— Либо я сейчас же забираю своё наследство и ухожу, либо пусть твоя мама сама разбирается со своими долгами! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она швырнула на стол документы из нотариальной конторы.
Бумаги разлетелись веером по полированной поверхности, и одна из них медленно спланировала на пол. Никто не наклонился её поднять. В гостиной повисла такая тишина, что было слышно, как тикают старинные часы на каминной полке — наследство ещё от прабабушки Марины.
Олег стоял у окна, повернувшись спиной к жене. Его плечи были напряжены, руки сжаты в кулаки. Он смотрел на вечерний город, но видел перед собой только одно — как рушится всё, что он так старательно выстраивал последние пять лет. Его план был таким простым, таким логичным. Почему Марина не может просто довериться ему?
— Марин, ну что ты как маленькая, честное слово, — он повернулся к ней, и на его лице была та самая снисходительная улыбка, которую она так ненавидела. — Мы же всё обсудили. Это временно. Пока мама не выплатит кредит, всего-то полгода. Ты же не хочешь, чтобы она осталась на улице?
Марина села на диван, сложив руки на коленях. Она смотрела на мужа так, словно видела его впервые. И то, что она видела, ей категорически не нравилось.
— Полгода? — её голос был ледяным. — Олег, твоя мама взяла кредит три года назад. Три года она его не платит. И вдруг, какое совпадение, когда умерла моя бабушка и мне досталась квартира, она вспомнила про долги. И ты хочешь, чтобы я переписала своё наследство на неё? Моё единственное наследство от моей родной бабушки?
Она встала и подошла к камину, провела пальцем по рамке фотографии. На снимке улыбалась седая женщина с добрыми глазами — бабушка Вера, которая вырастила Марину после смерти родителей.
— Бабушка оставила мне эту квартиру, потому что знала — это моя защита. Моя опора. А ты хочешь, чтобы я отдала её твоей матери, которая за пять лет ни разу не назвала меня по имени? Которая до сих пор зовёт меня «эта»?
Олег подошёл к ней, попытался обнять, но Марина отстранилась.
— Не драматизируй. Мама просто… старой закалки. Ей трудно принять, что я женился не на Алине.
— А, вот оно что! — Марина резко развернулась к нему. — Алина! Конечно! Дочь маминой подруги, которая «такая хорошая девочка». Которая до сих пор приходит к твоей маме на чай каждую пятницу. И которой твоя мама рассказывает, какая я плохая жена!
— Откуда ты это взяла? — Олег попытался изобразить возмущение, но получилось неубедительно.
— От Нади из второго подъезда. Она работает в той же парикмахерской, что и Алина. И знаешь, что я узнала? Твоя мама пообещала Алине, что ты обязательно к ней вернёшься. Что я — это временное помутнение, которое скоро пройдёт.
Марина прошла к окну, глядя на огни города. Где-то там, в одной из этих светящихся точек, находилась квартира её бабушки. Трёхкомнатная, в центре, с высокими потолками и лепниной. Квартира, в которой прошло её детство. Квартира, которую бабушка берегла для неё, отказывая себе во всём.
— И знаешь, что самое противное? — продолжила она, не оборачиваясь. — Ты знал. Ты всё это время знал, что твоя мама ненавидит меня. Что она мечтает от меня избавиться. И ты молчал. Делал вид, что всё в порядке. А теперь хочешь, чтобы я отдала ей самое дорогое, что у меня есть.
— Нет, это ты не понимаешь! — она резко повернулась к нему. — Твоя мама — профессиональный манипулятор. Этот кредит она взяла на ремонт дачи. Той самой дачи, на которую меня ни разу не пригласили за пять лет брака! И теперь, когда банк грозится забрать её квартиру, она вдруг вспомнила, что у неё есть сын. И невестка с наследством!
Олег открыл рот, чтобы возразить, но Марина подняла руку, останавливая его.
— И не надо мне рассказывать про то, какая она бедная и несчастная. Я видела выписки с её карты, когда она «случайно» оставила их у нас на столе. Поездка в Турцию, новая шуба, ремонт на даче. А платить кредит — денег нет!
— Ты лезла в её документы? — Олег попытался перевести стрелки.
— Она сама их разложила на нашем кухонном столе! Специально! Чтобы я увидела и почувствовала себя виноватой! Но знаешь что? Я не чувствую. Ни капли вины. Это её долги, её проблемы. Пусть продаёт свою драгоценную дачу!
— Она не может продать дачу! — вырвалось у Олега. — Там… там память об отце!
Марина остановилась посреди комнаты, медленно повернулась к мужу.
— Память об отце? Серьёзно? А память о моей бабушке — это не важно? Квартира, где я выросла, где каждый угол хранит воспоминания — это можно отдать первой встречной?
— Мама не первая встречная!
— Для меня — да! За пять лет она ни разу не пригласила меня на день рождения! Ни разу не поздравила с годовщиной свадьбы! На Новый год дарит мне кухонные полотенца, а Алине — золотые серёжки! Да, я знаю про серёжки! Надя мне рассказала!
Олег молчал. Он не мог отрицать очевидное. Его мать действительно не приняла Марину. С первого дня она дала понять, что этот брак — ошибка. Что Марина — не пара её сыну. Что Алина была бы лучшим выбором.
— И знаешь, что ещё я выяснила? — Марина подошла к столу, подняла один из документов. — Твоя мама уже договорилась с нотариусом. Всё подготовлено. Осталось только моя подпись. И знаешь, что интересно? В договоре есть пункт мелким шрифтом. Если она не выплатит кредит в течение года, квартира переходит в собственность банка. Но есть нюанс — она может оформить отказ от квартиры в пользу третьего лица. Догадайся, в пользу кого?
Олег побледнел.
— Ты… ты думаешь, она специально?
— Я не думаю, я знаю! Это же гениально! Я отдаю ей свою квартиру, она не платит кредит, банк забирает мою квартиру, но перед этим она переписывает свою квартиру на Алину! И в итоге я остаюсь ни с чем, ты возвращаешься к Алине, которая теперь владеет двумя квартирами, а твоя мама переезжает на дачу, где «память об отце»!
— Это… это бред! Мама не способна на такое!
— Твоя мама способна на всё! — Марина бросила документ обратно на стол. — Я звонила юристу. Он подтвердил — схема рабочая. И очень хитрая. Формально всё законно. Но результат один — я теряю наследство.
В комнате повисла тишина. Олег сел на диван, обхватив голову руками. Он выглядел потерянным, разбитым. Марина почувствовала укол жалости, но тут же отогнала его. Нет. Хватит. Пять лет она жалела его, шла на уступки, терпела унижения от его матери. Пять лет надеялась, что всё наладится. Что свекровь примет её. Что они станут семьёй.
— Знаешь, я многое могла простить, — тихо сказала она. — Могла простить, что на нашей свадьбе твоя мама сидела с таким лицом, будто на похоронах. Могла простить, что она «забывала» пригласить меня на семейные праздники. Могла даже простить, что она до сих пор хранит фотографии тебя с Алиной и показывает их гостям. Но это… это уже слишком.
Олег поднял голову, посмотрел на жену. В его глазах была мольба.
— Марина, давай поговорим спокойно. Может, ты не права. Может, мама действительно в трудной ситуации…
— В трудной ситуации? — Марина рассмеялась. Смех получился горьким, как полынь. — Олег, твоя мама получает пенсию, сдаёт гараж, подрабатывает репетитором. У неё доход больше, чем у нас двоих вместе взятых! Но она решила, что проще отобрать квартиру у «этой», чем платить по своим счетам!
Она подошла к шкафу, достала папку. Олег с удивлением наблюдал, как она выкладывает на стол документ за документом.
— Вот смотри. Выписка из ЕГРН — твоя мама владеет не только квартирой и дачей. У неё есть ещё земельный участок в области. Десять соток. Кадастровая стоимость — два миллиона. Вот договор купли-продажи — она купила его год назад. Когда уже был кредит. Вот выписки с её счетов — за последний год она потратила на поездки и покупки больше, чем весь её кредит.
Олег смотрел на документы, не веря своим глазам.
— Откуда… откуда у тебя это?
— Я наняла частного детектива, — спокойно ответила Марина. — Когда твоя мама начала давить с этой квартирой, я решила выяснить правду. И знаешь, что ещё он выяснил? Твоя мама встречается с мужчиной. Неким Виктором Павловичем. Владельцем строительной фирмы. И этот участок — подарок от него.
— Это ложь! — Олег вскочил с дивана. — Мама не может…
— Может, — отрезала Марина. — И встречается она с ним уже два года. Но тебе об этом не говорит. Потому что боится потерять контроль. Боится, что ты перестанешь плясать под её дудку. И знаешь, что самое смешное? Виктор Павлович готов погасить её кредит. Он уже предлагал. Но твоя мама отказалась. Знаешь почему?
Олег молчал, глядя на жену расширенными глазами.
— Потому что это идеальный повод избавиться от меня! Забрать моё наследство и выжить из вашей жизни! А потом можно будет сказать Виктору Павловичу, что кредит погашен за счёт невестки. И совесть чиста, и цель достигнута!
— Я… я не верю…
— А ты позвони ей! — Марина схватила его телефон со стола. — Позвони и спроси! Спроси про Виктора Павловича! Спроси про участок! Спроси, почему она не продаёт его, чтобы погасить кредит!
Олег взял телефон дрожащими руками. Набрал номер матери. Гудки показались им обоим бесконечными. Наконец в трубке раздался знакомый голос.
— Олежек, сынок! Ну что, уговорил свою? Когда пойдём к нотариусу?
Марина видела, как лицо мужа меняется. Как уходит неуверенность, сменяясь гневом.
— Мама, — его голос был жёстким. — Кто такой Виктор Павлович?
Молчание. Долгое, тягучее молчание.
— Не знаю, о чём ты, — наконец ответила Валентина Сергеевна, но в её голосе уже не было прежней уверенности.
— Мама, не лги мне. Я знаю про участок. Знаю про то, что он готов погасить кредит. Зачем… зачем тебе квартира Марины?
— Ах, так она уже настроила тебя против родной матери! — голос в трубке стал визгливым. — Я знала! Знала, что эта змея тебя опутает! Алина бы никогда…
— Алина тут ни при чём! — рявкнул Олег. — Отвечай на вопрос! Зачем тебе квартира Марины, если ты можешь погасить кредит?
— Я… я не обязана отчитываться перед этой… перед твоей женой! Это мои дела!
— Нет, мама. Когда ты требуешь чужое имущество — это уже не только твои дела. Так что? Это правда? Ты хочешь отобрать у Марины наследство, чтобы… чтобы что? Выжить её из моей жизни?
— Она тебе не пара! — выкрикнула Валентина Сергеевна. — Она не из нашего круга! Алина…
— Всё, мама. Достаточно.
Олег отключил телефон. Бросил его на диван. Сел рядом, закрыв лицо руками. Марина молча наблюдала за ним. Она не чувствовала торжества. Только усталость. Бесконечную усталость от этой борьбы.
— Прости меня, — глухо сказал Олег. — Я… я был слепым идиотом. Я думал, мама просто… старомодная. Строгая. Я не думал, что она способна на такое.
— Ты не думал, потому что не хотел думать, — тихо ответила Марина. — Тебе было удобно. Мама довольна, жена терпит. Все при деле. А то, что твоя жена пять лет чувствует себя чужой в собственной семье — это мелочи.
— Что… что теперь?
Марина подошла к окну. На улице начинался дождь. Капли барабанили по стеклу, оставляя извилистые дорожки.
— Теперь у тебя есть выбор, Олег. Либо ты встаёшь на мою сторону, и мы вместе защищаем то, что принадлежит нам. Либо ты продолжаешь быть маменькиным сынком, и тогда… тогда нам не по пути.
— Но она же моя мать…
— А я твоя жена. Человек, с которым ты клялся быть в горе и радости. Человек, которого ты обещал защищать. Но пять лет ты защищал только её. Её чувства, её интересы, её прихоти. А я? Я была просто функцией. Женой, которая должна терпеть и понимать.
Олег встал, подошёл к ней. Попытался взять за руку, но Марина отстранилась.
— Не надо, Олег. Сначала реши. Кто для тебя важнее — мать, которая манипулирует тобой, или жена, которая любит тебя. Но учти — второго шанса не будет. Если ты сейчас выберешь её, я уйду. Навсегда. И заберу своё наследство с собой.
— Ты шантажируешь меня?
— Нет. Я ставлю границы. То, что должна была сделать пять лет назад. Но я любила тебя. Надеялась, что всё изменится. Что твоя мать примет меня. Что мы станем настоящей семьёй. Но этого не произошло. И не произойдёт. Потому что для твоей матери я всегда буду «этой». Той, кто занял место Алины.
Олег молчал. В его глазах боролись разные чувства — любовь к жене, привязанность к матери, обида, злость, растерянность. Марина видела эту борьбу и ничем не могла помочь. Это был его выбор. Его решение.
Наконец он глубоко вздохнул.
— Я… я поговорю с мамой. Скажу, что квартира — это невозможно. Что она должна решать свои проблемы сама. И если она не примет это… если она продолжит давить… тогда мы сократим общение.
— Нет, Олег, — Марина покачала головой. — Не «мы». Ты. Это твоё решение. Твоя мать. Твои отношения с ней. Я больше не буду участвовать в этом спектакле. Не буду приезжать на дни рождения, где меня не ждут. Не буду выслушивать завуалированные оскорбления. Не буду делать вид, что мы одна семья. Мы не одна семья. И никогда ею не были.
— Но как же… как же праздники? Новый год?
— Мы будем отмечать их вдвоём. Или с моими друзьями. С людьми, которые рады мне. Которые не считают меня недостойной тебя. А твоя мама… пусть отмечает с Алиной. Раз она ей как дочь.
Олег опустил голову. Он понимал, что Марина права. Что так больше продолжаться не может. Что пора выбирать.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Ты права. Я был трусом. Боялся обидеть мать, расстроить её. Но при этом обижал тебя. Каждый день. Позволяя ей унижать тебя. Игнорировать. Сравнивать с Алиной. Прости меня.
Марина посмотрела на мужа. В его глазах была искренняя боль. Он действительно понял. Наконец-то понял.
— Я прощаю тебя, Олег. Но это не значит, что всё вернётся на круги своя. Доверие потеряно. Его придётся восстанавливать. Долго и трудно. Готов ли ты к этому?
— Готов. Ради тебя. Ради нас. Я люблю тебя, Марина. И я больше не позволю никому, даже матери, разрушить нашу семью.
Марина кивнула. Первый шаг был сделан. Впереди их ждал трудный путь. Разговоры, выяснения отношений, установление границ. Но главное — Олег сделал выбор. Выбрал её. Выбрал их семью.
— И ещё, — добавила она. — Квартира остаётся моей. Что бы ни случилось. Это моё наследство, моя память о бабушке. И я не позволю никому её отнять.
— Конечно. Я даже не буду поднимать эту тему с мамой. Пусть решает свои проблемы сама. Продаёт участок, дачу, что угодно. Но не за твой счёт.
Марина подошла к столу, собрала разбросанные документы. Аккуратно сложила их в папку. Потом повернулась к мужу.
— Знаешь, а ведь твоя мама мне даже помогла. Если бы не её алчность, я бы ещё долго терпела. Надеялась на лучшее. А теперь… теперь я знаю, чего стою. И знаю, что заслуживаю уважения. В первую очередь — от собственного мужа.
Олег встал, подошёл к ней. На этот раз она не отстранилась, позволила обнять себя.
— Ты заслуживаешь самого лучшего. И я постараюсь тебе это дать. Без оглядки на мать, на Алину, на кого-либо ещё. Только ты и я. Наша семья.
За окном продолжался дождь. Но в квартире стало теплее. Не от батарей — от надежды. От понимания, что кризис преодолён. Что они справились. Что их семья стала сильнее.
А где-то на другом конце города Валентина Сергеевна сидела в своей квартире и судорожно набирала номер Алины. Надо было срочно что-то придумать. Срочно вернуть сына под свой контроль. Но глубоко внутри она уже понимала — игра проиграна. Сын сделал свой выбор. И этот выбор был не в её пользу.
