— Подписывай немедленно! — свекровь швырнула документы прямо в тарелку с супом, брызги полетели на белую скатерть.
Марина отшатнулась от стола, не веря своим глазам. В жирных пятнах борща плавали листы какого-то договора дарения. Обычный воскресный обед в доме свекрови превратился в настоящий кошмар за считанные секунды.
Рядом сидел Павел, её муж, и старательно изучал узор на обоях, будто видел его впервые за десять лет. Его мать, Галина Петровна, стояла над ними, скрестив руки на груди, как полководец перед решающей битвой.
— Что это? — Марина осторожно вытащила документы из тарелки, стряхивая капли борща.
— Договор дарения на дачу, — отчеканила свекровь. — Переписываешь на меня свою долю. Немедленно.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Дача в Подмосковье досталась им с Павлом в наследство от её покойной бабушки три года назад. Единственная недвижимость, которая у них была. Они мечтали отремонтировать старенький домик, разбить сад, проводить там выходные с будущими детьми.
— С какой стати я должна отдавать вам нашу дачу? — голос Марины дрогнул от возмущения.
Галина Петровна усмехнулась. Эта усмешка не предвещала ничего хорошего.
— Во-первых, не «вашу», а твою. Павлик тут ни при чём, это твоё наследство. А во-вторых, считай это платой за проживание.
— За какое проживание? Мы живём в съёмной квартире!
— Вот именно! — свекровь торжествующе подняла палец вверх. — А могли бы жить здесь, в моём доме. Но ты, видите ли, захотела «независимости». Теперь расплачивайся.
Марина перевела взгляд на мужа. Павел по-прежнему молчал, разглядывая теперь уже свои руки. Она знала эту его позу — так он всегда выглядел, когда мать начинала свои атаки.
— Паша, — позвала она тихо. — Ты слышишь, что твоя мама говорит?
Он поднял на неё глаза — виноватые, несчастные глаза побитой собаки.
— Мам, может, не надо так резко… — начал он неуверенно.
— Молчать! — рявкнула Галина Петровна. — Когда взрослые разговаривают, дети не встревают!
Марине стало смешно и страшно одновременно. «Дети»? Павлу было тридцать два года. Но в присутствии матери он действительно превращался в маленького мальчика, который боится получить нагоняй.
— Галина Петровна, — Марина постаралась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Давайте обсудим это цивилизованно. Почему вы вдруг решили, что имеете право на мою дачу?
Свекровь фыркнула и плюхнулась на стул напротив.
— Право? Да я имею право на всё, что есть у моего сына! И у его жены соответственно. Вы — семья, а в семье всё общее. Но раз ты такая жадная, что не хочешь делиться, то хотя бы компенсируй мне моральный ущерб.
— Какой ещё моральный ущерб?
— А такой! Я растила сына, вкладывала в него душу, деньги, здоровье. А он женился на тебе и ушёл из дома. Теперь я живу одна, брошенная, забытая. Дача — это меньшее, что вы можете для меня сделать.
Марина не знала, плакать ей или смеяться. Галина Петровна жила в прекрасной трёхкомнатной квартире в центре города, получала приличную пенсию и подрабатывала репетитором. «Брошенной и забытой» её можно было назвать только в её собственном воображении — Павел навещал мать минимум два раза в неделю, а по выходным они обязательно приезжали на эти самые воскресные обеды.
— Мы вас не бросали, — терпеливо объяснила Марина. — Мы просто живём отдельно, как и положено взрослой семейной паре.
— Как положено?! — взвилась свекровь. — По-твоему, положено бросать мать в одиночестве? Положено лишать её внуков? Да, кстати, где мои внуки? Три года в браке, а толку никакого!
Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. Эта тема была больной. Они с Павлом действительно хотели детей, но пока не получалось. И каждый раз, когда свекровь начинала свои упрёки про внуков, Марине хотелось провалиться сквозь землю.
— Мама, хватит, — неожиданно подал голос Павел. — Мы же просили не поднимать эту тему.
— А я буду поднимать! — Галина Петровна стукнула кулаком по столу. — Может, это божье наказание за вашу жадность и неуважение к старшим! Вот подпишешь дарственную — глядишь, и дети появятся!
Это было уже слишком. Марина встала из-за стола, чувствуя, как дрожат руки.
— Я никогда не подпишу эти документы. Дача — это память о моей бабушке, и я не позволю превратить её в предмет ваших манипуляций.
— Ах ты, неблагодарная! — свекровь тоже вскочила. — Да я тебя в дом пустила! Кормлю каждое воскресенье! А ты!..
— А я вам за это должна отдать единственную недвижимость? Интересная логика.
— Павлик! — Галина Петровна повернулась к сыну. — Скажи своей жене, чтобы она подписала! Ты же мужчина, глава семьи!
Павел выглядел так, будто хотел исчезнуть. Он встал, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Мам, давай обсудим это в другой раз… Марина устала, я устал…
— Никаких других разов! — отрезала мать. — Или она подписывает сейчас, или убирайтесь оба! И чтобы ноги вашей тут не было!
Марина взяла сумочку и направилась к выходу. Хватит. Она больше не могла находиться в этом доме, дышать этим воздухом, пропитанным враждебностью и алчностью.
— Куда собралась? — окликнула её свекровь.
— Домой, — коротко ответила Марина.
— А документы?
— Можете выбросить их в мусор. Или оставить себе на память о том, как вы пытались ограбить собственного сына и его жену.
Галина Петровна побагровела.
— Да как ты смеешь! Павлик, ты слышал? Она назвала меня грабительницей!
Но Марина уже не слушала. Она вышла в прихожую и начала одеваться. Через минуту появился Павел — бледный, растерянный.
— Марин, ну подожди… Давай поговорим с мамой, объясним…
— Объясним что? — Марина резко обернулась. — Что мы не обязаны отдавать ей нашу собственность? Что шантаж — это не метод решения вопросов? Паша, твоя мать только что потребовала от меня подписать дарственную на дачу! Ты понимаешь абсурдность ситуации?
— Она просто… она одинока, ей кажется, что мы её бросили…
— И поэтому она решила нас ограбить?
— Не говори так! Это же моя мама!
Марина застегнула пальто и посмотрела мужу в глаза.
— Да, это твоя мама. А я — твоя жена. И когда-нибудь тебе придётся выбрать, на чьей ты стороне. Потому что сидеть на двух стульях вечно не получится.
Она вышла, хлопнув дверью. Позади остались крики Галины Петровны и жалкие попытки Павла успокоить мать. Марина шла по улице, вдыхая морозный февральский воздух, и думала о том, что их брак трещит по швам. И дело было не только в сегодняшнем скандале.
Проблемы начались с первого дня знакомства с будущей свекровью. Галина Петровна сразу дала понять, что невестка ей не нравится. Слишком самостоятельная, слишком образованная, слишком… не такая, какую она представляла для своего сына.
«Павлику нужна хозяйственная девушка, которая будет о нём заботиться», — говорила она, глядя на Марину с плохо скрываемым презрением.
Марина работала юристом в крупной компании. У неё был плотный график, частые командировки, профессиональные амбиции. Готовить борщи и встречать мужа с работы горячим ужином — это было не про неё. Павел это знал и принимал, они прекрасно справлялись с бытом вдвоём. Но его мать…
Телефон зазвонил, когда Марина садилась в такси. Павел.
— Марин, ты где? Давай я за тобой заеду, поговорим…
— Я еду домой. Если хочешь поговорить — приезжай туда.
— Мама очень расстроена…
— А я, по-твоему, танцую от радости?
— Марин, ну не будь такой… Она же не со зла. Просто у неё тяжёлый период, климакс, одиночество…
Марина прервала звонок. Она устала от вечных оправданий. У Галины Петровны всегда был «тяжёлый период». То климакс, то давление, то плохое настроение. И все эти периоды почему-то выливались в претензии к невестке.
Дома Марина заварила себе чай и села на кухне, разглядывая за окном вечерний город. Надо было что-то решать. Так больше продолжаться не могло. Либо Павел наконец поставит мать на место, либо…
Она не хотела думать о «либо». Любила Павла, несмотря на его слабохарактерность. Он был добрым, заботливым, нежным. Просто в присутствии матери превращался в безвольную куклу.
Ключ повернулся в замке около девяти вечера. Павел вошёл тихо, как провинившийся школьник.
— Привет, — сказал он неуверенно.
— Привет.
— Можно поговорить?
Марина кивнула на стул напротив. Павел сел, помялся, потом заговорил:
— Марин, я понимаю, мама перегнула палку. Но она правда переживает. Ей кажется, что я её бросил, что она никому не нужна…
— Паша, твоей маме пятьдесят семь лет. Она здорова, активна, у неё есть работа, подруги, хобби. Какое одиночество? Мы видимся с ней чаще, чем некоторые пары друг с другом!
— Я знаю, но… Может, правда подумать насчёт дачи? Не подарить, конечно, но… может, оформить право пользования? Чтобы она могла там отдыхать?
Марина поставила чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся на скатерть.
— Ты серьёзно? После того, что было сегодня, ты предлагаешь мне пойти ей навстречу?
— Я просто пытаюсь найти компромисс…
— Компромисс?! Паша, твоя мать пыталась выманить у меня дачу! Это не повод для компромиссов, это повод для серьёзного разговора о границах!
— Но она же моя мама…
— А я твоя жена! Когда ты это наконец поймёшь? Мы — семья, ты и я! А твоя мама — это отдельная семья, которая не должна лезть в нашу жизнь с такими требованиями!
Павел опустил голову.
— Она пригрозила лишить меня наследства.
Вот оно. Марина откинулась на спинку стула. Конечно, как она сразу не догадалась. Квартира в центре, счёт в банке — Галина Петровна умело держала сына на коротком поводке.
— И что? Ты готов всю жизнь плясать под её дудку из-за квартиры?
— Это не просто квартира… Это обеспечение нашего будущего, наших детей…
— Наших детей? — Марина невесело рассмеялась. — Паша, у нас нет детей. И знаешь почему? Потому что я не могу расслабиться в этой атмосфере вечного стресса! Твоя мать травит меня третий год, а ты делаешь вид, что ничего не происходит!
— Не преувеличивай…
— Не преувеличиваю? Хорошо, давай вспомним. Прошлый Новый год — она при всех гостях заявила, что я плохая хозяйка, потому что купила готовые салаты. Мой день рождения — подарила книгу «Как стать идеальной женой» с закладками на главах про кулинарию и уборку. Годовщина нашей свадьбы — весь вечер рассказывала, какая чудесная девушка Лена, твоя бывшая, и как жаль, что вы расстались. Продолжать?
Павел молчал. Ему нечего было возразить — всё это была правда.
— А сегодня она перешла черту, — продолжила Марина. — Попытка отобрать дачу — это уже не просто капризы и придирки. Это целенаправленная атака. И если ты не видишь разницы, то у нас большие проблемы.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Павел устало.
— Поговори с ней. Объясни, что так нельзя. Установи границы. Выбери наконец, кто для тебя важнее — жена или мама.
— Не ставь меня перед таким выбором…
— Я не ставлю. Это жизнь ставит. И чем дольше ты будешь прятать голову в песок, тем хуже будет.
Павел встал и пошёл в спальню. Марина осталась сидеть на кухне. Разговор не принёс облегчения. Муж по-прежнему не понимал серьёзности ситуации, по-прежнему надеялся, что всё «рассосётся само».
Ночью Марина долго не могла уснуть. Рядом мирно посапывал Павел, а она смотрела в потолок и думала. О своей бабушке, которая завещала ей дачу. О мечтах, которые они строили с Павлом. О детях, которых пока не было. О свекрови, которая отравляла их жизнь.
Утром всё решилось само собой. Марина проснулась с чётким пониманием того, что нужно делать. За завтраком она спокойно сообщила мужу:
— Я беру отпуск и уезжаю на дачу. Надо там прибраться, подготовить к сезону. Поеду одна, мне нужно побыть в тишине и подумать.
Павел удивлённо поднял брови.
— Надолго?
— На пару недель. Может, дольше. Посмотрим.
— Марин, ты же не из-за вчерашнего? Давай не будем делать поспешных шагов…
— Это не поспешный шаг. Это необходимость. Мне нужно разобраться в себе, в наших отношениях, в том, чего я хочу от жизни.
— А я? Что мне делать?
Марина пожала плечами.
— Думай. Решай, что для тебя важнее. И поговори наконец с матерью. Серьёзно поговори.
На даче было холодно и сыро. Марина затопила печку, вскипятила чай и села у окна, кутаясь в бабушкин плед. Домик был маленький, но уютный. Здесь всё дышало памятью — фотографии на стенах, вышитые скатерти, старая мебель.
Бабушка умерла три года назад, оставив дачу единственной внучке. «Береги это место, Мариночка, — говорила она. — Здесь наша история, наши корни».
И Марина берегла. Приезжала каждые выходные, приводила в порядок участок, ремонтировала что могла. Павел поначалу помогал, но последний год всё чаще находил отговорки. «Мама просила помочь», «Мама ждёт в гости», «Мама плохо себя чувствует».
Телефон молчал первые два дня. Потом начались звонки. Сначала от Павла — робкие, виноватые. Потом от свекрови — возмущённые, требовательные. Марина не отвечала. Ей нужна была тишина.
На четвёртый день приехал Павел. Марина услышала звук мотора и выглянула в окно. Муж стоял у калитки, не решаясь войти.
Она вышла на крыльцо.
— Можно войти? — спросил он неуверенно.
— Можно.
Они сели на веранде. Павел выглядел осунувшимся, под глазами залегли тени.
— Мама в истерике, — сообщил он. — Говорит, что ты разрушаешь нашу семью.
— А что говоришь ты?
Павел помолчал.
— Я говорю, что люблю тебя. И хочу, чтобы мы были вместе. Но я также люблю маму и не хочу её терять.
— Никто не просит тебя её терять. Я прошу установить границы. Объяснить, что она не может требовать от меня дачу, не может оскорблять меня, не может лезть в нашу жизнь.
— Я пытался поговорить…
— И?
— Она сказала, что я неблагодарный сын. Что она всю жизнь на меня положила. Что если я выберу тебя, то она умрёт от горя.
Марина вздохнула. Классический эмоциональный шантаж. И Павел, как всегда, попался на крючок.
— Паша, она не умрёт. Она манипулирует тобой. И будет манипулировать всегда, пока ты позволяешь.
— Но что если правда… Что если с ней что-то случится из-за стресса?
— А что если из-за стресса что-то случится со мной? Или с нашим браком? Это тебя не волнует?
Павел схватился за голову.
— Я не знаю, что делать! Я разрываюсь между вами! Мама звонит каждый час, плачет, говорит, что я её предал. Ты уехала, не отвечаешь на звонки. Я схожу с ума!
Марина посмотрела на мужа с жалостью. Он действительно страдал. Но она больше не могла нести на себе груз его нерешительности.
— Паша, я дам тебе время подумать. Неделю. Реши, что для тебя важнее — наш брак или мамино одобрение. Если выберешь брак, то придётся что-то менять. Если маму — что ж, я пойму.
— Не говори так… Будто это конец…
— Это не обязательно конец. Это может быть новое начало. Но только если ты готов к переменам.
Павел уехал подавленный. Марина проводила его взглядом и вернулась в дом. Неделя. Она дала ему неделю на раздумья. За это время многое может измениться.
Дни на даче текли размеренно. Марина приводила в порядок участок, перебирала бабушкины вещи, много читала. Тишина лечила. Она чувствовала, как уходит напряжение, возвращаются силы.
На пятый день позвонила подруга.
— Марин, ты где пропала? Павел места себе не находит!
— Я на даче. Отдыхаю.
— Он сказал, вы поссорились из-за свекрови?
— Не совсем поссорились. Просто я устала от вечной войны.
— Понимаю… Знаешь, моя свекровь тоже та ещё штучка была. Пока муж не поставил её на место, житья не было.
— А как он это сделал?
— Просто сказал: «Мама, я тебя люблю, но моя семья — это жена и дети. И если ты не можешь уважать мою жену, то мы ограничим общение». Она поорала, поскандалила, а потом смирилась. Сейчас нормальные отношения.
Марина задумалась. Может, и у них получится? Если Павел найдёт в себе силы…
Неделя подходила к концу. Марина собирала вещи, готовясь вернуться в город. Что бы ни решил Павел, она была готова. Жизнь продолжается в любом случае.
Он появился в субботу утром. Марина как раз пила чай на веранде, когда услышала знакомый звук мотора. Павел вышел из машины и уверенным шагом направился к дому. Что-то изменилось в его походке, в осанке.
— Привет, — сказал он, присаживаясь рядом.
— Привет. Чаю?
— Давай.
Марина налила ему чашку. Они сидели молча, глядя на просыпающийся сад.
— Я поговорил с мамой, — наконец сказал Павел.
— И?
— Сказал, что дача — это твоя собственность, и она не имеет права на неё претендовать. Что если она ещё раз оскорбит тебя или попытается манипулировать, мы прекратим общение.
Марина удивлённо посмотрела на мужа.
— Правда? И как она отреагировала?
— Кричала. Плакала. Говорила, что я её убиваю. Потом хлопнула дверью и сказала, чтобы я проваливал.
— И ты ушёл?
— Ушёл. Сказал, что люблю её, но не позволю разрушить мой брак.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Неужели он смог? Неужели решился?
— А как же наследство? Она же грозилась лишить…
Павел пожал плечами.
— Значит, обойдёмся без него. Мы молодые, здоровые, работаем оба. Справимся.
— Паш…
— Дай договорить. Я много думал эту неделю. О нас, о маме, о том, какую жизнь я хочу. И понял — я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы у нас были дети. Хочу, чтобы мы вместе обустраивали эту дачу. А мама… Мама должна принять, что я вырос. Что у меня своя семья. Если примет — хорошо. Если нет — это её выбор.
Марина не выдержала. Слёзы потекли по щекам — слёзы облегчения, радости, надежды.
— Иди сюда, — Павел обнял жену, прижал к себе. — Прости меня. За то, что так долго не мог решиться. За то, что позволял ей тебя обижать. Больше этого не будет, обещаю.
Они сидели, обнявшись, на старой веранде, и мир вокруг казался новым, свежим, полным возможностей.
— Знаешь, — сказала Марина, утирая слёзы, — я тут подумала… Может, правда отремонтируем домик? Сделаем из него наше семейное гнездо?
— Конечно! Я уже прикинул — веранду надо подлатать, крышу перекрыть…
— И сад разбить. Бабушка мечтала о яблонях.
— Посадим яблони. И вишни. И всё, что захочешь.
Они строили планы, и на душе было легко. Кризис миновал. Да, впереди ещё будут трудности — Галина Петровна не из тех, кто легко сдаётся. Но главное было сделано — Павел выбрал. Выбрал жену, выбрал их семью.
Через месяц позвонила свекровь. Голос у неё был непривычно тихий.
— Марина? Это я… Можно Павлика?
— Конечно, сейчас позову.
Марина передала трубку мужу и тактично вышла из комнаты. Разговор был долгим. Когда Павел вышел, лицо у него было задумчивое.
— Что она хотела?
— Извинилась. Сказала, что погорячилась. Просит приехать в гости.
— И?
— Я сказал, что мы подумаем. Но если она хочет восстановить отношения, то должна извиниться перед тобой лично. И больше никаких претензий на дачу или чего-то ещё.
Марина кивнула. Это был прогресс. Маленький, но важный шаг.
Они поехали через неделю. Галина Петровна встретила их настороженно, но вежливо. За обедом царила напряжённая тишина. Потом свекровь откашлялась.
— Марина, я… я хочу извиниться. За тот инцидент с дачей. Я была не права.
Это далось ей нелегко — было видно, как трудно выговаривать каждое слово. Но она справилась.
— Я принимаю ваши извинения, Галина Петровна. Давайте начнём сначала.
Свекровь кивнула, явно испытав облегчение.
Конечно, отношения не стали идеальными в одночасье. Галина Петровна по-прежнему иногда делала колкие замечания, по-прежнему считала, что знает лучше, как им жить. Но теперь Павел мягко, но твёрдо останавливал её. А Марина научилась не принимать близко к сердцу мелкие уколы.
Через год на даче зацвели первые яблони — те самые, о которых мечтала бабушка. Марина стояла в саду, вдыхая аромат цветов, и думала о том, как всё изменилось. Рядом возился Павел, устанавливая новую беседку. Из дома доносился запах пирога — Галина Петровна приехала в гости и решила побаловать их своей выпечкой.
«Никогда не думала, что мы сможем нормально общаться», — подумала Марина, наблюдая, как свекровь хлопочет на кухне.
Телефон зазвонил — звонила подруга.
— Ну как вы там? Не убили друг друга ещё? — пошутила она.
— Всё хорошо, — улыбнулась Марина. — Даже очень хорошо.
И это была правда. Они научились быть семьёй — не идеальной, но настоящей. Где есть место и конфликтам, и примирениям, и взаимному уважению. А дача так и осталась их с Павлом территорией — местом, где они строили своё счастье.
Вечером, когда Галина Петровна уехала, они с Павлом сидели в новой беседке, пили чай и смотрели на закат.
— Знаешь, — сказал Павел, — я рад, что всё так вышло. Что я нашёл в себе силы…
— Я тоже рада, — Марина взяла его за руку. — Мы справились.
— А мама… Она изменилась. Стала мягче что ли.
— Она просто поняла, что может потерять сына. И выбрала компромисс.
— Мудрая женщина, в сущности. Просто характер тяжёлый.
Марина промолчала. Да, Галина Петровна была непростым человеком. Но она была матерью Павла, бабушкой их будущих детей. И они научились сосуществовать, соблюдая границы и уважая друг друга.
А дача расцветала. К яблоням добавились вишни, смородина, крыжовник. Домик преобразился — новая крыша, покрашенные стены, уютная веранда. Это было их место силы, их крепость, их мечта, ставшая явью.
И когда через два года Марина сообщила мужу о беременности, первое, что сказал Павел:
— Будем растить его здесь, на даче. Среди яблонь.
Марина улыбнулась, прижимаясь к мужу. Да, именно здесь. В месте, которое они отстояли, которое стало символом их победы над обстоятельствами. Их дом, их сад, их счастье.
А Галина Петровна, узнав о внуке, расплакалась от радости и пообещала связать ему самые тёплые носочки. И ни словом не обмолвилась о даче — эта тема была закрыта раз и навсегда.
