— Варя, давай быстрее, — Дарья на ходу натягивала на дочку колготки, сама держа зубами прядь волос, чтобы не мешала, пока завязывает бантик. — Чайник уже вскипел, и нам через десять минут выходить.
Они жили в коммуналке матери Константина, и утро здесь всегда начиналось одинаково: запах чужого кофе и подгорелой каши в коридоре, очередь в душ, гул голосов за тонкими стенами. Варя, смешно прищурившись, тянула на себя ботинки, сидя на продавленном диване. За дверью кто-то грохнул ведром и выругался так, что у Дарьи дрогнули пальцы. Она повернула голову к коридору — сосед Гриша, вечно пьяный, брёл в сторону туалета, придерживая штанину.
— Надоело мне это, — ворчал Константин, стоя у окна и натягивая куртку. — Чужие люди под боком, очередь в душ, вечно кто-то орёт. Как в общежитии. Всё, пора брать ипотеку, пока я не спятил.
Дарья замерла с кружкой в руке. Слова мужа пронзили её неожиданной надеждой. Она представила кухню, где нет облупленной краски на стенах и запаха чужой еды из соседской кастрюли.
— Ты серьёзно? — в её голосе дрогнула улыбка. — Может, и правда пора. Наконец-то будет своё.
Он кивнул, застёгивая молнию.
— Я займусь этим. Всё оформлю, банк быстрее одобрит, если всё на меня будет.
Дарья поставила кружку на стол, но внутри уже мелькнула тень сомнения.
Вечером, когда Варя уснула, они сидели на маленькой кухне, за столом, покрытым клеёнкой с облезшими цветами. Лампа над головой тихо потрескивала.
— Кость, а мы оформим на нас обоих? — она постаралась, чтобы это прозвучало как обычный вопрос.
Он, не отрываясь от телефона, махнул рукой.
— Да зачем тебе? Ты же на полставки работаешь и есть кредитка, банк может не одобрить. Да и я же буду платить, значит, я и оформлю.
Дарья сжала ложку в руке, будто от этого могла появиться опора.
На следующий день дверь хлопнула — в их комнату в коммуналке зашла Галина Алексеевна. В руках пакет с тортом, пахло шоколадом и чем-то приторным.
— О, не пугайтесь, я ненадолго, — улыбнулась она, но взгляд был цепкий.
— Костя сказал, квартиру хотите брать? Так вот, Дашенька, не вздумай дёргаться. Женщины нынче хитрые, всё норовят мужиков ободрать. Один раз доверишься — потом всю жизнь расплачивайся.
Дарья опустила глаза на свои руки, которые машинально разглаживали подол халата. Константин молча наливал чай, будто и не слышал.
Когда Галина Алексеевна ушла, в квартире стало тихо, но в этой тишине чувствовался осадок. Дарья, не снимая халата, набрала номер подруги.
— Галка, можно к тебе заехать? Мне нужно… просто поговорить.
— Приезжай, — в голосе Галины, подруги, прозвучала тревога. — Я тебе всё объясню. Ты не дура, но вляпаться можешь так, что не выплывешь.
У Галины на кухне было тепло и пахло корицей. От пузатых кружек с чаем поднимался лёгкий пар, на подоконнике стояла банка с сухофруктами.
— Слушай внимательно, — подруга поставила локти на стол. — Если он оформит квартиру на себя, ты там никто. Даже если платишь, даже если живёшь. Сегодня он твой муж, завтра — бывший. И останешься ты с чем? С ребёнком и чемоданом.
Дарья пыталась не моргать слишком часто, чтобы не показать, как от этих слов у неё внутри всё сжалось.
— Я… думала, что это просто формальность, — тихо произнесла она.
— Формальности потом дороже всего обходятся, — отрезала Галя.
Поздно вечером, когда дом уже спал, Дарья сидела на кухне у мамы. Та гладила старую скатерть, пальцами разглаживая каждую складку, словно так можно было разгладить и прошлое.
— Мам, а если… он говорит, что всё оформит на себя, это нормально? — Дарья избегала взгляда матери.
— Твой отец мне тоже обещал, — тихо сказала мама, не поднимая головы. — А я осталась с двумя детьми и диваном. Не повторяй мою ошибку, Дашенька.
Дарья смотрела на кружку с остывшим чаем. Где-то в коридоре скрипнула половица. Она поняла, что эти слова останутся с ней надолго.
Она вернулась домой, где в комнате тихо сопела Варя. Константин спал на боку, отвернувшись к стене. Дарья легла рядом, но сон не приходил. В голове крутились обрывки разговоров, фразы подруги и матери. Она чувствовала, что впереди их ждёт серьёзный разговор, и вряд ли он закончится просто.
Утром она молча заварила чай, поставила перед собой кружку и долго смотрела, как поднимался от неё пар. За дверью кто-то громко шлёпал по коридору в тапках, гремела посуда. Константин сидел за столом, листал ленту в телефоне, словно её не замечая.
— Кость, — произнесла Дарья, вытирая руки о полотенце. — Я думала… Давай оформим в долю. Или брачный договор сделаем. Банк всё равно потребует моё согласие, а так всем будет спокойнее — и нам, и банку.
Он поднялся из-за стола, не глядя на неё, и прошёл мимо в комнату. Лишь стул остался наполовину выдвинутым, будто напоминание о недосказанности.
День прошёл в тишине. К обеду, когда Дарья помогала соседке донести кастрюлю до кухни, дверь в их комнату распахнулась — на пороге стояла Галина Алексеевна, усталая и жёсткая.
— Ты его подставить хочешь? — произнесла она ровно, задержав на Дарье взгляд чуть дольше обычного.
— У него есть ответственность, он тянет всё на себе. А у тебя… ребёнок не от него. Если оформите только на него, у тебя не будет доли и права решать. Потом придётся всё через суд доказывать.
Дарья посмотрела в пол и промолчала, а потом тихо, но твёрдо произнесла: — Это наша семья, и не вам решать. Галина Алексеевна фыркнула и ушла, не сказав больше ни слова.
Вечером Константин пришёл раздражённый.
— Ты что, решила меня кинуть? — он говорил резко, сбросив с плеча сумку. — После всего, что я делаю, ты ещё и условия ставишь? Или квартиру себе урвать хочешь? Живи с мамой, раз такая умная!
— Я не хочу тебя кидать, — Дарья смотрела прямо на него, сдерживая голос. — Я хочу, чтобы у нас с Варей тоже были права. Это не против тебя, Кость, это про нас всех. Но если ты хочешь, я уйду. Не нужно меня здесь как ребёнка отчитывать.
Хлопок двери разрезал воздух — Константин вышел, не обернувшись. Варя выглянула из-за шкафа.
— Мам, мы уходим? — спросила тихо, глядя на Дарью так, словно пыталась понять, что только что произошло.
— Это временно, — обняла её Дарья. — Просто надо пожить у бабушки, чтобы всё обдумать и решить, как нам дальше быть.
Через час они уже спускались по тёмной лестнице. У мамы дома было тепло, но непривычно тихо. Варя быстро заснула, а Дарья ещё долго сидела за кухонным столом.
На следующий день на работе, в коридоре поликлиники, она ждала заведующую. Попросила перевести её на полную ставку, говорила сухо, без лишних объяснений, словно боялась, что голос дрогнет. Потом, оставшись одна, села на подоконник и долго смотрела в окно, обдумывая всё, что произошло за последние дни.
Вечером пришла Галя, принесла блокнот на кухню и положила его прямо перед Дарьей.
— Записывай, — велела она. — Какие документы нужны для долевой, что требуют банки, чем брачный договор отличается от устных обещаний. И не смей махать на это рукой.
Дарья писала, чувствуя поддержку. Через пару дней, за чаем с Варей, девочка спросила:
— Папа нас не любит?
— Он просто запутался, — ответила Дарья, пряча глаза.
Поздно вечером позвонил Константин.
— Ты всё испортила. Хотела семью — вот и живи с мамой.
Дарья молчала, потом открыла блокнот с записями Гали. На следующий день она вошла в нотариальную контору, где пахло бумагой и кофе. Села напротив женщины за столом, задала вопросы и всё записала.
— Я не хочу ругани, — сказала она. — Я хочу знать, где мои границы.
Вечером кухня у мамы была наполнена запахом печёных яблок и тёплого теста. Дарья присыпала мукой стол, скатывая тесто в мягкий шар. Варя сидела рядом и аккуратно выводила на листке цветы фломастером.
Мама, прищурившись, нарезала яблоки тонкими дольками и, не поднимая глаз, сказала:
— Ты знаешь, Даш, в тебе сейчас что-то другое появилось. Спокойствие. Раньше бы ты уже на полкухни плакала, а теперь всё чётко.
Дарья улыбнулась уголком губ и кивнула. Внутри всё ещё было тревожно, но в словах матери она услышала что-то вроде одобрения.
На следующий день Константин появился без звонка. Варя, услышав скрип двери, побежала в прихожую, но остановилась у порога кухни. Константин стоял сдержанный, в руках держал папку с бумагами.
— Я был у нотариуса, — начал он, переводя взгляд с Дарьи на маму и обратно. — Нам предложили оформить долевую и подписать брачный договор. Если согласна, пойдём вместе и сделаем всё официально.
Дарья вытерла руки о фартук и посмотрела прямо на него.
— Если честно, я думала, ты не вернёшься с таким предложением.
— Я… не хотел давить, — он отвёл глаза. — Просто не знал, как правильно.
Через два дня они вошли в небольшую нотариальную контору. Женщина в очках разложила перед ними бумаги, зачитала вслух условия. Дарья держала ручку в руке чуть дольше, чем нужно, перечитывая каждый пункт. Константин сидел напротив, молчал и лишь иногда кивал.
Подписи поставили быстро, но воздух между ними остался плотным, словно ещё не выветрился прежний спор.
— Теперь у нас всё по-честному, — сказала Дарья, убирая документы в папку.
Константин только кивнул.
Через месяц они впервые зашли в новую квартиру. На полу ещё лежали рулоны линолеума и коробки с посудой. Варя бегала из комнаты в комнату, заглядывала в пустые шкафы и смеялась. Константин, держа в руках пакет с продуктами, прошёл на кухню и начал выкладывать хлеб и яблоки.
Никто не говорил лишнего, но в каждом движении было что-то осторожное, как будто они осматривались в новой реальности.
Вечером, когда коробки уже стояли по углам, а в чайнике закипела вода, Дарья устроилась у окна с чашкой чая. На стене рядом с дверью висели новые ключи — их ключи.
Она посмотрела на них и подумала, что теперь их с дочерью никто не выгонит. Варя будет дома. По-настоящему дома.
Но в глубине души остался лёгкий осадок, будто всё это время ей не доверяли до конца. И всё же она верила: это всего лишь один из тех жизненных этапов, что ведут к лучшей жизни.
