– Мам, ты серьёзно? – Света замерла, держа телефон у уха. Голос дрожал от неожиданности, но внутри уже нарастало знакомое раздражение. – Мы с Димой только въехали, ремонт ещё не закончили. Как я её пропишу?
Мать на том конце линии шумно вздохнула, будто Света только что отказалась помочь утопающему.
– Светочка, ну как ты не понимаешь? – начала она, и по тону было ясно, что сейчас последует длинная лекция. – Ира с Соней со мной в однушке как в клетке сидят. Ты же знаешь, какие тут условия! А у тебя дом – огромный, просторный! Неужели тебе жалко сестре помочь?
Света прикрыла глаза и медленно выдохнула, сжимая телефон так, что пальцы побелели. Она стояла на веранде своего нового дома – деревянного, с большими окнами, за которыми открывался вид на сосновый бор и узкую речку, поблескивающую в лучах утреннего солнца. Ради этого дома они с Димой пять лет копили, отказывали себе в отпуске, брали подработки. И вот теперь, едва распаковав коробки, она должна делить это место с сестрой?
– Мам, я понимаю, что Ире тяжело, – осторожно начала Света, стараясь говорить спокойно. – Но прописка – это же не просто бумажка. Это… ответственность. У нас свои планы, свои дела.
– Планы! – фыркнула мать. – Какие у вас планы? Жить вдвоём во дворце и пылинки сдувать с мебели? А сестра твоя, между прочим, в долгах тонет. Соня в садик ходит в обносках!
Света почувствовала укол вины. Ира, её младшая сестра, действительно жила не сладко. Развод с мужем три года назад оставил её с маленькой Соней и кучей кредитов. Но Света не раз предлагала помощь – деньгами, продуктами, даже оплачивала садик для Сони полгода. А теперь… прописка? Это уже другой разговор.
– Я поговорю с Димой, – выдавила Света, понимая, что спорить с матерью сейчас бесполезно. – Но ничего не обещаю.
– Вот и умница, – смягчилась мать. – Ты же старшая, Света. Должна заботиться о младшей. Ира ведь не чужая тебе.
Повесив трубку, Света опустилась на плетёный стул на веранде. Ветер принёс запах хвои, где-то вдалеке каркнула ворона. Дом был их с Димой мечтой – не просто стены, а место, где они могли бы дышать свободно, строить планы на будущее, может, даже решиться на ребёнка. А теперь этот звонок, как холодный душ, напомнил ей, что их мечта может стать чьей-то ещё собственностью.
Света сидела за кухонным столом, когда Дима вернулся с работы. Его шаги гулко отдавались в просторной прихожей – ещё непривычно пустой, без ковров и вешалок, которые они планировали купить на следующей неделе. Он вошёл, стягивая куртку, и улыбнулся той самой улыбкой, от которой у Светы всегда теплело на душе.
– Ну что, хозяйка? – он поцеловал её в макушку, ставя на стол пакет с продуктами. – Уже придумала, где повесим ту картину с подсолнухами?
Света выдавила улыбку, но её мысли были далеко.
– Дим, надо поговорить, – она постучала пальцами по столу, не зная, как начать. – Мама звонила. Про Иру.
Улыбка Димы чуть померкла. Он знал этот тон – серьёзный, с лёгкой тревогой. Сел напротив, глядя ей в глаза.
– Что опять? – спросил он, и в голосе послышалась настороженность.
– Она хочет, чтобы мы прописали Иру с Соней у нас, – выпалила Света, словно сбрасывая с плеч тяжёлый груз. – Говорит, у них там совсем беда, тесно, денег нет. И что я, как старшая сестра, должна помочь.
Дима нахмурился, откинувшись на спинку стула. Его пальцы машинально теребили край скатерти.
– Прописать? – переспросил он. – То есть, официально? В нашем доме?
– Ну да, – Света кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается. – Я пыталась объяснить, что это не так просто, но мама… ты же её знаешь.
Дима хмыкнул. Он знал Светину мать – Валентину Петровну – слишком хорошо. Женщина с характером танка, которая всегда считала, что её дочери должны жить по её сценарию.
– И что ты думаешь? – спросил он, глядя на Свету внимательно.
– Я не знаю, – честно призналась она. – Ира – моя сестра, и Соня… она же ребёнок, мне её жалко. Но прописка – это же не просто адрес в паспорте. Это как… как пустить их в нашу жизнь. А если они захотят остаться?
Дима молчал, обдумывая. Он всегда так делал – не торопился с ответами, взвешивал. Это Свету иногда бесило, но чаще успокаивало.
– А Ира что говорит? – наконец спросил он. – Она сама просила?
– Пока нет, – Света пожала плечами. – Мама звонила. Но я уверена, Ира в курсе. Она всегда сначала маму подсылает, а потом уже сама появляется.
Дима кивнул, словно подтверждая её слова.
– Надо с ней поговорить, – сказал он. – Прямо. Без мамы. Узнать, что у неё на уме.
На следующий день Ира сама позвонила. Света как раз протирала пыль с новеньких полок в гостиной, когда телефон завибрировал. На экране высветилось «Ира». Сердце ёкнуло.
– Привет, сестрёнка, – голос Иры был как всегда – лёгкий, чуть насмешливый, будто она заранее знала, что Света не сможет отказать. – Маман звонила тебе вчера, да?
– Привет, – Света отложила тряпку, стараясь звучать нейтрально. – Да, звонила. Про тебя говорила.
– Ну, ты же знаешь маму, – Ира хихикнула. – Она у нас за справедливость. Слушай, я тут подумала… Может, правда, мне с Соней к вам перебраться? Ну, временно, конечно.
Света почувствовала, как кровь стучит в висках. Временно. Это слово она слышала от Иры не раз. «Временно» занять денег. «Временно» пожить у них в квартире, когда Ира только развелась. «Временно» оставить Соню на выходные. И каждый раз «временно» растягивалось на месяцы.
– Ир, у нас дом новый, – начала Света, стараясь держать себя в руках. – Мы сами ещё не обжились. И… прописка – это серьёзно. Ты же понимаешь.
– Ой, Свет, ну что ты начинаешь? – Ира вздохнула, и в её голосе послышалась обида. – Я же не навсегда. Просто в однушке реально тесно, Соня спит на раскладушке, представляешь? А у вас там хоромы, мама рассказывала. Комнат полно, места хватит.
– Это не хоромы, – отрезала Света, чувствуя, как внутри закипает раздражение. – Это наш дом. Мы с Димой его пять лет выгрызали у жизни.
– Да ладно тебе, – Ира снова хихикнула, но теперь в её тоне было что-то хитрое. – Я же не претендую на ваш дом. Просто пропишусь, чтобы Соню в нормальный садик устроить. А там, может, ипотеку возьму, переедем.
Света молчала, переваривая услышанное. Ипотека? Ира, которая не могла выплатить кредит за холодильник? Это звучало как сказка. Или как план, в котором прописка – только первый шаг.
– Давай встретимся, поговорим, – предложила Света, решив, что по телефону такие вопросы не решаются. – Приезжай к нам в субботу. С Соней, конечно.
– О, круто! – оживилась Ира. – Я ещё торт захвачу. Соня так хочет ваш дом посмотреть!
Повесив трубку, Света посмотрела в окно. Речка за домом блестела под солнцем, и всё казалось таким мирным. Но внутри у неё зрело предчувствие, что эта суббота станет началом чего-то гораздо большего, чем просто семейный визит.
Суббота выдалась тёплой. Света с утра пекла пирог – яблочный, с корицей, как любила Соня. Дима возился в саду, пытаясь разобраться с газонокосилкой, которую они купили на распродаже. Дом пах ванилью, свежескошенной травой доносило через открытую дверь, и Света на секунду поймала себя на мысли, что всё ещё может быть хорошо.
Но, когда подъехала машина Иры – старенькая «десятка», скрипящая на каждом повороте, – это чувство улетучилось. Ира вышла, держа за руку Соню. Девочка с огромными голубыми глазами, тут же бросилась к Свете, обнимая её за колени.
– Тётя Света! – закричала Соня. – У вас тут как в сказке!
Света улыбнулась, погладив девочку по голове. Соня была её слабостью – открытая, искренняя, всегда готовая рассказать, как она рисовала в садике или ловила бабочек. Но Ира… Ира была другой. Она вошла в дом, оглядываясь с таким видом, будто уже прикидывала, где поставит свои вещи.
– Ну, вы даёте! – присвистнула Ира, осматривая гостиную. – Это ж надо, такой дом отгрохать! Сколько комнат? Пять? Шесть?
– Четыре, – сухо ответила Света, ставя чайник. – И мы ещё не всё обустроили.
– Да ладно, скромничаешь, – Ира плюхнулась на диван, скидывая кроссовки прямо на ковёр. – Слушай, а второй этаж уже готов? Там же, небось, спальни?
Света напряглась. Вопросы Иры были слишком уж… целенаправленными.
– Пока только одна спальня, наша, – ответила она, стараясь не выдать раздражения. – Остальные комнаты под ремонт.
– Ага, ясно, – Ира кивнула, но её глаза продолжали шарить по комнате. – Ну, для нас с Соней и одной хватит. Мы же не привередливые.
Дима, который как раз вошёл с улицы, замер в дверях, услышав последнюю фразу. Он посмотрел на Свету, и в его взгляде читалось: «Ты была права».
– Ира, давай начистоту, – сказал он, садясь за стол. – Что ты задумала? Прописка – это одно, но ты сейчас говоришь так, будто уже чемоданы сюда везёшь.
Ира заморгала, изображая удивление.
– Ой, Дим, ну что ты сразу? – она рассмеялась, но смех вышел натянутым. – Я же просто в гости приехала. Поговорить, как Света предложила.
– Вот и давай говорить, – Света поставила на стол тарелку с пирогом. – Ты правда думаешь, что прописка решит твои проблемы?
Ира пожала плечами, отрезая кусок пирога.
– Ну, а почему нет? – сказала она, жуя. – Соню в садик нормальный устроить надо, а там только по прописке берут. Плюс, я слышала, какие тут школы крутые. Для Сони это шанс, понимаете?
– А дальше что? – спросил Дима, не отводя взгляда. – Пропишешься, а потом?
– Потом разберёмся, – Ира махнула рукой. – Может, я работу найду получше. Или ипотеку возьму, как Света сказала.
Света почувствовала, как внутри всё холодеет. Ира говорила легко, будто всё это – пустяки. Но Света слишком хорошо знала сестру. За её лёгкостью всегда скрывался план. И этот план явно не включал скорый отъезд из их дома.
– Ира, – Света старалась говорить твёрдо, – мы с Димой готовы помочь. Но не пропиской. Может, лучше с первоначальным взносом на квартиру? Мы могли бы подкинуть денег, чтобы ты начала с чистого листа.
Ира замерла с вилкой в руке. Её глаза сузились, и на секунду Света увидела в них не сестру, а человека, который просчитывает все ходы.
– Взнос? – переспросила Ира. – Это ж сколько? Сто тысяч? Двести? Свет, у вас самих ипотека, я знаю. Откуда такие деньги?
– Найдём, – твёрдо сказал Дима. – Если это поможет тебе встать на ноги.
Ира отложила вилку и откинулась на спинку стула.
– Вы такие добрые, – сказала она, и в её голосе послышалась едва уловимая насмешка. – Но я же не прошу подаяния. Прописка – это проще. И для Сони лучше.
Света посмотрела на Соню, которая сидела на ковре в углу гостиной, играя с плюшевым зайцем. Девочка была счастлива, напевая что-то под нос. И Света вдруг поняла, что этот разговор – только начало. Ира не отступит. А мать будет давить ещё сильнее. И если они с Димой не найдут способ поставить границы, их дом – их мечта – превратится в поле битвы.
К вечеру Ира с Соней уехали, оставив после себя недопитый чай и смутное чувство тревоги. Света стояла у раковины, моя посуду, пока Дима сидел за столом, листая что-то на телефоне.
– Она не отстанет, – тихо сказала Света, не оборачиваясь. – Я знаю Иру. Она уже всё решила.
Дима кивнул, не отрывая глаз от экрана.
– Я тоже это почувствовал, – сказал он. – Она говорила про прописку, но смотрела на дом так, будто уже выбирает комнату.
Света вытерла руки полотенцем и села рядом с мужем.
– Что будем делать? – спросила она. – Мама не отстанет, пока не добьётся своего. А Ира… она умеет манипулировать.
Дима отложил телефон и взял её за руку.
– Мы не будем играть по их правилам, – сказал он. – Но и просто отказать нельзя. Надо предложить что-то конкретное. Например, реально помочь с деньгами на взнос. Или найти ей съёмную квартиру поближе к нам.
– А если она откажется? – Света посмотрела на него, и в её глазах мелькнула тревога. – Если она уже настроилась жить здесь?
Дима задумался.
– Тогда нам придётся быть жёстче, – сказал он наконец. – Но для начала давай попробуем по-хорошему. Позови её ещё раз. Без мамы. И без Сони. Только мы трое. Поговорим начистоту.
Света кивнула, но внутри у неё росло предчувствие, что этот разговор не будет простым. Ира уже ясно дала понять, что видит их дом как свой шанс. А мать… мать будет стоять за Ирой горой, обвиняя Свету в эгоизме.
На следующий день Света написала сестре: «Приезжай в среду вечером. Надо серьёзно поговорить». Ответ пришёл почти сразу: «Ок, буду.»
Света понимала: если они с Димой не найдут правильные слова на встрече в среду, их дом – их тихая гавань – может стать ареной для семейной войны. А что будет дальше, она даже боялась представить…
Вечер среды пах дождём. За окном моросило, и капли тихо стучали по жестяному подоконнику. Света сидела на диване в гостиной, глядя на недопитую чашку чая. Дима возился в углу, пытаясь прикрутить новую полку – последнюю деталь их ещё не завершённого ремонта. Дом, их гордость, всё ещё пах свежей краской и деревом, но уют, о котором они мечтали, казался всё дальше.
– Нервничаешь? – Дима отложил шуруповёрт и посмотрел на жену.
– А ты нет? – Света горько усмехнулась. – Ира придёт с улыбкой, а за ней – мамин ультиматум. Я уже слышу, как она скажет: «Ну, вы же не выгоните нас с Соней на улицу?»
Дима сел рядом, положив руку ей на плечо. Его ладонь была тёплой, и это немного успокоило.
– Мы не дадим ей манипулировать, – сказал он твёрдо. – Предложим помощь, но на наших условиях. Если откажется – её выбор.
Света кивнула, но внутри всё равно ворочалось беспокойство. Ира умела оборачивать всё в свою пользу. А мать… мать была как танк, который не остановить.
Ира приехала к восьми. Дверной звонок разрезал тишину, и Света вздрогнула, хотя ждала этого звука. Она открыла дверь, и сестра вошла, стряхивая капли дождя с зонта. На ней была лёгкая куртка, слишком тонкая для осенней погоды, и джинсы, потёртые на коленях. Ира улыбнулась, но её глаза внимательно скользили по комнате, словно сканируя.
– Привет, – она обняла Свету, слегка коснувшись её плеча. – Ну вы и устроились! Прямо как в журнале про красивую жизнь.
– Привет, – Света выдавила улыбку. – Проходи, чайник уже греется.
Ира плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу. Дима вышел из кухни с подносом, где дымились чашки и лежали бутерброды с сыром.
– Ира, рад тебя видеть, – сказал он, но в его голосе не было привычной теплоты. – Давай сразу к делу.
Ира подняла брови, будто удивилась.
– Ого, Дим, прям с порога? – она рассмеялась, но смех вышел натянутым. – Я думала, мы просто поболтаем, как в старые добрые.
– Поболтать можем, – Света села напротив, глядя сестре в глаза. – Но сначала про прописку. Ты правда думаешь, что это решит твои проблемы?
Ира пожала плечами, беря бутерброд.
– А почему нет? – сказала она, откусив кусок. – Соня в садик по прописке пойдёт, я работу получше найду. А там, может, и на квартиру насобираю.
Света почувствовала, как знакомое раздражение поднимается в груди. Ира говорила так, будто всё это – мелочи, которые решатся сами собой. Но Света знала: за этими словами – план.
– Ира, – начал Дима, – мы с тобой начистоту. Прописка – это не просто штамп в паспорте. Это юридический шаг. Если ты пропишешься, у тебя будут права на этот дом.
Ира замерла, глядя на него с лёгким прищуром.
– Права? – переспросила она. – Дим, ты что, думаешь, я на ваш дом покушаюсь? Я же сестра Свете, не чужая!
– Мы не говорим, что ты чужая, – Света старалась держать голос ровным. – Но дом – это наше с Димой. Мы его пять лет строили, в прямом смысле слова. И прописка… это как будто ты становишься частью этого.
Ира отложила бутерброд и скрестила руки.
– Ну, знаете, – сказала она, и в её голосе появилась обида, – я думала, вы мне поможете. А вы тут про права какие-то. Мама права была – ты, Свет, всегда только о себе думаешь.
Света почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– О себе? – переспросила она, не сдерживая гнев. – Это я о себе думаю? Я, которая полгода платила за Соню в садике? Которая тебе продукты привозила, когда ты без работы сидела?
– Ой, да ладно! – Ира вскочила с дивана, её глаза сверкнули. – Ты это мне теперь в лицо тыкать будешь? Я же не просила! Ты сама решила героиней быть!
Дима поднял руку, останавливая их.
– Хватит, – сказал он, и его голос был как сталь. – Ира, мы хотим помочь. Но не пропиской. Мы готовы собрать деньги на первоначальный взнос для твоей ипотеки. Чтобы у тебя с Соней было своё место.
Ира замерла, её губы сжались в тонкую линию. Света видела, как она обдумывает предложение, но в её глазах мелькнуло что-то хитрое.
– Взнос? – переспросила она. – Это сколько? Пятьдесят тысяч? Сто? Вы же сами в ипотеке по уши.
– Мы найдём, – твёрдо сказал Дима. – Это лучше, чем прописка, которая всех нас в угол загонит.
Ира молчала, глядя то на Свету, то на Диму. Потом вдруг улыбнулась – той самой улыбкой, от которой у Светы всегда бегали мурашки.
– Ладно, – сказала она. – Я подумаю. Но вы же понимаете, что для Сони сейчас важнее стабильность? А прописка – это и есть стабильность.
Света почувствовала, как внутри всё холодеет. Ира не отступала. Она играла на жалости, на чувстве вины, и делала это мастерски.
Кульминация наступила через неделю. Света с Димой ждали Иру, надеясь, что она примет их предложение. Но вместо этого в субботу утром раздался звонок в дверь. Света открыла – и чуть не задохнулась от удивления. На пороге стояла Валентина Петровна, а за ней – Ира с Соней и… два огромных чемодана.
– Мам? – Света отступила назад, чувствуя, как сердце колотится. – Что это?
– А что такое? – Валентина Петровна вошла в дом, даже не снимая сапог. – Я же говорила – Ире с Соней надо помочь! Вот, собрались, приехали. Пропишешь их, и всё будет по-человечески.
Ира стояла молча, но её взгляд был красноречивее слов. Она смотрела на Свету с лёгкой улыбкой, будто говоря: «Ты же не откажешь при маме?» Соня, ничего не понимая, держалась за мамину руку и разглядывала дом с восторгом.
– Мам, мы же договорились, – Света старалась говорить спокойно, но голос дрожал. – Я просила не вмешиваться. Мы с Ирой сами разберёмся.
– Разберётесь? – Валентина Петровна фыркнула. – Да ты неделю тянешь резину! Ира с ребёнком в нищете живёт, а ты тут в хоромах сидишь!
Дима вышел из кухни, его лицо потемнело.
– Валентина Петровна, – сказал он, – это наш дом. И мы сами решаем, кто в нём будет жить.
– Ах, сами решаете? – мать Светы упёрла руки в бока. – А я, значит, никто? Я, которая вас, двух сестёр, на ноги ставила?
– Мам, хватит! – Света почти кричала. – Ты не можешь просто так врываться и решать за нас!
Ира вдруг шагнула вперёд, её голос был мягким, почти ласковым.
– Свет, ну зачем ты так? – сказала она. – Я же не навсегда. Просто поживём немного, пока не встану на ноги. Для Сони же стараюсь.
Света посмотрела на сестру, и в этот момент её терпение лопнуло.
– Не ври, Ира, – сказала она, и её голос был холодным, как осенний дождь за окном. – Ты уже всё спланировала. Прописка, потом жизнь здесь, а там, глядишь, и на долю в доме претендовать начнёшь. Я тебя знаю.
Ира побледнела, её улыбка исчезла. Валентина Петровна открыла рот, чтобы возразить, но Света не дала ей заговорить.
– Мы предлагали помощь, – продолжала она, глядя сестре в глаза. – Деньги на взнос, съёмная квартира, всё, что угодно. Но ты хочешь не помощи – ты хочешь наш дом. И я этого не позволю.
В комнате повисла тишина. Даже Соня, почувствовав напряжение, притихла, прижимаясь к матери. Валентина Петровна посмотрела на Свету, потом на Иру, и впервые в её взгляде мелькнула неуверенность.
– Света, – тихо сказала Ира, – ты правда думаешь, что я…
– Да, – отрезала Света. – И, если ты сейчас не уйдёшь, я вызову полицию. Это наш дом. И точка.
Ира с Соней уехали через час, а Валентина Петровна, пробормотав что-то про неблагодарных детей, ушла следом. Света сидела на диване, глядя в окно, где дождь всё ещё барабанил по стеклу. Дима принёс ей чай, сел рядом и молчал – просто был рядом, и это было важнее любых слов.
– Я правильно сделала? – тихо спросила Света, не отрывая взгляда от окна.
– Ты сделала то, что должна была, – ответил Дима. – Мы предлагали помощь. Они выбрали манипуляцию. Это их выбор, не твой.
Света кивнула, но внутри всё ещё колотилось чувство вины. Ира – её сестра, Соня – её племянница. Но дом… дом был их с Димой. Их мечтой, их убежищем. И она не могла позволить отнять его.
На следующий день Света написала Ире: «Мы готовы помочь с деньгами на взнос. Но только если ты согласишься на съёмную квартиру на первое время. Подумай». Ответ пришёл через несколько часов: «Ладно. Поговорим». Коротко, но Света почувствовала, что это – шаг вперёд.
Прошёл месяц. Ира с Соней переехали в съёмную двушку в соседнем районе – Света с Димой оплатили полгода аренды и добавили деньги на первоначальный взнос для ипотеки. Валентина Петровна звонила реже, и её тон стал мягче – она даже извинилась, правда, в своей манере: «Ну, я же хотела как лучше».
Света стояла на веранде, глядя на речку. Дом теперь был их – по-настоящему. Они с Димой повесили картину с подсолнухами, купили новый ковёр, и даже газонокосилка наконец заработала.
– Знаешь, – сказала она Диме, когда он вышел к ней с двумя кружками кофе, – я боялась, что потеряю Иру. Но, кажется, мы всё сделали правильно.
– Ты дала ей шанс, – ответил Дима. – И сохранила наш дом. Это и есть любовь, Свет. Не поддаваться на манипуляции, но всё равно помогать.
Она улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в груди. Дом пах хвоей, кофе и чем-то ещё – покоем.
А где-то там, за рекой, жизнь продолжала идти своим чередом. Ира искала работу, Соня рисовала в новом садике, а Валентина Петровна, возможно, училась отпускать. Но это была уже другая история. А их дом – их маленький мир – остался только их.
