— Я тебе как мать говорю: это наследство должно остаться в нашей семье! — голос Галины Павловны дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она ворвалась в квартиру без звонка.
Елена замерла посреди коридора с пакетом документов в руках. Утренний визит свекрови застал её врасплох — обычно та предупреждала о своём приходе хотя бы за час, чтобы успеть покритиковать недостаточную подготовку к встрече. Но сегодня в глазах Галины Павловны горел не привычный холодный огонь придирок, а настоящее пламя ярости.
Следом за матерью в квартиру вошёл Максим. Лицо мужа было непроницаемым, но Елена слишком хорошо знала эту маску безразличия. Он уже принял решение. И это решение было не в её пользу.
— Добрый день, Галина Павловна, — Елена старалась говорить ровно, хотя внутри всё сжалось от дурного предчувствия. — Что-то случилось?
Свекровь прошла в гостиную, не снимая уличной обуви — нарушение собственных же правил, которые она так яростно навязывала невестке. Села на диван, сложив руки на коленях, и посмотрела на Елену взглядом судьи, выносящего приговор.
— Случилось? Да, Леночка, случилось. Мне стало известно о твоих планах.
Елена медленно опустила пакет с документами на журнальный столик. В нём лежали бумаги от нотариуса — оформление наследства её покойной тёти. Небольшая двухкомнатная квартира в центре города, которую тётя Вера завещала своей любимой племяннице.
— Мои планы? — переспросила она, хотя уже догадывалась, к чему идёт разговор.
Максим прошёл мимо неё, не глядя, и встал за спиной матери. Классическая расстановка сил в их семье — они против неё.
— Не прикидывайся дурочкой! — голос Галины Павловны взлетел на октаву выше. — Соседка видела, как ты выходила из нотариальной конторы. Ты собираешься оформить квартиру только на себя!
Елена выпрямила спину. Да, она собиралась. И имела на это полное право.
— Это наследство от моей тёти. Она оставила его мне.
— Тебе? — Галина Павловна засмеялась, но в этом смехе не было ни капли веселья. — Ты замужем за моим сыном! В нашей семье всё общее! Особенно такие вещи, как недвижимость!
— Мам права, — наконец подал голос Максим. Его тон был таким же безразличным, как всегда, когда он поддерживал мать против жены. — Нужно оформить квартиру на двоих. Так будет правильно.
— Правильно для кого? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
— Для семьи! — отрезала Галина Павловна. — Или ты не считаешь нас семьёй? Может, ты вообще собралась от нас уходить с этой квартирой?
В её голосе звучала неприкрытая угроза. Елена прекрасно понимала подтекст — свекровь боялась потерять контроль. Сейчас они жили все вместе в квартире Галины Павловны, где та была полновластной хозяйкой. Каждый день Елена слышала замечания о том, как она неправильно готовит, убирает, одевается, дышит. Собственная квартира означала свободу. И свекровь это понимала.
— Я никуда не собираюсь уходить, — ответила Елена. — Но квартира останется оформленной на меня. Это было желание тёти Веры.
— Желание покойницы! — фыркнула Галина Павловна. — Она же не знала, что ты выйдешь замуж за моего сына! Если бы знала, оформила бы иначе!
— Откуда вы знаете, что бы она сделала? — голос Елены стал жёстче. Упоминание тёти Веры в таком тоне задело её за живое.
— Не смей со мной так разговаривать! — вскочила с дивана свекровь. — Я тебе не ровня! Я мать твоего мужа!
— Мам, успокойся, — вяло попытался вмешаться Максим, но его слова прозвучали как дежурная фраза.
Галина Павловна повернулась к сыну, и её лицо мгновенно изменилось. Из разъярённой фурии она превратилась в страдающую мать.
— Максимушка, сыночек, ты же видишь, что она делает? Она хочет нас разделить! Сначала отдельная квартира, потом отдельные деньги, а там и до развода недалеко!
Елена наблюдала за этим спектаклем с горькой усмешкой. Сколько раз она видела эти превращения! Галина Павловна была мастером манипуляций. Она точно знала, на какие кнопки нажать, чтобы сын плясал под её дудку.
— Лена, может, мама права? — Максим посмотрел на жену с укором. — Зачем тебе отдельная квартира? Мы же и так нормально живём.
Нормально? Елена едва сдержала саркастический смех. Нормально — это когда свекровь врывается в их спальню без стука? Когда проверяет её сумку, якобы ища свои ключи? Когда устраивает скандалы из-за каждой купленной без её одобрения вещи?
— Это моё наследство, Максим. Моё личное. И я имею право распоряжаться им как хочу.
— Вот как! — Галина Павловна снова вскочила на ноги. — Значит, у тебя есть своё, а у нас с сыном — нет? Мы тебе чужие?
— Я этого не говорила…
— Но думаешь! Я же вижу! Ты с первого дня смотришь на меня как на врага! А я, между прочим, приняла тебя в свой дом! Кормлю, пою!
— Я работаю и вношу свою долю в семейный бюджет, — напомнила Елена.
— Работаешь! — передразнила её свекровь. — Да что там твоя работа! Копейки! Вот Максим — другое дело, он семью содержит!
Елена стиснула зубы. Её зарплата учителя действительно была меньше, чем доход мужа-программиста. Но она любила свою работу, своих учеников. И её вклад в семейный бюджет был далеко не копеечным.
— Квартиру от тёти я оформлю на себя, — твёрдо сказала она. — Это не обсуждается.
Лицо Галины Павловны стало пунцовым. Она повернулась к сыну.
— Максим! Ты слышишь, что твоя жена говорит? Она плюёт нам в лицо!
Максим встал со своего места. Его движения были медленными, тяжёлыми. Он подошёл к Елене и встал напротив неё.
— Лена, хватит упрямиться. Оформи квартиру на нас двоих. Это разумно.
— Разумно? — Елена подняла на него глаза. — А что разумного в том, чтобы отдать половину моего наследства?
— Мы муж и жена. У нас всё должно быть общее.
— Тогда почему твоя зарплатная карта оформлена только на тебя? Почему машина записана только на твоё имя?
Максим нахмурился. Ему не нравилось, когда жена указывала на двойные стандарты в их семье.
— Это другое.
— Чем другое?
— Тем, что я мужчина! Глава семьи!
— Глава семьи? — Елена не смогла сдержать горький смех. — Максим, да ты без разрешения мамы даже носки купить не можешь!
Удар пришёлся в самое больное место. Лицо Максима исказилось от злости.
— Не смей так говорить о моей матери!
— Я говорю о тебе! О том, что ты перестал быть самостоятельным человеком!
— Как ты смеешь! — взвизгнула Галина Павловна. — Да мой сын в сто раз лучше тебя! Он успешный специалист! А ты кто? Училка! Которой повезло выскочить за него замуж!
Елена сжала кулаки. Каждое слово свекрови било больно, но она не позволит себе сорваться. Не даст им этого удовольствия.
— Если я такая никчёмная, зачем вам моя квартира?
Галина Павловна на секунду растерялась, но быстро нашлась.
— Затем, что это будет жильё для моих внуков! Которых ты, кстати, до сих пор не родила!
Вот и эта тема. Елена знала, что рано или поздно свекровь её поднимет. Они с Максимом планировали завести детей, но не сейчас. Не в этой атмосфере постоянного контроля и унижений.
— Детей не будет, пока мы живём здесь, — сказала она тихо, но твёрдо.
В комнате повисла тишина. Галина Павловна побледнела, потом покраснела. Её руки задрожали.
— Что ты сказала? — прошипела она.
— Я сказала, что не готова рожать детей в доме, где меня не уважают.
— Не уважают? Да я тебя из грязи вытащила! Взяла в свою семью! А ты мне так отплачиваешь?
— Мам, хватит, — Максим попытался встать между женщинами, но мать оттолкнула его.
— Нет, пусть скажет! Пусть выскажется, эта неблагодарная! А потом пусть убирается! Вон из моего дома!
Елена смотрела на свекровь спокойно. Эти угрозы она слышала уже не раз. Обычно после них Максим уговаривал мать успокоиться, Елена извинялась ради мира, и жизнь продолжалась по накатанной колее. Но не сегодня.
— Хорошо, — сказала она. — Я уйду.
Галина Павловна осеклась. Она не ожидала такого ответа.
— Что? — растерянно переспросил Максим.
— Я сказала, что уйду. У меня теперь есть куда. Спасибо тёте Вере.
Она повернулась и пошла в спальню собирать вещи. За спиной послышался шум — Максим бросился за ней.
— Лена, стой! Ты что, серьёзно?
Она обернулась на пороге спальни.
— Абсолютно серьёзно. Я устала, Максим. Устала от унижений, от контроля, от того, что в собственной семье чувствую себя чужой.
— Но мама просто переживает за нас! Она хочет как лучше!
— Для кого лучше? Для себя? Она хочет контролировать каждый наш шаг. И ты ей это позволяешь.
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Или это ничего не значит?
Максим замолчал. В его глазах метались растерянность и злость. Он привык, что Елена всегда уступает, всегда идёт на компромисс. Её решительность выбивала его из колеи.
— Лена, не глупи. Куда ты пойдёшь? Квартира после тёти в ужасном состоянии, там нужен ремонт.
— Сделаю ремонт.
— На какие деньги?
— На свои. Я работаю, помнишь? Получаю эти самые «копейки».
Она вошла в спальню и достала из шкафа чемодан. Начала складывать вещи — методично, спокойно. Максим стоял в дверях, не зная, что делать.
— Лена, это глупо. Давай поговорим спокойно.
— Мы говорим уже три года, Максим. И каждый разговор заканчивается одинаково — ты выбираешь маму.
— Я никого не выбираю!
— Именно. Ты просто плывёшь по течению. А течение всегда несёт тебя к ней.
Из гостиной донёсся голос Галины Павловны:
— Максим! Иди сюда! Пусть собирается и уходит! Нам такая невестка не нужна!
Елена усмехнулась.
— Вот видишь? Она уже решила за тебя.
— Лена, пожалуйста…
Она остановилась, держа в руках стопку одежды, и посмотрела на мужа. В его глазах она искала того парня, в которого влюбилась. Того, кто обещал ей быть опорой и защитой. Но видела только тень, марионетку в руках властной матери.
— Максим, ответь честно. Только честно. Ты хочешь, чтобы я осталась?
— Конечно, хочу!
— Тогда скажи матери, что квартира остаётся моей. Что это моё право. Поддержи меня хоть раз.
Максим молчал. Его взгляд метался между женой и дверью, за которой ждала мать. Елена видела эту внутреннюю борьбу и уже знала, чем она закончится.
— Максим! — снова позвала Галина Павловна. — Что ты там с ней возишься? Пусть уходит!
— Лена, — начал он тихо, — может, правда, оформишь квартиру на двоих? Мама успокоится, и всё будет хорошо.
Елена медленно кивнула. Не соглашаясь — просто принимая неизбежное.
— Всё ясно, — сказала она и продолжила собирать вещи.
— Лена!
— Уходи, Максим. Твоя мама ждёт.
Он постоял ещё немного, потом развернулся и вышел. Елена слышала, как в гостиной начался приглушённый разговор. Галина Павловна что-то эмоционально говорила, Максим отвечал односложно. Обычная картина их семейной жизни.
Через полчаса Елена вышла из спальни с чемоданом и сумкой. Галина Павловна сидела на диване с видом оскорблённой королевы. Максим стоял у окна, глядя на улицу.
— Уходишь? — ядовито спросила свекровь. — И правильно. Нечего нам тут нахлебников держать.
Елена не ответила. Она прошла к журнальному столику и взяла пакет с документами.
— Это моё, — сказала она, когда Галина Павловна дёрнулась. — Как и квартира.
— Посмотрим, что скажет суд при разводе! — выкрикнула свекровь.
— Посмотрим, — спокойно согласилась Елена.
Она подошла к двери, потом обернулась. Максим всё ещё стоял спиной, не решаясь повернуться.
— Максим, — позвала она.
Он медленно обернулся. Лицо его было бледным, растерянным.
— Я любила тебя, — сказала Елена. — Того парня, которым ты был. Жаль, что он исчез.
— Лена…
— Прощай.
Она вышла за дверь и аккуратно прикрыла её за собой. Никаких хлопаний дверьми, никаких истерик. Просто тихий щелчок замка.
На лестничной площадке Елена остановилась и прислонилась к стене. Сердце колотилось, руки дрожали. Но на душе было удивительно легко. Будто с плеч свалился тяжёлый груз, который она тащила три долгих года.
Да, квартира тёти Веры требовала ремонта. Да, денег было немного. Да, впереди ждали трудности. Но это были её трудности. Её жизнь. Её выбор.
Елена выпрямилась, подхватила чемодан и начала спускаться по лестнице. С каждой ступенькой шаг становился увереннее.
Дома — в настоящем доме — её ждала тётина квартира. Маленькая, требующая ремонта, но своя. Там пахло старыми обоями и пылью, но не было запаха чужой власти. Там были скрипучие полы и текущий кран, но не было постоянных упрёков и унижений.
Елена вышла из подъезда на весеннюю улицу. Солнце пробивалось сквозь облака, и воздух был свежим после утреннего дождя. Она подняла лицо к небу и улыбнулась.
Где-то там, наверху, тётя Вера наверняка тоже улыбалась. Она всегда говорила племяннице: «Леночка, помни — женщине нужна своя территория. Место, где она может быть собой».
И теперь у Елены было такое место.
А через два месяца, когда Елена уже закончила косметический ремонт в одной комнате и жила в относительном комфорте, ей позвонил Максим. Голос его был тихим, усталым.
— Лена, можно встретиться? Поговорить?
— О чём говорить, Максим?
— О нас. Я… я понял много вещей. Мама перегибает палку. Может, ты вернёшься? Мы могли бы снимать отдельную квартиру.
Елена сидела в своей маленькой кухне, где всё было устроено по её вкусу, и смотрела в окно на цветущую яблоню во дворе.
— Нет, Максим.
— Но почему? Я же сказал — мы будем жить отдельно!
— Будем снимать квартиру, когда у меня есть своя? Это нелогично.
— Но твоя квартира только твоя!
— Именно. И так будет всегда.
— Лена, я люблю тебя.
— Я знаю. Но ты любишь свою маму больше. И это твой выбор.
— Она моя мать!
— А я была твоей женой. Была, Максим. Документы на развод ты получишь через неделю.
Она положила трубку, не дожидаясь ответа. За окном щебетали птицы, внизу смеялись дети. Жизнь продолжалась. Новая жизнь, где у неё было своё место. Не часть чьего-то дома, не приложение к чужой семье. Своё.
Елена встала, чтобы поставить чайник. В шкафу стояли её любимые чашки — с яркими цветами, которые свекровь называла безвкусными. На стенах висели фотографии, которые нравились ей, а не те, что одобряла Галина Павловна. Даже воздух здесь был другим — свободным.
Тётя Вера была права. Каждой женщине нужна своя территория. И теперь Елена это точно знала.
