Коробки, скотч, запах свежей краски — переезд в новую квартиру всегда волнителен. Марина, закатав рукава, расставляла посуду в кухонном шкафу, изредка поглядывая на мужа, который с довольным видом вкручивал лампочку в люстру.
— Ну как, нравится? — Алексей спрыгнул с табуретки и обнял жену за плечи. — Теперь это по-настоящему наш дом.
— Ещё бы! — Марина рассмеялась. — Полгода ипотеки, нервотрёпка с ремонтом… Зато теперь всё, как мы хотели.
Она потянулась к нему, но в этот момент раздался звонок в дверь. Алексей пошёл открывать, а через минуту вернулся с озадаченным выражением лица.
— Это мама. У неё потоп в квартире, ремонт срывается.
— Опять? — Марина нахмурилась. — В прошлый раз ты говорил, что сантехнику поменяли.
— Да не в этом дело. — Алексей вздохнул. — Ей сейчас некуда идти. Я предложил пожить у нас… Ну, пару недель, пока у неё всё не приведут в порядок.
Марина замерла. Она знала Ольгу Петровну достаточно хорошо, чтобы понимать: «пара недель» легко превратится в месяц, а то и больше.
— Ты уже сказал ей «да», не посоветовавшись со мной?
— Ну… — Алексей замялся. — Я же не мог её на улице оставить.
Марина хотела возразить, но сжала губы. Ссориться в первый же день в новом доме не хотелось.
— Ладно, — вздохнула она. — Но только на две недели.
Алексей улыбнулся и поспешил впустить мать. Ольга Петровна вошла с двумя огромными сумками, окинула квартиру оценивающим взглядом и тут же направилась к дивану.
— Вот, сынок, положи пока здесь. А завтра разберёмся. Ой, Мариночка, а шторы-то какие… несерьёзные. Надо будет сменить.
Марина перевела взгляд на Алексея, но он лишь пожал плечами: мол, не обращай внимания.
Так началась их новая жизнь — в «общем доме».
Утро началось с грохота кастрюль. Марина, не выспавшаяся из-за непривычного скрипа дивана в гостиной (на котором теперь спала Ольга Петровна), вполглаза пробиралась на кухню, но резко остановилась в дверях.
Её тёща, в халате и бигуди, переставляла посуду в шкафах.
— Ольга Петровна… что вы делаете?
— А, проснулась! — та даже не обернулась. — Да вот, навожу порядок. У тебя же кастрюли в одном шкафу, а крышки в другом — как так можно? И сковородки надо не на стойке держать, а в духовке.
— Но я специально… — Марина сжала кулаки. — Я так привыкла.
— Привычка — не аргумент, — фыркнула свекровь. — Алексей с детства любил порядок, а у тебя тут всё вразнобой.
Марина глубоко вдохнула и молча налила себе кофе. Она не хотела ссориться в первый же день.
Алексей пришёл с работы уставший, но довольный. Однако его настроение испарилось, когда он увидел лицо жены — напряжённое, с тёмными кругами под глазами.
— Что случилось?
— Поговори со своей матерью, — прошептала Марина, чтобы та не услышала из кухни. — Она перемыла всю посуду, пересортировала мои вещи и сказала, что я «неряха».
— Ну, она же просто помогает, — Алексей потёр переносицу. — Не драматизируй.
— Помогает?! — Марина повысила голос, но сразу же понизила его, услышав шаги в коридоре. — Она ведёт себя так, будто это её дом!
— Это НАШ дом, — твёрдо сказал Алексей. — И мама тут пока гость. Просто потерпи немного.
Марина резко развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью.
Вечером, когда Ольга Петровна уселась смотреть сериал, громко комментируя каждую сцену, Марина накрыла на стол. Она специально приготовла салат, который любил Алексей, и его любимый суп.
— Ой, это что за зелёная бурда? — скривилась свекровь, заглядывая в кастрюлю. — Алексей щи любит, а не эту траву.
— Это гаспачо, — сквозь зубы сказала Марина. — Он его обожает.
— Ну уж нет, мой сын нормальную еду любит, — Ольга Петровна взяла со стола тарелку и направилась к плите. — Я лучше ему картошечки поджарю.
Алексей, сидевший за ноутбуком, поднял глаза:
— Мам, не надо, гаспачо — это классно.
— Да брось, ты же всегда мою картошку уплетал за обе щёки!
Марина стояла, сжимая ложку в руке, и вдруг почувствовала, как внутри у неё что-то лопнуло.
— Знаешь что, — тихо сказала она Алексею, — я поем позже.
И снова ушла, оставив мужа одного под укоризненный взгляд матери.
Позже ночью, когда Ольга Петровна наконец уснула, Алексей осторожно обнял Марину.
— Ладно, я поговорю с ней завтра, — прошептал он.
— Ты так говоришь уже третий раз, — Марина отвернулась к стене.
Тишина повисла между ними, густая и неудобная.
Алексей вздохнул. Он не понимал, почему всё так сложно. Ведь мама просто хотела помочь…
Разве нет?
Неделя пролетела в напряженном молчании. Марина почти перестала разговаривать с Ольгой Петровной, отвечая только на прямые вопросы односложно. Алексей же, вместо того чтобы «поговорить», как обещал, всячески избегал конфликта — задерживался на работе, а дома утыкался в телефон.
Утро субботы началось с очередного замечания.
— Марин, а что это за халат? — Ольга Петровна с явным отвращением разглядывала её розовый махровый халат. — Как у бабы Зины из нашего подъезда. Молодая женщина, а одеваешься, как старуха.
Марина, только что проснувшаяся, ощутила, как кровь прилила к лицу.
— Мне удобно, — сквозь зубы процедила она.
— Ну, удобно-то удобно, но Алексей ведь мужчина, ему хочется на жену приятно смотреть.
— Может, мне ещё нижнее белье перед завтраком надеть, чтобы вашему сыну было приятнее? — не выдержала Марина.
Ольга Петровна аж подпрыгнула от такой наглости.
— Вот уж не думала, что мой сын женился на такой хамке!
Алексей, услышав raised голоса, появился на пороге кухни.
— Опять что-то случилось?
— Спроси у своей мамы, — Марина схватила чашку с кофе и вышла на балкон, хлопнув дверью.
Вечером, когда Ольга Петровна ушла к соседке «на чай», Марина наконец решила поговорить.
— Алексей, я больше не могу. Она меня достала.
— Да ладно, ну что она такого сделала? — он отложил пульт от телевизора. — Ну, покритиковала халат…
— Это не критика, это унижение! Она постоянно лезет в мою жизнь, в мой гардероб, в мою кухню!
— Она просто привыкла заботиться…
— Заботиться?! — Марина засмеялась, но в её смехе не было ни капли веселья. — Она методично разрушает наш брак, а ты даже не замечаешь!
Алексей нахмурился.
— Ты преувеличиваешь.
— Преувеличиваю? — голос Марины дрогнул. — Хорошо. Тогда скажи ей, чтобы она перестала переставлять мои вещи. Чтобы не комментировала мою одежду. Чтобы не называла меня неряхой. Прямо сейчас, пока её нет.
— Ну… — Алексей замялся. — Давай не будем сейчас…
— Вот именно, — Марина встала. — Ты никогда «не сейчас». Потому что для тебя её чувства важнее моих.
Она повернулась, чтобы уйти, но в этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Ольга Петровна.
— Ой, я что-то помешала? — ехидно спросила она, глядя на их напряженные лица.
— Нет, мам, всё нормально, — быстро сказал Алексей.
— Нет, не нормально! — Марина больше не могла сдерживаться. — Ольга Петровна, давайте договоримся: это мой дом, и я буду вести хозяйство так, как считаю нужным.
Свекровь медленно улыбнулась.
— Деточка, дом — это там, где порядок. А порядок — это когда старших слушают.
— Марина, хватит! — неожиданно рявкнул Алексей. — Теперь это наш общий дом! Ты должна слушать мою маму!
Тишина.
Марина посмотрела на мужа, как будто видела его впервые. Потом, не сказав ни слова, вышла в спальню и щелкнула замком.
Алексей остался стоять посреди комнаты, чувствуя, как мама одобрительно кладёт руку ему на плечо.
— Правильно, сынок. Жену надо ставить на место.
Но почему-то её слова не принесли ему облегчения. Вместо этого в груди защемило что-то тяжелое и неприятное.
Как будто он только что совершил огромную ошибку.
И уже не сможет её исправить.
Глухая ночь. Марина сидела на краю кровати, сжимая в руках телефон. На экране горело сообщение от подруги: «Приезжай, конечно. Дверь открыта».
За дверью спальни слышались приглушенные голоса. Ольга Петровна что-то говорила сыну укоризненным шепотом, а он односложно отвечал. Марина больше не пыталась разобрать слова — ей было все равно.
Она открыла шкаф и начала доставать вещи.
Аккуратно, не спеша, будто боялась, что любое резкое движение разорвет что-то внутри окончательно.
— Ты что делаешь?
Алексей стоял в дверях, бледный, с растерянным выражением лица.
— Уезжаю, — Марина даже не повернулась.
— Куда?!
— К Кате. На несколько дней. Мне нужно… подумать.
— О чем думать? — его голос дрогнул. — Это просто ссора…
Марина резко обернулась:
— Это не ссора, Алексей! Это последняя капля. Я больше не могу жить в своем же доме, как гостья. Не могу терпеть, когда меня унижают, а ты даже не пытаешься защитить.
— Я… — он растерянно провел рукой по лицу. — Я просто не знал, что тебе так плохо.
— Потому что не хотел знать! — ее голос сорвался. — Тебе удобнее было делать вид, что все в порядке.
Она захлопнула чемодан и двинулась к двери. Алексей схватил ее за руку:
— Подожди… Давай поговорим…
— Разговаривать было время последние две недели, — Марина вырвала руку. — Сейчас мне нужно уйти. Пока не поздно.
Дверь закрылась. В квартире повисла гнетущая тишина. Алексей стоял посреди комнаты, не зная, что делать дальше.
— Ну и пусть уходит, — раздался из гостиной голос матери. — Нечего из-за нее переживать. Найдешь себе жену попроще.
Алексей медленно повернулся. Впервые за долгое время он внимательно посмотрел на мать — на ее самодовольное выражение лица, на жесткую складку губ.
— Мама… — его голос звучал чужим. — Ты действительно считаешь, что все это правильно?
— А что такого? — Ольга Петровна пожала плечами. — Жена должна знать свое место.
И в этот момент Алексей вдруг понял страшную вещь: он потерял Марину. Не потому что она не права. А потому что он не смог вовремя встать между ней и матерью.
Он молча прошел в спальню, где еще пахло духами жены, и уткнулся лицом в подушку.
Впервые за много лет тридцатилетний мужчина тихо заплакал.
Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут.
Алексей считал каждую секунду с тех пор, как хлопнула входная дверь. Телефон молчал — Марина не отвечала ни на звонки, ни на сообщения.
Ольга Петровна, напротив, расцвела.
— Вот видишь, сынок, — говорила она за завтраком, — без нее нам даже лучше. Кухня чище, в холодильнике порядок.
Алексей молча ковырял вилкой омлет. Тот самый, который Марина всегда делала воздушным, а у матери получался резиновым.
— Ты даже не представляешь, сколько она электричества транжирила, — продолжала Ольга Петровна. — Вечно стиральная машинка крутилась, утюг…
— Хватит.
Ложка громко стукнула о тарелку.
— Что?
— Я сказал, хватит, — Алексей поднял на мать красные от бессонницы глаза. — Больше ни слова про Марину.
На работе коллега спросила:
— Что-то ты невеселый. С женой поссорился?
Алексей только мрачно кивнул.
— Знаешь, — коллега задумчиво крутила в руках карандаш, — у меня брат так же развелся. Мамаша его все время лезла в их семью, а он не мог слова против сказать. Потом одумался, да поздно было.
— И что теперь?
— Теперь платит алименты и каждые выходные ездит к психологу. Говорит, слишком поздно понял, что создал семью с женой, а не с матерью.
Эти слова засели в голове, как заноза.
Вечером Алексей зашел в их с Мариной спальню. На тумбочке лежала ее заколка — она всегда забывала их по всей квартире. Он взял тонкий металлический ободок, и вдруг сжало горло.
В памяти всплыло, как Марина в первый день после свадьбы, смеясь, пыталась приготовить его любимые сырники. Как плакала, когда у них умер хомяк. Как гордилась, когда они наконец подписали договор на эту квартиру.
Он достал телефон и набрал номер лучшего друга.
— Слушай, мне нужен совет…
Час спустя Алексей сидел на кухне с бутылкой пива и понимал одну простую вещь: он должен был защищать свою жену. Все это время.
Дверь скрипнула. В кухню вошла Ольга Петровна в ночной рубашке.
— Сынок, что не спишь?
— Мама, — его голос звучал непривычно твердо, — завтра утром я отвезу тебя домой.
— Но у меня же ремонт не…
— Я договорюсь с соседями. Или снимешь гостиницу.
Ольга Петровна побледнела:
— Она тебе что, ультиматум поставила?
— Это мое решение.
— Да как ты можешь! — мать вдруг зарыдала. — Я же всю жизнь для тебя…
— Я знаю, — Алексей встал. — И я благодарен. Но Марина — моя жена. И если я сейчас не попробую все исправить…
Он не договорил. Но впервые за долгое время чувствовал, что поступает правильно.
Утром, упаковав вещи матери в машину, Алексей посмотрел на телефон. Набрал знакомый номер.
— Марина… Я все понял. Прости меня.
Тишина. Потом слабый вздох:
— Поздно, Алексей.
— Нет! — он сжал телефон так, что треснул корпус. — Дай мне один шанс. Один. Я… я уже отвез маму домой.
Пауза.
— Катя сказала, что ее дверь всегда открыта. Приезжай. Поговорим.
Он бросился к машине, не замечая, что забыл куртку, что на улице дождь. Главное — она согласилась говорить.
Значит, еще не все потеряно.
Дождь хлестал по лобовому стеклу, дворники не успевали справляться с потоками воды. Алексей едва не проскочил нужный дом — руки дрожали, в висках стучало.
Катя открыла дверь сразу, будто ждала у порога.
— Она на кухне, — кивнула она вглубь квартиры. — И да, если снова сделаешь ей больно, я тебя сама прибью.
Кухня пахла ромашковым чаем. Марина сидела у стола, обхватив руками кружку. Без макияжа, в растянутом свитере, она казалась такой хрупкой…
— Привет, — прошептал Алексей.
— Привет.
Он осторожно опустился на стул напротив.
— Я… не знаю, с чего начать.
— Начни с правды, — Марина подняла на него глаза. — Почему ты разрешил ей так со мной обращаться?
Алексей глубоко вдохнул:
— Потому что боялся. Боялся обидеть мать, боялся показаться неблагодарным… А больше всего боялся, что если встану между вами, то потеряю обеих.
— Ты потерял меня именно потому, что не встал, — ее голос дрогнул.
Капля дождя скатилась с его волос на стол.
— Я знаю. И если бы можно было вернуть время…
— Нельзя, — Марина резко встала, кружка грохнула о стол. — Ты кричал на меня в нашем доме! Заставлял подчиняться! Ты вообще понимаешь, что твоя мать уничтожала меня по кусочкам, а ты ей помогал?!
Алексей вскочил, перекрывая пространство между ней и дверью:
— Я больше не буду! Мама уже дома, я сказал ей…
— Слишком поздно! — она замахнулась, но ударила не его, а стену. — Я больше не верю тебе!
Он поймал ее дрожащие руки:
— Тогда поверь этому.
И достал из кармана сложенный листок. Марина развернула его — договор с риэлтором о продаже их квартиры.
— Что…
— Мы продаем ее. Купим новую. Только вдвоем. Никаких мам, никаких гостей на месяц.
— Ты серьезно?
— Я никогда не был так серьезен, — Алексей осторожно коснулся ее щеки. — Прости меня. Дай нам еще один шанс.
Марина долго смотрела на бумагу, потом на него.
— А если…
— Никаких «если». Только ты и я. Клянусь.
Она вдруг обхватила его за шею и разрыдалась. Он держал ее, целовал мокрые волосы, шептал «прости» снова и снова.
За дверью Катя тихо выдохнула и пошла за шампанским.
Когда они вышли на улицу, дождь уже закончился. Марина прижалась к его плечу:
— Ты правда продаешь квартиру?
— Да. Но сначала поговорю с мамой. Объясню, что у нас теперь другие правила.
— Боишься?
— Ужасно, — он честно признался. — Но не так, как боялся потерять тебя.
Марина остановилась и потянула его за рукав:
— Тогда поехали домой.
И в ее глазах он наконец увидел то, что думал уже никогда не увидит — надежду.
Два месяца спустя
Ключ щёлкнул в замке новой квартиры. Марина переступила порог, держа в руках картонную коробку с надписью «Хрупкое».
— Ну вот мы и дома, — сказала она, оглядывая просторную гостиную с панорамными окнами.
Алексей поставил чемодан и обнял жену сзади:
— На этот раз — только наш. Никаких компромиссов.
Они стояли так молча несколько минут, наслаждаясь тишиной и запахом свежего ремонта.
На кухне Марина разбирала посуду, расставляя её так, как ей нравилось. Без оглядки на чьё-то мнение. Алексей наблюдал за ней с улыбкой:
— Знаешь, мама звонила.
Марина замерла с тарелкой в руках:
— И что?
— Хочет пригласить нас на ужин. Говорит, купила тебе тот сервиз, который ты когда-то хвалила.
Марина медленно выдохнула:
— Я не готова. Ещё не сейчас.
— Я понимаю, — Алексей подошёл и взял её за руки. — Мы пойдём, только когда ты захочешь. И на наших условиях.
Она кивнула, и в её глазах не было прежнего страха — только лёгкая настороженность.
Вечером, сидя на полу среди коробок, они пили вино из бумажных стаканчиков.
— Помнишь наш первый ужин в той квартире? — спросила Марина.
— Когда мама пыталась пережарить твой гаспачо?
Они рассмеялись одновременно. Смех звучал легко и свободно — как будто тяжёлый камень наконец свалился с плеч.
— Знаешь что? — Марина наклонилась к нему. — Я не жалею, что всё так вышло.
Алексей поднял бровь:
— Серьёзно?
— Да. Если бы не этот кошмар, мы бы не поняли, как сильно… — её голос дрогнул, — как сильно нам нужно защищать друг друга. Даже от самых близких.
Он притянул её к себе:
— Обещаю. Больше никогда.
— Я знаю.
За окном зажглись фонари, освещая их новую жизнь. Без криков, без унижений, без незваных гостей. Только они двое — и взаимное уважение, завоёванное такой дорогой ценой.
Эпилог
Через полгода они всё же пришли к Ольге Петровне на ужин. Марина подарила ей букет, Алексей твёрдо обозначил границы. Было немного неловко, но честно.
А когда они возвращались домой, Марина вдруг сказала:
— Я беременна.
И в этот момент Алексей понял — теперь он защитит их обоих. Всегда.
