Документы о разводе лежали на столе уже третий день, когда свекровь позвонила в дверь.
Марина открыла, не глядя в глазок. Она знала, кто пришёл — Галина Петровна всегда звонила три раза подряд, коротко и требовательно, словно азбукой Морзе передавала сигнал бедствия.
— Наконец-то! — свекровь ворвалась в прихожую, не дожидаясь приглашения. — Я уже думала, ты специально не открываешь. Где Павел?
— На работе, — Марина механически приняла у неё пальто, стараясь не встречаться взглядом.
— В субботу? — Галина Петровна прошла в гостиную, окинула взглядом комнату. — Что за бардак? И почему шторы задёрнуты среди дня?
Марина молча открыла шторы. Яркий февральский свет ударил по глазам, высветив пыль на мебели и разбросанные по дивану подушки. Она давно перестала поддерживать идеальный порядок — не видела смысла.
— Так вот как ты следишь за домом, — свекровь покачала головой. — Неудивительно, что Павлик задерживается на работе. Кому охота возвращаться в такой хлев?
Марина прикусила язык. Семь лет она слушала эти упрёки, семь лет пыталась соответствовать невозможным стандартам Галины Петровны. Но сегодня что-то изменилось. Может, дело было в тех документах на столе. Может, в том, что вчера она нашла в телефоне мужа переписку с какой-то Аленой. А может, просто накопилось.
— Чай будете? — спросила она ровным голосом.
— Конечно, буду. И покрепче завари, не ту бурду, что ты обычно готовишь. И печенье достань, то дорогое, что я привозила.
Марина пошла на кухню. Руки дрожали, когда она доставала чашки. Не от страха — от сдерживаемого гнева. Она слышала, как свекровь ходит по гостиной, что-то передвигает, недовольно цокает языком.
— Марина! — голос из гостиной был резким, как удар хлыста. — Иди сюда, немедленно!
Она вернулась, держа в руках поднос с чаем. Галина Петровна стояла у письменного стола, в руках у неё были документы о разводе.
— Что это такое? — голос свекрови дрожал от едва сдерживаемой ярости.
— Вы же видите, что это, — Марина поставила поднос на журнальный столик.
— Как ты смеешь! — Галина Петровна швырнула бумаги на стол. — После всего, что наша семья для тебя сделала! Мы тебя приняли, никто не спрашивал, откуда ты и кто твои родители! А ты решила развестись с моим сыном?
— Это Павел подал на развод, — тихо сказала Марина.
Свекровь замерла. На её лице мелькнуло удивление, быстро сменившееся злостью.
— Врёшь! Павлик никогда бы так не поступил! Это ты его довела!
— Спросите у него сами.
— Я и спрошу! А пока… — Галина Петровна выпрямилась, приняв свою любимую позу верховного судьи. — Пока ты живёшь в этой квартире, купленной на мои деньги, ты будешь вести себя подобающе!
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Семь лет она молчала, когда свекровь напоминала ей об этой квартире. Семь лет терпела унижения, потому что крыша над головой принадлежала не ей.
— Квартира записана на Павла, — сказала она спокойно. — И по брачному договору мне ничего не положено. Я это прекрасно понимаю.
— Вот и славно, что понимаешь! — свекровь удовлетворённо кивнула. — Значит, соберёшь свои вещички и уберёшься отсюда без скандалов.
— Я уйду, когда будет решение суда.
— Что?! — Галина Петровна побагровела. — Да как ты смеешь! Я сейчас же позвоню Павлику, и ты вылетишь отсюда сегодня!
Она достала телефон, начала набирать номер. Марина наблюдала за ней с странным спокойствием. Она знала, что Павел не ответит — по субботам он всегда отключал телефон, когда был с Аленой.
— Не берёт трубку, — свекровь нахмурилась. — Ничего, я подожду его здесь.
Она уселась на диван, всем своим видом демонстрируя, что никуда не уйдёт. Марина села напротив. Они смотрели друг на друга, как противники перед поединком.
— Знаешь, что меня больше всего в тебе раздражает? — начала Галина Петровна. — Ты всегда молчишь. Сидишь с этим своим загадочным видом, будто ты лучше всех. А сама кто? Никто! Если бы не мой Павлик, ты бы до сих пор в своей коммуналке жила!
— Я жила в общежитии, — поправила Марина. — И работала. У меня было высшее образование и хорошая должность.
— Ха! Учительница младших классов — тоже мне должность! Копейки получала и детей чужих учила, потому что своих заиметь не смогла!
Удар был точным и болезненным. Марина сжала кулаки. Три выкидыша за семь лет брака. Бесконечные обследования, процедуры, слёзы. И всё время — упрёки свекрови, что она не может подарить ей внуков.
— Молчишь? — Галина Петровна наклонилась вперёд. — Правда глаза колет? Бесплодная! Вот Павлик и нашёл себе нормальную женщину, которая родит ему наследника!
Марина подняла голову. В её глазах не было слёз — только холодная решимость.
— Вы знали про Алену?
Свекровь дёрнулась, но быстро взяла себя в руки.
— Не знаю никакой Алены. Но если Павлик и встречается с кем-то, то ты сама виновата! Какая жена из тебя? Готовить не умеешь, дом запустила, детей родить не можешь!
— Я умею готовить. Просто Павел предпочитает вашу еду, поэтому вы приносите ему обеды каждый день.
— Потому что ты отравить его можешь своими экспериментами!
— Я поддерживала дом в порядке. Пока вы не стали приходить каждый день и переставлять всё по-своему.
— Я наводила порядок!
— Вы вмешивались в нашу жизнь, — Марина встала. — Семь лет вы приходили сюда как к себе домой. Проверяли шкафы, читали мои записи, копались в вещах. Вы настроили Павла против меня, внушили ему, что я недостойна его!
— Так и есть! — свекровь тоже поднялась. — Ты недостойна моего сына! Он — кандидат наук, перспективный учёный! А ты — серая мышь, которой повезло выскочить за него замуж!
— Если я такая никчёмная, почему вы так боитесь меня?
— Что? — Галина Петровна опешила. — Я? Боюсь тебя?
— Да, боитесь. Боитесь, что Павел полюбит меня больше, чем вас. Что у него будет своя семья, своя жизнь, в которой вы — просто свекровь, а не центр вселенной. Вы сделали всё, чтобы разрушить наш брак, и вам это удалось. Поздравляю.
— Как ты смеешь! — лицо свекрови стало пунцовым. — Я всё делала для счастья сына!
— Нет. Вы делали всё для себя. Чтобы он остался вашим маленьким Павликом навсегда. И знаете что? Вы победили. Он ваш. Весь, целиком. Можете и дальше приносить ему обеды, стирать его рубашки и выбирать ему женщин.
Дверь хлопнула. На пороге стоял Павел. Бледный, с покрасневшими глазами. От него пахло чужими духами.
— Мам? Марина? Что происходит?
— Павлик! — Галина Петровна бросилась к сыну. — Наконец-то! Эта дрянь отказывается съезжать! Я ей говорю, что квартира наша, а она хамит!
Павел посмотрел на жену. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на стыд, но он быстро отвёл глаза.
— Марина, может, правда… Тебе стоит пожить у подруги, пока мы всё оформим?
— У подруги? — Марина усмехнулась. — Семь лет я прожила в этой квартире, создавала уют, терпела твою мать, ждала тебя ночами. И теперь должна уйти к подруге?
— Не драматизируй, — Павел поморщился. — Мы оба знаем, что этот брак был ошибкой.
— Да, — кивнула Марина. — Ошибкой. Но не потому, что я плохая жена. А потому, что ты никогда не был мужем. Ты был и остался маменькиным сынком, который прячется за её юбку при любой проблеме.
— Не смей так говорить о моём сыне! — взвизгнула свекровь.
— Я говорю правду. И знаете что? Я уйду. Но не потому, что вы меня выгоняете. А потому, что больше не хочу жить в этом болоте. В этой удушающей атмосфере, где свекровь важнее жены, где чужое мнение важнее собственных чувств.
Марина прошла в спальню. Достала чемодан, начала складывать вещи. Руки не дрожали. На душе было удивительно спокойно. Она слышала, как в гостиной Галина Петровна что-то втолковывает сыну, как он оправдывается.
Через час она стояла в прихожей с двумя чемоданами. Павел сидел на диване, опустив голову. Свекровь победно выпрямилась рядом.
— И чтобы я тебя здесь больше не видела! — бросила Галина Петровна.
Марина посмотрела на неё в упор.
— Не волнуйтесь. Больше вы меня не увидите. Но запомните: вы не победили. Вы просто остались вдвоём — стареющая женщина, которая задушила собственного сына своей любовью, и мужчина, который так и не смог вырасти. Вы достойны друг друга.
Она развернулась к Павлу.
— А тебе я желаю счастья с Аленой. Надеюсь, она окажется сильнее меня. Или твоя мать задушит и её. Как задушила наш брак, как задушит любую женщину, которая посмеет приблизиться к её сыночку.
— Уходи! — прошипела свекровь.
— Уже ухожу. И знаете что? Спасибо вам. Спасибо за то, что открыли мне глаза. Я потратила семь лет жизни, пытаясь заслужить любовь и уважение людей, которые не способны ни любить, ни уважать никого, кроме себя. Но это закончилось.
Марина вышла за дверь. Лестница показалась необычайно светлой. Февральское солнце било в окна, слепило глаза. Она спустилась во двор, остановилась. Куда идти? К подруге? В гостиницу?
Телефон завибрировал. СМС от незнакомого номера: «Марина Сергеевна? Это Антон Волков, помните меня? Я папа Насти из вашего класса. Услышал, что вы больше не работаете в школе. У меня есть предложение по работе, если интересно. Открываю частную школу, нужен завуч. Зарплата достойная, можем предоставить служебную квартиру».
Марина перечитала сообщение дважды. Антон Волков — успешный предприниматель, всегда был вежлив и приятен в общении. Она помнила, как он благодарил её за помощь дочери с математикой.
Пальцы сами набрали ответ: «Добрый день, Антон Павлович. Спасибо за предложение. Давайте встретимся и обсудим».
Ответ пришёл мгновенно: «Отлично! Могу подъехать прямо сейчас, если удобно. Где вы?»
Она отправила адрес и села на лавочку ждать. В груди разливалось странное чувство — не счастье ещё, но предвкушение. Словно жизнь, остановившаяся семь лет назад, вдруг снова пришла в движение.
Через пятнадцать минут у подъезда остановилась серебристая машина. Антон вышел, улыбнулся:
— Марина Сергеевна! Рад вас видеть. Чемоданы? Давайте помогу.
Он легко подхватил её багаж, открыл дверцу машины.
— Поехали в кафе, поговорим спокойно?
— Поехали, — кивнула она.
Машина тронулась. Марина обернулась. В окне четвёртого этажа мелькнули две фигуры — Павел и его мать. Они стояли, прижавшись к стеклу, и смотрели вниз.
«Вот и всё», — подумала Марина. — «Конец одной истории. И начало другой».
— Знаете, — сказал Антон, выруливая на проспект, — я давно хотел вам предложить эту работу. Но вы были замужем, я не решался. А тут узнал от других родителей, что вы уволились… Решил — судьба.
— Возможно, — улыбнулась Марина. — Возможно, это действительно судьба.
Город проплывал за окнами. Яркий, солнечный, полный возможностей. Где-то там, в квартире с задёрнутыми шторами, остались два человека, накрепко связанные болезненной любовью. А здесь, в тёплом салоне автомобиля, начиналась новая жизнь.
Марина достала телефон, открыла чат с Павлом. Набрала: «Документы на развод я подписала. Забери их со стола. Алимонтов не требую, претензий не имею. Желаю вам с мамой счастья».
Отправила и заблокировала номер. Потом подумала и заблокировала номер свекрови тоже.
— Всё в порядке? — спросил Антон, заметив её действия.
— Да, — кивнула Марина. — Всё в полном порядке. Расскажите лучше про школу. Какая концепция?
И пока машина везла её навстречу новой жизни, она слушала увлечённый рассказ о современном образовании, о планах и перспективах. Голос Антона был спокойным и уверенным. Он не повышал тон, не критиковал, не сравнивал. Он просто рассказывал, иногда спрашивая её мнение.
«Вот так, оказывается, разговаривают нормальные люди», — подумала Марина. — «Без упрёков, без манипуляций, без унижений».
В кафе они проговорили три часа. Антон оказался не только успешным бизнесменом, но и увлечённым своим делом человеком. Он хотел создать школу, где дети будут счастливы учиться, где учителя будут уважаемы и достойно оплачиваемы.
— Служебная квартира — однокомнатная, но в новом доме, — говорил он, показывая фотографии на планшете. — Рядом со школой, чтобы не тратить время на дорогу. Если согласитесь, можете заселяться хоть завтра.
— Я согласна, — сказала Марина, не раздумывая.
— Так быстро? — удивился Антон. — Может, подумаете?
— Я семь лет думала. Хватит. Пора действовать.
Он улыбнулся:
— Мне нравится ваш настрой. Думаю, мы отлично сработаемся.
Когда они вышли из кафе, уже темнело. Февральский вечер окутал город синевой. Фонари зажигались один за другим, превращая улицы в сказочные декорации.
— Подвезти вас куда-нибудь? — спросил Антон.
— Если можно, в гостиницу. А завтра я заберу ключи от квартиры.
— Зачем гостиница? Квартира свободна, можете заселяться прямо сейчас.
Через час Марина стояла посреди своей новой квартиры. Небольшой, но уютной, с огромными окнами и современным ремонтом. Чистый лист. Новое начало.
Она поставила чемоданы, подошла к окну. Внизу сверкали огни города. Где-то там, в одной из квартир, Павел ужинает с мамой. Наверное, она утешает его, говорит, что он поступил правильно. Что Марина была недостойна его. Что теперь он найдёт настоящую женщину, которая родит ему детей.
«Пусть», — подумала Марина. — «Пусть живут, как хотят. А я буду жить по-своему».
Телефон зазвонил. Номер был незнакомый.
— Марина Сергеевна? — женский голос был взволнованным. — Это Елена, мама Димы Соколова. Помните, вы учили моего сына?
— Конечно, помню. Добрый вечер, Елена.
— Я услышала, что вы будете работать в новой школе Волкова. Это правда?
— Да, правда.
— Можно мы переведём к вам Диму? Он так скучает по вашим урокам! Всё время вспоминает, говорит, что вы — лучшая учительница в мире.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Хорошие слёзы.
— Конечно, Елена. Буду рада видеть Диму в новой школе.
— Спасибо! Спасибо вам огромное! Вы не представляете, как мы рады!
Закончив разговор, Марина улыбнулась. Её ждали. Её ценили. Не за то, что она чья-то жена, а за то, что она — хороший учитель, профессионал, человек.
В дверь позвонили. На пороге стоял Антон с коробкой.
— Простите, что так поздно. Подумал, вам может понадобиться кое-что на первое время. Тут посуда, постельное бельё, полотенца. И вот, — он протянул пакет, — ужин из того кафе. Вы так ничего и не съели, только кофе пили.
— Спасибо, — Марина растрогалась. — Вы очень добры.
— Просто хочу, чтобы лучший завуч города не передумала работать в моей школе, — улыбнулся он. — Отдыхайте. Завтра покажу вам здание школы, познакомлю с командой.
Когда дверь за ним закрылась, Марина открыла пакет с едой. Достала контейнеры, разложила на новой, ещё пахнущей магазином тарелке. Села за стол.
И вдруг расплакалась. Слёзы текли и текли, смывая семь лет унижений, обид, разочарований. Она плакала над разбитыми мечтами о семье, над потерянными детьми, которые так и не родились, над любовью, которая оказалась иллюзией.
А потом слёзы кончились. Она умылась, посмотрела на себя в зеркало. Тридцать два года. Вся жизнь впереди. Новая работа, новый дом, новые возможности.
«Спасибо тебе, Галина Петровна», — мысленно сказала она. — «Если бы не ты, я бы ещё долго терпела. А так — ты подтолкнула меня к свободе. К настоящей жизни».
Марина включила музыку на телефоне, открыла окно. Морозный воздух ворвался в комнату, принося запах снега и предчувствие весны. Она глубоко вдохнула.
Новая жизнь началась.
