— Совсем обнаглели, да?! — взорвалась Инга, вскакивая с дивана и швыряя пульт в телевизор. — Думаете, я ваша прислуга чертова?!
В гостиной повисла напряженная тишина. Сергей замер с кружкой чая в руках, Ангелина Семеновна поперхнулась печеньем, а тетя Маша с любопытством подняла глаза от вязания.
— Инга, что с тобой? — начал муж, но она его перебила:
— Что со мной?! — Голос ее срывался от ярости. — Да вы, собаки, только что вылили мой борщ в унитаз! В унитаз, Сергей! Как помои какие-то!
Ангелина Семеновна деликатно отставила чашку и выпрямилась во весь свой невысокий рост:
— Дорогая моя, но этот… как бы помягче выразиться… этот отвар сложно назвать борщом. Настоящий борщ должен быть красным, а не розовым недоразумением.
— Пошла ты к черту со своими рецептами! — рявкнула Инга. — Я не кухарка тебе, понятно? Не нравится моя еда, иди со своим сынулей в ресторан и там питайтесь!
— Инга, успокойся, — начал муж, но голос его звучал фальшиво, как дешевая музыкальная шкатулка. — Мы же не требуем невозможного…
— Невозможного?! — Инга развернулась к нему, и в ее глазах плескался настоящий пожар. — Я встаю в пять утра, готовлю завтрак, обед, ужин! А вы что делаете? Нюхаете, кривитесь, а потом — хлоп! — и все в унитаз!
Ангелина Семеновна выступила вперед, выпрямив и без того прямую спину.
— Дорогая моя, — начала она тем тоном, которым обычно разговаривают с умственно отсталыми, — я не хочу обидеть, но борщ должен быть красным, а не каким-то… розовым недоразумением. А котлеты… Господи, они же как резина!
— Ангелина Семеновна, — Инга сделала шаг к свекрови, и та инстинктивно отступила. — Вы тридцать лет готовили своему сыну одну и ту же пережаренную картошку и называли это кулинарными шедеврами. А теперь строите из себя Джулию Чайлд?
— Инга! — рявкнул Сергей. — Не смей так разговаривать с мамой!
— А как мне с ней разговаривать? — Инга засмеялась, но смех этот был колючий, как ежик. — Она же меня за человека не считает! Для нее я прислуга, которая должна беспрекословно исполнять все капризы!
Тетя Маша, которая до этого молча сидела за кухонным столом, потягивая кофе, наконец подала голос:
— Игорек, может, хватит уже? Девочка старается…
— Игорек? — Инга округлила глаза. — Игорек? Его зовут Сергей!
— Ой, — махнула рукой тетя Маша, — перепутала с племянником. В моем возрасте все мужики на одно лицо.
Сергей покраснел до корней волос. Ангелина Семеновна поджала губы еще сильнее, а Инга вдруг поняла: все это — фарс. Дешевый, плохо поставленный спектакль, где ей отведена роль статистки.
— Знаете что, — сказала она тихо, но в этой тишине было что-то страшное, — мне тридцать два года. Я работаю переводчиком, у меня есть своя квартира, которую я сдаю, потому что переехала к вам из-за любви. Из-за любви, Сергей! А вы… вы решили сделать из меня домработницу!
— Инга, ты преувеличиваешь, — попытался вмешаться муж, но она его не слушала.
— Два месяца! Два месяца я терплю ваши издевательства! Готовлю, убираю, стираю, а вы… — Она обвела взглядом кухню, где на каждой поверхности лежал слой укора. — А вы устраиваете мне экзамены по домоводству!
Инга подошла к холодильнику, на котором висел список покупок ее же почерком, расписание уборки и заметка: «Не забыть постирать маминые занавески».
— Вот это, — она сорвала бумажки, — вот это ваша настоящая правда! Я для вас не жена, я рабыня!
— Ты совсем с ума сошла? — Сергей шагнул к ней, но Инга была быстрее.
— А вот теперь я сошла с ума, — сказала она, направляясь к выходу из кухни. — Поздравляю, миссия выполнена.
— Куда ты идешь? — крикнул Сергей ей вслед.
— Собирать вещи! — донеслось из коридора. — А завтра можете попросить свою мамочку приготовить вам ее знаменитую пережаренную картошку!
Дверь спальни захлопнулась с такой силой, что в гостиной зазвенела хрустальная люстра.
Ангелина Семеновна посмотрела на сына и покачала головой:
— Я же говорила тебе — рано женился. Нужно было еще поискать, найти нормальную девочку из хорошей семьи.
— Мам, заткнись, — неожиданно рявкнул Сергей.
— Что-что?
— Заткнись, я сказал! — Он развернулся и пошел за женой.
Но было слишком поздно. Инга уже запихивала в большую дорожную сумку свои вещи. Движения ее были четкими, выверенными — словно она репетировала этот момент в голове уже не раз.
— Инга, давай поговорим спокойно…
— Не о чем говорить, — ответила она, не поднимая головы. — Все уже сказано. Вернее, сделано. Вы с мамочкой хотели послушную жену? Ищите дальше.
— Это же глупо! Из-за какой-то ерунды…
Инга замерла. Медленно выпрямилась. Повернулась к мужу.
— Ерунды? — повторила она. — Сергей, ты только что назвал мои чувства ерундой.
— Я не это имел в виду…
— А что ты имел в виду? — Инга застегнула сумку. — То, что я должна молча терпеть унижения? То, что каждый день доказывать вам с мамочкой свое право на существование в этом доме?
Она подошла к зеркалу, поправила волосы. В отражении Сергей выглядел растерянным мальчишкой.
— Кстати, — сказала Инга, поворачиваясь к нему, — а ты знаешь, что твоя мать каждое утро проверяет, как я пропылесосила под кроватью? Нет? А еще она моет за мной посуду, потому что считает, что я плохо ее мою. И пересчитывает продукты в холодильнике.
Сергей молчал.
— Молчишь? — Инга взяла сумку. — Потому что знал. Знал и молчал. Потому что так удобнее — мама довольна, жена на хозяйстве, а ты можешь спокойно пить пиво перед телевизором.
— Инга…
— Нет, Сергей. Я закончила быть удобной.
Она вышла из спальни, прошла через гостиную мимо замершей Ангелины Семеновны и тети Маши, которая теперь с интересом наблюдала за развитием событий.
У двери Инга обернулась:
— Кстати, рецепт вашего любимого борща висит на холодильнике. Пусть мама готовит.
И вышла.
***
Кирилл открыл дверь с удивленным лицом. На пороге стояла Инга с огромной сумкой и заплаканными глазами.
— Привет, — сказала она просто. — Можно у тебя переночевать?
Он молча отступил в сторону, пропуская ее в квартиру.
— Чай? Кофе? — спросил он, когда Инга рухнула на диван.
— Водки, — ответила она. — Если есть.
Кирилл усмехнулся:
— Серьезно?
— Серьезно.
Он принес бутылку и два стакана. Налил.
— За что пьем?
Инга подняла стакан:
— За то, что я наконец проснулась.
Они выпили. Инга поморщилась и отставила стакан.
— Расскажешь? — спросил Кирилл мягко.
И она рассказала. Все. От самого начала — как после свадьбы Сергей стал другим, как в их дом въехала свекровь, как постепенно Инга превратилась в обслуживающий персонал.
— Знаешь, что самое обидное? — сказала она в конце. — Я ведь действительно старалась. Покупала кулинарные книги, смотрела видео в интернете, училась готовить те блюда, которые любит его семья. А они… они просто выливали все в унитаз и смеялись.
Кирилл слушал молча. Только иногда кивал.
— А теперь что? — спросил он.
— А теперь… — Инга посмотрела в окно, где уже зажигались огни вечернего города. — А теперь я буду жить. Просто жить. Без оправданий, без попыток кому-то что-то доказать.
Телефон зазвонил. На экране высветилось: «Сергей».
Инга посмотрела на Кирилла.
— Брать будешь?
— Нет, — сказала она и отключила звонок. — Не буду.
Телефон зазвонил снова. И снова. И снова.
На пятый раз Инга взяла трубку:
— Что тебе нужно, Сергей?
— Инга, вернись домой. Мы все обсудим, найдем компромисс…
— Какой компромисс? — спросила она устало. — Я буду готовить через день? Или мама будет выливать мои супы не в унитаз, а в раковину?
— Не будь такой…
— Такой какой, Сергей? Какой я не должна быть?
Пауза.
— Инга, я не хочу, чтобы ты уходила.
— А я не хочу быть прислугой в собственном доме.
— Ты не прислуга…
— Тогда кто я, Сергей? Скажи мне, кто я для тебя?
Долгая пауза. Кирилл наблюдал за ней, готовый в любой момент забрать телефон и сказать все, что он думает о Сергее.
— Ты моя жена, — наконец произнес Сергей.
— Нет, — сказала Инга тихо. — Я была твоей женой. А теперь я просто Инга. И знаешь что? Мне это нравится.
Она положила трубку и выключила телефон.
— Может, не стоило так категорично? — осторожно предложил Кирилл.
Инга посмотрела на него. Этого человека, который знал ее еще в школе, который видел ее настоящую — не выглаженную, не причесанную, не старающуюся всем угодить.
— Кирилл, — сказала она, — а помнишь, какой я была в школе?
— Помню. Ты была… — он задумался, — ты была собой. Не боялась спорить с учителями, защищала слабых, смеялась так громко, что весь класс оборачивался.
— Вот именно. А теперь скажи — когда ты видел меня последние два года, я была похожа на ту девочку?
Кирилл покачал головой:
— Нет. Ты была… тихой. Осторожной. Словно боялась что-то сделать не так.
— Потому что я действительно боялась, — призналась Инга. — Каждый день боялась не угодить, сделать что-то не так, разочаровать.
Она встала, подошла к окну.
— А сегодня я поняла: я не хочу больше бояться.
За окном город жил своей жизнью. Люди шли по улицам, каждый со своими заботами, проблемами, радостями. И никому из них не было дела до того, умеет ли Инга готовить борщ по рецепту свекрови.
— Останешься на ночь? — спросил Кирилл.
— Если не возражаешь.
— Не возражаю. Диван раскладывается.
— Спасибо.
Они стояли у окна рядом, и Инга вдруг подумала: а ведь с Кириллом ей не нужно быть кем-то другим. С ним она может просто быть.
Утром Инга проснулась от запаха кофе и яичницы. Кирилл стоял у плиты в домашних штанах и старой футболке, помешивая что-то на сковороде.
— Доброе утро, — сказал он, не оборачиваясь. — Как спалось?
— Нормально, — соврала Инга. На самом деле она всю ночь ворочалась, а под утро снились кошмары — Ангелина Семеновна гонялась за ней с кастрюлей, а Сергей стоял в стороне и равнодушно наблюдал.
— Завтракать будешь?
— Буду.
Они ели молча. Кирилл изучал что-то в телефоне, Инга тупо смотрела в тарелку. Яичница была идеальной — не пережаренной, желток чуть-чуть жидкий, как она любила. Сергей никогда не запоминал, какую она любит яичницу.
— Слушай, — наконец заговорил Кирилл, — а что дальше? План какой-то есть?
— Понятия не имею, — честно призналась Инга. — Вчера я думала только о том, как сбежать.
— Документы, деньги с собой?
— Паспорт есть. Деньги… — она полезла в сумку, достала кошелек. — Три тысячи рублей.
— Это немного.
— Карточка общая с Сергеем. Зарплатная.
Кирилл кивнул понимающе.
— Квартиру свою сдаешь?
— Да, студентам. Договор до конца года.
— Значит, доходы есть. Это хорошо.
Инга посмотрела на него внимательно. Кирилл всегда был практичным — еще в школе, когда все строили воздушные замки, он четко знал, чего хочет и как этого добиться.
— А что ты предлагаешь?
— Для начала — открыть свой счет в банке. Потом забрать вещи.
— К Сергею возвращаться не хочу.
— И не надо. Я поеду. Соберу все, что твое.
Инга подняла на него глаза:
— Зачем ты это делаешь?
— Что именно?
— Помогаешь мне. Мы же не виделись два года.
Кирилл отложил вилку:
— Инга, ты помнишь выпускной?
— Конечно.
— Помнишь, о чем мы тогда говорили?
Она помнила. Они сидели на школьной скамейке, когда все уже разошлись по домам, и Кирилл сказал: «Если тебе когда-нибудь будет плохо, приходи ко мне. Всегда приходи.»
— Помню, — тихо ответила она.
— Вот и все.
Телефон Инги завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Это Ангелина Семеновна. Приезжай забирать свои тряпки, а то выброшу.»
Инга показала сообщение Кириллу.
— Стерва, — коротко прокомментировал он. — Адрес скинешь? Поеду сегодня же.
— Кирилл, не надо. Я сама…
— Инга, ты хочешь снова видеть эту женщину?
— Нет.
— Тогда сиди дома. Я все привезу.
Она дала ему адрес и ключи. Когда Кирилл ушел, Инга осталась одна в чужой квартире. Было странно — не убирать, не готовить, не думать о том, кого чем кормить. Просто сидеть и пить кофе.
Она включила телефон. Семнадцать пропущенных от Сергея, пять от Ангелины Семеновны, одно от тети Маши: «Девочка, что же ты делаешь? Семья же рушится!»
Инга усмехнулась. Семья. Какая семья? Та, где жену считают прислугой?
Зазвонил телефон. Сергей.
— Алло.
— Инга! Слава богу, ты взяла трубку! Где ты?
— У друга.
— У какого друга? У тебя нет друзей!
Вот оно. Даже в этой ситуации он умудрился ее унизить.
— Оказывается, есть.
— Инга, хватит дурить! Возвращайся домой!
— Это не мой дом, Сергей. Мой дом там, где меня уважают.
— Да что ты придумываешь? Мама тебя не обижала!
— Сергей, твоя мама вчера назвала мои котлеты резиной. А позавчера сказала, что борщ похож на помои. И это не обижала?
— Ну… она просто привыкла по-другому…
— А я должна переучиваться? Мне тридцать два года, Сергей! Я не в кулинарном училище!
— Но ведь можно же найти компромисс…
— Какой компромисс? Я готовлю, а вы вдвоем решаете, достойна ли еда того, чтобы ее съесть?
Пауза.
— Инга, мама уезжает послезавтра.
— Надолго?
— На неделю. К сестре.
— А потом вернется.
— Ну… да.
— Сергей, проблема не в том, что твоя мама живет с нами. Проблема в том, что ты позволяешь ей меня унижать.
— Я не позволяю…
— Позволяешь. Молчанием позволяешь.
Инга услышала, как за спиной у Сергея кто-то зашипел. Ангелина Семеновна.
— Сергей, с кем ты разговариваешь? — донесся ее голос.
— С Ингой, мам.
— Скажи этой особе, что если она сейчас же не вернется, я выброшу все ее шмотки!
— Мам, не надо…
— Ты слышала? — спросил Сергей в трубку.
— Слышала. Передай маме, что мой друг уже едет за вещами.
— Какой друг?! — взвизгнула Ангелина Семеновна. — Я никого не пущу!
— А он не будет спрашивать разрешения, — спокойно ответила Инга. — У него есть ключи.
И положила трубку.
Через пять минут телефон зазвонил снова. Теперь звонила Ангелина Семеновна.
— Слушай меня внимательно, проходимка! — зашипела она в трубку. — Никого ты сюда не пошлешь! Это мой дом!
— Ваш дом? — удивилась Инга. — А я думала, это дом вашего сына и его жены.
— Бывшей жены! Бывшей! Ты сама ушла!
— Я временно переехала. Официально мы пока в браке.
— Да что ты знаешь о браке, дрянь?! Я прожила с мужем сорок лет!
— И где ваш муж, Ангелина Семеновна?
Тишина. Потом тихий всхлип.
— Откуда ты знаешь?
— Сергей рассказывал. Ваш муж ушел от вас к другой женщине пять лет назад. К женщине, которая готовила ему не по вашим рецептам.
— Ты… ты…
— Я что, Ангелина Семеновна? Говорю правду? А правда в том, что вы вымещаете на мне злость за то, что ваш муж предпочел чужую стряпню вашей.
Ангелина Семеновна дышала в трубку как загнанная лошадь.
— Знаешь что, — продолжила Инга, — давайте договоримся. Мой друг приедет за вещами. Вы его пустите, он все соберет и уедет. Никаких скандалов, никаких разборок.
— А если я не соглашусь?
— Тогда я приеду сама. Со своими правами законной жены. И мы с вами поговорим по душам.
— Ты меня пугаешь?
— Я вам объясняю ситуацию.
Долгая пауза.
— Хорошо, — наконец произнесла Ангелина Семеновна. — Пусть приезжает. Но чтобы быстро и без лишних слов.
— Договорились.
Инга положила трубку и посмотрела на свои руки. Они не дрожали. Впервые за два года не дрожали после разговора со свекровью.
В два часа дня вернулся Кирилл. Притащил три огромных сумки и рюкзак.
— Как дела? — спросила Инга.
— Нормально. Твоя свекровь весьма колоритная личность.
— Что она говорила?
— Много чего. В основном про то, какая ты неблагодарная и как сын зря на тебе женился.
— А Сергей был дома?
— Был. Сидел на кухне и молчал. Когда я собирал твои вещи, он спросил, когда ты вернешься.
— И что ты ответил?
— Что это не мое дело.
Они разбирали сумки. Кирилл аккуратно сложил всю одежду, привез косметику, книги, даже комнатный фикус в горшке.
— Зачем фикус? — удивилась Инга.
— Ты его три года выращивала. Твоя свекровь хотела выбросить, сказала, что он место занимает.
Инга погладила зеленые листья.
— Спасибо.
— За что?
— За все. За то, что приютил, за то, что за вещами съездил…
— Инга, — Кирилл сел рядом с ней на диван, — можно вопрос?
— Можно.
— А ты его любила? Сергея?
Она задумалась. Долго молчала.
— Знаешь, я думала, что люблю. А теперь понимаю — я любила идею. Идею семьи, стабильности, дома. А его… его я просто терпела.
— И как ты это выносила? Два года терпеть?
— А как женщины выносят мужей-алкоголиков? Или бьющих? Привыкаешь. Думаешь, что так и должно быть.
Кирилл покачал головой:
— Не должно.
— Теперь я это понимаю.
Вечером они заказали пиццу и смотрели комедию. Инга вдруг поняла, что не помнит, когда в последний раз так просто смеялась. С Сергеем они смотрели только новости да передачи про животных.
— Кирилл, — сказала она во время рекламы, — а что у тебя с личной жизнью?
— Ничего особенного. Встречался с одной, расстались полгода назад.
— Почему?
— Она хотела замуж и детей. Срочно. А я… я не был готов.
— А сейчас готов?
Он посмотрел на нее странным взглядом:
— Не знаю. А что?
— Да так, интересно.
Они досмотрели фильм в тишине. Потом Инга пошла в душ, а когда вернулась, Кирилл уже расстелил ей постель на диване.
— Спокойной ночи, — сказал он.
— Спокойной.
Но спать не хотелось. Инга лежала в темноте и думала о том, что завтра ей нужно будет решить, что делать дальше. Работу искать, жилье снимать, новую жизнь строить.
А еще она думала о Кирилле. О том, как он смотрел на нее за ужином. О том, как аккуратно собрал ее вещи. О том, как не задавал лишних вопросов.
В школе она была влюблена в него по уши. Но тогда казалось, что он слишком серьезный, взрослый. А она — глупая девчонка.
Теперь они оба взрослые. И вроде бы свободные.
Инга повернулась на бок и попыталась уснуть. Но мысли кружились в голове, как листья на ветру.
За стеной тихо играла музыка. Кирилл тоже не спал.
Прошло три месяца
Инга сняла небольшую квартиру в центре города, устроилась работать в переводческое агентство, развелась с Сергеем без лишних разборок. Он не сопротивлялся — видимо, Ангелина Семеновна уже нашла ему новую кандидатку в невестки.
С Кириллом они виделись почти каждый день. Он помогал ей с переездом, водил по магазинам мебели, даже собирал шкаф — руки у него были золотые.
— Знаешь, — сказала Инга, когда они красили стены в ее новой спальне, — я первый раз в жизни обустраиваю дом для себя. Не для мужа, не для свекрови. Для себя.
— И как ощущения?
— Странные. Хочется яркие обои, а не бежевые. Хочется живые цветы на подоконнике. Хочется готовить то, что нравится мне, а не то, что положено.
Кирилл макнул кисть в краску:
— А что тебе нравится готовить?
— Понятия не имею, — засмеялась Инга. — Два года готовила исключительно по рецептам Ангелины Семеновны. А что я сама люблю — забыла.
— Тогда будем экспериментировать.
И они экспериментировали. Инга готовила итальянскую пасту, тайские супы, французские десерты. Кирилл был благодарным дегустатором, который никогда не кривился и не выливал еду в унитаз.
— Кстати, — сказал он однажды, когда они ужинали ее фирменной лазаньей, — а как там твой бывший? Не звонит?
— Звонил пару раз в первый месяц. Теперь молчит. Говорят, мама ему нашла девочку из хорошей семьи. Дочка маминой подруги, двадцать три года, покорная.
— Жалко девочку.
— Да уж.
Инга отложила вилку:
— Кирилл, а можно вопрос?
— Конечно.
— Мы что, встречаемся?
Он поперхнулся лазаньей:
— В смысле?
— В прямом. Мы проводим вместе все свободное время, ты помогаешь мне по дому, я готовлю нам ужины. Это свидания или просто дружба?
Кирилл отложил свою вилку:
— А чего ты хочешь?
— Хочу понимать ситуацию. Я только развелась, мне нужно время прийти в себя. Но в то же время… — она замолчала.
— В то же время?
— В то же время мне с тобой хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, как не было уже много лет.
Кирилл встал из-за стола, подошел к окну.
— Инга, я не хочу быть переходным периодом. Понимаешь? Не хочу быть тем, с кем ты лечишься после неудачного брака.
— А если не переходным?
Он обернулся:
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что в школе я была в тебя влюблена. А сейчас… сейчас я понимаю, что ничего не прошло. Просто тогда я была слишком молодой и глупой, чтобы это понять.
Кирилл медленно вернулся к столу:
— Инга…
— Не говори, что я тороплюсь. Мне тридцать два года, Кирилл. Я потратила два года на мужчину, который не ценил меня. Не хочу тратить еще время на сомнения.
— А если не получится? Мы же друзья с детства…
— А если получится?
Он посмотрел ей в глаза:
— А если получится, то это будет лучшее, что случалось в моей жизни.
Они поцеловались прямо за кухонным столом, между тарелками с лазаньей и бутылкой вина. Долго, нежно, как будто наверстывали упущенные пятнадцать лет.
***
— Мам, я выхожу замуж, — сказала Инга в телефон полгода спустя.
— За кого? — ахнула мать. — Ты же только развелась!
— За Кирилла. Помнишь, мы дружили в школе?
— Помню, конечно. А что с ним стало?
— Он программист, хорошо зарабатывает, живет в собственной квартире. И он меня любит.
— Инга, может, рано еще? После развода прошло всего полгода…
— Мам, я его двадцать лет знаю. Какой еще период узнавания?
Мать вздохнула:
— Ну раз решила… А Сергей знает?
— Нет. И знать не должен. Это не его дело.
Но Сергей узнал. Через общих знакомых. И позвонил в день, когда Инга подавала документы в ЗАГС.
— Инга, это правда? Ты выходишь замуж?
— Правда.
— За кого?
— Это не твое дело, Сергей.
— Как не мое? Мы же только полгода назад развелись!
— И что? Ты тоже встречаешься с кем-то.
— Это другое дело!
— Чем же другое?
— Я мужчина!
Инга засмеялась:
— Сергей, ты понимаешь, что только что сказал?
— Что именно?
— Что мужчинам можно встречаться после развода, а женщинам нельзя.
— Я не это имел в виду…
— А что ты имел в виду?
Пауза.
— Инга, может, мы поторопились с разводом? Может, стоило еще попробовать?
— Сергей, ты серьезно? Полгода назад ты молчал, когда твоя мать называла меня дрянью. А теперь предлагаешь помириться?
— Мама больше не вмешивается…
— Потому что меня нет! А если я вернусь?
— Мы найдем компромисс…
— Знаешь, Сергей, я нашла лучше. Я нашла мужчину, который считает меня равной себе. Который не ищет компромиссов с мамой по поводу того, имею ли я право на уважение.
— Инга…
— До свидания, Сергей. Будь счастлив.
И положила трубку.
Кирилл зашел на кухню, где Инга яростно резала лук для салата.
— Плачешь? — спросил он.
— От лука, — соврала она.
— Инга…
— Хорошо, не от лука. Звонил Сергей. Узнал про нашу свадьбу.
— И что сказал?
— Предложил помириться.
Кирилл сел на табуретку:
— И?
— И ничего. Я ему объяснила, что поезд ушел.
— А ты не сомневаешься? В нас, я имею в виду?
Инга отложила нож, подошла к нему:
— Кирюш, за полгода нашей жизни ты ни разу не критиковал мою еду. Ни разу не сказал, что я что-то делаю не так. Ни разу не заставил меня чувствовать себя неполноценной. Ты думаешь, я это забуду?
— Но…
— Никаких но. Я выхожу за тебя замуж не потому, что тороплюсь или мщу Сергею. Я выхожу за тебя замуж, потому что с тобой я впервые за много лет чувствую себя живой.
Он обнял ее:
— А я женюсь на тебе, потому что всю сознательную жизнь сравнивал всех женщин с девочкой из одиннадцатого класса, которая не боялась спорить с физруком и защищала первоклашек от старшеклассников.
— И как, находил похожих?
— Ни одной.
Свадьба была небольшой — только родители, несколько друзей и тетя Маша, которая неожиданно появилась с букетом роз и словами: «Девочка, я так за тебя рада! Наконец-то ты нашла настоящего мужика!»
— Откуда вы узнали? — удивилась Инга.
— Сергей рассказал. Сидит, горюет. А мать его новую невесту воспитывает — учит правильно картошку чистить.
— И как дела?
— Да девочка-то плачет каждый день. Видно же, что мучается. Но молчит, терпит.
Инга вздохнула:
— Жалко ее.
— Да уж. Ну ладно, не будем о грустном. Сегодня твой праздник!
И действительно, это был праздник. Кирилл был красивый в новом костюме, Инга — счастливая в простом белом платье, которое выбрала сама, не спрашивая ничьего мнения.
После росписи они поехали не в ресторан, а домой — к Кириллу, который теперь стал их общим домом. Инга приготовила ужин для гостей, и никто не морщился, не критиковал, не выливал еду в унитаз.
— Знаешь, — сказала она мужу, когда гости разошлись, — я только сейчас поняла, что такое настоящая семья.
— И что это такое?
— Это когда тебя принимают такой, какая ты есть. Со всеми недостатками, странностями, особенностями. Это когда не нужно доказывать свое право на любовь.
Кирилл поцеловал ее:
— Добро пожаловать в настоящую семью, жена.
— Спасибо, муж.
А через год у них родилась дочка — курносая, с папиными глазами и маминой улыбкой. Инга качала ее на руках и думала о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит никому унижать это маленькое создание. Научит ее быть сильной, независимой, уважать себя.
— Как назовем? — спросил Кирилл.
— Варвара, — сказала Инга. — Пусть будет Варей. Это имя означает «дикарка», «чужестранка». Пусть не боится быть собой.
— Варвара Кирилловна, — попробовал Кирилл. — Звучит.
— Звучит как имя женщины, которая не будет кухаркой и прислугой, — улыбнулась Инга.
И они были правы. Варя выросла такой, какой хотела быть сама, а не такой, какой ее хотели видеть другие. Как и ее мама, которая наконец-то научилась жить не для кого-то, а для себя.
