— Ольга Михайловна, а где вы нашли такую бедную копию нотариального завещания? — протянула я документ обратно своей свекрови, стараясь сохранить спокойствие. — Здесь печать размытая, и подпись совсем не похожа на дедушкину.
Свекровь сидела на краю моего любимого кресла, которое она давно приватизировала как своё личное место. Её тонкие губы сжались в ниточку, а глаза сверкнули знакомым мне огоньком хитрости. Рядом с ней, как всегда, примостилась золовка Светлана — моя ровесница, которая уже полгода жила у нас «временно» после развода.
— Ксения, дорогая, ты же понимаешь, что документы времён не щадят, — произнесла Ольга Михайловна голосом, полным елейной доброты. — Главное, что суть ясна. Дедушка завещал квартиру своей старшей дочери. То есть мне. А значит, и внуку моему — твоему мужу.
Я медленно отложила фальшивое завещание на журнальный столик. За последние три месяца это был уже третий «найденный» документ, подтверждающий права семьи мужа на мою квартиру. Первый чудесным образом обнаружился в старой шкатулке. Второй — между страниц давней книги. А теперь вот этот шедевр любительской подделки.
— Ольга Михайловна, моя квартира досталась мне от моих родителей по наследству, — сказала я, глядя прямо в её лицо. — Все документы оформлены через нотариуса, зарегистрированы в Росреестре. Никакого дедушки в этой истории нет.
Светлана тут же вскинулась с дивана, где развалилась с пакетом семечек.
— Ксюш, ну что ты как в суд на нас? Мы же семья! — она говорила с набитым ртом, и шелуха сыпалась на ковёр. — Мама просто хочет разобраться в семейной истории. А ты сразу в штыки.
Из коридора донёсся звук открывающейся входной двери. Вернулся с работы мой муж Денис. Я услышала, как он снимает ботинки, и сердце сжалось от предчувствия. Сейчас начнётся самое интересное.
— Привет, дорогие мои! — Денис ворвался в гостиную с широкой улыбкой. — Как дела? О чём беседуем?
Ольга Михайловна мгновенно преобразилась. Лицо стало страдальческим, глаза наполнились слезами. Она поднялась с кресла и обняла сына, прижавшись к нему так, будто он только что вернулся с войны.
— Денечка, сынок… — голос дрожал от едва сдерживаемых рыданий. — Твоя жена совсем меня не понимает. Я пыталась объяснить ей про дедушкино завещание, а она… она сказала, что я лгу!
Денис тут же нахмурился и посмотрел на меня с укором.
— Ксения, что происходит? Почему мама расстроена?
Я взяла фальшивое завещание и протянула ему.
— Посмотри внимательно на этот документ. Особенно на дату и подпись.
Денис бегло пробежал глазами по бумаге. Я видела, как он старается сосредоточиться, но его лицо оставалось непроницаемым. Либо он не заметил очевидной подделки, либо не хотел замечать.
— Ну и что тут такого? — пожал он плечами. — Документ как документ. Мама же не станет обманывать.
— Дениска, — подала голос Светлана, — Ксения у нас очень недоверчивая стала. Наверное, работа в банке так влияет. Везде подвох видит.
Я почувствовала, как внутри всё скручивается в узел. Они играли слаженно, как хорошо отрепетированная театральная труппа. Каждый знал свою роль. Ольга Михайловна — страдающая мать, которую обижает злая невестка. Светлана — миротворец, который пытается сгладить конфликт. А Денис… Денис был судьёй, который должен был встать на сторону семьи.
— Значит, я недоверчивая, — повторила я медленно. — Хорошо. Тогда давайте поедем к нотариусу. Проверим подлинность этого завещания. Заодно и права собственности уточним.
— Зачем такие сложности? — наконец произнёс он. — Мы же всё можем решить по-семейному. Мама не претендует на твою собственность. Она просто хочет, чтобы мы знали свою родословную.
— Родословную? — я рассмеялась, но смех вышел горьким. — Денис, за три месяца твоя мама принесла уже три разных завещания от трёх разных дедушек. По её версии, у нас тут целая династия собственников. Но все они почему-то завещали именно мою квартиру.
Ольга Михайловна сникла, но тут же взяла себя в руки.
— Ксенечка, милая, я понимаю, ты устала. Работа, дом… — она подошла ко мне и попыталась взять за руку. — Но зачем же так грубо? Я же не требую ничего. Просто хочу разобраться в семейных корнях.
Я отдёрнула руку.
— Хотите разобраться в корнях? Замечательно. Только делайте это в своей квартире. А не в моей.
— Как же так? — вскинулась Светлана. — Где же маме жить? У неё же только однушка. А у нас тут трёхкомнатная. Семье вместе положено быть!
— У вас? — переспросила я, чувствуя, как поднимается волна ярости. — Интересно. А когда эта квартира стала «вашей»?
Денис поспешно встал между нами.
— Ксюш, ну зачем ты так? Конечно, квартира твоя. Но мы же муж и жена. Что твоё, то и моё. А мама и Светка — они же временно. Пока не решат свои жилищные вопросы.
— Временно? — я посмотрела на него с недоумением. — Денис, твоя мама живёт у нас уже полгода. Твоя сестра — тоже полгода. За это время ни одна из них не предприняла ни единой попытки найти собственное жильё. Зато обе активно изучают мои документы на квартиру.
— Ксения, не преувеличивай, — вмешалась Ольга Михайловна. — Мы же не мешаем тебе. Наоборот, помогаем. Я готовлю, убираю. Светлана тоже старается.
Я окинула взглядом гостиную. На столе красовались остатки завтрака Светланы — тарелка с засохшими остатками каши, чашка с недопитым кофе, россыпь хлебных крошек. На полу — шелуха от семечек. В углу — гора её вещей, которые она так и не удосужилась разложить по местам за полгода. На подоконнике — увядающие фиалки Ольги Михайловны, которые она поливала раз в неделю, когда вспоминала.
— Да, вижу, как стараетесь, — сухо отметила я.
Денис заметил мой взгляд и поспешно начал собирать тарелки.
— Светка просто увлеклась поиском работы. А мама… ну, возраст у неё уже. Трудно ей одной в своей квартире.
— Трудно? — я повернулась к Ольге Михайловне. — А что случилось с вашей квартирой? Почему вы её сдаёте, а сами живёте здесь?
Свекровь смутилась.
— Ну… деньги же нужны. Пенсия маленькая.
— То есть вы получаете доход от сдачи своей жилплощади, а живёте у нас бесплатно. И при этом ещё пытаетесь доказать, что эта квартира принадлежит вашей семье.
— Ксения! — возмутился Денис. — Как ты можешь так говорить с моей матерью?
— А как я должна говорить с человеком, который подделывает документы, чтобы отнять у меня квартиру?
Ольга Михайловна всплеснула руками.
— Господи, какие страшные слова! Денечка, ты слышишь, что твоя жена говорит про меня? Я что, преступница какая?
— Мама, успокойся, — Денис обнял её за плечи. — Ксюша просто нервничает. У неё стресс на работе.
— У меня стресс дома! — взорвалась я. — У меня в собственной квартире живут люди, которые считают её своей! Которые роются в моих документах! Которые придумывают фальшивые завещания!
— Ну всё, хватит! — рявкнул Денис. — Ксения, ты переходишь все границы! Это моя семья!
— Да, это твоя семья. А это мой дом. И я больше не желаю терпеть ваши попытки его присвоить.
Я развернулась и пошла в спальню. За спиной слышались возмущённые голоса, но разбирать слова не хотелось. Мне нужно было время, чтобы остыть и принять решение.
В спальне я достала телефон и набрала номер своей подруги-юриста.
— Аня, привет. Скажи, если человек полгода живёт в чужой квартире, может ли он претендовать на права собственности?
— Ксюша? Что случилось? — в голосе Ани прозвучала тревога.
— Да так, семейные дела. Ответь, пожалуйста.
— Нет, конечно. Если нет официального договора найма или права собственности, то хоть десять лет живи — квартира чужой и останется. А в чём дело?
— Потом объясню. Спасибо.
Я отключилась и задумалась. Значит, все эти месяцы Ольга Михайловна и Светлана изучали мою реакцию. Проверяли, насколько я буду сопротивляться их притязаниям. А фальшивые завещания — это попытка создать хоть какую-то юридическую базу для своих претензий.
Из гостиной доносились приглушённые голоса. Они совещались. Планировали следующий ход. И Денис, судя по всему, был на их стороне.
Я вспомнила, как полгода назад Ольга Михайловна пришла к нам в слезах. Рассказывала, что соседи затопили её квартиру, нужен ремонт, жить негде. Просила приютить на недельку. Я сжалилась. А через неделю появилась Светлана со своими проблемами и чемоданами. И тоже на недельку.
Недельки растянулись на месяцы. А потом начались странности. То Ольга Михайловна изучала мои документы, «наводя порядок в шкафу». То Светлана интересовалась, дорогая ли квартира, не думаем ли мы продавать. То Денис вдруг заговорил о том, что неплохо бы оформить дарственную на него, «для простоты в случае чего».
Я поняла, что была наивной дурочкой. Они не искали временное пристанище. Они искали способ завладеть моим жильём. И почти преуспели.
Звук открывающейся двери прервал мои размышления. В спальню заглянул Денис.
— Ксюш, можно поговорить?
Я кивнула. Он зашёл, присел на край кровати.
— Послушай, я понимаю, тебе тяжело. Но мама действительно не со зла. Она просто… переживает за семью. Хочет, чтобы мы были вместе.
— Денис, твоя мама подделывает документы.
— Да не подделывает она ничего! — вспылил он. — Просто бумаги старые, мутные. Может, она и правда что-то путает. Но это не значит, что она мошенница.
— А что это значит?
Он помолчал, подбирая слова.
— Это значит, что она стареет. И боится остаться одна. А тебе стоило бы проявить понимание.
— Понимание к чему? К попыткам украсть мою квартиру?
— Да никто ничего не крадёт! — он вскочил с кровати. — Ксения, ты просто помешалась на этой своей собственности! Мы же семья! У семьи всё общее!
— У семьи, может, и общее. А у меня есть права. И я намерена их защищать.
Денис стоял посреди комнаты, красный от возмущения.
— Знаешь что? Поговори с мамой сама. Объясни ей свою позицию. Может, найдёте компромисс.
— Компромисс? — я поднялась с кровати. — Хорошо. Давайте поговорим. Все вместе.
Мы вернулись в гостиную. Ольга Михайловна и Светлана сидели на диване, тихо переговариваясь. Увидев нас, замолчали.
— Ольга Михайловна, — начала я, стараясь говорить спокойно, — давайте расставим точки над i. Эта квартира принадлежит мне. У меня есть все документы, подтверждающие право собственности. Никаких дедушкиных завещаний в её истории нет и не было.
Свекровь сжала губы.
— Ксения, дорогая, но мы же не на улице живём. Это дом моего сына.
— Нет. Это мой дом. Денис здесь прописан как член семьи собственника. Не более того.
Светлана фыркнула.
— Ишь какая принципиальная! А любовь где? А семейные ценности?
— Семейные ценности подразумевают взаимное уважение, — ответила я. — А не попытки обмана и захвата чужого имущества.
— Да кто его захватывает? — возмутилась Ольга Михайловна. — Мы просто живём! Временно!
— Полгода — это не временно. Это факт совместного проживания. И если вы продолжите здесь находиться, то через несколько лет можете заявить о приобретательной давности.
Денис нахмурился.
— О чём ты говоришь?
— О том, что длительное проживание в чужой квартире может дать основания для судебных претензий на неё. Особенно если есть какие-то документы, пусть даже сомнительные.
— Ксения, ты что-то перегибаешь, — неуверенно сказал муж.
— Я защищаю своё имущество. То, что досталось мне от родителей.
Ольга Михайловна встала с дивана.
— Хорошо. Если мы тебе так мешаем, скажи прямо — когда нам съезжать?
Я глубоко вдохнула.
— Завтра.
Повисла гробовая тишина.
— Завтра? — переспросил Денис. — Ксюша, ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но… но куда мы пойдём? — растерянно спросила Светлана.
— Это ваши проблемы. У Ольги Михайловны есть собственная квартира. Пусть освобождает её от жильцов и возвращается домой. У вас, Светлана, есть полгода, чтобы найти работу и снять жильё. Думаю, этого достаточно.
— Ксения! — взорвался Денис. — Ты не можешь выгонять мою семью!
— Могу. И делаю это.
Ольга Михайловна схватилась за сердце.
— Денечка… у меня сердце… не могу…
Денис бросился к матери, помогая ей сесть обратно на диван.
— Мам, спокойно! Всё будет хорошо!
Я молча наблюдала за этим спектаклем. Такие приступы у свекрови случались каждый раз, когда что-то шло не по её плану.
— Светлана, принесите валидол из аптечки, — попросила я.
— Сама принеси! — огрызнулась та. — Ты довела человека до сердечного приступа!
— Я не доводила. Я просто сообщила о своём решении.
Денис поднял на меня полные ярости глаза.
— Ксения, если ты их выгонишь, я уйду вместе с ними.
— Это ваше право.
Мой спокойный ответ, кажется, ошарашил его. Он ожидал слёз, уговоров, компромиссов. А получил равнодушное согласие.
— Ты… ты действительно готова разрушить нашу семью из-за квартиры?
— Денис, нашу семью разрушили не из-за квартиры. Её разрушили из-за лжи, жадности и неуважения. Я просто подвожу итоги.
Ольга Михайловна «пришла в себя» и слабым голосом произнесла:
— Ксенечка… милая… я же не хотела… я думала, мы сможем ужиться…
— Ужиться можно было. Если бы вы не пытались отнять у меня дом.
— Да никто не отнимал! — вскричала Светлана. — Мы просто хотели быть семьёй!
— Семьёй? — я рассмеялась. — Светлана, за полгода вы ни разу не предложили помочь с покупками. Ни разу не убрали в квартире. Ни разу не приготовили ужин. Зато исправно ели мою еду, пользовались моими коммунальными услугами и изучали мои документы. Это не семья. Это паразитизм.
— Как ты смеешь! — завизжала она.
— Легко, — спокойно ответила я. — В своём доме я могу говорить всё, что думаю.
Денис встал и подошёл ко мне.
— Ксения, я прошу тебя в последний раз. Одумайся. Мы найдём решение. Может, мама снимет квартиру рядом. Может, Светка найдёт работу и съедет. Но не разрушай всё одним махом.
Я посмотрела на него. На этого мужчину, которого когда-то любила. Который предпочёл интересы своей семьи моим правам. Который полгода молчал, наблюдая, как его мать и сестра пытаются меня обмануть.
— Решение уже найдено, — сказала я. — Завтра к вечеру я хочу видеть квартиру свободной.
— А если мы не уйдём?
— Тогда я обращусь в полицию и суд. У меня есть все основания для принудительного выселения незаконно проживающих лиц.
Ольга Михайловна снова застонала и схватилась за сердце. Светлана принялась её обмахивать журналом. Денис стоял посреди комнаты, растерянный и злой.
— Хорошо, — наконец произнёс он. — Будь по-твоему. Но знай — после этого пути назад не будет.
— Я на него и не рассчитываю.
Он кивнул и вышел из комнаты. Через минуту я услышала звук закрывающейся входной двери. Ольга Михайловна и Светлана переглянулись.
— Ну что, довольна? — процедила свекровь. — Мужа прогнала.
— Я никого не прогоняла. Каждый сделал свой выбор.
— Да уж, выбор… — Светлана поднялась с дивана. — Ну что ж, завтра так завтра. Только знай — мы этого не забудем.
— И я не забуду, — спокойно ответила я.
Они ушли к себе в комнаты, громко хлопнув дверями. А я осталась одна в гостиной. Взяла фальшивое завещание и порвала его на мелкие кусочки. Потом собрала крошки от семечек и вытерла со стола остатки завтрака Светланы.
Завтра моя квартира снова станет моим домом.
На следующий день они собирались долго и демонстративно. Ольга Михайловна причитала над каждой вещью, рассказывая, какая она несчастная и как жестоко со стариками обращаются. Светлана швыряла одежду в сумки, громко комментируя мою «чёрствость» и «жадность». Денис молчал, складывая свои вещи в чемодан.
К вечеру они были готовы. Ольга Михайловна подошла ко мне в последний раз.
— Ксения, может, ещё передумаешь? Мы же можем договориться…
— Нет, — коротко ответила я.
Она кивнула и пошла к выходу. Светлана прошла мимо, не глядя. Денис задержался у двери.
— Ксюш… если что, ты знаешь мой номер.
— Знаю.
Он хотел что-то ещё сказать, но потом просто кивнул и вышел.
Я закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной. Квартира показалась огромной и тихой. На журнальном столике лежала связка ключей — Денис оставил свои.
Я прошла по комнатам. В той, где жила Ольга Михайловна, пахло её духами и лекарствами. В комнате Светланы — остатками еды и застоявшимся воздухом. Я открыла все окна настежь.
Вечером позвонила Аня.
— Ксюш, как дела? Разобралась с квартирным вопросом?
— Да. Все выселены.
— И как ты? Не жалеешь?
Я задумалась. Мне было грустно. Грустно от того, что люди, которых я считала семьёй, оказались способны на обман. Что муж выбрал мать вместо жены. Что полгода я жила в собственном доме как чужая.
— Нет, — ответила я. — Не жалею. Просто… поняла кое-что важное.
— Что именно?
— Что дом — это не только стены и документы. Это место, где тебя уважают. А если уважения нет, то лучше быть одной в своём доме, чем чужой в компании лжецов.
Аня помолчала.
— Мудро, — наконец сказала она. — А что теперь?
— Теперь живу. По-настоящему. В первый раз за полгода.
После разговора я заварила себе чай и села в своё любимое кресло. То самое, которое приватизировала Ольга Михайловна. Оно снова стало моим. Как и вся квартира.
За окном начинало темнеть. Но в доме было светло и спокойно. Наконец-то спокойно.
