– Да что ты, Наташенька, сразу в штыки? – свекровь, Галина Ивановна, всплеснула руками, будто её обвинили в краже. – Это же временно! Тётя Света с Ваней просто поживут у вас, пока не найдут жильё в городе.
Наташа сжала губы, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Она стояла в своей уютной кухне, где ещё утром царили тишина и порядок. Теперь же на столе громоздились чужие сумки, а из гостиной доносились громкие голоса и смех. Тётя Света, дальняя родственница мужа, и её взрослый сын Ваня, которого Наташа видела от силы пару раз на семейных праздниках, ввалились в их дом час назад. Без звонка. Без предупреждения. Просто с чемоданами и широкими улыбками, будто их тут ждали с распростёртыми объятиями.
– Временно – это сколько? – Наташа скрестила руки на груди, стараясь говорить спокойно. – Неделю? Месяц? Год?
Галина Ивановна закатила глаза.
– Ну, Наташ, не будь такой придирающейся! Они же свои, родня! Ваня работу ищет, Света пенсию оформляет. Город большой, всё дорого, ты же знаешь.
– Знаю, – отрезала Наташа. – Но это не значит, что наш дом – гостиница для всех родственников Миши!
Свекровь поджала губы, её взгляд стал колючим.
– Вот уж не думала, что ты такая, Наташа. Миша всегда говорил, что ты добрая, гостеприимная. А тут – сразу «гостиница»!
Наташа глубоко вдохнула, пытаясь не сорваться. Дом, в который они с Мишей въехали два года назад, был их гордостью. Небольшой, но уютный, с деревянной верандой и маленьким садом, где Наташа высадила розы. Они с мужем долго копили на первый взнос, брали ипотеку, обживали каждый уголок. Здесь пахло их мечтами – утренним кофе, свежескошенной травой, детским смехом их пятилетней дочки Лизы. И вот теперь в этом доме, без её согласия, поселились чужие люди.
Из гостиной донёсся звонкий смех тёти Светы.
– Миш, а где у вас телевизор включается? – крикнула она. – Хочу новости посмотреть!
Наташа стиснула зубы. Миша, её муж, конечно же, был там, в гостиной, развлекал гостей. Он уже привычно улыбался, помогая тёте Свете разбирать её сумку, будто это его дом, а не их общий.
– Миш, я сама разберу, – тётя Света отмахнулась от его помощи, сгребая с дивана ворох своих платьев. – Ты лучше скажи, где у вас тут стиральная машина? Надо бельё перестирать, а то дорога долгая, всё пропылилось.
Наташа почувствовала, как её пальцы сжались в кулаки. Она бросила взгляд на свекровь, которая уже копалась в кухонных шкафах, выискивая что-то для ужина.
– Галина Ивановна, – Наташа старалась говорить ровно, – вы с нами не согласовали их приезд. Мы с Мишей вообще не в курсе были!
– Ой, Наташ, да что тут согласовывать? – свекровь махнула рукой, будто отгоняя муху. – Это же не чужие, это тётя Света! Мишина родня! Я думала, он тебе сказал.
– Не сказал, – отрезала Наташа. Её голос задрожал, но она заставила себя выпрямиться. – И я бы хотела, чтобы такие вещи обсуждались заранее.
Галина Ивановна посмотрела на неё с лёгкой укоризной.
– Наташенька, ты же не хочешь, чтобы родня по гостиницам мыкалась? Они же ненадолго.
Наташа отвернулась к окну, где за стеклом виднелись её розы, уже тронутые осенней желтизной. Она любила этот сад – каждую весну копалась в земле, представляя, как Лиза будет бегать среди цветов. Теперь же её дом, её убежище, заполнили чужие голоса, запах чужого парфюма и ощущение, что её границы кто-то бесцеремонно переступил.
День тянулся медленно, как тягучий сироп. Тётя Света, дородная женщина с громким голосом и привычкой размахивать руками, уже успела переставить вазу с журнального столика на подоконник – «так лучше смотрится». Ваня, долговязый парень с вечно растрёпанной чёлкой, развалился на диване, листая что-то в телефоне. Лиза, их дочка, робко выглядывала из своей комнаты, не решаясь подойти к новым жильцам.
– Мам, кто эти тётя и дядя? – шёпотом спросила она, теребя край своего платьица.
– Это родственники папы, – тихо ответила Наташа, присев рядом с дочкой. – Они у нас погостят.
– А надолго? – Лиза нахмурилась, её большие глаза смотрели с тревогой.
– Не знаю, милая, – честно призналась Наташа, гладя дочку по голове. – Но мы разберёмся, обещаю.
Вечером, когда Миша вернулся с работы, Наташа отвела его в спальню, подальше от ушей свекрови и гостей. Дверь закрыла плотно, чтобы голоса не просачивались.
– Миш, что происходит? – она смотрела на мужа, ища в его лице ответы. – Почему твоя мама решила, что тётя Света с Ваней могут просто взять и поселиться у нас?
Миша устало потёр виски. Его тёмные волосы были взъерошены, а рубашка помялась после долгого дня в офисе.
– Наташ, я сам не знал, – он вздохнул, садясь на край кровати. – Мама позвонила утром, сказала, что Света с Ваней приедут. Я думал, на пару дней.
– На пару дней? – Наташа повысила голос, но тут же осеклась, вспомнив о Лизе. – Миш, они чемоданы привезли! Тётя Света уже спрашивает, где у нас пылесос, а Ваня хочет Wi-Fi пароль! Это не похоже на пару дней!
– Я поговорю с мамой, – пообещал Миша, но в его голосе не было уверенности. – Она, наверное, просто не подумала.
– Не подумала? – Наташа фыркнула, чувствуя, как внутри всё сжимается. – Она никогда не думает, когда дело доходит до её родни!
Миша посмотрел на неё виновато, но промолчал. Наташа знала этот взгляд – он всегда появлялся, когда речь заходила о Галине Ивановне. Муж любил свою мать, уважал её, но его вечная неспособность сказать ей «нет» была как заноза под ногтем.
На следующий день дом окончательно превратился в чужое пространство. Тётя Света, не спрашивая, переставила посуду в кухонных шкафах – «так удобнее». Ваня, не отрываясь от телефона, занял любимое кресло Наташи у окна, где она обычно читала по вечерам. Даже Лиза, обычно бойкая, притихла и больше времени проводила в своей комнате, рисуя или играя с куклами.
– Наташ, а где у вас соль? – крикнула тётя Света из кухни. – Я борщ варю, а то у вас всё какое-то пресное!
Наташа стиснула зубы. Её борщ никто никогда не называл пресным. Она готовила его по рецепту своей бабушки – сытный, с правильной кислинкой, с лавровым листом, который наполнял кухню уютным ароматом. А теперь её кухня пахла чужим супом, чужими специями, чужими привычками.
– В банке на полке, – коротко ответила она, не оборачиваясь.
Галина Ивановна вошла в кухню, неся пакет с картошкой.
– Наташ, ты бы помогла Свете, – сказала она с лёгкой укоризной. – Она же для всех старается, у вас вон какой стол будет!
– Я на работе была, – отрезала Наташа. – И у меня Лиза с уроками, если вы не заметили.
Свекровь нахмурилась, но промолчала, лишь покачала головой, будто Наташа была капризным ребёнком.
К вечеру напряжение в доме стало густым, как туман. Миша, вернувшись с работы, попытался разрядить обстановку, рассказывая Ване о местных вакансиях. Тётя Света, не умолкая, делилась историями о своей жизни в деревне, о том, как она «всё бросила ради города». Наташа ловила себя на мысли, что ей неинтересно. Она хотела свой дом назад. Свой ритм. Свои вечера с Мишей и Лизой, когда они смотрели мультики или пекли печенье.
– Мам, можно я у бабушки Светы куклу возьму? – Лиза робко подошла к Наташе, держа в руках потрёпанного плюшевого мишку.
– Это не бабушка Света, милая, – поправила Наташа, стараясь улыбнуться. – Это тётя Света. И лучше спроси у неё сама, хорошо?
Лиза кивнула, но её лицо было серьёзным. Наташа заметила, как дочка стала тише, осторожнее, словно боялась лишний раз привлечь внимание. Это кольнуло сердце. Её девочка, такая живая и смешлива, теперь пряталась в собственном доме.
На третий день Наташа не выдержала. Она застала тётю Свету, копающуюся в шкафу в прихожей.
– Что вы делаете? – Наташа замерла, чувствуя, как кровь стучит в висках.
– Да я просто порядок навожу, – тётя Света даже не обернулась, перекладывая Наташины коробки с обувью. – У вас тут всё вперемешку, не найдёшь ничего!
– Это мои вещи, – Наташа шагнула вперёд, её голос стал твёрже. – И я не просила их трогать.
Тётя Света выпрямилась, посмотрела на Наташу с удивлением.
– Ой, Наташ, не кипятись! Я же помочь хочу.
– Мне не нужна такая помощь, – отрезала Наташа. – Это мой дом, и я сама решаю, где что лежит.
В этот момент в прихожую вошла Галина Ивановна.
– Наташа, что за тон? – свекровь нахмурилась. – Света старается, а ты её отчитываешь!
– Я отчитываю? – Наташа развернулась к свекрови, её голос задрожал. – Это вы с ней решили, что можете перестраивать мой дом под себя! Миша знал? Вы с ним говорили?
Галина Ивановна замялась, её взгляд метнулся в сторону.
– Ну, я упомянула, что Света с Ваней приедут…
– Упомянула? – Наташа почти кричала, но тут же понизила голос, заметив, что Лиза выглядывает из-за угла. – Вы не спросили, удобно ли нам! Вы просто поставили нас перед фактом!
– Наташ, это же временно, – начала свекровь, но Наташа перебила.
– А что дальше? – она шагнула ближе, её глаза горели. – Они уже спрашивают, где будут спать, где стирать, что готовить! Это не гости, это… это как будто они тут жить собрались!
Галина Ивановна поджала губы, её лицо стало жёстким.
– А что такого? – сказала она. – Дом большой, места всем хватит. Миша не против, я с ним говорила.
– Когда? – Наташа почувствовала, как пол уходит из-под ног. – Он мне ничего не сказал!
– Ну, значит, забыл, – свекровь пожала плечами. – Он же добрый, наш Миша. Не откажет родне.
Наташа отвернулась, её руки дрожали. Она хотела крикнуть, что это её дом, её жизнь, её правила. Но слова застряли в горле. Она просто ушла в спальню, закрыла дверь и прижалась лбом к прохладной стене.
К концу недели дом стал неузнаваемым. Тётя Света повесила свои занавески в гостиной – «чтоб веселее было». Ваня занял письменный стол Миши, разложив там свои гаджеты и зарядки. Лиза всё чаще пряталась у себя, а Наташа ловила себя на мысли, что считает часы до возвращения мужа с работы.
Вечером, когда Лиза уже спала, Наташа снова отвела Мишу в спальню.
– Миш, это невыносимо, – она смотрела ему в глаза, стараясь не сорваться. – Твоя мама решила за нас, что тётя Света и Ваня будут тут жить. Ты знал?
Миша вздохнул, потирая шею.
– Она упомянула, что они приедут, – признался он. – Но я думал, на пару недель, пока не снимут квартиру.
– Пару недель? – Наташа покачала головой. – Они уже спрашивают, где тут ближайший МФЦ! Миш, они хотят прописаться у нас!
– Что? – Миша замер, его брови поползли вверх. – Прописаться? Кто сказал?
– Тётя Света, – Наташа скрестила руки. – Сегодня утром она заявила, что раз дом большой, то они с Ваней могут тут «насовсем осесть». И твоя мама, похоже, это одобряет!
Миша побледнел, его взгляд метнулся к двери, за которой доносились голоса свекрови и тёти Светы.
– Наташ, я не знал, – он взял её за руку. – Клянусь, мама ничего про прописку не говорила.
– Тогда почему она решает за нас? – Наташа чувствовала, как слёзы жгут глаза. – Это наш дом, Миш. Наш. Мы его вместе строили, вместе платили ипотеку. Почему твоя родня считает, что может просто взять и поселиться тут?
Миша молчал, его лицо было напряжённым. Наташа видела, как он борется с собой – между любовью к матери и долгом перед семьёй.
– Я поговорю с ней, – наконец сказал он. – Завтра. Обещаю.
Но Наташа уже не была уверена, что разговор что-то изменит. Она легла спать, слушая, как за стеной тётя Света громко рассказывает о своих планах на новую работу, а Ваня включает музыку через колонку. Её дом больше не был её домом.
На следующее утро Наташа проснулась от звука пылесоса. Тётя Света, напевая что-то весёлое, убиралась в гостиной.
– Доброе утро, Наташ! – крикнула она, увидев Наташу. – Я тут решила порядок навести, а то у вас пыльно!
Наташа замерла. Её дом не был пыльным. Она убиралась два дня назад, протирала каждый угол, чистила зеркала, пока они не блестели.
– Спасибо, но я сама справляюсь, – холодно ответила она.
Тётя Света только хмыкнула, продолжая пылесосить. В этот момент в кухню вошла Галина Ивановна с пакетом молока.
– Наташ, ты бы Свету поблагодарила, – сказала она. – Она же для вас старается.
– Для нас? – Наташа не выдержала. – Это мой дом! И я не просила никого тут убираться или готовить!
Галина Ивановна посмотрела на неё с удивлением, будто Наташа сказала что-то немыслимое.
– Наташа, не кричи, – свекровь понизила голос. – Лиза услышит.
– А может, и должна услышать! – Наташа шагнула ближе. – Может, ей стоит знать, что её дом превращают в проходной двор!
– Наташа! – голос свекрови стал строгим. – Это и Мишин дом. А значит, и моя родня имеет право тут быть.
– Право? – Наташа почувствовала, как кровь прилила к лицу. – А вы у меня спрашивали? Или у Миши? Вы просто решили за нас!
В этот момент дверь открылась, и вошёл Миша. Его лицо было хмурым, а в руках он держал папку с документами.
– Мам, Наташа, хватит, – он повысил голос, что было редкостью. – Мы сейчас сядем и всё обсудим. Прямо сейчас.
Наташа посмотрела на мужа, её сердце колотилось. Она не знала, что в той папке, но что-то подсказывало ей, что этот разговор перевернёт всё.
– Почему вы решили, что ваша родня здесь обоснуется? – Наташа повторила свой вопрос, теперь уже глядя прямо на Мишу, который всё ещё сжимал в руках папку с документами.
– Наташ, давай без криков, – Миша устало опустился на стул, бросив папку на кухонный стол. Его голос звучал глухо, как будто он сам не хотел начинать этот разговор. – Я всё объясню.
Галина Ивановна, стоя у плиты, демонстративно отвернулась, помешивая что-то в кастрюле. Тётя Света, выключив пылесос, присела на диван в гостиной, но её уши, казалось, ловили каждое слово. Ваня, как всегда, уткнулся в телефон, но Наташа заметила, как он украдкой косится на них. Лиза, к счастью, была в своей комнате, играла с куклами, не подозревая о накале страстей.
– Объясни тогда, – Наташа скрестила руки, её голос дрожал от сдерживаемого гнева. – Почему твоя мама пообещала тёте Свете с Ваней, что они могут прописаться у нас? Почему никто не спросил меня?
Миша вздохнул, его пальцы нервно теребили край папки.
– Я не знал про прописку, – сказал он тихо. – Мама мне не говорила. Я думал, они просто погостят, пока не найдут квартиру.
– Просто погостят? – Наташа фыркнула, её глаза сверкнули. – Они уже неделю тут! Переставляют мебель, готовят, убирают, будто это их дом! А ты… ты молчишь!
Галина Ивановна резко повернулась, её ложка звякнула о край кастрюли.
– Наташа, хватит! – её голос был резким, как пощёчина. – Это и Мишин дом! А значит, и моя родня имеет право тут быть. Я же не чужая, я мать!
– А я кто? – Наташа шагнула вперёд, её голос сорвался. – Я жена Миши! Мать Лизы! Это мой дом, который мы с ним вместе строили, за который до сих пор ипотеку платим! Почему вы решаете за нас?
Миша поднял руку, призывая к тишине.
– Мам, Наташ, давайте спокойно, – он посмотрел на мать, потом на жену. – Я виноват. Надо было сразу всё обсудить. Но я не думал, что всё так закрутится.
– Закрутится? – Наташа покачала головой, её голос стал тише, но в нём чувствовалась боль. – Миш, твоя мама обещала тёте Свете прописку. Прописку! Это не просто погостить!
Галина Ивановна поджала губы, её взгляд метнулся к тёте Свете, которая теперь открыто прислушивалась, сидя на диване.
– Ну и что такого? – свекровь пожала плечами. – Света с Ваней – хорошие люди. Они в городе никого не знают, работы нет, жилья нет. А у вас дом просторный, чего вам жалко?
– Жалко? – Наташа почувствовала, как кровь стучит в висках. – Это не про жалко, Галина Ивановна! Это про мою семью! Про то, что я хочу жить так, как мы с Мишей решили, а не как вы за нас придумали!
Тётя Света внезапно поднялась с дивана, её лицо покраснело.
– Наташ, ты не подумай, мы не навязываемся, – её голос был громким, с ноткой обиды. – Галя сказала, что вы не против, что места хватит. Я же не просто так приехала, я пенсию оформлять буду, Ваня работу ищет…
– Галя сказала? – Наташа повернулась к свекрови, её глаза сузились. – А меня спросить не надо было? Или Мишу?
Миша кашлянул, его лицо стало напряжённым.
– Мам, ты правда обещала им прописку? – он посмотрел на Галину Ивановну, и в его голосе появилась непривычная твёрдость.
Свекровь замялась, её пальцы нервно теребили край фартука.
– Ну… я подумала, что это хорошая идея, – начала она. – Света ведь не чужая, она сестра твоего покойного дяди. А прописка – это ж формальность, для пенсии, для работы…
– Формальность? – Наташа почти крикнула, но тут же осеклась, вспомнив о Лизе. – Галина Ивановна, это не формальность! Это юридический документ! Вы понимаете, что это значит? Они будут иметь право на наш дом!
В комнате повисла тяжёлая тишина. Даже Ваня отложил телефон, его глаза округлились. Тётя Света открыла рот, но ничего не сказала, лишь посмотрела на Галину Ивановну, словно ожидая, что та её выручит.
Миша медленно открыл папку, которую всё это время держал в руках.
– Я сегодня был в МФЦ, – сказал он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. – Хотел узнать, что значит прописка в нашем доме. И знаете, что мне сказали?
Все замерли. Наташа почувствовала, как её сердце пропустило удар.
– Если мы пропишем тётю Свету и Ваню, они получат права на проживание, – продолжил Миша. – И если вдруг что-то с домом – продажа, раздел имущества – их доля тоже будет учитываться. Это не просто бумажка. Это юридическое обязательство.
Галина Ивановна побледнела.
– Миш, я же не знала… – начала она, но сын её перебил.
– Не знала? – он посмотрел на мать, его брови нахмурились. – Или не хотела знать? Почему ты не спросила нас? Почему решила за нас?
Тётя Света вскочила с дивана, её руки затряслись.
– Галя, ты же сказала, что всё согласовано! – её голос сорвался. – Я бы никогда не приехала, если б знала, что это так!
– Света, успокойся, – Галина Ивановна попыталась её унять, но в её глазах мелькнула паника. – Я же для вас старалась!
– Для нас? – Наташа шагнула вперёд, её голос дрожал от гнева. – Или для себя? Чтобы своя родня была рядом, а мы с Лизой просто подвинулись?
– Наташа, не смей! – свекровь повысила голос, но в нём уже не было прежней уверенности. – Я хотела как лучше!
– Как лучше для кого? – Наташа посмотрела на Мишу, ища в его лице поддержку. – Миш, скажи что-нибудь!
Миша встал, его лицо было серьёзным.
– Мам, ты ошиблась, – он говорил тихо, но твёрдо. – Ты не имела права обещать что-то за нас. Это наш дом. Мой и Наташи. И мы будем решать, кто в нём живёт.
Галина Ивановна открыла рот, но не нашла слов. Тётя Света опустилась обратно на диван, её лицо было растерянным. Ваня, наконец-то оторвавшись от телефона, пробормотал:
– Мам, может, мы зря приехали…
Следующие дни были как хождение по тонкому льду. Тётя Света и Ваня всё ещё жили в доме, но атмосфера изменилась. Света больше не переставляла мебель и не лезла в шкафы. Ваня старался не попадаться Наташе на глаза, а Галина Ивановна притихла, избегая острых тем. Но Наташа чувствовала, что это затишье перед бурей.
Она сидела на веранде, укутавшись в плед, и смотрела на свой сад. Розы, которые она так любила, уже отцвели, но их колючие стебли всё ещё напоминали ей о том, как важен этот дом. Её убежище. Её крепость.
Миша вышел к ней, неся две кружки с горячим чаем.
– Наташ, я поговорил с мамой, – сказал он, садясь рядом. – Она призналась, что переборщила. Сказала, что хотела помочь Свете, но не подумала, как это скажется на нас.
– Не подумала? – Наташа горько усмехнулась. – Миш, она всегда так делает. Решает за всех, а потом мы расхлёбываем.
– Я знаю, – он взял её за руку, его пальцы были тёплыми. – Но я ей сказал, что больше такого не будет. И с тётей Светой я тоже поговорил. Они начнут искать квартиру на следующей неделе.
– А прописка? – Наташа посмотрела ему в глаза. – Что с этим?
– Никакой прописки, – твёрдо сказал Миша. – Я ясно дал понять, что это не обсуждается.
Наташа кивнула, но в груди всё ещё ворочалось что-то тяжёлое. Она хотела верить мужу, но слишком хорошо знала Галину Ивановну. Свекровь не из тех, кто легко сдаётся.
Через неделю Наташа заметила, что тётя Света начала собирать вещи. Чемоданы снова появились в прихожей, но теперь они были аккуратно сложены у двери. Ваня, к удивлению Наташи, нашёл подработку в местном кафе и теперь пропадал там до вечера.
– Наташ, мы уезжаем в субботу, – сказала тётя Света за ужином, её голос был тихим, почти виноватым. – Нашли комнату в аренду, недалеко от центра. Спасибо, что приютили.
Наташа посмотрела на неё, пытаясь понять, искренне ли это.
– Не за что, – ответила она, стараясь улыбнуться.
Галина Ивановна сидела молча, её лицо было напряжённым. Наташа заметила, как свекровь избегает её взгляда.
– Мам, ты что-то хотела сказать? – Миша посмотрел на мать, его тон был настороженным.
– Ничего, – буркнула Галина Ивановна. – Просто… я не хотела, чтобы всё так вышло.
Наташа промолчала. Ей хотелось верить, что свекровь действительно сожалеет, но в глубине души она знала: это не конец. Галина Ивановна всегда найдёт способ влезть в их жизнь.
В субботу тётя Света и Ваня уехали. Дом снова стал тихим, только Лиза бегала по комнатам, напевая что-то весёлое. Наташа вернула вазу на журнальный столик, повесила свои шторы, убрала чужие специи из кухни. Её дом возвращался к ней, медленно, но верно.
Вечером она сидела с Мишей на веранде, глядя на звёзды. Лиза уже спала, и в доме царила долгожданная тишина.
– Миш, нам нужно договориться, – Наташа повернулась к мужу, её голос был спокойным, но твёрдым. – Никаких гостей без нашего общего решения. Никогда.
– Согласен, – он кивнул, его рука легла на её плечо. – Я поговорю с мамой ещё раз. Чтобы она поняла.
– Не просто поняла, – Наташа посмотрела ему в глаза. – Чтобы она уважала наши границы. Иначе… иначе я не знаю, как мы будем дальше.
Миша молча кивнул, и Наташа почувствовала, что он наконец-то на её стороне.
Прошёл месяц. Галина Ивановна больше не поднимала тему родственников, хотя Наташа замечала, как свекровь иногда бросает на неё задумчивые взгляды. Тётя Света звонила пару раз, рассказывала, что они с Ваней обживаются в новой квартире. Лиза снова стала смеяться, бегать по дому, а Наташа начала возвращать себе ощущение, что это её пространство.
Но однажды вечером, когда Наташа готовила ужин, Галина Ивановна зашла на кухню.
– Наташ, – начала она, её голос был непривычно мягким. – Я тут подумала… Может, я зря всё это затеяла со Светой.
Наташа замерла, держа в руках нож. Она не ожидала такого.
– Я просто хотела помочь, – продолжила свекровь. – Но, похоже, сделала только хуже.
Наташа медленно положила нож.
– Галина Ивановна, я ценю, что вы это сказали, – она посмотрела на свекровь, стараясь говорить искренне. – Но нам с Мишей важно, чтобы наш дом оставался нашим. Чтобы все решения мы принимали вместе.
Свекровь кивнула, её глаза были влажными.
– Я поняла, – тихо сказала она. – Постараюсь больше не лезть.
Наташа не знала, верить ли этим словам. Но в тот момент она почувствовала, что, возможно, это первый шаг к миру.
Тем же вечером, когда Миша вернулся с работы, Наташа рассказала ему о разговоре.
– Она правда так сказала? – он улыбнулся, его лицо осветилось облегчением. – Может, она всё-таки учится?
– Может, – Наташа пожала плечами, но в её голосе появилась надежда. – Но я всё равно хочу, чтобы мы держали ухо востро.
– Договорились, – Миша обнял её, и Наташа почувствовала, как напряжение последних недель отпускает.
Они сидели на веранде, глядя на звёзды. Дом снова пах их кофе, их розами, их жизнью. Лиза спала в своей комнате, и Наташа знала, что её девочка снова чувствует себя дома.
– Знаешь, – тихо сказала она, – я не против гостей. Но только тех, кого мы сами позовём.
– И только на пару дней, – добавил Миша с улыбкой.
Наташа рассмеялась, и впервые за долгое время её смех был лёгким. Дом был их. И они сделают всё, чтобы он оставался таким.
