– Вы серьёзно? – Лиза замерла с кисточкой в руке, краска с неё капала на деревянный пол.
Тётя Света, широкоплечая женщина с ярко-рыжей косой, уже втаскивала в прихожую огромный чемодан. За ней маячил её муж дядя Коля, сжимая в руках клетку с попугаем, который орал что-то неразборчивое. Их сын Глеб, долговязый парень лет двадцати, уткнулся в телефон, даже не подняв глаз.
– Ну а что, Лизочка, – Света расплылась в улыбке, поправляя цветастый платок на шее. – У вас тут такая красота, дом за городом, воздух свежий! Мы с Колей подумали – чем в городе потеть, лучше к вам!
Лиза почувствовала, как горло сжимается. Она бросила взгляд на холст, где только начала набрасывать эскиз для нового заказа – огромный баннер для местного фестиваля.
– А… вы надолго? – выдавила она, стараясь не выдать раздражения.
– Да как пойдёт! – тётя Света махнула рукой, будто отгоняя муху. – До осени точно. Там посмотрим.
Дядя Коля поставил клетку на пол, и попугай тут же заорал: «Коля, пива!» Лиза вздрогнула.
– Ой, не обращай внимания, это наш Кеша, – засмеялась Света. – Он у нас звезда, любит поговорить.
Лиза медленно вытерла кисточку о тряпку, пытаясь собраться с мыслями. Их с мужем Женей дом в деревне под Тверью был их убежищем. Два года назад они сбежали из московской суеты, чтобы творить в тишине. Лиза – иллюстратор, Женя – дизайнер интерфейсов. Их деревянный дом с верандой и видом на поле стал идеальным местом для работы. Большие окна пропускали мягкий свет, запах скошенной травы смешивался с ароматом кофе по утрам, а тишина – о, эта тишина! – была их главным сокровищем.
И вот теперь эта тишина трещала по швам.
Женя появился в дверях мастерской, вытирая руки о джинсы. Его тёмные волосы были растрёпаны, а на футболке красовалось пятно от соуса – он только что закончил готовить обед.
– Что за шум? – спросил он, оглядывая гостей.
– Жень, это тётя Света, дядя Коля и Глеб, – Лиза кивнула на родственников, надеясь, что муж уловит её панический взгляд. – Они… приехали.
– На лето! – радостно добавила Света, обнимая Женю так, что тот чуть не поперхнулся. – Вы же не против?
Женя моргнул, явно пытаясь осмыслить ситуацию. Лиза знала этот взгляд – он означал: «Я в шоке, но покажу, что всё под контролем».
– Э-э… круто, – выдавил он, потирая затылок. – А вы заранее не могли позвонить?
– Да какой там позвонить! – тётя Света всплеснула руками. – Мы же спонтанно решили! У нас в подъезде ремонт затеяли, духота, жара, а тут – природа, красота!
– Коля, пива! – снова заорал попугай, и дядя Коля неловко кашлянул.
– Ну, он у нас такой, привыкнете, – пробормотал он, глядя в пол.
Лиза почувствовала, как внутри закипает раздражение. Она любила тётю Свету – в детстве та привозила ей конфеты и вязала смешные шапки. Но целое лето? С попугаем и Глебом, который уже развалился на их диване, и дядей Колей, который, похоже, уже прикидывал, где поставить свою удочку? Это было слишком.
– Пойдём, чайник поставлю, – сказала она Жене, почти силой утаскивая его на кухню.
Кухня была их с Женей любимым местом. Стены выкрашены в тёплый жёлтый, на подоконнике – горшки с базиликом и мятой, а старый деревянный стол покрыт пятнами от краски и кофе – следы их творческих ночей. Лиза закрыла дверь и повернулась к мужу.
– Жень, это что, теперь всё лето так? – шёпотом спросила она, стараясь не сорваться.
Женя прислонился к столешнице, скрестив руки.
– Я сам в шоке, – признался он. – Они вообще не предупреждали. Тётя Света звонила пару недель назад, что-то про ремонт болтала, но про «лето у нас» – ни слова!
– И что делать? – Лиза нервно теребила край фартука. – У меня дедлайн по баннеру через неделю, у тебя – редизайн сайта. Мы же тут не гостиницу открыли!
Женя задумался, глядя в окно. За стеклом колыхалось поле, над ним гудели пчёлы, а где-то вдалеке каркала ворона.
– Может, скажем, что у нас работы много? – предложил он. – Типа, нам некогда гостей принимать.
– Ага, скажешь тёте Свете «некогда», – фыркнула Лиза. – Она уже чемодан распаковывает. И Кеша этот… он реально будет орать всё лето?
– Коля, пива! – донеслось из гостиной, и Лиза закатила глаза.
– Я сейчас сойду с ума, – пробормотала она.
Женя вдруг усмехнулся.
– А что, если… – он понизил голос, – мы их не выгоним, а сделаем так, чтобы они сами сбежали?
Лиза замерла, глядя на мужа. Его глаза блестели – так бывало, когда он придумывал что-то гениальное для работы.
– Что ты задумал? – спросила она, чувствуя, как в груди загорается искра надежды.
– Пока не знаю, – признался Женя. – Но мы креативщики, Лиз. Мы можем придумать что-то… необычное. Чтобы и их не обидеть, и наш дом спасти.
– Например? – Лиза прищурилась.
– Дай мне вечер, – сказал Женя, улыбаясь шире. – Утро вечера мудренее.
К вечеру дом наполнился шумом. Тётя Света командовала на кухне, переставляя кастрюли и ворча, что у Лизы «ни одной нормальной сковородки». Дядя Коля устроился на веранде с удочкой – хотя до ближайшего пруда было полчаса пешком. Глеб оккупировал диван, листая телефон и громко комментируя ролики. А попугай Кеша орал что-то про пиво каждые пять минут.
Лиза сидела в мастерской, пытаясь сосредоточиться на эскизе. Но каждый крик попугая выбивал её из колеи. Она бросила кисточку и уткнулась лицом в ладони.
– Это не мой дом, – прошептала она. – Это цирк.
Женя заглянул в мастерскую, держа в руках две кружки чая.
– Держись, – сказал он, протягивая ей кружку. – Я придумал.
– Что? – Лиза вскинула голову.
– Мы сделаем из нашего дома… творческую коммуну, – Женя понизил голос, словно раскрывал государственную тайну. – С правилами. Жёсткими. Типа, у нас тут не просто дом, а место для вдохновения. Ранние подъёмы, никаких телефонов, обязательные творческие задания.
Лиза моргнула.
– Ты серьёзно? – спросила она. – Думаешь, тётя Света будет рисовать акварелью в шесть утра?
– Ага, – Женя хмыкнул. – Или сбежит через неделю.
Лиза почувствовала, как губы расплываются в улыбке. Идея была безумной. Но, чёрт возьми, это могло сработать.
– А если они согласятся? – спросила она, всё ещё сомневаясь.
– Тогда мы станем самой продуктивной семьёй в Тверской области, – рассмеялся Женя. – Но я ставлю на то, что они не выдержат.
Утро следующего дня началось с запаха блинов – тётя Света уже хозяйничала на кухне. Лиза спустилась вниз, стиснув зубы. Её кастрюли звенели, словно оркестр, а тетя Света напевала что-то из репертуара Пугачёвой.
– Доброе утро, Лизочка! – воскликнула она, размахивая половником. – Я тут блинчиков напекла.
– Доброе, – выдавила Лиза, бросая взгляд на Женю. Тот подмигнул ей, словно говоря: «Пора».
За завтраком Женя откашлялся, привлекая внимание.
– Народ, – начал он, – мы с Лизой тут подумали. Раз вы у нас жить будете, надо бы правила установить.
– Правила? – тётя Света прищурилась, держа блин в воздухе. – Это какие такие правила?
– Ну, у нас тут не просто дом, – Женя говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась твёрдость. – Это творческая коммуна. Место для вдохновения. Мы с Лизой работаем, создаём проекты, и нам важно, чтобы атмосфера была… особенной.
– Это как? – дядя Коля оторвался от чая, глядя с подозрением.
– Подъём в шесть утра, – начал Женя, и Лиза еле сдержала улыбку. – Никаких телефонов до обеда. Уборка по графику. И каждый день – творческое задание. Рисунок, стих, поделка – что угодно, но чтобы от души.
Тётя Света поперхнулась блином.
– Шесть утра? – переспросила она. – Жень, ты что, с ума сошёл? Я в отпуске!
– А я вообще не рисую, – буркнул Глеб, впервые оторвавшись от телефона.
– Коля, пива! – добавил Кеша, и Лиза мысленно застонала.
– Это наш дом, – твёрдо сказал Женя. – Наши правила. Если хотите жить с нами, придётся подстраиваться.
Света посмотрела на Лизу, явно ожидая, что та смягчит ситуацию. Но Лиза только кивнула.
– Мы с Женей правда так живём, – сказала она. – Это помогает нам работать.
В комнате повисла тишина. Дядя Коля кашлянул, Глеб закатил глаза, а тётя Света поджала губы.
– Ну ладно, – наконец сказала она, явно не веря, что это серьёзно. – Попробуем ваши… правила.
Лиза переглянулась с Женей. Первая победа. Но что-то подсказывало ей, что это только начало.
Следующие дни превратились в странный эксперимент. Женя с Лизой вставали в шесть утра, громко включали музыку – что-то вроде этнических барабанов – и звали всех на «утреннюю медитацию». Тётя Света, пыхтя, спускалась в пижаме, с растрёпанной косой, и пыталась делать растяжку, пока Лиза с серьёзным видом объясняла, как «наполниться энергией солнца». Глеб бурчал, но всё же тащился за всеми, потому что Женя конфисковал его телефон до обеда. Дядя Коля, к удивлению, оказался самым сговорчивым – он даже попытался нарисовать пейзаж, хотя его «дерево» больше походило на кактус.
– Это что, теперь каждый день так? – ныла Света, вытирая пот со лба после очередной «медитации».
– Ага, – бодро отвечала Лиза. – Это наша рутина.
На третий день тётя Света попыталась взбунтоваться.
– Лиз, ну хватит уже! – заявила она, стоя посреди гостиной с руками в боки. – Я же в гости приехала, а не в пионерский лагерь!
– Теть Свет, это наш дом, – мягко, но твёрдо сказала Лиза. – Мы так живём. Если не нравится, всегда есть поезд до Москвы.
Света фыркнула, но промолчала. Лиза заметила, как дядя Коля украдкой кивнул ей, словно одобряя её стойкость.
К концу недели родственники начали сдавать позиции. Глеб, лишённый телефона, начал читать старые журналы, найденные в кладовке. Тётя Света, ворча, нарисовала акварелью ромашку – и, к удивлению Лизы, это было даже неплохо. А дядя Коля неожиданно увлёкся резьбой по дереву, выстругивая что-то из старой доски.
Но напряжение всё равно нарастало. Лиза видела, как тётя Света косится на чемодан, будто прикидывая, сколько времени займёт сбор вещей. Глеб всё чаще зевал на «медитациях», а Кеша, казалось, орал громче, словно протестуя против новых правил.
Однажды вечером, когда Лиза с Женей сидели на веранде, глядя на закат, Женя вдруг сказал:
– Они скоро сдадутся, – он подмигнул. – Ещё пара дней, и они сбегут.
– А если нет? – Лиза прикусила губу. – Что, если они привыкнут?
Женя задумался, глядя на поле, где колыхались колосья под ветром.
– Тогда мы придумаем что-то ещё, – сказал он. – Но знаешь, что странно?
– Что? – Лиза повернулась к нему.
– Мне начинает нравиться эта «коммуна», – признался он. – Я вчера закончил макет для сайта за три часа. Обычно у меня уходит день.
Лиза моргнула, осознавая, что он прав. Она сама вчера нарисовала половину баннера за вечер – такого вдохновения у неё не было месяцами.
– Может, мы гении? – пошутила она.
– Или просто психи, – рассмеялся Женя.
Но всё изменилось в одно утро. Лиза проснулась от тишины – впервые за неделю не было ни криков Кеши, ни пения тёти Светы, ни стука удочки дяди Коли. Она спустилась вниз, чувствуя, как сердце колотится.
Гостиная была пуста. Чемоданы исчезли. На столе лежала записка:
«Ребята, вы молодцы, но мы так не можем. Уехали в Москву. Спасибо за гостеприимство! Света, Коля, Глеб».
Лиза замерла, не веря своим глазам. Они сделали это. Они сбежали.
Но когда она подняла взгляд, то заметила кое-что ещё. На подоконнике лежала акварель тёти Светы – ромашка, нарисованная неровными, но искренними мазками. Рядом – деревянная фигурка от дяди Коли, похожая на маленькую лодку. А на холодильнике – стикер от Глеба с надписью: «Вы психи, но крутые».
Лиза почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Они уехали. Но оставили что-то большее, чем просто хаос.
Женя спустился вниз, потирая глаза.
– Что за тишина? – спросил он.
– Они уехали, – тихо сказала Лиза, показывая записку.
Женя прочитал её, и его лицо озарила улыбка.
– Мы сделали это, – прошептал он.
Но в этот момент раздался звонок в дверь. Лиза с Женей переглянулись, чувствуя, как внутри всё холодеет. Неужели они вернулись? Или, хуже, приехали новые гости?
– Открываем? – спросил Женя, и в его голосе мелькнула тревога.
Лиза глубоко вдохнула.
– Открываем, – сказала она, готовясь к худшему.
– Мы решили вернуться, не можем без вашей коммуны! – заявила тётя Света, стоя на пороге с чемоданом.
– Вы… что? – Лиза почувствовала, как пол уходит из-под ног, а кисточка, которую она всё ещё сжимала, чуть не выпала из рук.
Тётя Света, всё та же, с ярко-рыжей косой и цветастым платком, сияла улыбкой, будто не уезжала всего несколько часов назад. За ней маячил дядя Коля, неловко переминаясь с ноги на ногу, с клеткой Кеши в руках. Попугай, как по команде, заорал: «Коля, пива!» Глеб, их сын, стоял чуть поодаль, с рюкзаком через плечо, и, кажется, впервые за всё время выглядел неуверенно.
– Лизочка, мы в поезде посидели, подумали, – начала Света, протискиваясь в прихожую. – Ваша эта… коммуна – это же так необычно! Глеб вот сказал, что ему даже понравилось без телефона. А Коля свою фигурку вырезал – ты видела, да? Мы решили, что раз уж приехали, надо попробовать ещё разок.
Лизa бросила отчаянный взгляд на Женю, который только что спустился с кружкой кофе в руке. Его брови поползли вверх, а кофе чуть не пролился на пол.
– То есть… вы вернулись? – переспросил он, явно пытаясь выиграть время.
– Ага! – тётя Света уже снимала туфли, будто была у себя дома. – Мы же не до конца всё попробовали. Я вот хочу ещё акварелью порисовать. Глеб, правда, ворчал, но я его уговорила.
Глеб закатил глаза, но промолчал, бросив рюкзак у двери. Лиза почувствовала, как внутри всё сжимается. Их план сработал – родственники сбежали. Но теперь они вернулись. И, кажется, с ещё большим энтузиазмом.
Женя потянул Лизу на кухню, прикрыв дверь, чтобы тётя Света не услышала. Запах мяты с подоконника смешивался с ароматом свежесваренного кофе, но даже это не успокаивало.
– Это что, теперь они навсегда? – прошептала Лиза, сжимая его руку. – Жень, я не выдержу до конца лета с Кешей, который орёт про пиво!
Женя поставил кружку на стол, потирая виски. Его тёмные волосы торчали во все стороны – верный знак, что он в панике, но пытается это скрыть.
– Я тоже не рассчитывал на камбэк, – признался он. – Но… может, это не так плохо? Они же вроде начали втягиваться. Тётя Света акварелью занялась, дядя Коля – резьбой.
– А Глеб? – фыркнула Лиза. – Он просто спит и ест! И этот попугай… я уже слышу его во сне!
– Коля, пива! – донеслось из гостиной, и Лиза застонала, уткнувшись лбом в плечо мужа.
– Окей, – Женя взял её за плечи, глядя в глаза. – Мы не сдаёмся. Если они хотят коммуну, мы дадим им коммуну. Но на наших условиях. Усилим правила. Сделаем их… ещё более творческими.
Лиза моргнула, чувствуя, как в груди загорается искра надежды.
– Ты хочешь сказать… ещё больше безумия? – спросила она, и уголки её губ дрогнули в улыбке.
– Ага, – Женя ухмыльнулся. – Если они вернулись за вдохновением, мы устроим им такое вдохновение, что они сбегут. Снова.
На следующее утро Лиза и Женя собрали всех в гостиной. Старый деревянный пол поскрипывал под ногами, а через большие окна лился мягкий утренний свет, окрашивая комнату в тёплые тона. Тётя Света сидела на диване, поджав губы, но с любопытством поглядывая на Женю. Дядя Коля теребил свою кепку, а Глеб, как обычно, уткнулся в телефон – пока Женя не отобрал его с многозначительным взглядом.
– Итак, – начал Женя, стоя посреди комнаты, словно ведущий шоу. – Раз вы вернулись, добро пожаловать в нашу творческую коммуну 2.0. Но теперь правила будут строже.
– Строже? – тётя Света вскинула брови. – Жень, вы и так нас в шесть утра поднимаете!
– Это было только начало, – Лиза вступила в игру, стараясь говорить уверенно. – У нас тут не просто дом. Это место, где рождаются идеи. И чтобы их рождать, нужна дисциплина.
– Какая ещё дисциплина? – буркнул Глеб, скрестив руки.
– Подъём в пять утра, – невозмутимо продолжил Женя. – Утренняя йога на улице, даже если дождь. Потом – час тишины для медитации. Никаких разговоров, только мысли. И каждый день – новое задание. Например, сегодня вы пишете стихи. Завтра – лепите из глины. Послезавтра – танцуете под барабаны.
Тётя Света поперхнулась чаем.
– Танцевать? – переспросила она. – Жень, я в жизни не танцевала! У меня спина болит, между прочим!
– А я стихи не умею писать, – добавил Глеб, глядя на родителей с надеждой, что они поддержат бунт.
– Коля, пива! – заорал Кеша, и дядя Коля неловко кашлянул.
– Это не всё, – Лиза решила добить. – Телефоны сдаём на весь день. И ещё – каждый готовит ужин по очереди. Сегодня, теть Свет, твоя очередь. Что-нибудь веганское.
– Веганское? – тётя Света чуть не уронила кружку. – Лиз, я котлеты всю жизнь жарила! Что это за веганское такое?
– Овощи, крупы, травы, – пожала плечами Лиза. – У нас тут всё экологично.
Дядя Коля вдруг хмыкнул, будто ему идея неожиданно понравилась.
– Я могу картошку с грибами зажарить, – предложил он. – Без мяса, так без мяса.
– Отлично, – кивнул Женя. – А ты, Глеб, сегодня за уборку. Полы, окна, веранда.
Глеб открыл рот, чтобы возразить, но Женя поднял руку.
– Это наш дом, – твёрдо сказал он. – Наши правила.
Тётя Света посмотрела на дядю Колю, потом на Глеба, явно ожидая поддержки. Но дядя Коля только пожал плечами, а Глеб пробурчал что-то невнятное.
– Ну… ладно, – нехотя выдавила Света. – Попробуем. Но если что, я за себя не ручаюсь!
Следующая неделя превратилась в настоящий цирк. Лиза и Женя вставали в пять утра, громко хлопая дверями и включая музыку с барабанами. Тётя Света, пыхтя, тащилась на улицу в старом спортивном костюме, пытаясь повторить асаны йоги, которые Лиза показывала с серьёзным видом. Глеб, лишённый телефона, зевал так, что, казалось, проглотит весь воздух. Дядя Коля, к удивлению, оказался самым дисциплинированным – он даже начал вставать раньше всех, чтобы «проветрить голову» у пруда.
Творческие задания стали отдельным испытанием. Тётя Света написала стих про ромашки, который звучал как инструкция по уходу за цветами. Глеб нарисовал что-то, похожее на кляксу, и заявил, что это «абстрактное искусство». А дядя Коля вырезал из дерева фигурку утки, которая, к удивлению Лизы, выглядела почти профессионально.
Но напряжение росло. Тётя Света всё чаще ворчала, что «это не отдых, а каторга». Глеб начал прятаться в сарае, притворяясь, что «медитирует». А Кеша, казалось, орал громче, словно чувствовал, что его хозяева на грани.
Однажды вечером Лиза застала тётю Свету на кухне, где та тайком ела бутерброд с колбасой.
– Теть Свет, – Лиза прищурилась, – у нас же веганская неделя.
– Ой, Лиз, – Света покраснела, пряча бутерброд за спину. – Это я так… случайно. Нервы, знаешь ли!
– Понимаю, – кивнула Лиза, стараясь не рассмеяться. – Но правила есть правила. Завтра готовишь тыквенный суп.
Света застонала, но спорить не стала.
Кульминация наступила в пятницу, когда Лиза и Женя объявили «день полного погружения».
– Сегодня – никаких разговоров, – заявил Женя за завтраком. – Полная тишина до вечера. Пишем эссе о своих мечтах. И вечером – танцевальный ритуал у костра.
– Танцевальный что? – тётя Света чуть не подавилась овсянкой.
– Ритуал, – невозмутимо повторила Лиза. – Это помогает раскрыть внутреннюю энергию. Мы с Женей так делаем раз в месяц.
На самом деле никакого ритуала они никогда не делали. Но Лиза видела, как тётя Света бледнеет, а Глеб смотрит на неё с ужасом. Даже дядя Коля, обычно спокойный, занервничал.
– А если я не хочу танцевать? – буркнул Глеб.
– Тогда, – Женя пожал плечами, – это не твоё место. Наша коммуна – для тех, кто готов к творчеству.
Вечером, когда все собрались у костра, Лиза включила барабаны на старой колонке. Она с Женей начали медленно двигаться, размахивая руками, будто в трансе. Тётя Света нерешительно топталась на месте, дядя Коля пытался подражать, а Глеб просто стоял, глядя в огонь с видом человека, который мечтает провалиться сквозь землю.
– Давайте, народ! – крикнула Лиза, подбрасывая дрова в костёр.
– Это что, теперь так каждую пятницу? – прошептала Света, хватая дядю Колю за рукав.
– Похоже, – пробормотал он, неловко приседая в такт музыке.
Глеб вдруг шагнул вперёд.
– Всё, я пас, – заявил он, глядя на Лизу с Женей. – Вы крутые, но я не могу. Я в Москву.
– Глеб! – тётя Света попыталась его остановить, но парень уже пошёл к дому.
– Свет, может, и нам пора? – тихо сказал дядя Коля, глядя на жену. – Они тут… своё дело делают. А мы, похоже, лишние.
Света замерла, глядя на костёр. Потом медленно кивнула.
– Ладно, – сказала она. – Завтра уезжаем.
Утро субботы было тихим. Лиза проснулась от пения птиц, а не от криков Кеши. Она спустилась вниз, ожидая увидеть чемоданы, но вместо этого нашла тётю Свету на кухне. Та сидела за столом, держа в руках листок с новым стихом.
– Лиз, – сказала Света, глядя на неё непривычно мягко. – Мы уезжаем. Но… знаешь, я тут подумала. Может, я правда зря ворчала. Твоя коммуна – это странно, но… оно работает. Я вчера такой стих написала – самой нравится.
Лиза улыбнулась, чувствуя, как напряжение отпускает.
– Покажешь? – спросила она.
Света протянула листок. Стихи были простыми, но искренними – о поле, ветре и мечте начать всё заново.
– Классно, – честно сказала Лиза.
Дядя Коля вошёл с очередной деревянной фигуркой – на этот раз это была сова.
– Это вам, – сказал он, ставя её на стол. – На память.
Глеб, уже собравший рюкзак, молча кивнул Лизе.
– Вы психи, – сказал он. – Но… крутые психи.
К обеду родственники уехали. Лиза с Женей стояли на веранде, глядя, как их машина исчезает за поворотом.
– Мы сделали это, – прошептала Лиза, обнимая мужа.
– Ага, – Женя притянул её к себе. – Но знаешь что?
– Что? – она посмотрела на него.
– Я хочу оставить эти правила, – признался он. – Без телефонов, с утренней йогой… я за эту неделю столько сделал!
Лиза рассмеялась, глядя на поле, где колыхались колосья.
– А я закончила баннер, – сказала она. – И, кажется, это мой лучший проект за год.
Они вернулись в дом, который снова стал их убежищем. На подоконнике стояла сова от дяди Коли, а на холодильнике – стикер от Глеба. Лиза вдруг подумала, что, может, родственники и не были такими уж плохими. Просто их нужно было… правильно направить.
– А если кто-то ещё приедет? – спросила она, глядя на Женю.
– Тогда, – он подмигнул, – мы устроим им коммуну 3.0.
Лиза рассмеялась, чувствуя, как дом наполняется их собственной, долгожданной тишиной. Но где-то в глубине души она знала: эта тишина – не навсегда. И, может, это даже к лучшему.
