Квартирный вопрос
— Да что ты, мам, упираешься-то! — размахивал руками Олег, стоя посреди материнской кухни. — Квартира же все равно мне достанется когда-нибудь. А Катьку зачем в завещание вписывать? У неё муж при деньгах, пусть он её и содержит!
Алла Дмитриевна молча помешивала борщ. Сорок два года сыну стукнуло, а рассуждает как подросток необдуманный.
Ключи в замке заскрежетали знакомо, но когда Алла Дмитриевна втащила в прихожую тяжёлые сумки с продуктами, едва дверь не снесла об кресло. Кресло? У двери?
— Что за чертовщина… — пробормотала она, оглядываясь по сторонам.
Святые угодники! Её аккуратная, выстроенная годами гостиная превратилась в настоящий хаос. Диван уехал к окну, как будто захотел на улицу посмотреть. Журнальный столик гордо восседал посреди комнаты, словно трон какой. А книжный шкаф… Господи, книжный шкаф притулился к дальней стене, будто в угол поставленный.
И среди всего этого безобразия, довольный как слон в посудной лавке, стоял её сынок.
— Олег! — голос у неё сорвался. — Ты тут что устроил, а? Циркач, что ли?
— О, мамань! — Олег обернулся, утирая вспотевший лоб рукавом. — Ну как тебе? По-моему, сто раз лучше стало! И просторнее, и светлее! Во, гляди, какая красота!
— Красота?! — Алла Дмитриевна чувствовала, как внутри что-то закипает. — А меня спросить — религия не позволяла?
— Да брось ты, мам! — отмахнулся Олег, как от надоедливой мухи. — Подумаешь, мебель переставил. Надо же иногда что-то менять в жизни!
Алла Дмитриевна сосчитала про себя до десяти. Потом ещё раз до пяти. Сорок два года мужику! А башка — как у несмышлёныша.
— Всё верни как было, — сказала она тихо, но так, что в голосе сталь прозвенела.
— Да ты что! — глаза у Олега округлились, как у кота, которого за хвост дёрнули. — Я тут полдня как каторжный ишачил! Ради тебя стараюсь! Смотри, как стало-то хорошо!
Рукой по комнате повёл, гордится, дурак. А Алла Дмитриевна вдруг заметила — ящики у секретера выдвинуты. Сердце кольнуло.
— Олег, — подошла она к сыну вплотную, — ты в моих вещах копался?
Дёрнулся он, глаза отвёл, как мальчишка, которого с вареньем в кладовке поймали.
— Да ладно, мам… Тряпку искал, чтобы пыль стереть…
— В документах тряпку искал? — голос у неё стал как лёд зимой.
— Слушай… — вдруг выпалил Олег, видно, решил сразу в атаку идти. — Нам вообще-то поговорить надо. Про квартиру.
У Аллы Дмитриевны ноги подкосились.
— Про какую ещё квартиру?
— Да про эту! — рукой по комнате махнул. — Пора, мам, с наследством определяться. По уму делать надо.
— Ты что… что ты мелешь? — в горле пересохло у неё. — Я, по-твоему, уже на погост собралась?
— Да не психуй ты, мамань, — плюхнулся он на диван, ногу на ногу закинул, будто у себя дома. — Просто заранее всё оформить надо. Завещание там, бумажки всякие… Чтоб потом геморроя не было.
— Геморроя? — смотрела она на сына и не узнавала. — Какого такого геморроя?
— Ну… — помялся он, но только секундочку. — С Катькой. Она замужем ведь, у неё всё есть. Муж при деньгах. А я… Сам знаешь, как у меня дела.
— И что?
— Вот и думаю, — продолжил он, ногти свои разглядывая, будто там что-то интересное написано, — что по справедливости всё мне должно достаться. А Катьке и так неплохо живётся. Муж её кормит-поит, и дальше будет.
Алла Дмитриевна молчала. Где-то в самой глубине души она всегда чувствовала — что-то с Олегом не так. Эта его вечная уверенность, что весь мир ему по гроб должен. Эти бесконечные байки про злых начальников да завистливых товарищей. Вечные проблемы с работой, с деньгами…
— А не подумал ты, — наконец заговорила она, — что я сама, может, хочу решить, кому что оставить?
Олег вскочил с дивана.
— Да брось, мам! Ты же родного сына без крыши не оставишь?
И тут же, совсем другим голосом, жалобным:
— Мне вообще за квартиру платить нечем стало. Вчера опять оштрафовали на работе. А начальник уже третий раз увольнением грозит. Говорит, ещё раз опоздаешь — и всё, вон из конторы.
— И на много оштрафовали? — спросила Алла Дмитриевна.
— На пятнашку, — буркнул он. — Представляешь? За каких-то пятнадцать минут! Совсем озверели!
Алла Дмитриевна тяжело вздохнула.
— Ну уволят тебя — получишь расчёт, вот за квартиру и заплатишь.
— Ты что… — в голосе у него злость прорезалась. — Ты что, мне даже не поможешь? Родной сын просит!
— Олежа, тебе сорок два года! — покачала она головой. — Ты взрослый мужик!
— Ну и что с того? Ты мне мать! Вон у Петьки мамаша машину купила, а ему сорок пять стукнуло!
Алла Дмитриевна отвернулась, чтобы он глаз её не видел. Вот оно как. Явился, мебель перетаскал, в документах рылся, а теперь ещё и денег клянчит.
Хотелось ей отказать наотрез. Сказать, что это её дом, что сам пускай свои проблемы решает. Но жалость к единственному сыну взяла верх. И потом, может, поживёт с ней — она его образумит, на путь истинный наставит…
— Ладно, — неохотно согласилась она, — но только на пару месяцев. И чтобы по дому помогал, а на работу не опаздывал.
— Ты золотая, мамань! — просиял Олег. — Завтра же вещи привезу!
— А мебель? — кивнула Алла Дмитриевна на разгром в комнате. — Вернёшь всё на место?
— А? — он уже на пороге стоял. — Да ладно, мам, привыкнешь! Увидишь — понравится!
И хлопнул дверью. Алла Дмитриевна тяжело опустилась в кресло. Сердце ёкнуло — чувствовала, наделала она глупость.
Олег действительно перевёз вещи на следующий день. Комнату гостевую занял — ту самую, где раньше Екатерина с мужем ночевала, когда к матери приезжала.
А дочь теперь стала реже появляться. Не то чтобы она брата не любила, но отношения у них с детства не заладились. Олег всегда считал, что родители младшенькую больше любят, и не упускал случая её зацепить. С годами это в какую-то болезненную ревность переросло.
Олег стал домой поздно являться, от него пивом несло за версту. Раньше он раз в месяц маму навещал, а теперь каждый вечер перед телевизором усаживался и бесконечные истории травил — как его на работе обижают, как в магазине обманывают, как бывший друг подставил…
— Просто все завидуют, понимаешь? — вещал он, развалившись на диване, как паша турецкий. — У меня же мозги есть, потенциал! Вот они и боятся. Палки в колёса суют!
— Ага, — отзывалась она из кухни, стараясь не слушать.
— Эй, мам, а жратвы что есть? — орал он, и хотелось ей шваброй по башке его стукнуть.
Месяц прошёл. Работу Олег потерял — уволили-таки за опоздания. Теперь целыми днями на диване лежал, в ящик пялился да в телефоне ковырялся. На её вопросы про поиск новой работы только рукой махал:
— Да ищу я, ищу! Думаешь, это просто так — работу найти?
Телефон зазвонил, когда она картошку чистила. Екатерина. Дочь уже три недели не приезжала, только звонила изредка.
— Привет, мамуль, — тёплый голос. — Как там дела?
— Да… ничего, — Алла Дмитриевна к окну повернулась, чтоб Олег разговор не подслушал.
— Что-то ты странная какая-то, — забеспокоилась дочь. — Случилось что?
— Нет, всё хорошо, — старалась она голос ровным держать. — Просто… устала немного.
— Олег у тебя сидит? — вдруг спросила Екатерина.
Алла Дмитриевна вздохнула.
— Да, пиво дует.
— И не собирается съезжать?
— Нет. Уже месяц живёт.
— И ты терпишь? — в голосе дочери тревога зазвучала.
— Катенька, всё нормально, — перебила она. — Не волнуйся. Сама разберусь.
— Может, мне приехать? — не унималась Екатерина.
— Не надо, — твёрдо сказала Алла Дмитриевна. — Только хуже сделаешь. Он опять начнёт, что ты в чужие дела лезешь. Я сама справлюсь.
Когда она в комнату вернулась, Олег лениво поинтересовался:
— Кто трезвонил?
— Подруга, — соврала она.
— А… — пива глотнул. — Слушай, мам, у меня с работой проблемы.
— Ты же говорил, что ищешь…
— Да ищу, ищу! — раздражённо плечом дёрнул. — Но там всё сложно. Везде опыт нужен, а у меня его нет. Или образование не то. Или возраст не подходит.
Алла Дмитриевна устало в кресло села.
— Тогда хоть по дому помогай. Квартира в свинарник превращается.
— Да ладно тебе, мам, — рукой махнул. — Нормальная квартира.
Говорил это, сидя среди раскиданных газет, пустых бутылок и крошек от чипсов.
— Я же всё равно хозяином тут буду, — заявил он, не отрываясь от телевизора. — Не нравится — сам потом приберу, когда захочу.
— Что ты сказал? — Алла Дмитриевна резко к сыну повернулась.
— Ну а что такого? — плечами пожал Олег. — Квартира же ко мне перейдёт. Так что я уже практически хозяин.
Алла Дмитриевна медленно с кресла поднялась.
— Ты, кажется, забыл, чья это квартира пока ещё, — тихо произнесла она.
— Да брось, мам, — рукой отмахнулся. — Я же не со зла.
Алла Дмитриевна промолчала. И когда это она прозевала, как сын её вещи своими считать стал и её жизнью распоряжаться?
Утром, пока Олег ещё храпел, она в магазин отправилась. По дороге соседку встретила, Валентину Петровну.
— Как дела, Алла Дмитриевна? — спросила та, внимательно на неё глядя.
— Да ничего, спасибо, — пожала она плечами. — А что?
— Да вот… — Валентина Петровна замялась. — Переживаю за вас. Сын говорил, что у вас… Ну, память пошаливать стала.
— Что?! — Алла Дмитриевна почувствовала, как кровь от лица отлила.
— Он рассказывал, что вы иногда не помните, что делали. Вещи теряете. Говорил, что присматривает за вами…
— Присматривает?! — кулаки сжала она.
— Ну да, — растерянно кивнула соседка. — И ещё про старческое… Простите, не хочу повторять.
— Договаривайте, Валентина Петровна, — потребовала Алла Дмитриевна.
— Про… старческое слабоумие, — соседка глаза отвела. — Но я, конечно, не верю! Вы всегда такая разумная были…
Алла Дмитриевна домой поднялась, еле дрожь сдерживая. Вот оно что! Вот зачем он эти сплетни распускает. Если она сейчас «не в себе», то потом любое её решение оспорить можно. Любое завещание под сомнение поставить.
Села она за стол, телефон достала. Долго на него смотрела, потом решительно дочери набрала.
— Катя, — сказала тихо, — помощь твоя нужна. Приезжай завтра утром, когда Олега дома не будет. И… с участковым свяжись. Пусть тоже приедет. На всякий случай.
— Что случилось? — в голосе Екатерины беспокойство зазвучало.
— Олег… — глубоко вздохнула Алла Дмитриевна. — Олег слухи пускает, что у меня слабоумие начинается. Почву готовит, чтобы завещание моё потом оспорить.
— Да что ты говоришь! — воскликнула Екатерина. — Ну это уже слишком! Приеду, мама. И Серёжу с собой возьму, мало ли что…
На следующее утро Алла Дмитриевна Олега проводила — поплёлся он нехотя «работу искать» после её настойчивых требований. Екатерина через час приехала с мужем. А вскоре и участковый подтянулся, Николай Петрович, которого Алла Дмитриевна много лет знала.
Помогли они все Олеговы вещи в две большие сумки собрать.
Когда Олег вечером вернулся, Алла Дмитриевна его уже ждала. Сидела в кресле, прямая и собранная. На полу у ног — две большие сумки. Екатерина с мужем на кухне устроились, а участковый в гостевой комнате разместился.
— Это что такое? — Олег на сумки кивнул, куртку стаскивая.
— Твои вещи, — спокойно ответила она.
— Мои… что? — нахмурился он. — Ты что, мам? И правда из ума выжила? Зачем вещи собрала?
— Уходи, — поднялась она с кресла. — Прямо сейчас.
— Ты чего? — в глазах у него что-то похожее на испуг мелькнуло, но сразу злостью сменилось. — Что за дурь в голову взбрела? Я же твой сын!
— Мой сын не стал бы про моё слабоумие сплетни распускать, — чётко проговорила Алла Дмитриевна. — Не стал бы давить и манипулировать. Не считал бы меня живой помехой на пути к наследству.
— Да я… — Олег осёкся. — Что за бредятина? Кто тебе что наговорил?
— Валентина Петровна была так добра, что твои откровения передала. Слово в слово.
— Вот же, старая карга! — прошипел Олег. — Ну и что? Подумаешь, пару слов сказал. Это ради тебя было! Чтоб соседи присматривали, если что!
— Вон отсюда, — тихо, но твёрдо произнесла Алла Дмитриевна. — Больше не намерена терпеть тебя в своём доме.
— Да ты… Ты не посмеешь! — Олег к ней шагнул. — Я, между прочим, права имею…
— На что? — перебила она. — На моё имущество? На мою квартиру? Пока я жива, здесь всё моё, Олег. И я решаю…
— Мам, ну ты чего… — вдруг заискивающим голосом заговорил он. — Я же не со зла. Погорячился, может. Ну бывает же! Я тебя люблю ведь.
— Если сам не уйдёшь, участковый поможет, — продолжила Алла Дмитриевна. — Николай Петрович в гостевой сидит, а твоя сестра с мужем на кухне. Я всё продумала, Олег. И не боюсь тебя.
— Ты… Ты… — Олег оглянулся, словно выход искал. — Всех против меня настроила?! Ах ты… Чокнутая старуха! Всё равно квартира моей будет!
— Никогда она твоей не станет, — произнесла Алла Дмитриевна. — Всё до последней ложки Кате завещаю. У меня уже предварительная консультация с нотариусом была, завтра иду оформлять официально.
Олег сначала побелел, потом покраснел, рот открыл, но слов не нашёл. В этот момент в прихожую участковый вышел, а следом Екатерина с мужем.
— Всё в порядке, Алла Дмитриевна? — спросил Николай Петрович.
— Ты… Вы все… — Олег от злости задыхался. — Да катитесь вы все к чёртовой матери!
Резко сумки схватил, куртку с крючка сдернул и вылетел из квартиры. Алла Дмитриевна медленно на стул села. Только теперь почувствовала, как сильно руки дрожат. Екатерина подошла и молча мать обняла.
С тех пор Алла Дмитриевна Олега больше не видела. Поначалу звонки были — то злые, то жалобные, а потом затих. Слышала от знакомых, что устроился он на новую работу в другом районе.
Екатерина теперь каждые два-три дня приезжает, после того случая дочь к матери ещё внимательнее стала. Алла Дмитриевна сильно переживает разрыв с сыном, но знает — поступила правильно.
Иногда по вечерам сидит она в своём кресле, смотрит на мебель, которую сама расставила как надо, и думает: жаль, что так вышло. Но квартирный вопрос, он ведь не только стены портит — он и души людей уродует. А от этого надо беречься. Пока не поздно.
