Я всегда считала, что семейное счастье — это тихие вечера в своей квартире. Наша с Денисом ипотечная двушка на окраине Москвы казалась мне крепостью: уютный диван, кухня с видом на парк и комната дочери, заваленная игрушками. Катя только пошла в первый класс, и мы с мужем наконец-то выдохнули — самое сложное, казалось, позади.
Но всё изменилось в тот день, когда Денис вернулся с работы раньше обычного. Он стоял в дверях с виноватым выражением лица, а за его спиной маячила знакомая фигура в рыжем пальто.
— Ал, мама приехала, — сказал он, избегая моего взгляда.
Я замерла с тарелкой в руках. Людмила Петровна, моя свекровь, уже ставила на пол огромную сумку, из которой торчали банки с соленьями.
— На недельку, не больше! — бодро объявила она, целуя Катю в макушку. — Пока свою новую квартиру оформляю.
Я перевела взгляд на Дениса. Он пожимал плечами:
— Ну что тут такого? Мама же не чужая.
— Но у нас тесно, — прошептала я, следя, как Людмила Петровна уже раскладывает свои вещи на нашей полке в прихожей.
— Не нравится — вали, — громко бросила свекровь, даже не оборачиваясь.
Денис закатил глаза:
— Ал, ну перестань. Она же пожилая, ей тяжело одной.
Я хотела возразить, но Катя радостно вцепилась в бабушкину руку:
— Бабуля, а ты мне пирожков привезла?
— Конечно, родная! — Людмила Петровна достала из сумки пакет с домашней выпечкой. — Всё для тебя, золотце.
Я сжала зубы. Всё было продумано: сначала ребёнка задобрить, потом — мужчину, а я останусь крайней.
Вечером, когда свекровь ушла в душ, я накинулась на Дениса:
— Ты хотя бы предупредил!
— А что такого? — он раздражённо отодвинул ноутбук. — Ты как будто маму в первый раз видишь.
— Вижу. И помню, как в прошлый раз она у нас «гостила» три месяца.
— Ну и что? — Денис фыркнул. — Тебе жалко?
Я посмотрела на дверь ванной, откуда доносилось довольное сопение Людмилы Петровны.
— Если она задержится дольше месяца, мы с Катей уедем, — тихо сказала я.
Денис только махнул рукой:
— Да перестань ты драматизировать.
Но я уже знала — это не драма. Это начало войны.
На следующее утро я обнаружила свои тапочки в мусорном ведре. На их месте красовались новые, с мехом.
— Твои совсем стоптались, — пояснила свекровь, наливая себе кофе из моей любимой кружки. — Выбросила.
Я молча взяла пакет и пошла к мусоропроводу. Но тапок там уже не было.
Только потом я поняла: это был первый шаг.
Следующим станет моя постель.
Но об этом — позже.
Прошла неделя. Людмила Петровна не просто поселилась у нас — она начала перекраивать наш быт под себя. Каждое утро начиналось с её комментариев:
— Овсянка? Это же клей для обоев! Кате нужно яичко и бекон, как у нас в семье всегда было.
Я молча перекладывала сковороду с беконом на её сторону плиты. Пусть кормит внучку сама, раз знает лучше.
Но терпение лопнуло, когда я вернулась с работы и не нашла свою зубную щётку.
— Где мои вещи? — спросила я, роясь в шкафчике.
— А, это твоя щётка была? — крикнула из гостиной свекровь. — Я новую купила, старую выбросила. Видела — щетина уже торчит.
Я распахнула мусорное ведро. На дне лежала моя щётка, купленная неделю назад.
— Вы вообще понимаете, что это переходит все границы? — голос у меня дрожал.
Людмила Петровна невозмутимо помешивала чай.
— Не нравится — покупай другую. Деньги-то у тебя есть? Или опять на Дениса рассчитываешь?
В тот вечер я впервые за год ушла спать в детскую, к Кате.
На следующее утро Денис отвел меня в сторону:
— Ал, ну что ты как ребёнок? Мама же старается для нас.
— Для нас? — я засмеялась. — Она методично вытесняет меня из моего же дома!
— Ты преувеличиваешь, — он потрепал меня по плечу. — Просто перестань обращать внимание.
Но «не обращать внимание» стало невозможно, когда в среду я задержалась на работе. Вернувшись в десять вечера, я застала странную тишину.
— Катя? — позвала я, заглядывая в детскую.
Комната была пуста.
Сердце упало. Я бросилась в спальню — и застыла на пороге.
На нашей кровати, под моим одеялом, лежали Денис, Катя и… Людмила Петровна. Все трое мирно спали.
— Что… это… — я схватилась за косяк.
Денис приоткрыл один глаз:
— Ты что так поздно? Мама читала Кате сказку, они тут уснули.
— В нашей постели? — прошептала я.
— Ну и что? — потянулся он. — Места хватает.
Людмила Петровна даже не проснулась, только обняла Катю покрепче.
Я медленно закрыла дверь и пошла на кухню. Руки тряслись, когда я наливала воду в стакан.
Из спальни донесся шёпот:
— Мам, а где мама?
— Спи, родная, — ответила свекровь. — Бабушка с тобой.
Стакан выскользнул у меня из рук и разбился.
На следующее утро я проснулась от звука дрели. Людмила Петровна вешала в прихожей новую вешалку — большую, резную. На место моей.
— Старая совсем хлипкая, — пояснила она. — А я тут надолго.
Я посмотрела на Дениса. Он делал вид, что не замечает моего взгляда.
В этот момент я поняла — границы стёрты. Теперь это её территория.
Но самое страшное было впереди.
Через два дня я случайно нашла в шкафу папку с документами. Среди них — договор купли-продажи её квартиры.
Дата сделки стояла за три месяца до её «временного» переезда к нам.
Я сидела на кухне с папкой в руках, пока кофе в моей кружке остывал. Документы были подписаны три месяца назад — значит, всё это время Людмила Петровна сознательно вела эту игру.
Дверь скрипнула. На пороге стоял Денис с пакетом продуктов.
— Ты чего документы мои перебираешь? — резко спросил он, увидев папку в моих руках.
— Это не твои. Это твоей матери, — я подняла на него глаза. — Ты знал, что она продала квартиру ещё три месяца назад?
Он замер на секунду, потом бросил пакет на стол.
— Ну и что?
— Ты лгал мне! Ты сказал, что она переезжает к нам временно!
— А разве не временно? — он развел руками. — Пока новую не купит.
Я вскочила со стула, документы дрожали в моих руках.
— По этому договору она получила шесть миллионов! Где эти деньги, Денис?
Он отвел взгляд. В этот момент в кухню вошла Людмила Петровна с Катей.
— Ой, какие серьёзные лица, — засмеялась она. — Катюша, давай я тебе покажу новые раскраски.
Когда они вышли, я подошла к Денису вплотную.
— Говори.
Он вздохнул и сел за стол.
— Деньги у Сергея.
— У твоего брата? — у меня перехватило дыхание. — Ты отдал наши деньги твоему брату?
— Это не «наши» деньги! — он ударил кулаком по столу. — Это мамины!
— Но она живёт у нас! Значит, эти деньги должны были пойти на…
— На что? — перебил он. — На твои дурацкие дизайнерские штучки? На новую мебель?
Я не узнавала этого человека. Его глаза были холодными, чужими.
— Сергей открывает бизнес, — продолжал он спокойнее. — Через полгода вернёт с процентами.
— Через полгода? — я засмеялась. — А где мы будем жить через полгода, Денис?
— Здесь! — он крикнул. — Ты что, не понимаешь? Это же семья!
— А мы? — я указала на дверь, за которой слышался смех Кати. — Мы разве не семья?
Он отвернулся.
В этот момент зазвонил телефон. Я автоматически взяла трубку.
— Алло?
— Это из банка, — сказал женский голос. — Подтвердите, пожалуйста, оформление кредита на 800 тысяч рублей.
Кровь отхлынула от лица.
— Какого кредита?
На другом конце провода зашуршали бумаги.
— На ваше имя. Вчерашнее оформление.
Я медленно опустила телефон и посмотрела на Дениса.
— Что ты ещё успел сделать за моей спиной?
Он побледнел.
— Это не я…
Дверь кухни распахнулась. Людмила Петровна стояла на пороге с моей паспортной копией в руках.
— Ой, кажется, меня поймали, — усмехнулась она.
Тишина повисла тяжёлым одеялом.
— Мама… — прошептал Денис.
— Ну что вы так смотрите? — свекровь бросила копию паспорта на стол. — Нам же надо на что-то жить, пока Серёжа не вернёт деньги.
Я схватила со стола документы и паспорт.
— Завтра же идём в банк, — сказала я твёрдо. — И расторгаем этот кредит.
— Не пойдёте, — спокойно ответила Людмила Петровна. — Потому что если ты, Аллочка, сейчас же не сядешь и не успокоишься, я расскажу Кате, какая у неё на самом деле мама.
— Что? — у меня перехватило дыхание.
— Ну знаешь, — она сделала театральную паузу, — про твоего бывшего. Про ту ночь. Про то, как ты…
— Всё! — рявкнул Денис. — Хватит!
Я смотрела то на него, то на свекровь.
— Ты… ты знал?
Он не ответил.
Людмила Петровна улыбнулась и вышла, оставив нас вдвоём.
Я медленно опустилась на стул.
— Так что, Денис? — прошептала я. — Это и есть твоя семья?
Он не посмотрел на меня, когда ответил:
— Просто перестань бороться. Так будет лучше для всех.
В этот момент я поняла — я здесь чужая. В своём же доме.
Я три дня не разговаривала с Денисом. Спала в детской с Катей, пока Людмила Петровна занимала нашу спальню. Каждое утро я проверяла банковский счёт — те самые 800 тысяч ещё не поступили, но тревога не отпускала.
В пятницу утром, пока все ещё спали, я осторожно открыла ноутбук Дениса. Его пароль остался прежним — дата рождения Кати. Первое, что бросилось в глаза — папка «Кредит» на рабочем столе.
Сердце бешено колотилось, когда я открыла файлы. Договор на моё имя, копия моего паспорта, даже распечатанное заявление с… моей подписью. Только я её не ставила.
— Уже работаешь? — за спиной раздался голос.
Я резко обернулась. Людмила Петровна стояла в дверях в моём халате, с чашкой кофе в руках.
— Это что? — я ткнула пальцем в экран.
— Страховка, — усмехнулась она. — На случай, если ты вздумаешь выгонять нас из квартиры.
— Это подделка! Я подаю в полицию!
— Подавай, — она неспешно сделала глоток. — Только учти, подпись экспертиза признает настоящей. У меня есть образцы — из твоего дневника за школу, кстати. Милая у тебя была подпись в 15 лет.
Я похолодела. Всё было продумано до мелочей.
— И что теперь? Вы с Денисом будете жить на эти деньги?
— Часть пойдёт на ремонт, — она обвела взглядом кухню. — Обои сменим, мебель. Ты же не против?
Дверь в прихожей скрипнула — вернулся Денис с утренней пробежки. Увидев нас с ноутбуком, он замер.
— Алёна…
— Молчи! — я вскочила, едва не опрокинув стул. — Ты знал? Ты участвовал в этом?
Он опустил глаза. Ответ был очевиден.
— Я просто… Мы не хотели тебя расстраивать.
— Врешь! — голос сорвался на крик. — Вы оба врете! Я подаю в суд!
Людмила Петровна громко поставила чашку.
— Попробуй. Только учти — квартира в ипотеке, платит за неё Денис. А ты… — она сделала паузу, — ты останешься без работы. Кстати, как там твой начальник? Андрей, кажется?
Кровь отхлынула от лица. Как она…
— Мама, хватит, — пробурчал Денис.
— Что она имеет в виду? — я схватила его за руку.
Он отвел взгляд.
— Начальнику позвонили… Насчёт твоего «непрофессионального поведения».
Я отшатнулась, будто ударили.
— Вы… вы меня увольняете?
— Нет! — Денис попытался взять меня за руки, но я вырвалась. — Просто… мама хотела как лучше.
В этот момент из комнаты вышла Катя, потирая глаза.
— Мама, что случилось? Почему ты кричишь?
Людмила Петровна мгновенно преобразилась.
— Ничего, солнышко! Бабушка приготовила тебе блинчики.
Она увела Катю на кухню, бросив через плечо:
— Подумай, Алёна. Тебе ведь некуда идти.
Я схватила сумку и выбежала из квартиры. На лестничной клетке дрожащими руками набрала номер лучшей подруги.
— Лер, ты дома? Мне нужно поговорить…
Голос предательски дрогнул. В трубке послышался встревоженный голос:
— Боже, что случилось? Конечно, приезжай!
Я вышла на улицу. Моросил дождь, но я даже не заметила. В голове стучало только одно: они украли не только деньги. Они украли мою жизнь.
А самое страшное — я даже не знала, как это доказать.
Дождь усиливался, когда я подъехала к дому Леры. Она открыла дверь, сразу обняла меня и усадила на диван, не задавая лишних вопросов.
— Выпей, — протянула она стакан коньяка.
Я залпом осушила его, ощущая, как тепло разливается по телу. Потом вывалила на стол все, что накопилось: про кредит, про поддельную подпись, про угрозы свекрови.
Лера молча слушала, лишь иногда вставляя короткие вопросы. Когда я закончила, она достала ноутбук.
— У меня есть знакомая в банке, — сказала она, открывая почту. — Давай разберемся с этим кредитом в первую очередь.
— Но там же моя подпись…
— Которая стоит на договоре, который ты не видела. Это уже фальсификация.
Она быстро набрала письмо, прикрепила сканы документов, которые я успела сфотографировать.
— Отправляю Наталье. Она работает в юридическом отделе.
Я смотрела, как письмо улетает в неизвестность, и впервые за последние дни почувствовала слабый проблеск надежды.
— А что с работой? — спросила Лера.
Я сжала кулаки.
— Не знаю. Андрей в отпуске до понедельника. Но если они уже позвонили…
— Подожди, — Лера подняла палец. — Твой начальник — адекватный мужик. Он разберется.
Я хотела верить. Но в голове крутились слова свекрови: «Ты останешься без работы».
Лера вдруг встала и пошла к шкафу.
— Вот, — протянула она маленький диктофон. — Бери.
— Зачем?
— Чтобы фиксировать. Каждый разговор с ними. Особенно со свекровью.
Я взяла в руки холодный металлический корпус.
— Ты думаешь, это поможет?
— Это даст тебе доказательства. А дальше — к хорошему юристу.
Я кивнула, пряча диктофон в карман.
— Спасибо.
— Не за что, — Лера улыбнулась. — Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.
Вечером я вернулась домой. В прихожей горел свет, но квартира была непривычно тихой. Я осторожно зашла в зал.
На диване сидел Денис. Один.
— Где Катя? — спросила я.
— У мамы в комнате. Смотрят мультики.
Я молча прошла на кухню. Он встал и пошел за мной.
— Алёна, давай поговорим.
— О чем? — я не оборачивалась. — О том, как вы с мамой решили мою жизнь сломать?
Он тяжело вздохнул.
— Я не знал, что она позвонит твоему начальнику.
Я резко обернулась.
— Но кредит на мое имя — это ты знал? Но поддельную подпись — это ты видел?
Он опустил глаза.
— Я… я не думал, что все так выйдет.
— А как ты думал? — голос дрогнул. — Что я просто скажу «спасибо» и буду жить дальше?
Он не ответил. В этот момент в кухню вошла Людмила Петровна.
— О, вернулась, — сказала она, открывая холодильник. — А я уж думала, ты сбежала насовсем.
Я почувствовала, как диктофон в кармане давит на бедро.
— Нет, — сказала я спокойно. — Я никуда не убегаю.
Она ухмыльнулась, доставая молоко.
— Ну и правильно. Ведь кроме нас у тебя никого нет.
Я посмотрела на Дениса. Он молчал.
— Да, — сказала я тихо. — Пока что.
В этот момент в кухню вбежала Катя.
— Мама! Ты вернулась!
Я обняла ее, пряча лицо в ее волосах.
— Вернулась, солнышко.
Людмила Петровна наблюдала за нами, потом громко поставила кружку на стол.
— Катюша, иди, я тебе новые наклейки купила.
Девочка нерешительно посмотрела на меня.
— Иди, — я улыбнулась. — Я потом приду.
Когда они вышли, Денис наконец поднял глаза.
— Алёна…
— Нет, — я перебила его. — Ничего не говори.
Я вышла из кухни, чувствуя, как диктофон записывает каждый звук.
Завтра я пойду к юристу.
И тогда они узнают, что значит — бороться по-настоящему.
Утро началось с телефонного звонка. На экране светилось имя начальника — Андрей. Рука дрожала, когда я поднесла телефон к уху.
— Алёна, ты можешь подъехать в офис? — его голос звучал нейтрально.
— Конечно. Через час буду.
Людмила Петровна, услышав разговор, ехидно улыбнулась:
— Ну что, вызывают на ковёр?
Я молча собрала сумку. Диктофон лежал в кармане джинс — маленький, но такой важный.
— Мама, хватит, — буркнул Денис, но в его голосе не было прежней уверенности.
В офисе Андрей предложил чай и закрыл дверь кабинета.
— Мне позвонила твоя свекровь, — начал он без предисловий.
Я сжала кулаки под столом.
— Я знаю.
— Она утверждала, что ты… — он покрутил пальцем у виска, — неадекватная. Что у тебя проблемы с психикой.
Я медленно выдохнула и достала диктофон.
— Андрей, послушай это.
Я включила запись вчерашнего разговора на кухне. Когда голос Людмилы Петровны прозвучал из маленького устройства, Андрей нахмурился.
— Что это?
— Доказательство.
Я рассказала ему всё — про кредит, про поддельную подпись, про угрозы. Андрей слушал, лицо его становилось всё мрачнее.
— Чёрт возьми… — он провёл рукой по лицу. — Я, конечно, догадывался, что она врет, но чтобы такое…
— Я подаю в суд, — сказала я твёрдо.
Андрей кивнул.
— Используй моего юриста. Он лучший в городе.
Когда я вышла из офиса, на душе стало легче. Но главная битва была впереди.
Дома меня ждал сюрприз — Людмила Петровна лежала на диване с мокрым полотенцем на лбу.
— У меня давление, — слабым голосом сказала она.
Денис метался между кухней и гостиной.
— Алёна, маме плохо!
Я медленно сняла куртку.
— Вызывали скорую?
— Нет, она против, — он нервно провёл рукой по волосам. — Но надо за ней ухаживать…
Людмила Петровна слабо застонала:
— Всё из-за стресса… Из-за тебя…
Я подошла к дивану и наклонилась.
— Знаешь что, Людмила Петровна? — прошептала я так, чтобы слышал только она. — Я записала наш вчерашний разговор. И завтра иду к юристу.
Её глаза расширились. Полотенце соскользнуло на пол.
— Ты… ты не посмеешь…
— Посмею, — улыбнулась я. — И знаешь что ещё?
Я выпрямилась и сказала громко:
— Я не буду за тобой ухаживать.
Денис остолбенел:
— Алёна!
— Нет, Денис, — я повернулась к нему. — Вы с мамой так хотели всё контролировать — вот и разбирайтесь сами.
Людмила Петровна вдруг резко села:
— Ты обязана!
— Нет. Это вы обязаны вернуть мне мою жизнь.
Я развернулась и пошла в комнату к Кате. За спиной раздался истеричный крик свекрови:
— Денис! Ты слышишь, как она со мной разговаривает?!
Но впервые за все эти месяцы я не обернулась.
За дверью детской Катя раскладывала кукольный домик.
— Мама, а бабушка правда болеет?
Я присела рядом, обняв её.
— Не знаю, солнышко. Но знаю, что скоро у нас всё будет хорошо.
Она доверчиво прижалась ко мне.
— Я верю, мама.
В этот момент я поняла — я больше не боюсь.
Завтра будет новый день.
И на этот раз — мой.
Три месяца спустя
Я стояла перед зеркалом в новой квартире — маленькой, но своей. Через неделю суд окончательно утвердит развод и раздел имущества.
— Мама, смотри! — Катя кружилась посреди комнаты, её смех звенел, как колокольчик. — У меня будет своя комната?
— Конечно, — я поправила ей бант. — Какую обои выберем?
— Розовые! С единорогами!
Дверь позвонила. На пороге стояла Лера с коробкой печенья и бутылкой шампанского.
— Ну что, новоселье? — улыбнулась она.
Мы сидели на полу, потому что мебель должна была приехать только завтра. Лера разлила шампанское в пластиковые стаканчики.
— За новую жизнь!
— За новую жизнь, — я чокнулась с ней.
Телефон завибрировал. Сообщение от Дениса:
«Забрал Катины вещи из старой квартиры. Когда заберешь?»
Я тяжело вздохнула.
— Опять он? — Лера сделала глоток.
— Да. Хочет встретиться.
— Не ходи одна.
Я покачала головой.
— Надо. Для Кати.
Мы встретились в парке. Денис выглядел постаревшим на десять лет.
— Как она? — он кивнул в сторону Кати, которая каталась на качелях.
— Хорошо. Адаптируется.
Он нервно теребил ключи от машины.
— Алёна… я не знал…
— Знал, — перебила я. — Ты просто не хотел видеть.
Суд признал кредит недействительным. Людмила Петровна сейчас под следствием за подделку документов. А Денис… Денис остался один в той квартире, с долгами и чувством вины.
— Мама подает апелляцию, — пробормотал он.
Я рассмеялась.
— Пусть подает. У меня есть записи, свидетельства, даже показания твоего брата.
Сергей, оказалось, вовсе не был в курсе махинаций. Когда узнал, что деньги от продажи квартиры матери пошли на его «бизнес» — пришел в ярость.
— Ты всё просчитала, — горько усмехнулся Денис.
— Нет. Я просто перестала бояться.
Он потянулся ко мне, но я отступила.
— Катя! Пора домой!
Девочка подбежала, увидела отца и нерешительно улыбнулась.
— Пап, а ты придешь в субботу? Ты обещал в зоопарк.
— Конечно, — он погладил её по голове.
Я взяла Катю за руку.
— До субботы.
Когда мы шли домой, дочка неожиданно спросила:
— Мама, а бабушка больше не будет с нами жить?
— Нет, солнышко.
— И папа тоже?
Я остановилась, присела перед ней.
— Папа будет приходить в гости. Когда захочешь.
Она кивнула, довольная этим ответом.
Вечером, укладывая Катю спать, я услышала звонок в дверь. На пороге стояла соседка — пожилая женщина с пирогом.
— Добрый вечер, я из 35-й квартиры. Решила познакомиться с новыми жильцами.
Я улыбнулась:
— Спасибо, очень приятно.
— У вас очаровательная дочка, — кивнула она в сторону детской. — Если что — я рядом.
Дверь закрылась. Я прислонилась к косяку, вдыхая аромат свежеиспеченного пирога.
Впервые за долгое время я чувствовала себя дома.
Настоящем доме.
Где нет чужих тапочек в шкафу.
Где никто не спит в твоей постели.
Где твоя жизнь принадлежит только тебе.
Я подошла к окну. Напротив, в одном из домов, горел свет. Там жили обычные люди со своими проблемами и радостями.
Где-то среди них были Денис и Людмила Петровна.
Но это было уже не важно.
Главное — здесь, в этой комнате, тихо посапывала под розовым одеялом моя дочь.
А завтра мы с ней пойдем выбирать обои с единорогами.
