– Леночка, как ты можешь так говорить? – голос отца в трубке дрогнул, словно он пытался зацепиться за остатки её терпения. – Мы же семья, должны помогать друг другу…
Лена сжала телефон так, что пальцы побелели. Она стояла на балконе своей съёмной квартиры, глядя на серые панельки, утопающие в осеннем тумане. Внизу, во дворе, дети гоняли мяч, их крики эхом отдавались от стен. А в её голове крутился один и тот же вопрос: как они посмели? После всего, что было, после всех этих лет – звонить и требовать, будто ничего не случилось.
– Пап, – Лена старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал, – ты помнишь, что сказал мне два года назад? Что я «неблагодарная», что «не заслужила». А теперь, когда вам нужна помощь, я вдруг снова дочь?
В трубке повисла тишина. Лена представила, как отец, сидя в своём старом кресле, теребит край клетчатого пледа – его привычка, когда он не знает, что ответить.
– Мы с мамой старые, Лен, – наконец выдавил он. – Пенсия маленькая, здоровье не то. Нам нужна поддержка.
– Поддержка? – Лена горько усмехнулась, чувствуя, как в груди разгорается знакомая обида. – А где была ваша поддержка, когда я ночами учила лекции, чтобы поступить в институт? Или, когда я работала на двух работах, чтобы оплатить себе жильё? А где была ваша поддержка, когда вы с мамой решили, что всё имущество достанется Сашке?
Она замолчала, переводя дыхание. Два года назад эти слова – «всё Сашке» – раскололи её мир. Родители, которых она считала самыми близкими людьми, объявили, что квартира бабушки, дача и даже старенькая «Волга» отца отойдут её младшему брату. Лена, по их словам, «и так справится», потому что «она сильная». А Саша? Саша – безответственный, вечно влипающий в неприятности, получил всё. Просто потому, что он – сын.
– Лен, не начинай, – голос отца стал твёрже. – Ты же знаешь, почему мы так решили. Саша… он другой. Ему нужна помощь.
– А мне, значит, не нужна? – Лена почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но смахнула их резким движением. – Ладно, пап. Чего вы хотите?
– Мама в больнице, – тихо сказал отец. – Операция на сердце. Денег не хватает. Мы подумали… может, ты поможешь?
Лена прикрыла глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу балконной двери. Операция. Мама. Конечно, они знали, как её зацепить. Знали, что она не сможет просто бросить трубку.
– Я подумаю, – выдавила она. – Позвоню завтра.
Она сбросила вызов, не дожидаясь ответа, и медленно сползла по стене на пол. Лена сидела, обхватив колени, и пыталась понять, как её жизнь дошла до такого.
Два года назад всё было иначе. Лена тогда ещё жила с родителями в их старой трёхкомнатной квартире на окраине Екатеринбурга. Квартира была пропитана запахами маминых пирогов, папиного одеколона и старых книг, которые Лена любила перечитывать. Она только-только получила повышение в своей бухгалтерской фирме, начала откладывать на собственное жильё. Мечтала о небольшой студии в центре, где будет только её пространство – с белыми стенами, деревянным столом и окнами, выходящими на парк.
А потом бабушка умерла. Это был тяжёлый удар для всей семьи. Бабушка была той, кто держал всех вместе – её тёплые объятия, её истории о молодости, её бесконечные банки с малиновым вареньем. После её смерти Лена часто сидела на даче, которую бабушка оставила семье, и вспоминала, как они вместе сажали клубнику или пили чай на веранде, слушая шорох сосен.
Но после похорон начались разговоры о наследстве. Лена думала, что всё поделят поровну – она и Саша, как единственные внуки. Но однажды вечером, когда она вернулась домой с работы, родители позвали её на кухню.
– Лен, присядь, – мама тогда нервно теребила край фартука. – Мы с папой решили… В общем, всё, что оставила бабушка, пойдёт Саше.
Лена замерла, не веря своим ушам.
– Как… всё? – она посмотрела на отца, надеясь, что это какая-то ошибка.
– Леночка, ты же у нас умница, – отец говорил мягко, но его слова резали, как нож. – Ты всегда была самостоятельной. А Саша… ты же знаешь, какой он. Безалаберный. Ему это нужно больше.
– Нужнее? – Лена почувствовала, как голос срывается. – А мне, значит, ничего не нужно? Я что, не часть семьи?
– Не говори так, – мама нахмурилась. – Ты и без того всего добьёшься. А Саша… если мы ему не поможем, он совсем пропадёт.
Лена тогда встала, молча собрала вещи и уехала к подруге. Она не могла оставаться в той квартире, где её, по сути, вычеркнули из семьи. Через месяц она сняла свою первую квартиру – маленькую, с обшарпанными обоями, но свою. И с тех пор с родителями общалась только по праздникам. Короткие звонки, сухие поздравления. Никаких тёплых разговоров, никаких пирогов. Только холодная стена, которую она сама возвела, чтобы защитить себя.
Теперь эта стена трещала по швам. Лена встала с пола, вытерла лицо и пошла на кухню. Чайник уже остыл, но она всё равно налила себе чай, просто чтобы занять руки. Мысли путались. Мама в больнице. Операция. Денег не хватает. А где, чёрт возьми, Саша? Почему отец звонит ей, а не своему любимому сыну, которому они отдали всё?
Лена открыла ноутбук и начала искать информацию об операциях на сердце. Цены, клиники, отзывы. Суммы пугали – сотни тысяч рублей, а то и больше. Её сбережения, которые она копила на первый взнос за квартиру, могли покрыть часть, но… Это её мечта. Её будущее. Почему она должна отдавать всё ради тех, кто её предал?
Телефон снова завибрировал. Сообщение от отца: «Лен, маме хуже. Пожалуйста, приезжай. Нам тебя очень не хватает».
Она сжала губы, чувствуя, как сердце сжимается. Мама. Её тёплые руки, её смех, её привычка напевать старые песни, пока готовит борщ. Лена вдруг вспомнила, как в детстве они с мамой лепили пельмени, а Саша воровал тесто и убегал во двор. Тогда они были семьёй. Настоящей.
– Чёрт, – пробормотала она, бросая телефон на диван. – Почему всё так сложно?
На следующий день Лена стояла у входа в больницу. Холодный октябрьский ветер трепал её шарф, а запах антисептика, доносившийся из открытых дверей, вызывал тошноту. Она не хотела сюда ехать. Всю ночь ворочалась, представляя, как войдёт в палату, как встретится взглядом с мамой, как отец снова начнёт говорить о «семейном долге». Но не приехать она не могла.
В палате было тихо, только пищали какие-то приборы. Мама лежала на кровати, бледная, с закрытыми глазами. Лена замерла в дверях, чувствуя, как горло сжимается. Отец сидел рядом, держа её руку.
– Лен, – он поднял глаза, и в них мелькнула надежда. – Ты приехала.
– Приехала, – сухо ответила она, не отводя взгляда от мамы. – Как она?
– Ждём анализы, – отец вздохнул. – Врачи говорят, нужна операция. Срочная. Но… денег не хватает.
Лена кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Она знала, что сейчас последует.
– Лен, – отец замялся, – я понимаю, что ты обижена. И, может, мы с мамой были не правы тогда… Но сейчас ты нам нужна.
– А где Саша? – вдруг спросила Лена, и её голос прозвучал резче, чем она хотела. – Где ваш любимый сын, которому вы всё отдали? Почему он не здесь?
Отец опустил голову, и Лена заметила, как его плечи поникли.
– Саша… он занят, – пробормотал он. – У него свои дела.
– Свои дела? – Лена почувствовала, как внутри закипает гнев. – То есть он получил всё наследство, а теперь занят? Чем, пап? Казино? Или опять в долги влез?
– Не начинай, – отец нахмурился. – Он старается. Просто… у него не всё гладко.
Лена сжала кулаки. Ей хотелось кричать, хотелось выложить всё, что накопилось за эти годы. Но она посмотрела на маму – такую хрупкую, такую уязвимую – и проглотила слова.
– Я поговорю с врачами, – сказала она, разворачиваясь к двери. – Узнаю, сколько точно нужно.
В коридоре больницы пахло кофе из автомата и чем-то приторно-сладким, вроде дешёвого освежителя воздуха. Лена сидела на жёстком стуле, листая сообщения в телефоне. Она написала своей подруге Кате, которая работала в медицинском центре, чтобы узнать, можно ли найти клинику подешевле. Ответ пришёл быстро: «Лен, это серьёзно. Операция сложная, лучше не экономить. Могу поспрашивать знакомых врачей».
Лена откинулась на спинку стула, чувствуя, как усталость накатывает волной. Она не спала нормально уже вторую ночь. Мысли путались: мама, деньги, Саша, родители. И эта проклятая квартира, которая могла бы сейчас всё решить, если бы не…
Её мысли прервал звонок. Номер был незнакомый, но она всё равно ответила.
– Алло, Лена? – мужской голос, хрипловатый, но знакомый. – Это Игорь, друг Сашин.
– Игорь? – Лена нахмурилась. – Откуда у тебя мой номер?
– Сашка дал, – он кашлянул. – Слушай, я тут случайно узнал, что у твоей мамы проблемы. Хотел спросить… ну, ты в курсе, что Сашка продал бабушкину квартиру?
Лена замерла. Словно кто-то вылил на неё ведро ледяной воды.
– Что? – переспросила она, надеясь, что ослышалась.
– Ну, квартиру, – Игорь замялся. – Ту, что вам с бабушкой досталась. Он её продал пару месяцев назад. Купил себе тачку новую, BMW, и ещё, говорят, в какой-то бизнес вложился.
Лена почувствовала, как пол уходит из-под ног. Квартира. Их квартира. Та, в которой она выросла, в которой каждая трещина на потолке была родной. Та, которую родители отдали Саше, потому что он «нуждается». Продана.
– Ты уверен? – её голос звучал глухо, словно издалека.
– Ага, – Игорь вздохнул. – Я думал, ты знаешь. Сашка хвастался, мол, теперь заживёт.
Лена сбросила вызов, не попрощавшись. Её руки дрожали. Она встала, прошла несколько шагов по коридору и остановилась, упираясь ладонями в стену. Продал. Всё продал. А теперь родители просят у неё помощи, потому что их драгоценный сынок промотал наследство.
Она достала телефон и набрала номер Саши. Он не отвечал. Конечно, не отвечал. Лена сжала зубы, чувствуя, как гнев переплетается с болью. Она знала, что брат всегда был таким – лёгким на подъём, безответственным, живущим одним днём. Но это… это было слишком.
– Лен, ты в порядке? – голос отца заставил её вздрогнуть. Он стоял в дверях палаты, глядя на неё с тревогой.
– Нет, пап, я не в порядке, – она повернулась к нему, и её глаза горели. – Ты знаешь, что Саша сделал? Он продал квартиру. Ту самую, которую вы ему отдали. И где он теперь? Где деньги?
Отец побледнел. Его губы шевелились, но он не мог выдавить ни слова.
– Лен, я… я не знал, – наконец пробормотал он. – Он сказал, что всё под контролем…
– Под контролем? – Лена рассмеялась, но смех был горьким, почти истеричным. – Он купил себе машину, пап! Машину! А вы с мамой теперь просите у меня денег на операцию?
– Леночка, пожалуйста, – отец шагнул к ней, но она отступила.
– Я помогу, – сказала она, и её голос стал холодным, как сталь. – Но только при одном условии. Мы пересмотрим завещание. Всё, что осталось, делим поровну. Или я не дам ни копейки.
Отец смотрел на неё, словно видел впервые. В его глазах мелькнула смесь вины, боли и чего-то ещё – возможно, уважения.
– Хорошо, – тихо сказал он. – Мы поговорим об этом.
Лена кивнула, чувствуя, как внутри что-то меняется. Она больше не была той послушной девочкой, которая молча принимала несправедливость. Она была женщиной, которая знала, чего хочет. И готова была бороться за своё.
Но что-то подсказывало ей, что это только начало. Что Саша, родители и вся эта история с наследством ещё преподнесут ей сюрпризы. И не все из них будут приятными…
Лена сидела за кухонным столом своей съёмной квартиры, глядя на стопку бумаг. Счета за операцию, выписка из банка, договор с клиникой – всё, что она собрала, чтобы помочь маме. Но каждый раз, когда она смотрела на эти цифры, внутри поднималась волна гнева. Саша. Его чёртова BMW. И родители, которые до сих пор защищали его, даже после всего.
За окном моросил дождь, стучал по подоконнику, как будто напоминая, что время не ждёт. Лена потёрла виски, пытаясь прогнать головную боль. Она согласилась помочь, но её условие – пересмотр завещания – повисло в воздухе. Отец обещал поговорить, но с тех пор прошло пять дней, а он молчал. Мама всё ещё была в больнице, операция прошла успешно, но восстановление обещало быть долгим. И дорогим.
– Ну и где ты, Саша? – пробормотала Лена, глядя на телефон. Она звонила брату каждый день, но он либо сбрасывал, либо отвечал коротким «позже перезвоню». Позже так и не наступало.
В больнице было тихо, только где-то в конце коридора скрипели колёса каталки. Лена сидела у маминой палаты, сжимая в руках бумажный стаканчик с остывшим кофе. Она приехала сразу после работы, не успев даже переодеться – в строгой серой юбке и белой блузке она выглядела чужой среди больничной суеты.
– Лен, ты пришла, – мама слабо улыбнулась, когда Лена вошла. Её лицо всё ещё было бледным, но глаза уже не такие тусклые. – Как ты, доченька?
– Нормально, – Лена присела на край кровати, стараясь не смотреть на трубки и датчики. – Ты как?
– Лучше, – мама сжала её руку. – Врачи говорят, скоро домой. Спасибо тебе… Я знаю, что это не просто.
Лена кивнула, чувствуя, как горло сжимается. Она хотела спросить про завещание, про Сашу, но не могла. Не сейчас, когда мама выглядела такой хрупкой.
– Где папа? – спросила она вместо этого.
– Пошёл в аптеку, – мама вздохнула. – Он переживает, Лен. Мы оба переживаем. Знаю, что ты обижена…
– Обижена? – Лена невольно повысила голос, но тут же осеклась. – Мам, это не обида. Это… несправедливость. Вы с папой решили, что я не достойна наследства, а Саша – достойный. А теперь он продал квартиру, и вы звоните мне.
Мама опустила глаза, теребя край больничного одеяла.
– Мы думали, что так будет лучше, – тихо сказала она. – Саша… он всегда был таким… потерянным. Мы боялись, что без нашей помощи он совсем пропадёт.
– И где он теперь? – Лена почувствовала, как гнев снова подступает. – Пропал? Или катается на своей новой машине, пока вы тут по больницам?
– Лен, не надо, – мама посмотрела на неё с болью. – Он наш сын. Мы не можем его бросить.
– А меня можете? – слова вырвались прежде, чем Лена успела их остановить. Она встала, чувствуя, как слёзы жгут глаза. – Я поговорю с папой. Но моё условие остаётся. Или поровну, или я больше не смогу помогать.
Мама молчала, и Лена вышла из палаты, не оглядываясь. Ей нужно было вдохнуть, почувствовать, что она всё ещё контролирует хоть что-то в своей жизни.
На следующий день Лена решила, что хватит ждать. Она набрала номер Саши ещё раз. На этот раз он ответил – после шестого гудка, когда она уже собиралась сбросить.
– Лен, ну чего тебе? – голос брата был раздражённым, с лёгкой хрипотцой, как будто он только что проснулся.
– Чего мне? – Лена сжала телефон. – Саш, ты продал квартиру. Ту самую, которую тебе отдали родители. И где ты теперь? Почему не помогаешь?
– Ох, началось, – Саша хмыкнул. – Лен, не лезь, а? Это моё дело. Я в бизнес вложился, скоро всё вернётся.
– В бизнес? – Лена почти кричала. – Ты купил машину! Мама в больнице, им нужны деньги, а ты…
– Да ладно тебе, – перебил он. – Они всегда справлялись. И ты, мисс Самостоятельность, тоже. Я что, должен теперь за всех отдуваться?
– Ты получил всё наследство! – Лена чувствовала, как голос срывается. – А я – ничего. И теперь ты мне говоришь, что это не твоя проблема?
– Слушай, – Саша понизил голос, и в нём появилась сталь. – Ты всегда была папиной любимицей. Училась, работала, всё по уму. А я что? Я всегда был тот, кто «не оправдал». Так что не надо мне лекции читать.
Лена замерла. Она никогда не думала, что Саша мог чувствовать себя обделённым. Но это не оправдывало его поступков.
– Саш, – сказала она, стараясь говорить спокойно, – я не хочу ссориться. Но если ты не начнёшь помогать, я сделаю всё, чтобы наследство пересмотрели.
– Удачи, сестрёнка, – он хохотнул, но смех был нервным. – Посмотрим, кто кого.
Он сбросил вызов, и Лена осталась стоять посреди своей маленькой кухни, чувствуя, как сердце колотится. Она знала, что Саша не сдастся просто так. Но и она не собиралась отступать.
Через два дня отец позвонил снова. Его голос был усталым, но в нём появилась какая-то новая нотка – решимость, которой Лена раньше не слышала.
– Лен, – сказал он, – мы с мамой поговорили. И… ты права. Мы были несправедливы.
Лена замерла, не веря своим ушам.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила она.
– Завещание, – отец кашлянул. – Мы готовы его пересмотреть. Поровну. Как ты и хотела.
Лена почувствовала, как внутри что-то оттаивает. Она ждала этого момента, но теперь, когда он наступил, не знала, что сказать.
– Спасибо, пап, – наконец выдавила она. – Это… это важно для меня.
– Но есть одно «но», – добавил он, и Лена напряглась. – Саша. Он… он не в восторге от этой идеи.
– Не в восторге? – Лена усмехнулась. – Он продал квартиру, пап. Продал и промотал деньги. А теперь что, хочет ещё и дачу продать?
– Он говорит, что это его, – отец вздохнул. – И что мы не имеем права менять завещание.
– Не имеете права? – Лена почувствовала, как гнев снова вспыхивает. – Пап, это ваше решение. Вы с мамой ещё живы, слава богу. Вы можете делать с завещанием что угодно.
– Я знаю, – тихо сказал отец. – Но он… он угрожает судом.
– Судом? – Лена рассмеялась, но смех был горьким. – Пусть попробует. Я найду юриста. И поверь, я не дам ему снова всё разрушить.
Лена сидела в офисе своей подруги Кати, которая согласилась помочь с юридической консультацией. Катя, энергичная женщина с короткой стрижкой и вечной улыбкой, листала документы, которые Лена принесла из дома – копии завещания, выписки о продаже квартиры, даже старые письма бабушки.
– Лен, – Катя откинулась на спинку кресла, – у тебя есть все шансы. Завещание можно оспорить, тем более что Саша уже распорядился частью наследства без согласия родителей. Но…
– Но что? – Лена напряглась.
– Это будет небыстро, – Катя вздохнула. – И недешёво. Суды, адвокаты, экспертизы… Ты готова?
Лена посмотрела в окно. Она думала о маме, которая уже вернулась домой и пекла свои пироги, несмотря на слабость. О папе, который впервые признал свою ошибку. И о Саше, который, кажется, так и не понял, что натворил.
– Готова, – сказала она, и её голос был твёрдым. – Я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу, чтобы кто-то снова решал за меня, что я «справлюсь».
Катя кивнула, и в её глазах мелькнуло уважение.
– Тогда начнём, – сказала она, открывая ноутбук. – Но сначала тебе нужно поговорить с Сашей. Лицом к лицу.
Встреча с Сашей была назначена в кафе на окраине города. Лена выбрала это место специально – нейтральная территория, где никто из них не чувствовал бы себя хозяином. Кафе было маленьким, с потёртыми деревянными столами и запахом свежесваренного кофе.
Саша пришёл с опозданием, как всегда. Его тёмные волосы были растрёпаны, а под глазами залегли тени. Но улыбка – та самая, обаятельная, которой он всегда выкручивался из неприятностей была на месте.
– Лен, ну что ты начинаешь войну? – сказал он, плюхнувшись на стул напротив. – Давай без этого, а?
– Без чего? – Лена смотрела на него холодно. – Без справедливости?
– Ой, брось, – Саша закатил глаза. – Ты же всегда была за семью. А теперь что, против меня настроила родителей?
– Это ты настроил их против меня, – отрезала Лена. – Продал бабушкину квартиру, Саш. И что? Где деньги?
Саша отвёл взгляд, теребя край салфетки.
– Я вложился, – буркнул он. – Бизнес. Скоро всё окупится.
– Скоро? – Лена наклонилась ближе. – Мама чуть не умерла. Им нужны были деньги на операцию. А ты где был? Катался на своей тачке?
– Не начинай, – Саша нахмурился. – Я не обязан перед тобой отчитываться.
– А перед родителями? – Лена почувствовала, как голос дрожит. – Они тебе всё отдали. Всё! А ты…
– А ты всегда была идеальной, да? – вдруг взорвался он. – Мамина гордость, папина умница! А я? Я вечно был тот, кто «не дотягивает». Знаешь, каково это?
Лена замерла. Его слова ударили, как пощёчина. Она никогда не думала, что Саша мог чувствовать себя в тени. Но это не меняло сути.
– Саш, – сказала она тихо, – мне жаль, если ты так себя чувствовал. Но это не даёт тебе права разрушать семью. Я даю тебе шанс. Поговори с родителями, верни хотя бы часть денег. Или я иду в суд.
– В суд? – он рассмеялся, но смех был нервным. – Ты серьёзно? Против собственного брата?
– Да, – Лена посмотрела ему прямо в глаза. – Против брата, который продал бабушкин дом и оставил родителей без ничего.
Саша молчал, глядя в окно. Наконец он встал, бросив на стол смятую купюру.
– Делай что хочешь, Лен, – сказал он. – Но не думай, что ты всегда будешь права.
Он ушёл, хлопнув дверью, и Лена осталась сидеть, чувствуя, как внутри всё сжимается. Она знала, что сделала правильный шаг. Но почему тогда так больно?
Дома у родителей было тепло и пахло свежими пирогами. Мама сидела на диване, укутавшись в плед, а отец возился на кухне, гремя кастрюлями. Лена вошла, чувствуя себя чужой в этом родном доме.
– Леночка, – мама улыбнулась, но улыбка была усталой. – Приехала?
– Да, – Лена присела рядом. – Пап, ты тоже иди сюда. Надо поговорить.
Отец вышел из кухни, вытирая руки полотенцем. Его лицо было напряжённым, но он кивнул.
– Я встретилась с Сашей, – начала Лена, стараясь говорить спокойно. – Он не хочет ничего возвращать. Говорит, что вложился в какой-то бизнес.
– Бизнес? – отец нахмурился. – Какой ещё бизнес?
– Не знаю, – Лена пожала плечами. – Но я не отступлю. Я уже поговорила с юристом. Мы можем оспорить завещание. Или хотя бы добиться, чтобы дача и машина были поделены поровну.
Мама вздохнула, глядя в окно.
– Лен, – сказала она тихо, – я не хочу, чтобы вы с Сашей ссорились. Вы же брат и сестра.
– Мам, – Лена взяла её за руку, – я тоже не хочу. Но он сделал выбор. И я сделала свой.
Отец молчал, глядя в пол. Наконец он поднял глаза.
– Мы с мамой решили, – сказал он. – Завещание перепишем. Поровну. И… мы продадим дачу. Часть денег пойдёт на твою квартиру, Лен. Ты заслужила.
Лена почувствовала, как слёзы подступают. Она ждала этого, боролась за это, но теперь, когда момент настал, ей было странно. Словно она выиграла битву, но потеряла что-то важное.
– Спасибо, – тихо сказала она. – Это… это правильно.
Прошло три месяца. Лена стояла на балконе своей новой квартиры – небольшой, но уютной, с видом на парк, как она и мечтала. В руках она держала кружку с чаем, а за окном кружились снежинки. Дачу продали, деньги поделили. Часть пошла на её первый взнос, часть – на лечение мамы. Саша так и не появился, но Лена слышала от знакомых, что его «бизнес» провалился, а машина уже заложена в ломбарде.
Она не чувствовала злорадства. Только усталость и лёгкую грусть. Семья осталась семьёй, но трещина между ней и Сашей, похоже, была уже неисправима.
– Лен, – голос мамы раздался из комнаты. Она приехала в гости, впервые за долгое время. – Пойдём, я пирог достала.
Лена улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в груди. Пироги. Мамины руки. Родной дом – даже если теперь он в другом месте. Она знала, что сделала всё, что могла. И, может быть, именно это и было её победой.
