— Мама, положи ключи от квартиры на стол и выйди из моего дома! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она увидела свекровь, роющуюся в документах на её письменном столе.
Галина Петровна медленно обернулась, и на её лице не было ни тени смущения. Только привычная маска превосходства и какая-то брезгливая усмешка.
— От твоего дома? Милочка, это квартира моего сына. И я имею полное право здесь находиться.
Марина стояла в дверях своего кабинета, сжимая в руках папку с документами из нотариальной конторы. Те самые документы, которые должны были положить конец этому кошмару. Но похоже, свекровь опередила её.
Всё началось три года назад, когда они с Павлом поженились. Галина Петровна с первого дня дала понять, что считает невестку недостойной своего драгоценного сына. Преподаватель литературы в обычной школе — разве это пара для успешного программиста? Но Павел был влюблён, и свадьба состоялась вопреки материнскому неодобрению.
Первый год они снимали квартиру, копили на первоначальный взнос. Марина работала на двух работах, репетиторствовала по вечерам. Павел тоже не сидел сложа руки — брал дополнительные проекты. К концу года у них накопилась приличная сумма.
А потом умерла бабушка Марины. Единственный близкий человек, который у неё остался после смерти родителей. И завещала ей свою двухкомнатную квартиру в центре города.
— Вот это удача! — радовался Павел. — Теперь у нас есть своё жильё!
Марина тоже была счастлива. Наконец-то у них появился собственный дом, где не нужно оглядываться на хозяев, где можно жить так, как хочется.
Но радость длилась недолго.
— Квартиру надо переоформить на Павла, — заявила Галина Петровна на семейном ужине через неделю после вступления в наследство. — Мужчина должен быть собственником жилья. Это правильно.
Марина опешила от такой наглости.
— Это квартира моей бабушки. Она завещала её мне.
— Ну и что? Вы же семья. Какая разница, на кого оформлено? Или ты не доверяешь моему сыну?
— Мама, прекрати, — вмешался Павел. — Это квартира Марины, пусть так и остаётся.
Галина Петровна поджала губы, но промолчала. Марина подумала, что инцидент исчерпан. Как же она ошибалась.
— Паша, может, дадим ей ключи? — предложила однажды Галина Петровна. — Неудобно же мне вас ждать, если вы задерживаетесь.
Павел, не думая о последствиях, согласился. Марина возразить не успела — свекровь тут же вытащила заготовленную связку и торжественно повесила на неё ключ.
С этого момента жизнь превратилась в ад. Галина Петровна могла прийти в любое время. Утром Марина находила её на кухне, готовящей завтрак. Вечером — в гостиной перед телевизором. В выходные — наводящей свои порядки.
— Я переставила мебель в спальне, — сообщала свекровь. — Так гораздо удобнее.
— Выбросила твои старые кастрюли, купила новые.
— Перебрала твой шкаф. Столько ненужных вещей!
Марина пыталась возражать, но Галина Петровна умело манипулировала сыном.
— Паша, я же хочу как лучше! Разве плохо, что я помогаю по хозяйству? У Марины работа, она устаёт. А я пенсионерка, мне делать нечего.
Павел, измученный на работе, не хотел конфликтов.
— Марин, ну что ты в самом деле? Мама помогает. Скажи спасибо, что не нам самим всё делать приходится.
Но Марина видела то, чего не замечал муж. Как свекровь изучает документы на квартиру, оставленные на столе. Как фотографирует на телефон свидетельство о праве собственности. Как расспрашивает о завещании бабушки.
Кульминация наступила через полгода. Марина вернулась с работы раньше обычного — отменили последний урок. Дома были голоса. Она тихо открыла дверь и услышала разговор свекрови по телефону.
— Да, Семёныч, квартира оформлена на невестку… Нет, сын не собственник… Есть варианты?.. Через суд? А если она согласится добровольно?.. Понятно, спасибо.
Марина похолодела. Значит, не показалось. Свекровь действительно строит планы на её квартиру.
Вечером она попыталась поговорить с Павлом.
— Твоя мама консультировалась с кем-то насчёт квартиры. Я слышала.
Павел устало потёр виски.
— Марин, ну что ты опять? Мама, наверное, просто интересовалась. Может, хотела узнать про налоги или ещё что.
— Она спрашивала, как переоформить квартиру!
— Ты неправильно поняла. Мама не такая.
Марина смотрела на мужа и чувствовала, как между ними растёт пропасть. Он не верил ей. Совсем.
Следующие несколько месяцев прошли в напряжённом ожидании. Галина Петровна вела себя подчёркнуто мило. Приносила пироги, дарила небольшие подарки, интересовалась здоровьем. Но Марина не расслаблялась.
И правильно делала.
Однажды, вернувшись домой, она обнаружила, что пропал паспорт. Искала везде — безрезультатно. Павел отмахнулся:
— Потеряла где-то. Бывает. Иди в полицию, пиши заявление.
Но через два дня паспорт mysteriously нашёлся в ящике комода. Там же, где Марина искала в первую очередь.
Потом начали пропадать документы на квартиру. То свидетельство о праве собственности исчезнет на пару дней, то кадастровый паспорт. Всё возвращалось, но Марину это нервировало.
Она начала хранить документы в сейфе на работе. Галина Петровна заметила отсутствие бумаг.
— А где документы на квартиру? Вдруг понадобятся?
— В надёжном месте, — коротко ответила Марина.
Свекровь прищурилась, но промолчала.
Война перешла в открытую фазу, когда Марина застала Галину Петровну в своём кабинете. Та сидела за компьютером и что-то печатала.
— Что вы делаете?
Галина Петровна даже не вздрогнула.
— Письмо пишу подруге. Мой ноутбук сломался.
Марина подошла ближе. На экране был открыт сайт Росреестра.
— Вы пытались посмотреть информацию о квартире?
— Просто интересно стало. Имею право?
— Нет, не имеете! Это моя собственность!
Галина Петровна медленно встала, и в её глазах полыхнула настоящая ненависть.
— Твоя? Ты, нищая училка, живёшь в этой квартире только потому, что мой сын на тебе женился! Если бы не он, ты бы в коммуналке прозябала!
— Выйдите из моего дома!
— Это не твой дом! Это дом моего сына! И рано или поздно он им и станет!
Вечером Марина рассказала всё Павлу. Показала историю браузера, где были запросы про переоформление недвижимости, про оспаривание завещаний, про признание сделок недействительными.
Павел долго молчал, глядя в монитор.
— Может, она просто… любопытство?
— Паша, твоя мать готовит документы, чтобы отсудить у меня квартиру!
— Не говори ерунды. Мама не способна на такое.
— А на что она способна? На то, чтобы рыться в моих вещах? Копировать документы? Консультироваться с юристами за моей спиной?
— Марина, хватит! Это моя мать! Да, она бывает навязчивой, но она не мошенница!
— Тогда объясни, зачем ей информация о том, как оспорить завещание?
Павел встал, отвернулся к окну.
— Не знаю. Но я не позволю тебе оскорблять мою мать.
— А ей оскорблять меня — позволишь?
— Она тебя не оскорбляет!
— Она назвала меня нищей училкой!
— Ну… сгоряча, наверное. Ты же знаешь, какая она эмоциональная.
Марина смотрела на спину мужа и понимала — он никогда не встанет на её сторону. Для него мать всегда будет права.
На следующий день она пошла к юристу. Тот внимательно выслушал, изучил документы.
— Пока оснований для беспокойства нет. Квартира оформлена на вас, завещание составлено правильно. Но я бы советовал быть осторожнее. Сделайте нотариально заверенные копии всех документов. И смените замки.
Марина последовала совету. Замки сменила в тот же день, пока Павел был на работе. Галина Петровна узнала об этом вечером, когда её ключ не подошёл.
Скандал был грандиозный. Свекровь рыдала, обвиняла Марину во всех смертных грехах. Павел метался между двумя женщинами, не зная, кого утешать.
— Как ты могла? Это же моя мать!
— А это мой дом! И я не обязана терпеть её вторжения!
— Она помогала нам!
— Она готовила почву, чтобы отнять у меня квартиру!
— Бред! Мама никогда бы так не поступила!
Галина Петровна, всхлипывая, причитала:
— Я столько для них делала! Готовила, убирала, помогала! А она… она выставляет меня как собаку!
— Мама, успокойся, — Павел обнял мать. — Я поговорю с Мариной. Всё решим.
Но решить ничего не удалось. Марина стояла на своём — никаких ключей. Галина Петровна может приходить в гости, когда кто-то дома, но хозяйничать больше не будет.
Свекровь затаилась. Две недели не появлялась, не звонила. Павел ходил мрачный, отвечал односложно. Атмосфера в доме стала невыносимой.
А потом Марина получила повестку в суд.
Иск был составлен хитро. Галина Петровна не оспаривала право собственности напрямую. Она требовала признать за Павлом право проживания в квартире как за супругом собственника и выделить ему долю как вложившему средства в ремонт.
— Что это? — Марина бросила повестку на стол перед мужем.
Павел побледнел.
— Я… я не знал. Мама ничего не говорила.
— Твоя мать подала на меня в суд! И требует долю в моей квартире для тебя!
— Марина, я клянусь, я не просил её!
— Но ты же вложил средства в ремонт, да? Помнишь, как мы меняли сантехнику? Окна?
Павел молчал. Они действительно делали ремонт вместе, на общие деньги. Но квартира-то была её, подаренная бабушкой.
— Ты поддержишь иск?
— Нет! Конечно, нет! Это твоя квартира!
— Тогда позвони матери. Пусть заберёт заявление.
Павел набрал номер. Разговор был долгим, на повышенных тонах. Марина слышала только обрывки — «не имеешь права», «моя жизнь», «прекрати».
— Она не отзовёт иск, — мрачно сообщил Павел. — Говорит, действует в моих интересах.
— В твоих интересах? Или в своих?
— Марина…
— Нет, Павел, теперь я буду говорить! Твоя мать с первого дня пытается выжить меня из моего же дома! Сначала уговорами, потом манипуляциями, теперь через суд! И ты всё это время делал вид, что ничего не происходит!
— Я не делал вид! Я просто… я надеялся, что вы поладите!
— Поладим? С женщиной, которая считает меня недостойной её сына? Которая мечтает отобрать у меня единственное, что мне досталось от семьи?
Павел опустил голову.
— Я поговорю с ней ещё раз.
Но разговоры не помогли. Галина Петровна была непреклонна. Более того, она наняла хорошего адвоката и собрала внушительный пакет документов — чеки на стройматериалы, квитанции об оплате работ, даже свидетельские показания соседей о том, что Павел участвовал в ремонте.
Марина тоже наняла юриста. Тот успокоил — шансов у истца немного. Квартира получена по наследству, это не совместно нажитое имущество. Ремонт — это улучшения, они не дают права на долю.
Но нервы процесс потрепал основательно. Три заседания, допросы свидетелей, изучение документов. Павел, как и обещал, выступил на стороне жены. Подтвердил, что не претендует на квартиру, что ремонт делали для себя, без цели получить долю.
Галина Петровна смотрела на сына как на предателя.
Суд отказал в удовлетворении иска. Квартира осталась в собственности Марины. Но радости от победы не было. Семья была разрушена.
— Я больше не могу так жить, — сказала Марина вечером после суда. — Твоя мать никогда не оставит нас в покое. Она будет искать новые способы.
— Марин, ну что ты хочешь, чтобы я сделал? Я же выступил на твоей стороне!
— Ты выступил. Но ты не защитил меня тогда, когда это было нужно. Когда она только начинала. Ты всегда выбирал её сторону, оправдывал её. И она поняла, что может делать всё что угодно.
— Это несправедливо! Я люблю тебя!
— И её тоже любишь. Но нас двоих в твоей жизни не помещается.
Павел пытался возражать, уговаривать, обещал поговорить с матерью, поставить её на место. Но Марина уже приняла решение.
Через месяц Павел съехал. Галина Петровна торжествовала — наконец-то её сын избавился от этой выскочки. Но торжество было недолгим. Павел не простил ей судебной тяжбы. Он снял квартиру и жил один, изредка навещая мать, но прежней близости между ними больше не было.
Марина осталась в своей квартире. Одна, но свободная. Без свекрови, копающейся в документах. Без мужа, не способного защитить. Без вечного напряжения и страха потерять крышу над головой.
Иногда она думала — а что было бы, если бы согласилась переоформить квартиру на Павла? Может, тогда Галина Петровна успокоилась бы? Но нет. Аппетит приходит во время еды. Сегодня квартира, завтра — полный контроль над их жизнью.
Прошёл год. Марина получила повышение, стала завучем. Жизнь наладилась. Павел пару раз пытался встретиться, поговорить, но она отказывалась. Слишком много было разрушено.
А потом она встретила Галину Петровну в магазине. Та постарела, осунулась. Увидев бывшую невестку, дёрнулась было в сторону, но потом решительно подошла.
— Марина, можно вас на минуту?
Марина кивнула, хотя внутри всё сжалось.
— Я хотела… извиниться. Я была неправа. Не должна была лезть в вашу жизнь. И суд этот дурацкий… Простите старую дуру.
Марина смотрела на неё и не знала, что сказать. Слишком поздно. Слишком много воды утекло.
— Паша страдает, — продолжила Галина Петровна. — Он вас любит. Может, вы подумаете?..
— Нет, — твёрдо сказала Марина. — Не подумаю. Вы разрушили нашу семью. Не я, не Павел — вы. Своей жадностью, своим желанием контролировать. И теперь пожинаете плоды.
Галина Петровна поникла.
— Я просто хотела, чтобы у сына всё было… Чтобы он не зависел…
— От жены? Чтобы не зависел от жены? А то, что вы сделали его зависимым от мамы — это нормально?
Свекровь не ответила. Развернулась и пошла прочь, волоча за собой сумку на колёсиках. Марина смотрела ей вслед и думала — неужели она действительно не понимает, что натворила? Или просто не хочет признавать?
Дома Марина налила себе чаю и села у окна. Её квартира. Её крепость. Никто больше не придёт без спроса, не будет рыться в документах, не станет претендовать на чужое.
Одиночество? Возможно. Но это честное одиночество. Без лжи, предательства и вечной борьбы за право жить в собственном доме.
Телефон зазвонил. Неизвестный номер. Марина ответила.
— Добрый вечер, это нотариус Сергеева. Вы Марина Александровна? У меня для вас важная информация…
