Ольга аккуратно разложила салфетки на столе, ещё раз проверила, всё ли готово. Сегодня был важный день – она созвала семью на ужин, чтобы обсудить, как дальше жить. Вернее, как ухаживать за свекровью, Людмилой Петровной. Старушка уже с трудом передвигалась по квартире, а врачи недавно вынесли вердикт: «Без постоянного присмотра нельзя».
Первой приехала невестка, Ирина. Вошла, едва поздоровалась, сразу к зеркалу – поправила макияж.
— Опять без мужа? — спросила Ольга, стараясь звучать нейтрально.
— Леша задерживается на работе, — бросила та, даже не обернувшись. — А ты чего так накрыла? Праздник какой-то?
— Хочу поговорить о Людмиле Петровне.
Ирина замерла на полуслове, потом медленно развернулась.
— О-о-о, так вот зачем звали. Ну давай, говори. Только сразу предупреждаю – у нас свои проблемы, дети, ипотека. Мы не можем её к себе забрать.
Ольга сжала губы. Она-то как раз надеялась, что семья договорится о совместном уходе: кто-то деньгами поможет, кто-то продуктами, кто-то лично приедет.
В дверь позвонили. На пороге стоял Алексей, её младший брат. За ним, опираясь на палочку, шла Людмила Петровна.
— Мам, ты зачем поднималась? Я же говорил – подожди в машине!
— Да что я, инвалид что ли? — проворчала старушка, но в глазах читалась усталость.
Ужин начался в тягостной тишине. Только ложки звенели о тарелки. Ольга набралась духу и заговорила первой.
— Я думаю, нам нужно решить, как помогать маме. Она одна не справляется.
— А что решать? — Ирина отставила тарелку. — Ты же живёшь в пяти минутах ходьбы. Вот и забегай к ней почаще.
— Я не могу каждый день! У меня работа, свои дела…
— А у нас их нет? — Ирина фыркнула. — Кстати, мама Люда, а что с вашей квартирой? Вы же хотели её… оформить?
Людмила Петровна замерла с поднесённой ко рту ложкой.
— Ну… я думала… Наташке переписать. Она же одна, в чужом городе…
Тишина повисла тяжёлым одеялом. Ирина побледнела, потом резко встала.
— А-а-а, вот оно что! Значит, так: вы квартиру – дочери, а ухаживать – нам? Ну уж нет!
— Ира! — Алексей попытался её остановить, но она уже хватала сумку.
— Если вы собрались отдать квартиру дочери, пусть она за вами и ухаживает! А я умываю руки!
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что Людмила Петровна вздрогнула. Алексей опустил голову. Ольга поняла – семейный ужин только что превратился в начало войны.
Ольга всю ночь ворочалась, перебирая в голове вчерашний скандал. Утро началось с тревожного звона будильника и тяжёлого осадка на душе. Она знала – нужно звонить Ирине. Хотя бы попытаться поговорить.
Кофе вскипел, заполняя кухню горьковатым ароматом. Рука сама потянулась к телефону.
— Алло? — голос Ирины звучал резко, будто она ждала этого звонка и уже приготовилась к бою.
— Ира, давай обсудим спокойно…
— О чём тут спокойно говорить?! — в трубке явно слышалось, как Ирина закуривает. — Твоя свекровь решила нас кинуть, а ты делаешь вид, что всё нормально?
— Никто никого не кидает…
— Да брось! — Ирина фыркнула. — Квартира в центре, три комнаты! И всё это – Наташке, которая раз в год звонит? А мы тут должны бегать, убирать, готовить?
Ольга глубоко вдохнула, стараясь держать себя в руках.
— Мама не просит переезжать к ней. Просто помочь…
— Помочь? — Ирина засмеялась. — Ты знаешь, сколько стоят сиделки? Половину моей зарплаты! А Леша что? Опять будет отмалчиваться?
Как будто по сигналу, на фоне раздался голос Алексея:
— Ира, хватит орать…
— А ты заткнись! — рявкнула Ирина уже не в трубку. — Всю жизнь пляшешь под мамину дудку! Если она хочет отдать квартиру Наташке – пусть Наташка и вытирает ей задницу!
Ольга услышала, как Алексей что-то пробормотал, а потом – громкий хлопок двери.
— Всё, Оль, разговор окончен. — Ирина снова заговорила в трубку, но теперь её голос дрожал. — Скажи своей свекрови – если оформит дарственную на дочь, пусть даже не звонит.
Щелчок. Гудки.
Ольга опустила телефон. За окном шёл мелкий дождь, капли стучали по подоконнику. Она подумала о Людмиле Петровне – как та сейчас, одна в той тихой квартире?
Звонок в дверь вывел её из оцепенения. На пороге стояла заплаканная Наталья, с чемоданом в руке.
— Я приехала, — просто сказала сестра. — Дальше разберёмся вместе.
Дождь усиливался, когда Наталья переступала порог квартиры сестры. Капли стекали по ее кожаной куртке, оставляя мокрые следы на паркете. Ольга бросилась обнимать сестру, чувствуя, как та дрожит от холода и пережитого напряжения.
— Ты как узнала? — спросила Ольга, принимая чемодан.
— Мама позвонила ночью. Говорила, что все пропало, — Наталья провела рукой по лицу, смахивая капли дождя. — Где она сейчас?
— У себя. Я заходила утром, оставила еды. Боится выходить после вчерашнего.
Наталья резко повернулась к окну, ее плечи напряглись:
— Я так и знала, что Ирина устроит сцену. Всегда знала, что она…
Звонок телефона прервал ее. На экране — «Мама». Наталья схватила трубку:
— Алло? Мам, я уже у Оли. Сейчас приедем.
Ольга наблюдала, как выражение лица сестры меняется от тревоги к решимости. Такая Наталья ей была хорошо знакома — та самая, что в детстве могла за себя постоять.
Через двадцать минут они стояли на пороге квартиры Людмилы Петровны. Дверь открылась медленно — старушка казалась еще более хрупкой, чем обычно.
— Наташенька… — ее голос дрогнул, и она расплакалась, прижимая дочь к себе.
Ольга отвернулась, давая им минутку. В квартире пахло лекарствами и одиночеством.
— Садитесь, я чай сделаю, — предложила Ольга, направляясь на кухню.
Но Наталья уже осматривала квартиру внимательным взглядом:
— Мама, ты совсем перестала убираться? Холодильник пустой, пыль…
— Да какая уборка, — махнула рукой Людмила Петровна. — Ноги болят, в магазин тяжело…
— А Ирина? Алексей? — Наталья села напротив матери, сжимая ее руки в своих. — Они же рядом живут!
— Ирина… — старушка опустила глаза. — Она после того раза больше не приходила. А Лешенька… Он звонит.
Наталья вскочила, как ошпаренная:
— То есть они тебя бросили? Совсем? Из-за квартиры?!
Ольга поспешила вмешаться:
— Наташ, успокойся…
— Нет, Оль, это не нормально! — Наталья ходила по комнате, как тигрица в клетке. — Мама одна, больная, а они… Я сейчас позвоню этому…
Телефон зазвонил сам. «Алексей» светился на экране. Наталья схватила аппарат:
— Ну что, братец, собрался проведать мать? Или опять работа мешает?
В трубке повисло молчание, потом осторожный голос:
— Наташа? Ты… приехала?
— Да, приехала! Чтобы увидеть, как вы с женой маму в гроб загоняете! — ее голос гремел на всю квартиру. — Она тут одна, голодная, а вы…
— Я… я не знал, — запинаясь, ответил Алексей. — Ирина сказала, что…
— Что? Что мама сама справится? Или что ей Наташка не нужна? — Наталья тяжело дышала. — Приезжай. Сейчас. Без жены. Или я сама к вам заявлюсь, и тогда…
Она бросила трубку, не дав договорить. Людмила Петровна тихо плакала в платок. Ольга обняла мать за плечи:
— Все наладится, мам. Наташа здесь, я здесь…
Наталья стояла у окна, смотря на мокрый асфальт во дворе. Ее лицо было жестким:
— Оль, ты не представляешь, как я сейчас ненавижу их обоих. Но больше всего — эту стерву Ирину.
Через час раздался звонок в дверь. Алексей стоял на пороге, мокрый от дождя, с виноватым взглядом. За его спиной маячила фигура — Ирина, несмотря на запрет, пришла вместе с ним.
— Ты зачем приперлась? — Наталья преградила ей дорогу.
Ирина, не смущаясь, шагнула вперед:
— Это моя свекровь. И мой муж. Я имею право…
— Право? — Наталья засмеялась. — Какое право? Бросать старую больную женщину?
— Мы не бросали! — вскричала Ирина. — Она сама решила, что ты ей нужнее! Вот пусть…
Алексей попытался вставить слово:
— Давайте все успокоимся…
Но женщины уже не слушали его. Их крики разносились по всей лестничной площадке. Соседские двери начали приоткрываться.
— …а если ты такая заботливая, почему раньше не приезжала? — шипела Ирина.
— Потому что я работаю в другом городе! А ты здесь, под боком, и даже…
Людмила Петровна вдруг встала, опираясь на палочку. Ее тихий, но твердый голос перекрыл перепалку:
— Хватит. Все. Заходите внутрь. Или уходите совсем.
Наступила тишина. Даже Ирина на секунду замолчала. Потом, фыркнув, она первой переступила порог.
Ольга поняла — это только начало войны. Настоящие сражения еще впереди.
Тяжелая тишина повисла в гостиной Людмилы Петровны. Алексей сидел, сгорбившись, на краешке дивана, его пальцы нервно перебирали край куртки. Ирина устроилась напротив, скрестив ноги, ее взгляд метал молнии в сторону Натальи. Ольга разливала чай, стараясь не пролить дрожащими руками.
— Вот, пейте, — она поставила перед Ириной чашку, но та даже не взглянула.
— Так о чем мы собрались? — Наталья первая нарушила молчание, обводя всех взглядом. — Мама, может, ты скажешь?
Людмила Петровна вздохнула, ее руки дрожали на коленях.
— Я… я не хочу ссор. Но жить одной мне уже тяжело. Врачи говорят…
— Врачи говорят, что тебе нужен уход, — резко вставила Наталья. — А не то, что ты получаешь.
Ирина фыркнула, отодвигая чашку.
— Если тебе так важно, забирай ее к себе. Квартиру заодно получишь — все по-честному.
Алексей поднял голову:
— Ира…
— Что «Ира»? — она повернулась к мужу. — Ты что, против? Пусть едет к любимой дочке!
Наталья вскочила, опрокинув стул.
— Да ты слышишь себя?! Мама не вещь, чтобы ее «забирать»! Речь о помощи!
— Наташа, успокойся, — Ольга потянула сестру за рукав, но та вырвалась.
Людмила Петровна закрыла лицо руками. Алексей вдруг поднялся и вышел на кухню. Через минуту раздался звон разбитой чашки.
— Пойду проверю, — Ольга поспешила за ним.
На кухне Алексей стоял у окна, сжимая раковину так, что костяшки пальцев побелели.
— Леша… — осторожно начала Ольга.
— Я не знаю, что делать, — его голос сорвался. — Ирина… Она с детьми уедет к родителям, если я…
— Если ты что? Поможешь маме? — Ольга не могла поверить своим ушам. — Ты слышишь себя?
Из гостиной донеслись крики. Они бросились обратно.
Ирина стояла посреди комнаты, тряся перед Натальей какими-то бумагами.
— Вот! Смотри! Мы все оплачивали! Коммуналку, лекарства! А ты что сделала? Звонки раз в месяц?
Наталья выхватила бумаги и швырнула их на пол.
— И что? Это дает вам право бросать ее? Я пришлю деньги, если вам только этого не хватает!
— Деньги? — Ирина засмеялась. — Да нам вся квартира не нужна! Пусть оставит себе! Но тогда пусть и не ждет нашей помощи!
Людмила Петровна вдруг поднялась. Все замолчали, глядя на нее.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я… я поеду к Наташе. Квартиру… квартиру продам. Деньги поделю.
Ирина замерла. Даже Наталья выглядела ошеломленной.
— Мама, ты не должна… — начала Ольга.
— Нет, должна, — старушка посмотрела прямо на Ирину. — Ты права, Ирочка. Наташа далеко. Вы здесь. Поэтому… поэтому я поделю все поровну.
Ирина открыла было рот, но Алексей неожиданно перебил:
— Мам, мы не из-за денег…
— Знаю, сынок, знаю, — она потянулась к его руке. — Но так… так будет справедливо.
Наталья подошла и обняла мать за плечи:
— Тогда собирай вещи. Через неделю мы уезжаем.
Ирина молча развернулась и вышла, хлопнув дверью. Алексей бросился за ней, но на пороге обернулся:
— Я… я потом зайду. Поговорим.
Когда дверь закрылась, Людмила Петровна расплакалась. Наталья прижала ее к себе, глядя на Ольгу поверх материнской головы. В ее взгляде читалось: «Теперь ты здесь за ней присмотришь, пока я не заберу».
Ольга кивнула, понимая — самое трудное еще впереди. Ирина не сдастся так просто. А значит, война только начинается.
Прошло три дня после того разговора. Ольга зашла к Людмиле Петровне помочь собрать вещи. Старушка сидела на кровати, медленно перебирая старые фотографии.
— Мам, тебе взять эту шкатулку? — Ольга показала на резную деревянную коробочку.
— Да, это… это ваши детские бирочки из роддома, — голос Людмилы Петровны дрожал. — Всегда хранила.
Дверь внезапно распахнулась с такой силой, что Ольга вздрогнула. На пороге стояла Ирина, красная от злости, с перекошенным лицом.
— Так-так, значит, правда собираетесь сбегать? — она вошла, хлопнув дверью.
— Ирина, что ты… — начала Ольга, но та грубо отстранила ее.
— Молчи! Я со свекровью говорить пришла! — Ирина подошла к Людмиле Петровне и тыкнула пальцем в старушку. — Вы совсем совесть потеряли? Продать квартиру? А как же внуки?
Людмила Петровна побледнела, ее руки сжали шкатулку.
— Ирочка, я же сказала… деньги поделю…
— Какие деньги?! — Ирина закричала так, что, вероятно, было слышно на весь подъезд. — Квартира нужна! Дети растут! Мы тут всю жизнь прожили, а теперь эта… — она бросила ядовитый взгляд на Ольгу, — …эта стерва тебе мозги промыла!
Ольга не выдержала:
— Хватит! Ты совсем с ума сошла? Маме плохо!
— А мне хорошо?! — Ирина вдруг разрыдалась, но тут же снова перешла на крик. — Вы все против меня! Алексей теперь ночует на диване! Дети плачут! И все из-за вас!
Шум привлек соседей. В дверях показалась пожилая женщина с верхнего этажа.
— У вас там все в порядке? — спросила она озабоченно.
— Нет, не в порядке! — завопила Ирина, обращаясь к соседке. — Вот, смотрите, как со старухой поступают! Хотят выгнать из собственной квартиры!
Людмила Петровна вдруг встала, опираясь на трость. Ее голос, обычно тихий, прозвучал твердо:
— Врешь, Ирина. Все знают, что это ты меня бросила. Когда у меня давление подскочило, ты даже «скорую» не вызвала!
Соседка ахнула. Ирина на секунду опешила, но тут же нашлась:
— Да вы все сговорились! Сейчас полицию вызову! Грабеж средь бела дня!
На шум сбежались еще несколько соседей. Кто-то уже доставал телефон. Ольга увидела, как Людмила Петровна начинает задыхаться.
— Всем спасибо, но разойдитесь, пожалуйста, — попросила Ольга соседей. — Маме плохо.
— Никуда не уходите! — орала Ирина. — Пусть все видят, как вы со старухой обращаетесь!
В этот момент в дверях появился запыхавшийся Алексей. Увидев жену, он схватил ее за руку.
— Ира, хватит! Ты весь дом переполошила!
— А! Муженек приполз! — Ирина вырвала руку. — Иди к своей мамочке! Живи с ней! А я с детьми уезжаю!
Она выбежала, толкнув стоявших в дверях соседей. Алексей бросил на мать и сестру полный отчаяния взгляд и помчался за женой.
Людмила Петровна вдруг осела на кровать, ее дыхание стало прерывистым. Ольга схватила телефон:
— Скорая! Быстро!
Соседка подбежала, начала расстегивать ворот старушки.
— Глицин у вас есть? Давление надо померить.
Пока Ольга вызывала скорую, она услышала, как соседи перешептываются:
— Ну и скандалистка эта Ирина…
— Давно надо было старушку к себе забрать…
— А квартира-то хорошая, вот и дерутся за нее…
Когда через десять минут приехала скорая, Ирина и Алексей уже уехали. Врач, померив давление, покачал головой:
— Госпитализировать надо. Гипертонический криз.
Ольга ехала в скорой, держа мать за руку. В голове стучало: «Довели… Совсем довели…» Она достала телефон и набрала Наталью.
— Наташ, случилось… Маму забрала скорая. Ирина тут устроила спектакль на весь дом.
— Что?! — в трубке послышался испуганный голос сестры. — Я выезжаю. Сейчас же.
Ольга закрыла глаза. Война перешла в новую стадию. И теперь уже ясно было — назад дороги нет.
Белые стены больницы давили на Ольгу. Она сидела на жестком пластиковом стуле, сжимая в руках стакан с остывшим кофе. Врач вышел из палаты Людмилы Петровны, снимая стетоскоп.
— Как она? — Ольга вскочила навстречу.
— Состояние стабильное, но нервное перенапряжение спровоцировало микроинсульт. Не критично, но нужен полный покой.
— Микроинсульт… — Ольга медленно опустилась обратно на стул.
Дверь в коридор распахнулась. Наталья, запыхавшаяся, с сумкой через плечо, подбежала к ним.
— Где мама? Что случилось?
— Успокойся, — Ольга взяла сестру за руку. — С ней все будет хорошо.
Наталья резко выдернула руку, подошла к врачу.
— Я хочу видеть мать. Сейчас же.
Врач кивнул, пропуская ее в палату.
Людмила Петровна лежала бледная, с капельницей в вене. Увидев дочь, она слабо улыбнулась.
— Наташенька…
— Молчи, мам, не говори, — Наталья села на край кровати, сжимая ее руку. — Я все беру на себя.
Ольга стояла в дверях, наблюдая за ними. В кармане зазвонил телефон. Алексей.
— Оль… — его голос звучал надтреснуто. — Я… я в больнице. Внизу. Меня не пускают.
— Ты один?
— Да. Ирина… Ирина уехала с детьми к родителям.
Ольга закрыла глаза.
— Подожди. Я спущусь.
Алексей сидел в холле, сгорбившись, руки дрожали. Увидев сестру, он поднялся.
— Как она?
— Врачи говорят, что все под контролем. Но это микроинсульт, Леша.
Он закрыл лицо руками.
— Боже… Я не хотел…
— Ты слышал, что Ирина натворила? — Ольга не смогла сдержать гнев в голосе. — Она пришла к маме, орала на нее перед соседями!
— Я знаю… — Алексей опустил голову. — Но она не думала, что так получится…
— Не думала? — Ольга резко встала. — Она довела мать до больницы!
Дверь лифта открылась. Наталья вышла, увидела брата — и замерла.
— Ты… — ее голос дрожал. — Ты вообще понимаешь, что натворила?
— Наташа, я…
— Нет, ты посмотри на меня! — Наталья подошла вплотную. — Мама в палате из-за твоей жены!
— Я не знал, что она пойдет к маме!
— А что ты вообще знал?! — Наталья повысила голос, медсестры обернулись. — Ты все время отмалчивался, прятался за ее спину!
Алексей резко встал.
— Хватит! Я тоже мать люблю!
— Любишь? — Наталья засмеялась. — Тогда почему она одна? Почему ты позволил Ирине так с ней обращаться?
Ольга встала между ними.
— Хватит! Маме нужен покой, а вы тут…
Наталья отстранила ее.
— Нет, Оль, пусть ответит.
Алексей молчал, сжав кулаки. Потом резко развернулся и пошел к выходу.
— Леша! — Ольга сделала шаг за ним.
— Оставь, — Наталья остановила ее. — Пусть идет.
Ольга смотрела, как дверь за братом закрывается.
— Что теперь? — прошептала она.
Наталья глубоко вдохнула.
— Теперь я беру все в свои руки. Завтра же начну оформлять документы на переезд мамы ко мне.
— А квартира?
— Продаем. Как мама и хотела.
Ольга кивнула. Война заканчивалась. Но какой ценой?
Больничный коридор был пуст. Ольга сидела у окна, глядя, как за стеклом медленно темнеет небо. В палате Людмила Петровна спала, а Наталья разговаривала с врачом.
Дверь открылась, и вошел Алексей. Он выглядел изможденным, тени под глазами выдавали бессонную ночь.
— Как она? — спросил он тихо.
— Спит, — Ольга отодвинулась, давая ему место рядом. — Врачи говорят, что через пару дней выпишут.
Алексей кивнул, опустив голову.
— Я поговорил с Ириной…
— И?
— Она… не вернется. Пока мама не откажется от продажи квартиры.
Ольга сжала кулаки.
— Ты что, серьезно? После всего, что случилось?
— Я не знаю, что делать… — голос Алексея дрогнул. — Дети…
— Дети не должны быть разменной монетой! — Наталья стояла в дверях, ее голос звучал резко, но без злости. — Леша, ты должен выбрать.
Он поднял на нее глаза.
— Ты думаешь, мне легко?
— Нет. Но маме — еще тяжелее.
Алексей закрыл лицо руками.
— Я не могу просто взять и…
— Никто не просит тебя бросать семью, — Наталья села напротив. — Но ты должен понять: мама не виновата в том, что Ирина ведет себя как…
Она не договорила, но все поняли.
Тишина.
— Я поговорю с ней еще раз, — наконец сказал Алексей.
— Говори. Но решение уже принято, — Наталья встала. — Мама едет со мной. Квартиру продаем.
Ольга наблюдала, как брат медленно поднимается. Он выглядел сломленным.
— Я… я зайду завтра.
Когда дверь закрылась за ним, Наталья вздохнула.
— Ты думаешь, он примет правильное решение?
— Не знаю, — Ольга посмотрела в окно. — Но я надеюсь.
В палате Людмила Петровна тихо застонала. Сестры переглянулись и поспешили к ней.
Война подходила к концу. Но мир еще нужно было заслужить.
Раннее утро. Ольга стояла у окна пустой квартиры, наблюдая, как первые лучи солнца играют на стенах, где когда-то висели семейные фотографии. Всё было упаковано в коробки — оставалось только вынести последние вещи.
Дверь скрипнула. Наталья вошла, неся два стакана с дымящимся чаем.
— Мама уже в машине, — сказала она, протягивая один стакан. — Всё устроила на заднем сиденье, чтобы ей было удобно.
Ольга взяла чай, ощущая тепло через тонкий фарфор.
— Алексей так и не пришёл…
— Он позвонил мне ночью, — Наталья сделала глоток. — Сказал, что приедет попрощаться на трассе.
Тяжёлая тишина повисла между ними. Где-то внизу зазвучали голоса грузчиков.
— Ты уверена, что поступаешь правильно? — Ольга неожиданно спросила. — Забирать маму так далеко…
— А есть другой выход? — Наталья резко повернулась к сестре. — Оставить её здесь, с этими… — она закусила губу, не договорив.
Ольга молча опустила глаза. В коридоре зазвучали шаги.
— Кажется, за нами пришли.
Когда последняя коробка была вынесена, они задержались на пороге. Пустые комнаты, голые стены — здесь оставалась целая жизнь.
— Поехали, — Наталья первой вышла на лестничную площадку.
На улице их ждала машина. Людмила Петровна сидела на заднем сиденье, укутанная в плед, хотя на улице было тепло. Ольга села рядом с ней, взяла её руку — холодную, с проступающими венами.
— Всё будет хорошо, мам, — прошептала она.
Машина тронулась. Через двадцать минут они остановились на заправке у выезда из города. У обочины стоял Алексей — один, без семьи.
Наталья вышла первой. Брат и сестра смотрели друг на друга несколько секунд, затем Алексей рванулся вперёд и обнял её.
— Прости… — его голос сорвался.
— Не мне нужно прощение, — Наталья отстранилась. — Пойди к маме.
Ольга вышла, давая брату место у двери. Людмила Петровна заплакала, увидев сына.
— Сынок…
— Мама… — он опустился перед ней на колени, прижавшись лицом к её коленям. — Прости меня…
Она гладила его взъерошенные волосы, как в детстве.
— Ты ни в чём не виноват… Ты хороший сын…
Наталья отошла в сторону, давая им время. Ольга подошла к ней.
— Он едет с нами?
— Нет. Но обещал приехать через месяц. Без Ирины.
Машина сигналила — водитель торопил. Алексей встал, поцеловал мать в лоб.
— Я скоро приеду. Обещаю.
Когда машина тронулась, Ольга смотрела в зеркало заднего вида. Алексей стоял на обочине, постепенно уменьшаясь, пока совсем не исчез из виду.
Людмила Петровна тихо плакала. Наталья взяла её руку.
— Всё хорошо, мам. Всё только начинается.
Ольга закрыла глаза, чувствуя, как машина набирает скорость. Позади оставались ссоры, обиды, несправедливость. Впереди — что-то новое. Неизвестное. Но уже не такое страшное.
