— Мама, не подписывай! — закричала я, когда увидела, как свекровь протягивает нотариусу документы на продажу нашей квартиры.
Валентина Петровна медленно повернулась ко мне, и в её глазах блеснула такая злоба, что я невольно отступила назад. Рядом с ней сидел мой муж Павел, который старательно избегал моего взгляда, уткнувшись в телефон.
— А ты что здесь делаешь? — процедила свекровь сквозь зубы. — Тебя никто не приглашал.
Я стояла в дверях нотариальной конторы, тяжело дыша после того, как бегом поднялась на третий этаж. Соседка Марина позвонила мне на работу и сказала, что видела, как Валентина Петровна с Павлом заходят в нотариальную контору с какими-то папками. Я сразу поняла — что-то не так.
— Это моя квартира тоже, — твёрдо сказала я, подходя ближе. — Мы с Павлом покупали её вместе.
Нотариус, пожилая женщина в строгих очках, подняла взгляд от документов.
— Простите, но в документах указан только один собственник — Павел Андреевич Крылов.
Мир закружился перед глазами. Я схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
— Как это только Павел? — прошептала я. — Мы же договаривались… Паша, скажи им!
Муж наконец поднял глаза, и в них я увидела такую пустоту, что сердце сжалось от предчувствия беды.
— Оля, не устраивай сцен, — тихо сказал он. — Мы потом поговорим.
— Потом? — я не верила своим ушам. — Вы продаёте нашу квартиру, а ты говоришь «потом»?
Свекровь встала со стула, загораживая собой стол с документами.
— Во-первых, это не «наша», а квартира моего сына. Во-вторых, мы не продаём, а меняем на более просторную. В-третьих, тебя это не касается.
— Как это не касается? — голос мой сорвался. — Я живу в этой квартире! Мои дети живут в этой квартире!
— Вот именно, живёшь, — Валентина Петровна сделала ударение на последнем слове. — На птичьих правах. И хватит уже паразитировать на моём сыне.
Эти слова ударили больнее пощёчины. Пять лет мы прожили с Павлом, у нас двое детей — четырёхлетняя Маша и двухлетний Артём. Я работала бухгалтером в небольшой фирме, но после рождения второго ребёнка пришлось уйти в декрет. Павел обещал, что оформит квартиру на двоих, как только выплатим ипотеку. Я верила. Дура.
— Паша, — я повернулась к мужу, всё ещё надеясь, что это какое-то недоразумение. — Объясни мне, что происходит. Мы же семья.
Он поморщился, словно я сказала что-то неприличное.
— Оля, давай не здесь. Мама права, квартира оформлена на меня. И я имею право ею распоряжаться.
— Но мы же вместе платили ипотеку! — воскликнула я. — Я отдавала всю зарплату!
— У тебя есть документы, подтверждающие это? — вкрадчиво спросила свекровь. — Расписки? Банковские переводы на твоё имя?
Я молчала. Конечно, никаких документов не было. Я просто отдавала Павлу деньги, а он платил. Мы же были семьёй, какие могут быть расписки между мужем и женой?
— То-то же, — удовлетворённо кивнула Валентина Петровна. — А теперь будь добра, не мешай взрослым людям заниматься делами.
— Я никуда не уйду, — я села на свободный стул. — Пока не узнаю, что вы задумали.
Свекровь посмотрела на нотариуса.
— Мы можем попросить эту женщину покинуть помещение? Она мешает проведению сделки.
— Если дама не является стороной сделки и мешает… — начала нотариус.
— Я жена собственника! — перебила я. — И мать его детей! Я имею право знать!
— Жена, — фыркнула свекровь. — Посмотрим, надолго ли.
Эти слова заставили меня похолодеть. Я перевела взгляд на Павла, но он снова уткнулся в телефон.
— Что ты имеешь в виду? — медленно спросила я.
Валентина Петровна села обратно и сложила руки на коленях с видом победительницы.
— А то, милочка, что мой сын наконец-то понял, какую ошибку совершил, связавшись с тобой. Пустоцвет ты, Ольга. Сидишь дома, ничего не зарабатываешь, только тратишь деньги моего сына.
— Я в декрете! — возмутилась я. — Я воспитываю наших детей!
— Наших? — свекровь презрительно скривилась. — Это дети моего сына. А ты просто инкубатор, который выполнил свою функцию.
От этих слов у меня перехватило дыхание. Я посмотрела на Павла, ожидая, что он вступится, скажет матери, чтобы она прекратила. Но он молчал.
— Паша, — прошептала я. — Скажи хоть что-нибудь.
Он наконец поднял глаза, и в них я увидела решимость.
— Оля, мама права. Наш брак был ошибкой. Я подам на развод.
Пол ушёл из-под ног. Я вцепилась в край стола, чтобы не упасть.
— Ты… ты шутишь? — выдавила я. — Мы же… дети… семья…
— Какая семья? — вмешалась свекровь. — Ты вечно ноешь, что устала, что тебе тяжело. Дом в бардаке, обедов нормальных нет. Только и умеешь, что деньги тратить да жаловаться.
— Я одна с двумя маленькими детьми! — вспыхнула я. — Конечно, мне тяжело! А где Павел? На работе с утра до ночи!
— Зарабатывает на вас, неблагодарных, — отрезала Валентина Петровна.
— На нас? Или на вас? — я повернулась к свекрови. — Это ведь вы каждый месяц требуете деньги! То на лечение, то на отдых, то ещё на что-то!
— Как ты смеешь! — вскочила свекровь. — Я всю жизнь положила на сына!
— Хватит! — Павел ударил кулаком по столу. — Оля, уходи. Мы закончим дела, а потом поговорим дома.
— Дома? — я горько усмехнулась. — В каком доме? В том, который ты продаёшь за моей спиной?
Нотариус неловко кашлянула.
— Может быть, вам стоит решить семейные вопросы в другом месте? У меня ещё есть клиенты.
Валентина Петровна тут же воспользовалась ситуацией.
— Конечно, извините за эту сцену. Павел, подписывай документы, нечего тянуть.
Я смотрела, как муж берёт ручку. Пять лет жизни, двое детей, все мои надежды и мечты — всё рушилось прямо на глазах.
— Паша, остановись, — взмолилась я. — Подумай о детях. Где мы будем жить?
Он на секунду замер, и я увидела в его глазах сомнение. Но тут свекровь положила руку ему на плечо.
— Не слушай её, сынок. Дети будут жить с тобой в новой квартире. А она пусть возвращается к своим родителям.
— К родителям? — я не верила своим ушам. — У них однокомнатная квартира в другом городе!
— Вот и прекрасно, — кивнула Валентина Петровна. — Там и останешься. А дети будут с отцом, в нормальных условиях.
Тут я поняла весь их план. Они не просто хотели продать квартиру — они хотели забрать у меня детей.
— Вы не посмеете! — я вскочила со стула. — Это мои дети!
— По закону при разводе суд учитывает материальное положение родителей, — спокойно сказала свекровь. — У тебя нет ни жилья, ни работы, ни денег. А у Павла будет прекрасная квартира и стабильный доход. Как думаешь, кому суд отдаст детей?
Я почувствовала, как по щекам текут слёзы. Они всё продумали. Всё спланировали за моей спиной.
— Паша, — я последний раз попыталась достучаться до мужа. — Неужели ты позволишь ей разрушить нашу семью? Вспомни, как мы были счастливы. Как радовались, когда родилась Маша. Как ты плакал, когда появился Артём.
На секунду в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. Но свекровь снова вмешалась.
— Не ведись на её манипуляции, Павел. Она всегда так делает — давит на жалость. Подписывай.
И он подписал. Просто взял и подписал документы, перечёркивая всю нашу совместную жизнь.
Я стояла как громом поражённая. Нотариус быстро оформляла бумаги, свекровь победно улыбалась, а Павел снова уткнулся в телефон.
— Готово, — сказала нотариус. — Сделка будет зарегистрирована в течение пяти рабочих дней.
— Прекрасно, — Валентина Петровна встала. — Пойдём, сынок. Нам ещё нужно съездить посмотреть новую квартиру.
Они направились к выходу, но я преградила им дорогу.
— Это ещё не конец, — сказала я, глядя свекрови прямо в глаза. — Вы можете забрать квартиру, но детей я не отдам.
— Посмотрим, — усмехнулась она. — Пойдём, Павел.
Они вышли, оставив меня одну в нотариальной конторе. Я медленно опустилась на стул, пытаясь осознать произошедшее. За какие-то полчаса я потеряла всё — мужа, дом, возможно, и детей.
Но внутри начала закипать злость. Нет, я не сдамся так просто. Они хотят войны? Они её получат.
Я вышла из конторы и достала телефон. Первым делом позвонила подруге Марине, той самой, что предупредила меня.
— Марин, мне нужна помощь, — сказала я без предисловий. — Знаешь хорошего адвоката?
— Что случилось? — встревожилась подруга.
— Они продали квартиру и хотят забрать детей, — коротко объяснила я.
— Сволочи! — выругалась Марина. — Записывай телефон. Это очень хороший адвокат, специализируется на семейных делах.
Я записала номер и сразу же позвонила. Договорилась о встрече на завтра. Потом позвонила маме.
— Мама, мне нужна твоя помощь, — сказала я, стараясь не расплакаться.
— Что случилось, доченька? — тревога в мамином голосе заставила меня разрыдаться.
Я рассказала всё. Мама слушала молча, и я слышала, как она тяжело дышит.
— Приезжай домой, — сказала она, когда я закончила. — Вместе с детьми. Что-нибудь придумаем.
— Мам, у вас же однушка…
— Ничего, разместимся. Главное — ты и дети будете в безопасности.
Я поехала домой — в ту квартиру, которая уже не была моим домом. Дети встретили меня радостными криками. Няня, пожилая женщина, которую мы нанимали на несколько часов в день, сообщила, что всё в порядке.
Когда няня ушла, я обняла детей. Маша что-то взахлёб рассказывала про садик, Артём показывал новую машинку. Они не знали, что их мир вот-вот рухнет.
Вечером вернулся Павел. Один, без матери. Дети бросились к нему, но он лишь рассеянно погладил их по головам и прошёл в спальню.
Я уложила детей спать и пошла к нему. Павел сидел на кровати, уставившись в одну точку.
— Зачем? — спросила я. — Просто скажи мне — зачем ты это сделал?
Он поднял на меня усталый взгляд.
— Мама сказала, что так будет лучше.
— Лучше для кого? — я села рядом. — Для тебя? Для детей? Или для твоей мамочки?
— Не называй её так, — вспыхнул он.
— А как мне её называть? — я усмехнулась. — Она манипулирует тобой всю жизнь, а ты даже не замечаешь. Сколько ей лет? Пятьдесят пять? И она до сих пор работает? Нет! Сидит на твоей шее!
— Она моя мать!
— А я твоя жена! — крикнула я. — Или уже бывшая?
Павел молчал.
— Скажи мне правду, — попросила я. — Это твоё решение или её?
— Какая разница? — он пожал плечами.
— Огромная! — я схватила его за руку. — Паша, опомнись! Она разрушает нашу семью! Неужели ты не видишь?
Он вырвал руку.
— Я вижу, что ты вечно недовольна. Мама права — я заслуживаю лучшего.
— Лучшего? — я не верила своим ушам. — И что же это за «лучшее»? Жить с мамочкой до старости? Или она уже нашла тебе новую жену?
По его лицу я поняла, что попала в точку.
— Так вот в чём дело! — я вскочила. — Она нашла тебе невесту! Дай угадаю — дочка её подруги? Или может, коллега?
— Это не твоё дело, — буркнул Павел.
— Ещё как моё! — я была в бешенстве. — У нас дети, Павел! Двое маленьких детей! И ты готов их предать ради того, чтобы угодить мамочке?
— Я никого не предаю, — он встал. — Дети останутся со мной. В нормальной семье.
— В нормальной? — я горько рассмеялась. — С бабушкой, которая называет их мать пустоцветом? С отцом, который предал их мать? С какой-то чужой тёткой вместо мамы? Это ты называешь нормальной семьёй?
— Хватит! — крикнул он. — Решение принято. Завтра приедет мама, поможет тебе собрать вещи.
— Я никуда не уеду без детей, — твёрдо сказала я.
— Посмотрим, — он вышел из спальни.
Я осталась одна. Слёзы душили, но я не позволила им пролиться. Нет, я не буду плакать. Я буду бороться.
Ночь прошла без сна. Я обдумывала план действий. Утром, как только Павел ушёл на работу, я начала действовать.
Первым делом собрала все документы — свидетельства о рождении детей, свой паспорт, медицинские карты. Потом начала фотографировать всё, что могло пригодиться — чеки, квитанции, переписку.
В телефоне я нашла старые сообщения, где Павел писал, что я могу не волноваться о квартире, что всё будет оформлено на двоих. Сфотографировала и их.
В десять утра я была у адвоката. Анна Сергеевна, женщина лет сорока с умными глазами, внимательно выслушала мою историю.
— Ситуация сложная, но не безнадёжная, — сказала она, изучив документы. — Во-первых, продажа квартиры не лишает вас права на проживание в ней до развода. Во-вторых, при разводе вы имеете право на раздел совместно нажитого имущества.
— Но квартира оформлена только на мужа, — напомнила я.
— Это не имеет значения, если она куплена в браке, — объяснила адвокат. — Есть ли у вас доказательства, что вы участвовали в выплате ипотеки?
Я показала ей фотографии чеков и квитанций.
— Отлично. А теперь самое главное — дети. Суд в большинстве случаев оставляет маленьких детей с матерью. Тот факт, что у вас временно нет жилья, не является определяющим. Главное — доказать, что вы хорошая мать и способны обеспечить детям должный уход.
— Но у меня нет работы, — напомнила я. — Я в декрете.
— Это временно. К тому же, вы имеете право на алименты. Не только на детей, но и на себя, пока младшему ребёнку не исполнится три года.
Мы проговорили ещё час. Анна Сергеевна составила план действий, дала список документов, которые нужно собрать, и пообещала, что возьмётся за моё дело.
Я вышла от адвоката с новыми силами. Да, будет трудно, но я не сдамся.
Когда я вернулась домой, там уже была свекровь. Она по-хозяйски расположилась на кухне и пила чай из моей любимой чашки.
— А, явилась, — презрительно бросила она. — Где шлялась?
— Не ваше дело, — спокойно ответила я.
— Как это не моё? — возмутилась Валентина Петровна. — Дети голодные, дома бардак, а ты где-то шляешься!
Я прошла в детскую. Маша играла с куклами, Артём строил башню из кубиков. Накормлены, одеты, довольны.
— Дети в полном порядке, — сказала я, вернувшись на кухню. — А вы что здесь делаете?
— Помогаю сыну навести порядок в его жизни, — свекровь встала. — Собирай вещи. Такси приедет через час.
— Я никуда не поеду, — я села за стол. — Это мой дом.
— Был твой, — поправила она. — Теперь дом продан. Новые хозяева въедут через неделю.
— До оформления развода я имею право здесь жить, — спокойно сказала я. — Можете спросить у любого юриста.
Свекровь побагровела.
— Ах ты, дрянь! Уже к адвокатам бегала?
— А вы думали, я буду сидеть сложа руки? — я улыбнулась. — Нет, Валентина Петровна. За своих детей я буду бороться.
— Посмотрим, как ты запоёшь, когда останешься без копейки денег! — взвизгнула она.
— А вот это уже угроза, — я достала телефон и включила диктофон. — Продолжайте, мне будет что предъявить в суде.
Свекровь осеклась, увидев телефон.
— Ты… ты записываешь?
— А почему бы и нет? — пожала плечами я. — Вы же не говорите ничего противозаконного, правда?
Она молча схватила сумку и направилась к выходу.
— И не вздумай что-нибудь украсть! — бросила на ходу. — Я проверю каждую ложку!
Дверь с грохотом захлопнулась. Я выдохнула. Первый раунд за мной.
Но я понимала, что это только начало. Свекровь так просто не отступится. И Павел полностью под её влиянием.
Вечером муж вернулся взвинченный.
— Ты угрожала моей матери? — с порога накинулся он на меня.
— Я? — удивилась я. — Это она приехала выгонять меня из дома.
— Она пыталась решить всё мирно!
— Мирно? — я не выдержала и рассмеялась. — Павел, ты вообще слышишь, что говоришь? Твоя мать настроила тебя против меня, заставила продать квартиру, хочет отнять у меня детей — и это ты называешь «мирно»?
— Никто не заставлял меня ничего продавать, — упрямо сказал он. — Это моё решение.
— Твоё? — я подошла ближе. — Паша, посмотри мне в глаза и скажи честно — это правда твоё решение? Ты сам захотел развестись? Сам решил продать квартиру? Сам?
Он отвёл взгляд.
— Какая разница…
— Огромная! — я схватила его за плечи. — Паша, очнись! Она манипулирует тобой! Вспомни, как всё было. Каждый раз, когда мы ссорились — кто подливал масла в огонь? Кто нашёптывал тебе, что я плохая жена? Кто требовал всё больше и больше денег?
— Хватит! — он вырвался. — Моя мать желает мне добра!
— Добра? — я покачала головой. — Она желает только одного — чтобы ты всю жизнь принадлежал только ей. И готова разрушить всё ради этого.
— Ты просто ревнуешь, — буркнул Павел.
— Ревную? — я устало опустилась на диван. — К чему мне ревновать? К тому, что тридцатидвухлетний мужчина до сих пор не может принять ни одного решения без мамочки? К тому, что свекровь важнее жены и детей? Да, Паша, есть к чему ревновать.
Он молчал, и в этом молчании было больше правды, чем во всех его словах.
— Знаешь что? — я встала. — Делай что хочешь. Продавай квартиру, разводись, женись на ком мама скажет. Но детей я не отдам. Запомни это.
Следующие дни прошли в странном напряжении. Мы жили как соседи — спали в разных комнатах, почти не разговаривали. Только дети заставляли нас изображать подобие нормальной семьи.
Свекровь приезжала каждый день. Она по-хозяйски распоряжалась в квартире, делала замечания, провоцировала скандалы. Я старалась не реагировать, записывая все её выходки на диктофон.
— Что ты себе позволяешь! — возмутилась она однажды, заметив телефон. — Немедленно удали запись!
— Нет, — спокойно ответила я. — Это доказательства для суда.
— Какого ещё суда? — взвилась она.
— Того самого, который решит, с кем останутся дети, — пояснила я. — И где будут очень интересно послушать, как бабушка оскорбляет мать при детях.
Свекровь побелела от злости.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она.
— Угрожаете? — я демонстративно приблизила телефон. — Пожалуйста, продолжайте. Моему адвокату это очень пригодится.
Она развернулась и ушла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.
Через неделю пришла повестка в суд. Павел подал на развод. Я была готова к этому, но всё равно сердце сжалось от боли. Пять лет жизни, двое детей — и вот так всё заканчивается.
Адвокат изучила документы и удовлетворённо кивнула.
— Отлично. Он требует развода, но ничего не говорит о разделе имущества. Это наш козырь. Мы подадим встречный иск.
— А дети?
— О детях пока ни слова. Видимо, рассчитывают решить этот вопрос потом. Но мы их опередим.
Мы подготовили все документы. Справки из поликлиники о том, что я регулярно вожу детей к врачу. Характеристика из детского сада Маши. Показания соседей, которые подтвердили, что я хорошая мать.
День суда приближался, а атмосфера в доме становилась всё более невыносимой. Свекровь теперь приходила с подкреплением — своей сестрой, такой же злобной и язвительной.
— Посмотри на неё, — громко говорила тётка Павла. — Ходит тут как хозяйка. Ничего, скоро выметем отсюда.
Я молчала, занимаясь детьми. Но однажды Маша услышала их разговор.
— Мама, а мы правда уедем отсюда? — спросила дочка, прижимаясь ко мне.
— Не знаю, солнышко, — честно ответила я. — Но где бы мы ни были, мы будем вместе.
— А папа?
Что я могла ответить четырёхлетнему ребёнку? Что папа предпочёл бабушку своей семье?
— Папа… папа решает, как ему лучше, — уклончиво сказала я.
— А бабушка почему злая? — не унималась Маша.
Из всех вопросов этот был самым трудным. Как объяснить ребёнку, что бабушка, которая должна любить и баловать, на самом деле разрушает семью?
— Бабушка не злая, — соврала я. — Она просто… переживает за папу.
— А за нас не переживает?
Я обняла дочку, не зная, что ответить. В этот момент в комнату вошла свекровь.
— Опять сказки рассказываешь? — язвительно бросила она. — Небось, настраиваешь детей против меня?
— При детях, пожалуйста, — попросила я.
— А что такого? — она подошла ближе. — Пусть знают правду. Что их мамаша — неудачница, которая села на шею моему сыну.
— Бабушка, не надо, — неожиданно сказала Маша. — Мама хорошая.
Валентина Петровна опешила. Видимо, не ожидала отпора от четырёхлетнего ребёнка.
— Вот видишь, до чего ты довела, — зашипела она на меня. — Даже дети против родной бабушки!
— Дети просто чувствуют, кто их любит по-настоящему, — спокойно ответила я.
Свекровь хотела что-то сказать, но тут проснулся Артём. Я пошла к нему, оставив Валентину Петровну кипеть от злости.
За два дня до суда произошло то, чего я боялась больше всего. Я вернулась из магазина и обнаружила, что дверной замок не открывается. Ключ не подходил.
С бьющимся сердцем я позвонила в дверь. Открыла свекровь с торжествующей улыбкой.
— Ты кто такая? — спросила она, преграждая путь. — Что тебе нужно?
— Это мой дом, — сказала я, пытаясь сохранять спокойствие. — Впустите меня.
— Твой? — она демонстративно достала документы. — Вот бумаги о продаже. Квартира больше не принадлежит моему сыну. А значит, и тебе здесь делать нечего.
— Мои дети там! — я попыталась протиснуться мимо неё.
— Дети с отцом, — свекровь оттолкнула меня. — И прекрасно себя чувствуют без истерички-мамаши.
— Вы не имеете права! — закричала я. — Это незаконно!
— А ты докажи, — усмехнулась она и захлопнула дверь.
Я тут же позвонила адвокату. Анна Сергеевна выслушала меня и велела немедленно ехать в полицию.
— Это самоуправство, — сказала она. — Пишите заявление. И требуйте, чтобы вас впустили к детям.
В полиции сначала не хотели принимать заявление, говорили, что это семейное дело. Но когда я пригрозила жалобой в прокуратуру, нехотя взяли.
С участковым мы вернулись к квартире. На звонок снова открыла свекровь.
— Гражданка, — строго сказал участковый. — Впустите мать к детям.
— Она не живёт здесь, — упрямилась Валентина Петровна.
— До решения суда о разводе она имеет право находиться по месту регистрации, — пояснил полицейский. — Не заставляйте меня применять силу.
Свекрови пришлось отступить. Я ворвалась в квартиру. Дети были в детской, Маша плакала, Артём испуганно жался к сестре.
— Мамочка! — они бросились ко мне.
— Всё хорошо, мои хорошие, — я обнимала их, сдерживая слёзы. — Мама здесь.
— Ты надолго? — всхлипывала Маша. — Бабушка сказала, что ты больше не придёшь.
— Бабушка ошиблась, — я вытерла её слёзы. — Мама никуда не денется.
Вечером вернулся Павел. Увидев меня, нахмурился.
— Ты что здесь делаешь? Мама сказала…
— Твоя мама сказала много чего, — перебила я. — В том числе незаконно сменила замки и не пускала меня к детям. Я написала заявление в полицию.
— Ты что, с ума сошла? — возмутился он. — Это моя мать!
— А это мои дети! — крикнула я. — И я не позволю ей издеваться над ними!
— Она не издевалась…
— Нет? А почему тогда Маша плакала? Почему Артём испуган? Что она им говорила?
Павел молчал.
— Знаешь что? — я встала. — Мне всё равно, что ты там решил со своей мамочкой. Но если она ещё раз попытается не пустить меня к детям, я добьюсь, чтобы её привлекли к ответственности. И на суде это сыграет не в твою пользу.
День суда настал. Я пришла с адвокатом, Павел — с матерью. Свекровь была одета как на праздник, видимо, предвкушая победу.
Судья, немолодая женщина с усталым лицом, внимательно изучила документы.
— Итак, истец требует расторжения брака, — начала она. — Ответчица, вы согласны?
— Я не против развода, — сказала я. — Но требую справедливого раздела имущества и оставления детей со мной.
— Какого ещё раздела? — вскочила свекровь. — Квартира куплена на деньги моего сына!
— Гражданка, — судья строго посмотрела на неё. — Вы не являетесь стороной процесса. Ещё одно слово — и я удалю вас из зала.
Валентина Петровна села, кипя от возмущения.
Адвокат представила доказательства моего участия в выплате ипотеки, показания свидетелей о том, что я хорошая мать, справки и характеристики.
Адвокат Павла пытался доказать, что я не работаю и не могу обеспечить детей. Но Анна Сергеевна парировала все аргументы.
— Моя клиентка находится в отпуске по уходу за ребёнком, что является уважительной причиной. После развода она имеет право на алименты как на детей, так и на себя до достижения младшим ребёнком трёх лет.
Судья задавала вопросы, изучала документы. Потом произнесла:
— Суд удаляется на совещание.
Мы вышли в коридор. Свекровь тут же накинулась на меня.
— Ты думаешь, выиграла? Ничего подобного! Мы обжалуем любое решение!
— Это ваше право, — спокойно ответила я.
— Ты разрушила жизнь моему сыну! — визжала она.
— Нет, Валентина Петровна, — я посмотрела ей прямо в глаза. — Это вы разрушили жизнь своему сыну. И свою заодно. Потому что внуков вы больше не увидите.
Через час судья огласила решение. Брак расторгнут. Квартира, как совместно нажитое имущество, подлежит разделу. Точнее, бывшая квартира — ведь Павел её уже продал. Так что он обязан выплатить мне половину её стоимости.
Но самое главное — дети остаются со мной. Павел будет платить алименты и имеет право видеться с детьми по выходным.
Свекровь чуть не упала в обморок, услышав решение. Павел сидел бледный, видимо, только сейчас осознавая, что натворил.
После суда ко мне подошёл муж. Точнее, уже бывший муж.
— Оля, может, мы можем договориться? — начал он. — Насчёт денег за квартиру…
— Нет, Павел, — покачала головой я. — Время договоров прошло. Ты сделал свой выбор.
— Но пять миллионов… Где я их возьму?
— Это твои проблемы, — пожала плечами я. — Надо было думать раньше, когда продавал квартиру за моей спиной.
— Мама сказала, что так будет лучше…
— Мама сказала, — передразнила я. — Павел, тебе тридцать два года. Может, пора начать жить своей головой?
Он опустил взгляд.
— Можно мне хотя бы попрощаться с детьми?
— Они у моей мамы, — сказала я. — В выходные приезжай, пообщаешься. Только без своей мамаши.
Я развернулась и пошла к выходу. Позади слышался визг свекрови, которая что-то выговаривала сыну. Но меня это больше не касалось.
У мамы меня встретили объятиями. Дети бросились ко мне, мама плакала от облегчения.
— Ну что, — сказала она, вытирая слёзы. — Будем начинать новую жизнь?
— Будем, — кивнула я, обнимая детей.
Да, будет трудно. Придётся искать работу, снимать жильё, растить детей одной. Но я справлюсь. Потому что теперь никто не будет отравлять нашу жизнь, никто не будет манипулировать и унижать.
А Павел… Что ж, он сделал свой выбор. Променял семью на мамину юбку. Теперь пусть живёт с этим выбором.
Через месяц я получила первые деньги — часть суммы за квартиру, которую Павел занял у друзей. На эти деньги мы с детьми сняли небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от маминого дома.
Устроилась на работу — бухгалтером в небольшую фирму. Начальница, узнав мою историю, пошла навстречу и разрешила иногда работать из дома, когда дети болеют.
Павел приезжает по выходным. Один, как я и требовала. Первое время пытался уговорить вернуться, обещал, что всё будет по-другому. Но я больше не верила.
— Оля, я понял, что был неправ, — говорил он. — Мама действительно перегибала палку.
— Перегибала? — усмехнулась я. — Она разрушила нашу семью, Павел. И ты ей это позволил.
— Я знаю, — он опустил голову. — Но может, ещё не поздно всё исправить?
— Поздно, — покачала головой я. — Доверие не склеишь, как разбитую чашку. Ты предал меня и детей. Выбрал маму вместо семьи. Теперь живи с этим выбором.
Он уехал подавленный. А через неделю позвонил и сообщил, что его мама в больнице. Сердце. Врачи говорят — стресс.
— Мне жаль, — сказала я искренне. — Но я тут ни при чём.
— Она всё время плачет, — Павел говорил глухо. — Говорит, что я разрушил её жизнь. Что променял мать на эту… на тебя.
— Нет, Павел, — поправила я. — Ты не променял. Ты как был под её каблуком, так и остался. Просто теперь у тебя нет семьи, которую можно обвинять во всех бедах.
Он молчал.
— Знаешь, что самое грустное? — продолжила я. — Твоя мама так и не поняла главного. Пытаясь удержать тебя рядом, она потеряла всё — и тебя, и внуков. Потому что ты теперь будешь винить её в разрушенной семье. А она — тебя в том, что ты не оправдал её ожиданий.
— Что мне делать? — в его голосе слышалось отчаяние.
— Жить, — ответила я. — Учиться на своих ошибках. И может быть, когда-нибудь ты сможешь построить новую семью. Только в этот раз не позволяй никому вмешиваться в вашу жизнь.
Я повесила трубку. На душе было спокойно. Да, было больно. Да, было трудно. Но я выстояла. Защитила своих детей. И начала новую жизнь.
А свекровь… Что ж, она получила то, к чему стремилась. Сына рядом с собой. Только вот счастья это ей не принесло. Потому что счастье не построишь на чужих слезах и разрушенных судьбах.
Я смотрю на своих детей, которые смеются, играя в гостиной нашей маленькой, но уютной квартиры. Мы справимся. Обязательно справимся. Потому что мы — семья. Настоящая семья, где есть любовь, доверие и поддержка.
А это дороже любых квартир и денег.
