Когда Нина купила этот дом, то думала, что наконец-то у неё будет своя, настоящая жизнь. Тихая и спокойная. С дочкой Алиной они вдвоем расставили мебель, повесили картины, даже маленькие цветы на подоконниках завели. Никаких вторжений извне. Только тишина и уют. Кредит, конечно, отнимал много сил, но это уже было не важно. Долги — они такие, не вечные.
— Нина, ты не забыла купить овощей? — Алина сидела за столом, ковыряя ложкой в тарелке с кашей. Девочка всё же была ещё ребёнком, хотя ей уже и 16, но иногда, как и любая подростка, могла вести себя как младшая. Это было её хрупкое убежище от всего.
Нина убрала с плиты кастрюлю, в которой варился борщ, и кивнула:
— Да, скоро. Ты пока сидишь, я схожу, не переживай.
За окном весело щебетали птицы, и сквозь раскрытое окно врывался весенний воздух. Всё было как в мечтах. Но как только Нина собралась выйти, в дверь позвонили. Она повернулась и сразу поняла — это был Валерик.
Валерик — двоюродный брат Нины. Тот, который всегда что-то «забыл» в городе и нуждается в «небольшой передышке» от своей семьи. Стандартная схема. И вот опять. Он стоял на пороге, выглядывая через плечо.
— Ну привет, Нинка, не обижай, если зайдём с Зиной и детьми на пару дней. Мы тут у своих не нашли уголка, вот и решили к тебе. Далеко всё-таки не уезжать.
Нина почувствовала, как скользнуло по спине что-то тяжёлое, неприятное. Уже давно она подозревала, что такие «небольшие визиты» станут частыми, но всё равно каждый раз это было как удар по голове.
— Я вообще-то на работу собиралась, — попыталась она сохранить в голосе дружелюбие. — И Алина, ты знаешь, тоже с учёбой, не думаю, что мы сможем.
— Ой, да ладно, Нинка, мы только на пару дней, — сказал Валерик, словно даже не услышал отказа. — Не будь такой, мы уж точно тебе не помешаем. И вообще, ты там тоже наедине сидишь. У нас тоже свои заботы, тяжело в городе, сами понимаешь.
Тогда Нина сжала губы, кивнула и попыталась скрыть раздражение.
— Ну, ладно, заходите. Но только ненадолго, — сказала она, и это было больше для себя, чем для него.
Когда он зашёл, сразу почувствовал себя как дома. Валерик бросил свои сумки на пол, дети без спроса ринулись в спальню. Зина прошла мимо, едва не зацепив Нину плечом, и тут же осела на диване, как будто ничего не происходило.
— Давай чай, Нинка? Ты ведь не забыла, как нам нравится?
Нина стояла на кухне, чувствуя, как внутри нарастает давление. Когда, чёрт возьми, они прекратят это? Она уже несколько раз намекала, что дом маленький, а Зина с детьми, которые абсолютно не уважали её пространство, делали её жизнь невыносимой. Вроде бы была добродушной, но каждый визит брат с семьёй превращал её в нервную разволоченную женщину, которая пыталась угодить всем и в итоге теряла себя.
В тот момент, когда Валерик сидел на диване, смущённо вглядываясь в экран телевизора, Нина решила: хватит.
— Ребят, а как там у вас с квартирой? Вы что, снова никуда не можете переехать? — спросила она, пытаясь не выдать своих эмоций.
Валерик повернул голову, будто на минуту задумался, но тут же ответил:
— А что, тебе что, не нравится, как мы у тебя живём? Ты же не будешь нас выгонять? — Голос его был слишком уж непринуждённым.
Нина почувствовала, как её сердце сжалось. Она не собиралась выгонять их, конечно. Но и с этим жить было невозможно. И если раньше она могла промолчать, то сейчас она почувствовала, что этот вопрос будет иметь свои последствия. Вдруг её жизнь станет чьей-то чуждой территорией.
— Ну, хорошо, — сказала она, когда напряжение стало слишком очевидным. — Ничего страшного, просто… я немного устала, вот и всё.
Они все переглянулись, но ни один из них не сказал ни слова. Было как-то неловко, как будто напряжение сгустилось в воздухе. Нина почувствовала, как её мир снова начинает сжиматься, превращаясь в клетку.
Она не знала, насколько долго она сможет терпеть всё это, но было ясно одно — спокойствия ей в этом доме не видать.
Прошло несколько дней с того момента, как Валерик с семьей покинули дом Нины. Но, как всегда, не надолго. Это был момент перед бурей. Он не осознавал, насколько неудобным и утомительным был для неё каждый его визит. Как будто они заняли её жизнь без спроса, все её усилия по созданию собственного пространства утонули в их постоянных, навязчивых просьбах и так называемой «помощи». И вот они снова появились.
На этот раз Нина не успела и глазом моргнуть, как Валерик со Зиной и детьми снова стояли у её двери. И снова с той же легкостью, как и в прошлый раз, просили остаться на несколько дней. Нина стояла у двери, пытаясь сохранять спокойствие, но внутри всё сжалось.
— Нина, мы опять здесь, — сказал Валерик, скривив улыбку. — Зина говорит, у тебя тут всё круто, мы не будем мешать. Чисто на пару дней, ты не обидишься?
Нина почувствовала, как жаркие волны гнева начинают прокачиваться по венам. Это же не просто случайный визит. Это снова «событие», которое ломает её привычный ритм жизни. Её мир, который казался ей таким аккуратным и под контролем, снова трещал по швам.
— Ну ладно, — Нина почувствовала, как её губы едва шевелятся. — Пусть будет так, только ненадолго.
Нина не могла не заметить, как дети уже резво бросились в её спальню, а Зина прошла мимо, едва не сбив с полки её любимую чашку. Валерик снова пустил своё поведение — как дома, как в своей квартире. Прямо там, где стоял стол, он принялся раскладывать свои вещи, не спрашивая разрешения.
— Давай чай, Нинка, — Зина повертела ручку чайника, и Нина едва сдержала раздражение. — Ты ведь не забыла, что мы любим с лимоном?
Это была первая искра. Внимание Нины резко заострилось, и она уже знала, что с этим не будет легче. Простой вопрос — а почему это всё происходит каждый раз? Почему они приходят, как будто у неё нет своего личного пространства, и начинают распоряжаться её временем, её вещами?
— Да, конечно, я помню, — Нина не заметила, как её голос стал немного резче, чем она собиралась. Она поспешила извиниться, но Валерик уже запустил руку в холодильник, доставая остатки еды.
Тогда Нина почувствовала, как её терпение, долгое время сидящее на каком-то слабом фильтре, начинает трещать по швам. С этого момента не будет «пару дней». Она не может больше ждать, что это как-то само собой уляжется. Это была её жизнь, её дом. И если они хотят быть частью этого, пусть хотя бы начнут уважать её границы.
Она отошла на кухню, чтобы не видеть, как Валерик с Зиной ведут себя как хозяева. Внезапно ей стало так тяжело. Она чувствовала, как каждое движение, каждый взгляд этих людей всё больше уходит от её воли. Это была не семья. Это было навязывание чуждых ей правил.
Потом он зашёл в кухню, сыпя какие-то несерьезные фразы о жизни и цене продуктов. Он, как всегда, игнорировал то, что было важным для Нины. Она не могла молчать.
— Валерик, ты не понимаешь, — сказала она, стараясь контролировать свой голос. — Это больше не просто приходы в гости. Ты и Зина в каждый визит берёте себе всё, что можно. Я уже не чувствую, что это мой дом, когда вы тут.
Валерик посмотрел на неё, прищурив глаза, будто бы не сразу понимая, что она имела в виду. Его взгляд стал более настороженным.
— Ты что, серьёзно? Мы тебе что, мешаем? Мы же не сидим на твоей шее. Мы здесь, как родные.
— Как родные? — Нина не выдержала, шагнув к нему. Она взяла на кухне тряпку, начала вытирать стол, хотя и понимала, что это не имеет значения. Всё её тело кричало. — Как родные, которые ведут себя в доме, как у себя, правда? Вижу, что мои вещи тебе не важны, но мне это не нравится. Зина тебе не возражает, что всё, что у меня есть, становится общим?
Зина, услышав этот разговор, подошла к Нине с видом, который говорил о том, что она была готова принять бой.
— Нина, да ты что, с ума сошла? Мы тебе что, не помогаем? Не приносим свою еду, чтобы не давить на твой бюджет?
Зина прервала её реплику, продолжая в том же тоне, с явной ноткой домогательства.
— Ты же понимаешь, что в доме не бывает места для одного. Мы все здесь, как семья. Ты так не считаешь?
Нина ощутила, как её плечи затягиваются от напряжения. Каждый день они приходят с теми же просьбами, с теми же непрошеными советами, с теми же «семейными» вмешательствами. Она почувствовала, как слёзы подступили к глазам, но сдержала их.
— Я устала. Я не могу больше.
В это время дети начали бегать по дому, не слыша, что происходит в комнате. Странная комната с теми людьми, которые когда-то были «семьёй», а теперь становились источником стресса и раздражения.
Она обернулась и резко сказала:
— Я не могу больше терпеть, Валерик. Я устала. Тебе кажется, что я должна радоваться тому, что ты с семьёй захватываешь мой дом? Я не могу больше так жить.
Валерик замолчал. Его лицо застыло, как будто он пытался оценить её слова.
— Хорошо, ты так говоришь, как будто ты одна на этом свете. Мы с Зиной не планировали быть для тебя обузой. Но если ты настаиваешь, давай, в следующий раз не будем мешать тебе.
Голос Валерика был немного агрессивным, но как будто он пытался контролировать ситуацию, чтобы не испортить «семейные отношения».
Но что-то в его словах заставило Нину задуматься. Он всегда мог манипулировать ситуацией, уводя её от главной проблемы. Сейчас она почувствовала, что именно эта манипуляция и была камнем преткновения. Он использовал её доброту, чтобы оправдать своё поведение.
— Валерик, хватит! — произнесла Нина, закрывая глаза. — Ты не понимаешь, что я говорю. Я не против того, чтобы ты с детьми был здесь, но мне нужно, чтобы ты знал: я хочу вернуть контроль над своим домом. Я больше не буду это терпеть!
Зина зловеще улыбнулась, но не произнесла ни слова. От этого молчания становилось только хуже. Словно каждый взгляд был укоризной.
Нина подошла к дверям, открыла их и не оглядываясь, сказала:
— Всё, больше не будет, как прежде.
Тишина.
Нина проснулась рано, как всегда, под тот же мягкий свет, который раньше приносил ей успокоение. Но сегодня было иначе. Никакой уютной утренней рутины — только тревога. В голове шумело от мыслей, но она постаралась собрать себя. Валерик и Зина уехали ночью. Остались дети, которые утром уехали с родителями. Дом вернулся в тишину. И эта тишина заставляла чувствовать её дыхание — как будто воздух был не тот, тяжёлый и вязкий.
Нина не была в состоянии взять в руки ничего, даже чашку. Всё внутри неё было как зажатая пружина. Она чувствовала, как силы покидают её, а в то же время — какое-то раздражение. Неужели она действительно позволила этим людям разрушить её жизнь? Всё это время она пыталась угодить, подстраиваться, делать вид, что «всё хорошо». Но теперь она понимала, что это не было её жизнью. Это была жизнь, которую они нарисовали для неё, а она сидела в её уголке, тихо вздыхая. Она не могла больше молчать.
Когда Валерик с семьёй ушли, Нина почувствовала облегчение. Вроде бы всё нормально. Но на самом деле было не так. Она понимала, что теперь в её жизни было пусто. И, наверное, слишком поздно было что-то менять. Время шло, а она всё терпела, оправдывая их вмешательства «семейными ценностями». Они ломали её границы, и она позволяла это. Теперь она понимала, что всё это время была слабой и потерянной. Но сейчас пришёл момент, когда она приняла решение.
Неуклюже, с тяжёлым шагом, Нина подошла к двери спальни. Алину ещё не было дома, она ушла с подругами. Поняв, что теперь её жизнь зависит только от неё, Нина собрала последние силы и направилась к телефону. Она набрала номер адвоката.
— Добрый день, Олег Сергеевич. Мне нужно ваше участие, не знаю, как мне быть… Они всё испортили, я не могу больше жить так.
Голос Олега был спокойным, он слушал её, не перебивая. Все эти разговоры с ним, с этим человеком, казались таким чуждым, но важным. Он объяснил, что нужно подать заявление, начать разбирательство. Нина почувствовала себя совсем неуверенно, но решительно. Теперь ей не нужно было бояться. Нужно было действовать.
Ожидая в тишине, Нина думала, что никогда в жизни ей не было так тяжело и так легче одновременно. Она отложила трубку и почувствовала, как теряется вся сила. Она снова зашла на кухню и села. Теперь она не сомневалась в правильности своего решения.
Через несколько дней, когда она наконец собрала все бумаги, её жизнь повернула другую сторону. Она взяла на себя ответственность. Она подала заявление. Теперь не было пути назад.
А вот этот разговор с Валериком, с Зиной, стал для неё последним. Когда они вернулись в дверь, из-за забора снаружи, Нина стояла в ожидании, не показывая ни намёка на волнения. Все эти недели, когда они приходили, пронеслись в её голове, как в тумане. Но сейчас она стояла твёрдо.
— Ты не понимаешь, Нина, — Валерик стоял, глядя на неё с каким-то странным выражением лица. — Ты не имеешь права отказываться от своей семьи. Мы твои родные!
Нина ответила с лёгким холодом, который она долго копила, но вот теперь он стал её новым «я».
— Ты ошибся. Я больше не хочу быть частью этого. Это мой дом, мои правила.
Её слова висели в воздухе. Нина почувствовала, как огонь внутри неё поглощает всё.
— Пошли к черту, Валерик. Ты и твоя семья больше не вернёте сюда ноги.
На этом разговор был завершён. Зина не успела произнести ни слова — её муж затащил её в машину, и они уехали. Нина не смотрела им вслед. Она была спокойна. Теперь было всё в её руках.
Вечером Нина встретила Алину. Она была уже взрослая, и на её лице было видно удивление. Нина мягко, но с решимостью рассказала дочери, что теперь они обе будут жить так, как хотят, а не так, как им диктуют окружающие. Алина не возразила. Она поняла.
В этот вечер, когда дом снова наполнился тишиной, Нина села в кресло и почувствовала, как её мир становится ясным и цельным. В этом доме теперь не было места для никого, кто бы ломал её границы.
