— Это ещё что за космический корабль? — голос свекрови, Тамары Ивановны, вонзился в утреннюю суету кухни.
Аня вздрогнула, едва не выронив фильтр для новой кофемашины. Она специально встала пораньше, чтобы спокойно разобраться с покупкой, о которой мечтала полгода.
— Доброе утро, Тамара Ивановна, — Аня заставила себя улыбнуться. — Решила нас побаловать. Теперь будем пить настоящий капучино.
Свекровь обошла блестящий аппарат по дуге, словно это была не кофемашина, а опасный объект.
Её взгляд скользнул по глянцевой поверхности, задержался в на ценнике в ведре, который Аня предусмотрительно сняла.
— Баловство. Деньги на ветер, — отрезала она, обращаясь уже не к Ане, а к своему сыну Игорю, который как раз вошёл в кухню, почёсывая затылок. — Лучше бы на дачу рассады купили.
Игорь бросил на жену виноватый взгляд. Взгляд, который Аня знала наизусть. Он означал: «Ну зачем ты её провоцируешь? Убери, не спорь, сделай как проще».
Аня молча убрала кофемашину обратно в коробку. Спорить было бесполезно. В этой квартире её мнение всегда было на последнем месте.
Все решения принимала Тамара Ивановна — от цвета занавесок до того, какой суп варить на обед. Она была хозяйкой. По крайней мере, она так думала.
Вечером, когда Игорь, как обычно, пытался сгладить углы, Аня чувствовала, как внутри нарастает глухое раздражение.
— Ань, ну ты же знаешь маму, — говорил он, не отрываясь от телефона. — Она человек старой закалки. Для неё кофемашина — это блажь.
— Игорь, я просто хотела выпить чашку хорошего кофе. У себя дома.
— Ну вот опять ты… Это и её дом тоже. Она нам его оставила, мы должны быть благодарны.
Аня промолчала. Она подошла к окну и посмотрела на огни ночного города. Благодарны.
Да, она была благодарна. Первые три года. А потом благодарность сменилась усталостью.
А месяц назад… месяц назад всё изменилось. Но об этом пока никто не знал. Это был её маленький, но очень важный секрет.
Настоящий шторм разразился через пару дней. Аня вернулась с работы, мечтая только о горячей ванне и отдыхе. В прихожей её встретил гул голосов и гора чужой обуви.
Навстречу выплыла сияющая Тамара Ивановна.
— Анечка, а мы тут… К нам тётя Вера приехала! С детишками! Погостят у нас месяцок-другой, в столице развеются.
Аня посмотрела в гостиную. Ползающие по её новому ковру чужие дети, громко смеющаяся женщина необъятных размеров и муж её, уже расположившийся в её любимом кресле.
— Погостят? — переспросила Аня, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Где?
— Как где? — искренне удивилась свекровь. — Места всем хватит. Мы с Игорем в гостиной, а они в вашей спальне расположатся. Не в тесноте, не в обиде.
Это было уже слишком. Даже для неё.
— Тамара Ивановна, вы не могли бы… хотя бы предупредить? — голос Ани дрогнул. — Это как-то… неправильно.
Свекровь перестала улыбаться. Её лицо мгновенно стало жёстким, властным. Она подошла к Ане вплотную, глядя на неё сверху вниз.
— Неправильно? Я решаю, что в этом доме правильно, а что нет. И запомни раз и навсегда. Пока вы живёте в моей квартире, будешь делать всё, что я скажу. Поняла?
Аня подняла на неё глаза. В них не было страха. Только холодный, трезвый расчёт.
Она посмотрела на мужа, ища поддержки.
Игорь отвёл взгляд, делая вид, что страшно занят шнурками на ботинках, которые он и не думал развязывать.
«В вашей квартире», — мысленно повторила Аня, и уголок её губ чуть заметно дёрнулся в усмешке. — «Что ж, кажется, пришло время вносить правки в документы о собственности».
Вопреки ожиданиям Тамары Ивановны, Аня не стала скандалить. Она медленно кивнула, опустила глаза и с обезоруживающим спокойствием произнесла:
— Хорошо. Как скажете.
Свекровь на мгновение опешила от такой покорности, но тут же приписала победу себе.
Она торжествующе посмотрела на сына. Игорь с облегчением выдохнул. Конфликт был исчерпан. Так они думали.
Первая ночь на диване в гостиной стала для Ани пыткой. Храп мужа тёти Веры доносился даже через закрытую дверь, а сама гостиная превратилась в проходной двор. Но Аня не жаловалась.
Она молча собирала разбросанные по дому игрушки, вытирала липкие следы от сока и с улыбкой отказывалась от предложений тёти Веры «помочь по хозяйству».
— Ты, Анечка, не стесняйся, — басила гостья, доедая уже третий кусок пиццы, купленной на Анины деньги. — Мы люди простые.
Аня улыбалась. Она начала свою игру.
На следующий день она «случайно» сменила пароль от Wi-Fi. Когда племянники Игоря подняли вой, что не могут играть в свои онлайн-игры, Аня с самым невинным видом пожала плечами.
— Ой, наверное, сбой какой-то. Я позвоню провайдеру завтра. Если время будет после работы.
Вечером, когда тётя Вера решила постирать свои вещи, стиральная машина отказалась включаться.
— Анечка, у тебя машинка сломалась! — крикнула она из ванной.
— Правда? — удивилась Аня, проходя мимо. — Какая жалость. Мастера сейчас так дорого стоят. Придётся подождать.
Она просто выдернула вилку из розетки, спрятанной за баком с грязным бельём.
Игорь смотрел на жену с подозрением, но ничего не говорил. Он видел, что её покорность была лишь фасадом, за которым разворачивалась тихая, изматывающая партизанская битва.
— Ань, может, не надо? — шепнул он ночью, когда они остались наедине на кухне. — Они же скоро уедут.
— Конечно, уедут, — спокойно ответила Аня, глядя ему прямо в глаза. — Гораздо скорее, чем они думают.
Кульминация наступила в субботу. Утром в дверь позвонили. На пороге стояли двое мужчин в форме охранного предприятия.
— Добрый день. Мы по поводу установки сигнализации. С кем можем поговорить?
Тамара Ивановна, вышедшая на шум, застыла на месте.
— Какой ещё сигнализации? Мы ничего не заказывали!
— Заказывали, — раздался за её спиной спокойный голос Ани. Она держала в руках договор. — Я заказывала. Для своей квартиры.
Свекровь медленно обернулась. Её лицо вытянулось.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что это моя квартира, Тамара Ивановна, — Аня говорила тихо, но каждое её слово отдавалось в оглушительной пустоте прихожей.
— Уже месяц как моя. Вы, кажется, забыли, когда подписывали дарственную в обмен на погашение вашего крупного долга.
Она протянула свекрови копию документа. Тамара Ивановна смотрела на бумагу, на подпись внизу, и её лицо медленно приобретало багровый оттенок. Игорь, стоявший рядом, побледнел.
— Так что, господа, — Аня снова повернулась к охранникам, — можете приступать. И, пожалуйста, поменяйте все замки. Ключи будут только у меня. И у моего мужа. Если он, конечно, решит, где его настоящий дом.
Воздух в прихожей сгустился. Тамара Ивановна с шумом втянула воздух, словно ей не хватало кислорода. Бумага в её руке задрожала.
— Ты… Ты аферистка! — выкрикнула она, и её голос сорвался на визг. — Обманула больную женщину! Игорь, ты слышишь? Она нас на улицу выгоняет!
Игорь вздрогнул, словно его ударили. Он посмотрел на мать, потом на жену. Его лицо было растерянным, как у ребёнка, потерявшегося в толпе.
— Аня, это правда? — его голос был едва слышен.
— Правда то, что я спасла твою мать от коллекторов, продав свою единственную ценность — бабушкины серьги, — отчеканила Аня, не отводя взгляда.
— И правда то, что я больше не позволю превращать мой дом в проходной двор. Выбор за тобой, Игорь.
Тётя Вера, до этого молча наблюдавшая за сценой, решила вмешаться.
— Совсем стыд потеряла! Мать мужа из её же дома выставлять!
— Эта квартира не её, — спокойно поправила Аня. — И вам, тётя Вера, я даю два часа на сборы. Охранники помогут вынести ваши вещи.
Мужчины в форме переглянулись, но остались невозмутимы. Они ждали команды.
Тамара Ивановна перешла к последнему аргументу. Она схватилась за сердце и начала оседать на пол.
— Ох, плохо мне! Давление!
Но Аня и на это не отреагировала. Она достала телефон.
— Сейчас вызову скорую. Они окажут вам помощь и заодно могут подвезти до вашей сестры. У неё ведь как раз комната свободна, вы сами говорили.
Этот ход оказался решающим. Спектакль мгновенно прекратился. Тамара Ивановна выпрямилась, и в её глазах плескалась чистая, незамутнённая ненависть.
— Я этого так не оставлю! Ты ещё пожалеешь!
— Возможно, — согласилась Аня. — А теперь, если вы не против, у меня дела.
Она кивнула рабочим, и те принялись за дело. Жужжание дрели стало саундтреком к выселению.
Тётя Вера с мужем и детьми, бормоча проклятия, спешно паковали свои сумки. Тамара Ивановна, поняв, что проиграла, молча пошла в свою комнату и с грохотом захлопнула дверь.
Игорь остался стоять посреди прихожей. Он смотрел на Аню так, будто видел её впервые. Она подошла к нему.
— Я не прошу тебя выбирать между мной и мамой, — сказала она тихо. — Я прошу тебя выбрать между прошлой жизнью, где ты был тенью, и будущей, где мы можем быть партнёрами. В нашем общем доме.
Он долго молчал, глядя на дверь, за которой меняли замок. Потом медленно поднял глаза на жену.
— Прости меня, — прошептал он. — Я был слеп.
Через два часа в квартире стало непривычно просторно. Аня распаковала коробку с кофемашиной и поставила её на самое видное место на кухне.
Запах свежесваренного капучино медленно расползался по комнатам, вытесняя старые обиды.
Игорь вошёл на кухню и молча обнял её со спины.
— Пахнет вкусно, — сказал он.
— Это запах свободы, — улыбнулась Аня, протягивая ему чашку. — И новых правил.
