— Убирайся отсюда немедленно, дрянь! — голос Юли разрезал вечернюю тишину квартиры как нож. — И руки свои грязные убери от меня!
В гостиной что-то с грохотом упало на пол. Костя, только что вернувшийся с работы, бросил сумку прямо в прихожей и побежал на шум. То, что он увидел, заставило его кровь закипеть.
Богдан, его младший брат, стоял возле дивана, покачиваясь от выпитого, и тупо улыбался. А напротив него стояла испуганная Юля и прижималась спиной к стене.
— Что здесь происходит? — рявкнул Костя, и Богдан медленно повернулся к нему.
— Братишка! — протянул Богдан, широко разводя руки. — Вот вовремя пришел! А то Юлька тут совсем озверела, понимаешь…
— Заткнись, — тихо сказал Костя, и что-то в его голосе заставило Богдана осечься на полуслове.
— Да ты чего? — попытался рассмеяться тот. — Мы тут просто… того… общались по-семейному…
— Общались? — Костя подошел ближе, и Богдан почувствовал запах его одеколона вперемешку с чем-то холодным и опасным. — Это ты так общение называешь?
Юля оттолкнулась от стены, обошла их обоих и плюхнулась в кресло. Руки у нее дрожали, она сцепила их в замок, чтобы не было видно.
— Я ему говорю, — проговорила она, глядя куда-то в пол, — что устала после работы, что хочу отдохнуть. А этот… этот горе-родственник решил, что я ему должна ужин готовить. И когда я сказала, чтобы сам себе еду разогрел, он… он схватил меня за руку.
— Да что ты такое говоришь! — возмутился Богдан, но голос его дрогнул. — Я же не… я просто хотел…
— Что ты хотел? — спросил Костя, делая еще шаг. Теперь между братьями было не больше метра.
— Ну… попросить, чтобы она… чтобы она котлет пожарила… А она как заорет! Как будто я ее убить хотел!
— А потом что было?
— Потом я… ну, может, и повысил голос немного… — Богдан отступил к окну, явно чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля. — Но я же не специально! Просто подумал, что раз она жена брата, то должна… ну, ты понимаешь…
— Должна? — переспросил Костя страшно спокойным голосом. — Кому должна?
— Ну… семье… нашей семье…
— Какой нашей семье? — В голосе Кости появились злые нотки. — Ты здесь целый месяц ведешь себя, как дармоед, жрешь мою еду, спишь на моем диване, а теперь еще и к моей жене руки тянешь?
— Да я не тянул! — взвизгнул Богдан. — Я просто… за плечо взял… по-дружески…
Юля хмыкнула.
— По-дружески, — повторила она. — И когда я попросила отпустить, ты крепче схватил. И сказал, что я «зазналась». И что надо мне «объяснить», как с родней мужа разговаривать.
Костя повернулся к жене. В ее глазах он увидел что-то такое, что заставило его сердце сжаться от стыда. Она боялась. Боялась в собственном доме, под защитой собственного мужа.
— Богдан, — сказал он, поворачиваясь обратно к брату. — Собирайся.
— Куда это?
— Домой. К маме. Или куда хочешь. Но отсюда — немедленно.
— Ты чего? — Богдан попытался изобразить непонимание. — Из-за какой-то мелочи? Брат, ну подумай головой! Мы же семья!
— Семья? — Костя усмехнулся, но смех получился злой. — Ты когда последний раз работал, Богдан? Когда последний раз копейку в дом принес?
— Я ищу работу…
— Ищешь! Месяц ищешь! И за это время что сделал для семьи? Холодильник опустошил, диван продавил, а теперь еще и к жене моей лезешь!
— Костя, — попробовала вмешаться Юля, но он поднял руку.
— Нет, пусть скажет, — продолжил он, не сводя глаз с брата. — Пусть объяснит, почему он считает, что ему все должны.
Богдан заметался глазами по комнате, ища поддержки, понимая, что загнан в угол. Наконец его взгляд остановился на Юле.
— А что я такого сделал? — заныл он. — Разве я не имею права попросить невестку помочь? Разве братская жена не должна…
Он не успел договорить. Костя сделал три быстрых шага и схватил его за грудки рубашки.
— Не должна она тебе ничего! — прорычал он. — Ничего, понял? Она мне жена, а не твоя прислуга!
— Костя, отпусти его, — тихо сказала Юля.
— Нет, — не оборачиваясь, ответил он. — Пусть сначала извинится. Перед тобой.
— Да за что извиняться-то? — попытался возмутиться Богдан, но голос дрогнул.
Костя встряхнул его так, что тот едва не упал.
— За то, что руки распускаешь! За то, что в чужом доме как свинья ведешь себя! За то, что жену мою пугаешь!
— Я не пугал…
— Извиняйся! — рявкнул Костя, и Богдан сник.
— Прости, Юль, — пролепетал он. — Я не хотел… не думал…
— Вещи собирай, — сухо сказала Юля, даже не взглянув на него. — И чтобы через полчаса тебя здесь не было.
Богдан попытался обратиться к брату:
— Костя, ну ты же понимаешь… мне некуда…
— Должен был думать раньше, — отрезал тот. — Иди к матери. Или к дяде Жене. Но здесь больше не оставайся.
— А мать что скажет? Она же спросит, почему я…
— Скажешь правду, — перебила Юля. — Что к чужой жене лез.
Богдан постоял еще минуту, явно надеясь, что Костя передумает. Но тот молчал, глядя в окно. Наконец младший брат понял, что игра окончена, и поплелся собирать свои вещи.
Когда за ним закрылась дверь комнаты, Юля тяжело вздохнула.
— Думаешь, это конец? — спросила она.
— Чего?
— Всей этой истории. С твоей семейкой.
Костя повернулся к ней. В глазах жены он увидел усталость — такую глубокую, что стало страшно.
— Юль, я…
— Завтра будет звонить твоя мать, — перебила она. — И будет спрашивать, почему ты Богдана выгнал. И начнется новый цирк. Слезы, упреки, чувство вины. А потом она придет сюда и устроит мне сцену.
Костя молчал, потому что знал — жена права.
— А через неделю Богдан объявится, — продолжила Юля. — Скажет, что раскаялся, что больше не будет. И ты его простишь. Потому что он младший брат. Потому что маме будет плохо. Потому что вы семья.
Она встала с кресла и подошла к окну.
— Знаешь, что мне дядя Женя на прошлой неделе сказал? — спросила она, не оборачиваясь. — Что твоя мать у всех родственников денег просила. У всех! И всем одну историю рассказывала — про коммунальные, про лекарства, про то, что старость не радость.
— Откуда дядя Женя знает?
— А он с тетей Валей встретился в поликлинике. Разговорились. Оказалось, что у нее Раиса Павловна тоже занимала. Те же слезы, те же причины. А потом выяснилось, что еще у Серегиной матери просила, и у соседки с третьего этажа…
Костя почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— То есть она…
— То есть она всех разводит по очереди, — жестко сказала Юля. — И тебя в том числе. А может, особенно тебя. Потому что ты — самый удобный. Самый жалостливый. Самый безотказный.
Из спальни донеслись звуки — Богдан возился с вещами, что-то бормоча себе под нос.
— И что теперь делать? — спросил Костя.
Юля обернулась. Лицо у нее было спокойным, но в глазах плескалась решимость.
— Теперь ты выбираешь, — сказала она просто. — Либо мы начинаем жить по-другому, либо я ухожу. Третьего не дано.
Костя хотел ответить, но зазвонил телефон. На экране высветилось: «Мама».
— Не бери, — тихо сказала Юля.
Но он уже нажал зеленую кнопку.
— Костенька! — голос Раисы Павловны звучал взволнованно. — Что случилось? Богдан приехал весь расстроенный, говорит, ты его выгнал! Как ты мог? Он же твой брат!
— Мам, я потом перезвоню…
— Нет, ты сейчас скажи! — перебила она. — Что эта… что Юлька тебе наплела? Богдан рассказал, что она его оскорбляла, кричала на него! А он всего лишь попросил поесть!
Костя взглянул на жену. Та стояла, скрестив руки, и смотрела на него с таким выражением, будто проверяла — на что он способен.
— Мам, он к Юле приставал…
— Приставал? — голос матери стал истерическим. — Да как ты можешь такое говорить! Он же брат тебе! А она… она чужая! Она нас всех ненавидит, хочет поссорить!
— Мама…
— Ты сейчас же привези его обратно! Слышишь? Семью разваливать из-за какой-то… Да знаешь ты, что она за человек?
— Что ты имеешь в виду? — голос Кости стал холодным.
— А то, что я давно за ней наблюдаю! — Раиса Павловна вошла в раж. — Думаешь, я не знаю, что она с соседским Мишей из седьмой квартиры встречается? Каждый вторник, когда ты на работе!
Мир вокруг Кости качнулся. Юля побледнела.
— Что? — выдохнул он.
— А то! Тетя Клава с первого этажа все видела! Как они в подъезде целовались! Как он к вам в квартиру заходил, когда тебя не было!
Костя медленно повернулся к жене. Та стояла, открыв рот, и в глазах у нее была не вина, а… удивление!
— Это правда? — спросил он тихо.
— Костенька, конечно правда! — подхватила мать. — Я же не стала бы…
— Не тебя я спрашиваю, — отрезал он. — Юля?
Жена молчала долго. Потом вдруг рассмеялась — странно, почти истерически.
— Миша из седьмой квартиры, — повторила она. — Тот самый Миша, которому пятьдесят восемь лет и который еле ходит после инсульта?
— Юля, отвечай на вопрос!
— Отвечаю! — выкрикнула она. — Да, я с ним встречаюсь! Каждый вторник! Знаешь зачем? Потому что он — мой пациент! Я ему уколы делаю! Медсестра я, между прочим, забыл?
Костя почувствовал, как кровь отливает от лица.
— Что?
— Уколы! — повторила Юля громче. — Дядя Миша после больницы, ему курс назначили. Жена умерла два года назад, детей нет, вот соседи и попросили меня помочь. Я же дома медкабинет устроила — спасибо твоей семейке, которая все деньги высасывает, подработки ищу!
— А целовались зачем? — не унималась Раиса Павловна в трубке.
— В щеку! — взвизгнула Юля. — В щеку он меня поцеловал! Из благодарности! После того, как я ему боль сняла! Господи, да что за цирк!
Костя стоял, держа телефон, и чувствовал себя полным идиотом. А в трубке мать продолжала что-то доказывать, но он уже не слушал.
— Мам, я перезвоню, — сказал он и сбросил вызов.
Телефон тут же зазвонил снова. Костя выключил звук.
— Значит, уколы, — сказал он.
— Уколы, — подтвердила Юля. — А теперь думай, кому выгодно было рассказать тебе эту сказку про измену.
Костя медленно опустился в кресло. В голове проносились обрывки — как мать всегда находила повод покритиковать Юлю, как ненавязчиво подбрасывала сомнения, как жаловалась на невестку подругам…
— Она специально, — выдохнул он.
— Конечно, специально! — Юля села напротив. — Чтобы ты во мне усомнился. Чтобы я стала виноватой. Чтобы ты выбрал ее, а не меня.
— Но зачем?
— А затем, что я — угроза ее планам! Пока я рядом, ты можешь однажды прозреть и понять, что тебя используют. А без меня… без меня ты останешься удобным сыночком, который всю жизнь будет содержать мамочку и братца.
Костя закрыл глаза. Все сходилось — и постоянные намеки матери на то, какая Юля «неподходящая», и попытки поссорить их, и эти подозрительные истории про деньги…
— Я такой дурак, — прошептал он.
— Не дурак, — мягко сказала Юля. — Просто слишком хороший. А они этим пользуются.
В дверь резко постучали — не позвонили, а именно постучали, громко и требовательно.
— Открывай! — донесся голос Раисы Павловны. — Я знаю, что вы дома!
Юля и Костя переглянулись.
— Не открывай, — попросила жена.
Но стук повторился, еще громче.
— Костя! Ты слышишь меня? Открывай немедленно! Мы должны поговорить!
— Мы? — переспросила Юля.
За дверью послышались голоса — не только матери. Там был Богдан, и еще кто-то…
— Дядя Женя пришел, — донеслось из-за двери. — И тетя Валя! Мы все вместе пришли тебе мозги вправить!
Костя встал и подошел к окну. Во дворе стояла машина дяди Жени, а рядом с ней — еще одна, незнакомая.
— Кто еще приехал? — спросил он.
— Семейный совет, видимо, — горько усмехнулась Юля. — Твоя мамочка мобилизовала всех родственников. Сейчас они тебе будут объяснять, какая я плохая жена.
Стук в дверь усилился.
— Костя, если ты сейчас же не откроешь, я ключом открою! — крикнула Раиса Павловна. — У меня есть запасной!
— Есть у нее? — спросила Юля.
Костя кивнул. Год назад дал матери ключи на случай экстренной ситуации. И вот теперь эта ситуация наступила.
— Значит, так, — сказала Юля, поднимаясь с кресла. — Сейчас сюда ворвется вся твоя родня. Будут кричать, обвинять меня во всех грехах, требовать, чтобы ты выбрал их. И ты выберешь.
— Юль…
— Не оправдывайся, — перебила она. — Я же вижу, как ты на меня смотришь. Ты уже сомневаешься. Уже думаешь — а вдруг мать права? А вдруг я действительно плохая?
— Я не думаю…
— Думаешь! — в ее голосе появились злые нотки. — И знаешь что? Пусть будет по-твоему. Только я не буду ждать, пока ты окончательно решишь.
Она направилась к двери.
— Куда ты?
— Встречать гостей, — бросила она через плечо. — Пора расставить все точки над «и».
И прежде чем Костя успел ее остановить, Юля рванула дверь на себя.
В проеме стояла целая делегация — Раиса Павловна, Богдан, дядя Женя с тетей Валей и еще какая-то незнакомая женщина лет сорока.
— А, вот и она! — триумфально воскликнула свекровь. — Разлучница семейная!
— Проходите, — ледяным тоном сказала Юля, отступая в сторону. — Располагайтесь. Чай будете?
— Не до чая тут! — фыркнула Раиса Павловна, проталкиваясь в гостиную. — Семью разваливаешь, а про чай думаешь!
Родственники гурьбой потянулись в квартиру. Дядя Женя — сухощавый мужчина с залысинами, тетя Валя — полная женщина в цветастом платье, и незнакомка, которая оказалась двоюродной сестрой Кости — Инной.
— Ну что, Костенька, — начала тетя Валя, усаживаясь в кресло без приглашения, — мы тут все собрались, чтобы тебе правду рассказать.
— Какую правду? — спросил Костя, чувствуя себя загнанным зверем.
— А такую, что жена твоя совсем распоясалась! — вмешалась Инна. — Мне Раиса Павловна рассказала, как она Богдана оскорбляла!
— Да что вы все несете? — не выдержала Юля. — Он ко мне руки распускал!
— Врешь! — заорал Богдан. — Я просто попросил покушать!
— Попросил? — Юля повернулась к нему. — Ты меня за руку схватил и сказал, что я «зазналась»!
— Дети, дети, — примирительно поднял руки дядя Женя. — Давайте без эмоций. Костя, мы пришли поговорить по-семейному.
— По-семейному? — переспросила Юля. — Значит, я здесь не семья, да?
— А ты кто? — огрызнулась Раиса Павловна. — Мы-то все родные, кровные. А ты… ты временная.
— Временная? — голос Юли стал опасно тихим.
— Ну конечно! — подхватила тетя Валя. — Жены приходят и уходят, а мать одна на всю жизнь!
Костя почувствовал, как внутри что-то переворачивается. Неужели его родные действительно так думают?
— Послушайте, — сказал он, но мать его перебила:
— Ты молчи! Тебе мозги запудрили! — она повернулась к Юле. — А ты, голубушка, собирайся и убирайся отсюда!
— Куда это? — спросила Юля с любопытством, будто речь шла о чем-то забавном.
— Куда хочешь! К родителям, к подругам! Костя без тебя проживет!
— Мам! — возмутился Костя. — Как ты можешь такое говорить?
— А вот так! — Раиса Павловна вскочила с дивана. — Она нас всех ненавидит! Мне помочь не хочет, Богдана выгнала, тебя против семьи настраивает!
— Помочь? — переспросила Юля. — А в чем именно помочь?
— Ну… — заминалась свекровь. — В хозяйстве… деньгами…
— Деньгами, значит, — кивнула Юля. — А скажите-ка, уважаемая Раиса Павловна, сколько вы за последний год у нас взяли?
— Что за вопрос такой! — возмутилась та. — Какое тебе дело?
— Самое прямое. Это же наш семейный бюджет. Костя, скажи им.
Костя молчал, глядя в пол.
— Ну так я скажу, — продолжила Юля. — Двести тысяч рублей. За год. Это без учета того, что месяц Богдана кормили и на диване содержали.
— Врешь! — взвизгнула Раиса Павловна. — Не было такого!
— Не было? — Юля достала телефон. — А вот банковские переводы. Хотите посмотреть?
Она начала зачитывать:
— Январь — двадцать тысяч, «на лекарства». Февраль — пятнадцать, «на коммунальные». Март…
— Хватит! — рявкнула свекровь. — Что ты, как бухгалтер!
— А я и есть бухгалтер! — отрезала Юля. — И знаете, что я еще обнаружила? Что вы, дорогая Раиса Павловна, у дяди Жени тоже денег просили. И у тети Вали. И у соседей.
Тетя Валя покраснела.
— Это… это другое дело…
— Какое другое? — не отставала Юля. — Все тот же развод на жалость. Все те же «неотложные нужды».
— Юля, не надо, — тихо сказал Костя.
— Надо! — резко повернулась она к нему. — Пусть все знают, на что идут наши деньги! На дорогую еду в «Пятерочке», на новую бытовую технику, на подарки Богдану!
— Откуда ты знаешь про технику? — опешила Раиса Павловна.
— А оттуда, что у вас в квартире теперь стоит новый телевизор за сорок тысяч! Соседка Светлана видела, как вам его привозили!
— Это… это мне подарили…
— Кто? — не отставала Юля. — Кто вам подарил телевизор за сорок тысяч?
Раиса Павловна замолчала, поняв, что попалась.
— Вот именно, — кивнула Юля. — А теперь скажите мне, уважаемые родственники, зачем вы сюда пришли? Заставить Костю содержать вас дальше?
— Мы пришли образумить его! — встрял дядя Женя. — Ты же видишь, как ты его настраиваешь против семьи!
— Против семьи? — Юля рассмеялась. — А что, семья — это только те, кто деньги выклянчивают? А жена в семью не входит?
— Жена должна мужа поддерживать, а не ссорить с родными! — заявила Инна.
— Поддерживать? — Юля обвела взглядом всех собравшихся. — А кто меня поддерживает? Кто хоть раз спросил, как у меня дела? Кто интересовался, не тяжело ли мне работать на двух работах, чтобы ваши «неотложные нужды» покрывать?
— При чем здесь твои дела? — фыркнула свекровь. — Ты замуж вышла — значит, обязанности есть!
— Какие обязанности? — взвилась Юля. — Молчать, когда вы мужа обманываете? Терпеть, когда его брат ко мне лезет? Отдавать последние деньги на ваши прихоти?
— Мы не обманываем! — заорала Раиса Павловна. — Мы семья!
— Семья? — Юля подошла к ней вплотную. — Тогда ответьте на вопрос: сколько стоит килограмм хлеба?
— Что?
— Хлеба! Самого обычного! Сколько стоит? Ведь вы так экономите, так нуждаетесь!
Раиса Павловна растерянно замолчала.
— А сколько стоят коммунальные услуги за месяц? — продолжила Юля. — На какую сумму вы там платите? Что входит в квитанцию?
— Я… я не помню…
— Не помните! — торжествующе воскликнула Юля. — А Костя помнит! Потому что он ваши квитанции оплачивает! Вот только платит он не по квитанциям, а сколько вы попросите!
— Юль, хватит, — попросил Костя.
— Нет, не хватит! — она повернулась к мужу. — Пусть знают все! Пусть знают, что твоя мать вместо пенсии в восемь тысяч получает от тебя двадцать! Что Богдан вместо работы живет за твой счет! Что дядя Женя тоже не прочь занять «до получки»!
Дядя Женя побагровел.
— Это… это совсем другое дело!
— Какое другое? — не унималась Юля. — Все вы одинаковые! Все привыкли, что Костя — дойная корова! А когда я попыталась это остановить, вы дружно пришли меня «вразумлять»!
Тетя Валя попыталась встать, но Юля остановила ее жестом.
— Сидите! Еще не все сказала! — она обратилась к Косте. — А теперь выбирай. Либо ты с ними, либо со мной. Середины не будет.
— Костенька, — заныла мать, — ты же не поверишь этой… этой…
— Кому? — спросила Юля. — Жене? Той, которая с тобой четыре года живет? Которая твою мать в больницу возила, когда она «умирала» от давления? Которая Богдану работу искала через знакомых?
— Искала работу? — переспросил Костя.
— Конечно, искала! В прошлом месяце договорилась с начальником стройки. Хорошая работа, достойная зарплата. А знаешь, что твой братец сказал? Что это «не его профиль»!
Богдан дернулся.
— Там тяжело было…
— Тяжело! — передразнила Юля. — А лежать на чужом диване легко!
Костя смотрел на жену и вдруг понял, что видит ее по-новому. Не сварливую и капризную, какой ее постоянно выставляла мать, а измученную, уставшую женщину, которая четыре года боролась за их семью.
— Юль, — сказал он тихо.
— Что?
— Прости меня.
Раиса Павловна вскочила с дивана.
— Костя! Что ты говоришь?! Ты не можешь выбрать ее! Я же тебя родила! Я тебя растила!
— Растила, — кивнул он. — И научила быть ответственным. Вот только ответственность бывает разная. И я наконец понял, перед кем я действительно должен отвечать.
Он подошел к жене и взял ее за руку.
— Перед своей семьей, — сказал он, глядя матери в глаза. — Перед женой.
— Значит, ты выбираешь ее? — прошептала Раиса Павловна.
— Я выбираю честность, — ответил Костя. — И самоуважение. Которое вы у меня отняли.
— Которое мы у тебя отняли? — переспросила Раиса Павловна, и в голосе ее прозвучала такая боль, что Костя на мгновение дрогнул. — Сынок, да как ты можешь так говорить? Я же все для тебя делала! Всю жизнь!
— Делала, — согласился он. — Только вот зачем тогда обманывать? Зачем про Юлю сказки рассказывать?
— Я не обманывала! — всхлипнула мать. — Я правду говорила! Она действительно с этим Мишей…
— Мам, хватит, — устало сказал Костя. — Ты же знала, что он больной. Знала, что Юля ему уколы делает. И все равно решила из этого скандал устроить.
Богдан попытался подойти к брату, но тот остановил его взглядом.
— А ты, — сказал Костя младшему брату, — даже не пытайся оправдываться. Месяц жрал мою еду, пользовался моим интернетом, а потом еще и к жене лез. И что самое мерзкое — до сих пор считаешь, что прав.
— Костя, ну я же не специально…
— Специально! — рявкнул старший брат так, что все вздрогнули. — Ты всю жизнь делаешь все специально! В школе специально двойки получал, чтобы мама на меня давила — мол, помоги братцу. С института специально вылетел — не хотелось учиться. А теперь специально работать не хочешь — зачем, если старший брат содержит?
Богдан побледнел.
— Ты чего несешь? Я не…
— А помнишь, как в прошлом году мою премию потратил? — продолжал Костя, и голос его становился все жестче. — Сказал, что на лечение зубов нужно. А сам на телефон новый спустил. Думал, я не узнаю?
— Откуда ты…
— Да потому что я не слепой! — взорвался Костя. — И не глухой! Просто долго делал вид, что не замечаю!
Тетя Валя попыталась встать:
— Ну что вы тут кричите, как на базаре! Надо по-хорошему…
— Сидите! — резко сказала Юля. — И слушайте внимательно. Потому что это последний раз, когда мы об этом говорим.
Она обвела взглядом всех собравшихся.
— Сейчас вы все уйдете, — продолжила она спокойным тоном. — И больше сюда не придете. Не будете звонить с просьбами о деньгах. Не будете рассказывать соседям, какая я плохая жена. И уж тем более не будете устраивать семейные советы в нашей квартире.
— Да как ты смеешь! — взвилась Раиса Павловна. — Кто ты такая, чтобы нам указывать?
— Хозяйка этого дома, — спокойно ответила Юля. — И жена этого мужчины. А это означает, что мое слово здесь решающее.
Дядя Женя фыркнул:
— Совсем берега попутала! Костя, ты что, позволишь ей так с нами разговаривать?
Костя молчал несколько секунд, глядя на дядю. Потом медленно сказал:
— А что она не так говорит? Это действительно наш дом. И если жена не хочет видеть здесь людей, которые нас обманывают и используют, то я ее поддерживаю.
— Используют? — оскорбилась тетя Валя. — Да мы же семья! Семья друг другу помогает!
— Помогает, — кивнул Костя. — Взаимно. А что вы нам дали взамен за эти четыре года? Кроме головной боли и семейных скандалов?
Тетя Валя открыла рот, но так ничего и не сказала.
— Вот именно, — усмехнулся Костя. — Ничего. Только брали, брали, брали. И требовали еще.
— Мы не требовали! — заныла Раиса Павловна. — Мы просили! По-родственному!
— По-родственному? — Юля достала телефон. — Хотите, зачитаю ваши СМС за последний месяц? «Костенька, у меня совсем денег нет, выручай». «Сынок, срочно нужно пять тысяч на лекарства». «Костя, если не поможешь, не знаю, что делать».
Она подняла глаза на свекровь:
— Это не просьбы. Это эмоциональный шантаж.
— Да что ты понимаешь в материнских чувствах! — всхлипнула Раиса Павловна. — У тебя детей нет!
Повисла тишина. Юля побледнела, а Костя сжал кулаки.
— А знаете, почему у нас детей нет? — тихо спросила Юля.
— Юль, не надо, — попросил муж.
— Нет, пусть знают! — она повернулась к свекрови. — Потому что на детей денег не хватает! Потому что все свободные средства уходят на содержание вашей семейки! Мы два года планировали ребенка, но каждый раз что-то случалось — то у вас кризис, то у Богдана проблемы, то дяде Жене срочно надо занять!
Раиса Павловна ошарашенно молчала.
— И самое мерзкое, — продолжила Юля, и голос ее дрожал от ярости, — что когда я год назад забеременела, вы первая стали говорить, что рано еще, что не готовы к внукам, что сначала Богдана на ноги поставить надо!
— Я не говорила…
— Говорили! — Юля повернулась к мужу. — Костя, скажи им! Скажи, что случилось с нашим ребенком!
Костя закрыл глаза. Он помнил тот страшный вечер, когда Юля вернулась из больницы. Помнил ее слезы, ее отчаяние. И помнил, как мать говорила: «Ну, может, оно и к лучшему. Рано вам еще…»
— Выкидыш, — сказал он тихо. — На пятом месяце.
— Господи, — выдохнула тетя Валя.
— А знаете, что мне ваша дорогая Раиса Павловна сказала в больнице? — продолжила Юля. — Что это знак судьбы. Что не время еще. Что сначала семью привести в порядок надо.
Богдан опустил голову. Дядя Женя уставился в пол. А Раиса Павловна сидела белая как мел.
— Я не хотела… — прошептала она. — Я думала…
— Вы думали только о себе! — отрезала Юля. — Как всегда! О своих потребностях, о своих проблемах! А то, что у нас могла быть семья, вас не волновало!
Костя подошел к жене и обнял ее. Юля прижалась к нему, и он почувствовал, как она дрожит.
— Всё, — сказал он, поворачиваясь к родственникам. — Разговор окончен. Идите домой.
— Костенька, — заплакала мать, — неужели ты нас совсем прогоняешь? Я же не хотела… я же не специально…
— Специально, мам, — устало сказал он. — Все всегда было специально. Ты специально настраивала меня против Юли. Специально придумывала новые причины, чтобы деньги просить. Специально рассказывала всем, что она плохая жена.
— Но я же мать! — всхлипнула Раиса Павловна. — Я же тебя люблю!
Костя долго смотрел на нее, и в глазах его было что-то такое, что заставило мать замолчать.
— Знаешь, мам, — сказал он наконец, — я долго думал, что любовь — это когда готов отдать все, что у тебя есть. А теперь понимаю: любовь — это когда не просишь больше, чем человек может дать.
Он обернулся к остальным:
— Это касается всех. Богдан, тебе двадцать восемь лет. Пора самому зарабатывать. Дядя Женя, тетя Валя — у вас есть пенсии, есть дети. Разбирайтесь сами.
— А если нам действительно понадобится помощь? — спросил дядя Женя.
— Тогда приходите с документами, — ответила Юля. — С квитанциями, справками, рецептами. Будем разбираться по-честному. Но времена слепых подачек закончились.
Богдан вдруг поднял голову:
— А где мне жить? Мать меня не пустит после того, что ты ей наговорил!
— Пустит, — усмехнулся Костя. — Ей же теперь дотации от меня не будет. Придется экономить. А лишние руки в хозяйстве не помешают.
— Костя, — попробовала еще раз Раиса Павловна, — может, мы все-таки…
— Нет, мам, — перебил он. — Все сказано. Идите.
Родственники медленно поднялись с мест. Дядя Женя что-то бормотал себе под нос, тетя Валя шмыгала носом, Богдан злобно косился на Юлю. А Раиса Павловна все пыталась поймать взгляд сына.
— Костенька, — сказала она у самой двери, — я все равно тебя люблю. И если что случится…
— Мам, — остановил ее Костя, — я тебя тоже люблю. Но теперь у меня другие приоритеты.
Когда дверь за ними закрылась, в квартире стало очень тихо. Юля и Костя стояли в прихожей, не зная, что сказать.
— Думаешь, все правильно сделали? — спросила наконец жена.
Костя обнял ее крепче.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но впервые за четыре года чувствую себя свободным.
Юля улыбнулась — впервые за весь этот вечер.
— Знаешь, что мне больше всего нравится? — сказала она.
— Что?
— То, что теперь мы можем потратить деньги на себя. На отпуск, на ребенка… на будущее.
Костя кивнул. Да, теперь у них действительно могло быть будущее. Их собственное, без посторонних советчиков и вечных просителей.
Телефон зазвонил снова — «Мама» на экране.
Костя выключил звук и убрал телефон в карман.
— Завтра поменяем замки, — сказал он.
— И номер телефона, — добавила Юля.
— И номер телефона, — согласился он.
Они вошли в гостиную, где еще недавно кипели семейные страсти. Теперь здесь было спокойно. Наконец-то спокойно.
— Костя, — сказала Юля, усаживаясь в кресло.
— Да?
— А помнишь, мы мечтали съездить в Италию?
Он улыбнулся. Конечно, помнил. Они планировали поездку три года назад, но тогда у Богдана «случилась беда» — его выгнали с работы. Потом маме «срочно понадобилось» на лечение. Потом дяде Жене «временно» нужна была помощь…
— Помню, — сказал он. — А что?
— Я сегодня считала. Если больше никому не помогать, то через полгода мы сможем накопить на путешествие.
Костя сел рядом с женой и взял ее руку в свои.
— Через полгода, — повторил он. — Звучит как мечта.
— Это не мечта, — улыбнулась Юля. — Это план.
За окном начинался новый день. Их новый день. Наконец-то по-настоящему их.
А телефон в кармане Кости продолжал молчать — он так и остался выключенным.
