Мои сестры уже чемоданы собирают, племянники в восторге, а ты тут про ремонт! Света, не будь эгоисткой, поделись счастьем с родными!
Света глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в голосе. Она стояла на террасе их нового дома с белыми стенами и большими окнами, за которыми синело Черное море. Запах соли и водорослей смешивался с ароматом сосен, а чайки кричали где-то вдали. Ради этого они с Женей пять лет копили, отказывали себе в отпусках, брали кредит. Ради тишины, уюта, их маленького уголка. А теперь… теперь свекровь объявляет, что их дом – это какой-то семейный курорт?
– Тамара Николаевна, – начала Света снова, стараясь звучать спокойно, – мы с Женей хотели бы сами пожить в доме, обустроиться. Может, позже, через месяц-два…
– Позже? – свекровь хмыкнула так, что Света прямо представила её поджатые губы и прищуренные глаза. – Да вы там до зимы возиться будете! Нет уж, мы приедем на следующей неделе. Я, сестры, племянники. Внуков своих возьмём, пусть на море поплескаются. Женя, небось, уже всех пригласил!
Света замерла. Женя? Пригласил? Она бросила взгляд через стеклянную дверь на мужа, который возился в гостиной, распаковывая коробки с посудой. Его тёмные волосы торчали во все стороны, а на футболке красовалось пятно краски. Он напевал что-то под нос, явно довольный жизнью. Неужели он и правда всех позвал, не сказав ей ни слова?
Она попрощалась со свекровью, пробормотав что-то невнятное, и шагнула в гостиную. Пол был завален коробками, на диване лежали рулоны обоев, а в углу стояла стремянка. Их дом. Их мечта. Но сейчас Света чувствовала, как эта мечта ускользает, словно песок сквозь пальцы.
– Жень, – она прислонилась к косяку, стараясь не сорваться, – ты говорил с мамой про гостей?
Женя поднял голову, улыбка медленно сползла с его лица. Он отложил тарелку и почесал затылок – верный знак, что чувствует себя виноватым.
– Ну… да, говорил, – он отвёл взгляд. – Мама позвонила пару дней назад, начала про море, про семью… Я сказал, что дом большой, места хватит.
– Места хватит? – Света почувствовала, как внутри всё сжимается. – Женя, ты серьёзно? Мы ещё кровати не собрали, ванную не доделали, а ты уже всю родню приглашаешь?
– Свет, не начинай, – он подошёл к ней, пытаясь обнять, но она отступила. – Это же моя мама. И тёти, и племянники. Они просто хотят посмотреть, как мы устроились.
– Посмотреть? – её голос дрогнул. – Тамара Николаевна сказала, что они на всё лето приедут! С чемоданами, с детьми, с… с кем там ещё!
Женя замялся, глядя куда-то в пол. Света знала этот взгляд. Он означал, что он снова не смог сказать «нет». Его доброта, его открытое сердце – то, за что она его полюбила, – сейчас сводило её с ума.
– Я думал, ты будешь не против, – тихо сказал он. – Это же семья.
– Семья? – Света сжала кулаки. – Женя, это наш дом! Мы его для себя покупали, для нашей семьи. Не для того, чтобы превращать его в пансионат!
Тишина повисла в комнате, только где-то за окном шумели волны. Женя смотрел на неё, и в его глазах мелькнула растерянность.
– Свет, ну прости, – он развёл руками. – Я не думал, что ты так отреагируешь. Мама так радовалась, говорила, что у нас теперь общий дом у моря…
– Общий? – Света почувствовала, как горло сжимает обида. – Женя, мы с тобой пять лет копили, брали кредит, пахали на двух работах. А теперь это общий дом?
Она отвернулась, глядя на море. Солнце садилось, окрашивая воду в золотой и розовый. Она мечтала о вечерах на этой террасе – только они вдвоём, бокал вина, разговоры о будущем. А вместо этого – чемоданы, крики детей, бесконечная готовка и уборка.
– Давай договоримся, – Женя шагнул к ней, его голос стал мягче. – Они приедут ненадолго. Неделя, максимум две.
– Две недели? – Света резко повернулась. – Женя, ты слышал, что твоя мама сказала? Они планируют всё лето тут жить!
– Я поговорю с ней, – пообещал он, но в его тоне не было уверенности.
Света знала: говорить с Тамарой Николаевной бесполезно. Свекровь была как ураган – сметала всё на своём пути. В прошлом году, когда они снимали квартиру в Сочи на две недели, Тамара Николаевна заявилась туда с сестрой и племянниками, даже не предупредив. Света тогда три дня готовила на всю толпу, пока Женя с улыбкой разводил руками: «Ну, это же мама».
Она вышла на террасу, чтобы успокоиться. Ветер теребил её волосы, пахло йодом и свободой. Этот дом был их мечтой. Они нашли его случайно – старый, с облупившейся краской, но с таким видом на море, что у Светы перехватило дыхание. Они влезли в долги, продали старую машину, но всё равно каждый вечер, глядя на волны, чувствовали: оно того стоило.
И вот теперь их мечта превращалась в кошмар. Света представила, как толпа родственников заполняет дом: тётя Надя с её бесконечными рассказами о болезнях, тётя Люба, которая вечно учит, как правильно готовить борщ, племянники, которые носятся, оставляя грязные следы на новом полу. А Тамара Николаевна, конечно, будет в центре всего этого хаоса, раздавая указания.
– Свет, – Женя вышел за ней, держа в руках две кружки с чаем. – Давай не будем ссориться. Я поговорю с мамой, честно.
– Поговоришь? – она взяла кружку, но её пальцы дрожали. – А если она не послушает? Ты же знаешь, какая она.
– Знаю, – он вздохнул. – Но я попробую.
Света посмотрела на него. Женя был высоким, с добрыми карими глазами и лёгкой щетиной. Её Женя. Тот, кто всегда поддерживал, кто смеялся над её шутками, кто обнимал её, когда она плакала. Но сейчас она видела в нём не только мужа, но и мальчика, который не может сказать «нет» своей маме.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Но если ничего не изменится, Жень, я не знаю, как мы будем жить.
Он кивнул, и в его взгляде мелькнула тревога. Света отвернулась к морю, чувствуя, как внутри нарастает буря. Она не хотела ссориться. Не хотела ставить ультиматумы. Но этот дом был их с Женей, а не всей его родни. И она не собиралась превращать его в бесплатный курорт.
На следующей неделе дом наполнился шумом. Тамара Николаевна приехала первой, с огромным чемоданом и сумкой, набитой домашними заготовками. За ней подтянулись тётя Надя с мужем, тётя Люба и трое племянников – Лёва, Маша и маленький Дима, которому едва исполнилось пять.
– Светочка, какая красота! – Тамара Николаевна ворвалась в дом, раскинув руки. – Это ж настоящий рай! А ты всё про ремонт твердила!
Света натянуто улыбнулась, глядя, как свекровь уже хозяйничает на кухне, раскладывая банки с соленьями.
– Тамара Николаевна, – начала она, – мы ещё не всё распаковали. Может, вы пока…
– Да брось ты, – свекровь махнула рукой. – Мы сами разберёмся! Где тут спальни? Лёва, Маша, не бегайте, полы новые!
Света посмотрела на Женю, который тащил чемоданы тёти Нади. Он поймал её взгляд и виновато пожал плечами.
Дети тут же помчались к морю, оставляя за собой следы песка. Тётя Люба начала громко обсуждать, как лучше организовать обед, хотя никто её об этом не просил. Тётя Надя жаловалась на радикулит, а её муж, дядя Коля, молча курил на террасе, пепел сыпался на новый деревянный пол.
– Жень, – Света поймала мужа в коридоре, – ты говорил с мамой?
– Пытался, – он понизил голос. – Но она… ты же знаешь, как она умеет перевести тему.
– Пытался? – Света почувствовала, как в груди закипает злость. – Женя, это не попытка! Это наш дом!
– Свет, дай мне время, – он умоляюще посмотрел на неё. – Они же ненадолго.
– Ненадолго? – она указала на чемоданы, которые громоздились в прихожей. – Это похоже на пару дней?
Женя открыл рот, но тут в коридор влетела Тамара Николаевна:
– Света, у вас соль где? Я борщ затеяла, а то дети голодные!
– Тамара Николаевна, – Света старалась говорить спокойно, – мы планировали пиццу заказать. Не надо борщ.
– Пиццу? – свекровь всплеснула руками. – Да что это за еда? Химия одна! Нет уж, я нормальную еду приготовлю.
Света сжала кулаки и вышла на улицу. Море шумело, волны лизали берег, но даже этот звук не мог её успокоить. Она чувствовала себя чужой в собственном доме.
Вечером за ужином было шумно. Дети кричали, тётя Люба рассказывала, как в её молодости готовили настоящий борщ, а Тамара Николаевна раздавала всем указания:
– Света, картошку чисти мельче, а то не проварится. Женя, сходи за дровами, вечером шашлык сделаем.
Света молча резала картошку, чувствуя, как внутри всё кипит. Она хотела крикнуть, что это её кухня, её дом, её жизнь. Но вместо этого только кивала, боясь сорваться.
После ужина, когда все разошлись по комнатам, она вышла на террасу. Женя нашёл её там, сидящую на ступеньках с бокалом вина.
– Прости, – тихо сказал он, садясь рядом. – Я не думал, что так выйдет.
– Не думал? – она посмотрела на него, и в её глазах блеснули слёзы. – Женя, ты их всех пригласил. Без меня. Без единого слова.
– Я… – он замялся. – Мама так просила. Сказала, что это семейная традиция, что все должны быть вместе…
– А я? – её голос сорвался. – Я для тебя не семья?
Женя молчал, глядя на море. Света чувствовала, как между ними растёт стена. Она любила его, но сейчас не знала, как пробиться через его привычку угождать всем, кроме неё.
– Я не могу так, Жень, – наконец сказала она. – Если ничего не изменится, я уеду. В город. Одна.
Он повернулся к ней, в его глазах была паника.
– Света, не надо, – он взял её за руку. – Я всё исправлю. Обещаю.
– Исправишь? – она горько усмехнулась. – Тогда начни с того, чтобы сказать своей маме «нет».
Женя кивнул, но в его взгляде не было уверенности. Света отвернулась, глядя на тёмное море. Она знала: если он не справится, ей придётся сделать это самой. И она не была уверена, готова ли к такому шагу.
Дни шли, а дом превратился в хаотичный лагерь. Племянники носились по комнатам, оставляя за собой крошки и игрушки. Тётя Надя жаловалась на сквозняки, хотя окна были закрыты. Тётя Люба переставила всю посуду на кухне, заявив, что так удобнее. А Тамара Николаевна командовала всеми, словно генерал.
– Светочка, ты бы полы помыла, – небрежно бросила она за завтраком. – Дети натоптали, нехорошо.
Света стиснула зубы, но промолчала. Она уже третий день подряд драила полы, готовила завтраки, обеды и ужины, пока гости наслаждались морем. Женя помогал, но как-то вяло, будто боялся обидеть маму.
– Жень, – шепнула она ему, когда они остались на кухне, – ты говорил с ней?
– Пытался, – он вздохнул. – Она сказала, что мы должны быть благодарны, что у нас такая большая семья.
– Благодарны? – Света чуть не задохнулась. – За что? За то, что я теперь прислуга в своём доме?
Женя виновато опустил глаза.
Вечером, когда все собрались на террасе, Тамара Николаевна вдруг объявила:
– Мы с сёстрами решили остаться до конца августа. Детям полезно море, да и вам с Женей не помешает помощь по дому!
Света застыла, её вилка зависла в воздухе. До конца августа? Это ещё два месяца! Она посмотрела на Женю, ожидая, что он скажет хоть слово. Но он молчал, ковыряя еду.
– Тамара Николаевна, – Света постаралась говорить спокойно, – мы с Женей планировали сами пожить в доме. У нас ремонт, дела…
– Дела? – свекровь вскинула брови. – Какие дела важнее семьи? Света, я думала, ты рада будешь. Женя же не против, правда, сынок?
Женя поднял голову, его лицо покраснело.
– Мам, – начал он, но его голос дрогнул, – может, вы всё-таки…
– Что? – Тамара Николаевна посмотрела на него так, будто он предал её. – Хочешь мать выгнать?
Света почувствовала, как внутри всё оборвалось. Она встала из-за стола, не сказав ни слова, и ушла в спальню. Там, закрыв дверь, она села на кровать и закрыла лицо руками. Слёзы жгли глаза, но она не дала им пролиться.
Через час Женя постучал в дверь.
– Свет, можно? – его голос был тихим, почти умоляющим.
Она открыла дверь, но не посмотрела на него.
– Я поговорю с ней, – сказал он. – Завтра. Обещаю.
– Завтра? – она горько усмехнулась. – Женя, ты уже неделю обещаешь. А они остаются до конца лета!
– Я знаю, – он сел рядом, пытаясь взять её за руку, но она отстранилась. – Свет, я не хочу ссориться.
– А я не хочу жить в гостинице, – отрезала она. – И если ты не можешь это исправить, я уеду.
Женя смотрел на неё, и в его глазах была смесь страха и отчаяния.
– Не уезжай, – тихо сказал он. – Дай мне шанс.
Света молчала, глядя в окно, за которым шумело море. Она любила этот дом. Любила Женю. Но сейчас она чувствовала себя чужой в собственной жизни. И если Женя не найдёт в себе силы сказать «нет», ей придётся сделать это самой. Но как?
– Тамара Николаевна, – Света сжала край простыни, пытаясь не сорваться, – я же не против гостей, но мы не можем принимать всех каждый день! Это наш дом, не пансионат!
Свекровь поджала губы, её глаза сверкнули. Она явно не ожидала, что Света ответит так резко. Утро было жарким, солнце заливало спальню через открытое окно, а запах моря смешивался с ароматом кофе, который Женя варил на кухне. Но даже этот уютный момент не мог смягчить напряжение, повисшее в воздухе.
– Ты, Света, прямо как чужая, – Тамара Николаевна покачала головой. – Я думала, ты рада будешь, что семья вместе. А ты… эгоистка, вот кто!
– Эгоистка? – Света вскочила с кровати, её голос задрожал. – Я три недели готовлю, убираю, стираю за всеми! А вы даже не спросили, хочу ли я этого!
Тамара Николаевна открыла рот, но тут в спальню заглянул Женя, держа в руках две кружки кофе. Его лицо было напряжённым, словно он уже знал, что сейчас начнётся буря.
– Мам, Свет, давайте без криков, – он поставил кружки на тумбочку. – Мы же можем всё обсудить спокойно.
– Обсудить? – Света повернулась к нему, её глаза горели. – Женя, я уже месяц прошу тебя поговорить с мамой! А ты только киваешь и извиняешься!
Женя замялся, глядя то на мать, то на жену. Света видела, как он борется с собой, пытаясь найти слова. Но Тамара Николаевна не дала ему шанса:
– Женя, скажи ей, что это нормально – принимать семью! – она шагнула вперёд, её голос стал громче. – Мы же не чужие! Или ты теперь под каблуком у жены?
Света почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она хотела крикнуть, что это не про каблук, а про уважение, но слова застряли в горле. Вместо этого она схватила сумку и начала бросать в неё вещи – футболки, джинсы, зарядку для телефона.
– Свет, ты что? – Женя шагнул к ней, его голос дрогнул. – Куда ты?
– В город, – отрезала она, не глядя на него. – Мне нужно хоть день пожить без этого… цирка.
Тамара Николаевна фыркнула:
– Ну и беги! А мы тут с Женей прекрасно справимся!
– Мам, хватит! – Женя повысил голос, и Света замерла, удивлённая. Он редко кричал на мать. – Это наш дом, Светин и мой. И я не хочу, чтобы она уезжала из-за нас!
Тишина повисла в комнате, только чайки кричали за окном. Тамара Николаевна смотрела на сына, её лицо было смесью обиды и удивления. Света медленно опустила сумку, её сердце колотилось. Неужели Женя наконец-то решился?
– Свет, – он повернулся к ней, его глаза были полны решимости, – не уезжай. Я поговорю с мамой. Прямо сейчас.
Она кивнула, но внутри всё ещё кипело. Она хотела верить ему, но слишком много раз он обещал и не делал.
Женя отвёл мать на террасу. Света осталась в спальне, прислушиваясь к их голосам через открытое окно. Она не хотела подслушивать, но не могла удержаться – слишком многое было на кону.
– Мам, – начал Женя, его голос был твёрдым, но сдержанным, – ты должна понять. Этот дом – наш с Светой. Мы его для себя покупали, для нашей семьи.
– Для семьи? – Тамара Николаевна хмыкнула. – А я, значит, не семья? Сёстры твои, племянники?
– Семья, – Женя вздохнул, – но у нас с тобой разные представления о том, как это работает. Мы с Светой пять лет копили на этот дом. Она работала сверхурочно, я брал подработки. А теперь… теперь она чувствует себя чужой здесь.
Света прикусила губу, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Женя говорил правду – она действительно чувствовала себя чужой. Каждый день она убирала за гостями, готовила, улыбалась, хотя внутри всё кричало от усталости.
– Женя, – голос Тамары Николаевны смягчился, – я же помочь хотела. Дети на море, свежий воздух… Разве это плохо?
– Плохо, когда это без спроса, – отрезал он. – Мам, ты не спросила нас. Ни меня, ни Свету. Просто решила, что так будет лучше.
Тамара Николаевна молчала. Света представила, как она сидит на плетёном кресле, глядя на море, её лицо напряжено. Впервые свекровь не спорила, не перебивала.
– Я не хотела вас обидеть, – наконец сказала она тихо. – Думала, так принято. У нас в семье всегда все вместе…
– Мам, – Женя понизил голос, – я тебя люблю. Но Света – моя жена. И если она несчастна, я тоже не могу быть счастлив. Нам нужно договориться.
Света затаила дыхание. Она ждала, что Тамара Николаевна взорвётся, начнёт обвинять её, как обычно. Но вместо этого свекровь сказала:
– Хорошо. Давай договоримся. Что вы хотите?
Света не верила своим ушам. Она вышла на террасу, держа сумку в руке, готовая уйти, если всё пойдёт не так. Женя повернулся к ней, его лицо было серьёзным, но в глазах мелькнула надежда.
– Свет, – он протянул ей руку, – скажи, что ты думаешь.
Она глубоко вдохнула, чувствуя, как внутри борются злость, усталость и желание всё исправить.
– Тамара Николаевна, – начала она, стараясь говорить спокойно, – мы с Женей рады видеть семью. Но этот дом – наш. Мы хотим, чтобы гости приезжали по договорённости. И… помогали. С уборкой, с готовкой, с расходами.
– С расходами? – свекровь вскинула брови, но уже без привычной надменности. – Ты о деньгах?
– Да, – Света кивнула. – Мы платим кредит, коммуналку, покупаем продукты. Если вы хотите жить здесь всё лето, это должно быть честно.
Тамара Николаевна посмотрела на море, её пальцы нервно теребили край платка.
– Ясно, – наконец сказала она. – Я поговорю с сёстрами. Может, мы и правда… перестарались.
Света почувствовала, как напряжение внутри немного отпускает. Это был не триумф, но шаг вперёд. Женя сжал её руку, и она ответила ему лёгким пожатием.
В тот же вечер за ужином Тамара Николаевна собрала всех на террасе. Племянники сидели за столом, уплетая шашлык, который Женя жарил с дядей Колей. Тётя Надя вязала, тётя Люба разливала компот. Света сидела рядом с Женей, чувствуя себя немного неловко, но уже не так чужой.
– Так, – начала Тамара Николаевна, постучав ложкой по стакану, – у нас тут серьёзный разговор.
Все замолчали, даже дети перестали шушукаться.
– Мы с сёстрами и детьми, – продолжила она, – похоже, немного увлеклись. Этот дом – Женин и Светин. И мы должны уважать их правила.
– Какие правила? – тётя Люба нахмурилась, отставляя кувшин с компотом.
– Простые, – Тамара Николаевна посмотрела на Свету, и в её взгляде мелькнуло что-то новое – уважение? – Если мы приезжаем, то заранее договариваемся. Помогаем с уборкой, готовкой. И… скидываемся на продукты.
Тётя Надя кашлянула, дядя Коля поперхнулся шашлыком. Племянники переглянулись, явно не понимая, о чём речь.
– Скидываемся? – тётя Люба всплеснула руками. – Тамара, ты серьёзно?
– Серьёзно, – свекровь кивнула. – Это их дом. Не наш. И если мы хотим приезжать, надо быть честными.
Света посмотрела на Женю, он сжал её руку под столом. Она не ожидала, что Тамара Николаевна так легко согласится. Может, это был её способ сохранить лицо? Или она правда начала понимать?
– Мы согласны, – вдруг сказала тётя Надя, отложив вязание. – Правда, Коля?
Дядя Коля буркнул что-то, но кивнул. Тётя Люба всё ещё хмурилась, но промолчала.
– И ещё, – добавила Света, чувствуя, как голос становится увереннее, – мы с Женей хотим иногда быть вдвоём. Без гостей. Это важно для нас.
– Конечно, – Тамара Николаевна кивнула. – Мы уедем через пару дней. И дальше – только по договорённости.
Света почувствовала, как внутри разливается тепло. Она посмотрела на море, на закат, окрасивший небо в багровый и золотой. Впервые за месяц она ощутила, что этот дом снова принадлежит им.
Прошёл месяц. Родственники уехали, оставив после себя чистый дом – Тамара Николаевна настояла, чтобы все вместе убрались перед отъездом. Света с Женей наконец-то остались вдвоём. Они сидели на террасе, слушая шум волн. В руках у Светы был бокал вина, у Жени – бутылка пива.
– Прости, что сразу не сказал маме «нет», – тихо сказал он, глядя на море. – Я просто… боялся её обидеть.
– Я знаю, – Света улыбнулась, накрывая его руку своей. – Но ты справился. И я тобой горжусь.
Женя повернулся к ней, его глаза блестели в свете фонаря.
– А ты… не уедешь больше? – спросил он, и в его голосе была тревога.
– Не уеду, – она покачала головой. – Это наш дом, Жень. И я хочу, чтобы он оставался нашим.
Он обнял её, и Света почувствовала, как напряжение последних недель окончательно растворяется. Они сидели так до полуночи, разговаривая о будущем – о том, как доделают ремонт, посадят сад, может, заведут собаку.
Но через неделю телефон Светы зазвонил. Номер был знакомый – Тамара Николаевна.
– Светочка, – голос свекрови был непривычно мягким, – мы с сёстрами хотели приехать на выходные. Дня на два. Скинемся на продукты, поможем с уборкой. Можно?
Света посмотрела на Женю, который чистил рыбу на кухне. Он поймал её взгляд и улыбнулся, словно говоря: «Ты решишь».
– Можно, – ответила она, чувствуя, как внутри всё смягчается. – Но только на два дня. И договоримся заранее, хорошо?
– Договорились, – Тамара Николаевна рассмеялась.
Света улыбнулась, кладя трубку. Она подошла к Жене, обняла его сзади, уткнувшись в его тёплую спину.
– Мама звонила? – спросил он, не оборачиваясь.
– Да, – кивнула Света. – Хочет приехать. Но теперь по нашим правилам.
– Хорошо, – он повернулся и поцеловал её в лоб.
Она кивнула, глядя на море через окно. Волны шумели, чайки летали высоко в небе и дом наконец-то дышал их жизнью. Их с Женей. И никто не мог это отнять.
