Я шла к родителям мужа с тяжёлым предчувствием. Дима весь день вёл себя странно — нервно улыбался, поправлял галстук, хотя обычно не парился из-за таких мелочей.
— Ты чего такая напряжённая? — спросил он, когда мы подъезжали к дому.
— Просто устала, — ответила я, хотя внутри всё сжалось. Последний раз, когда он так суетился, его мать уговорила нас взять кредит на её новую кухню.
Дверь открыла свекровь. Улыбка на её лице была сладкой, как сироп, но глаза оставались холодными.
— Наконец-то! Мы уже заждались! — она обняла Диму, меня лишь кивком удостоила.
За столом сидела Ольга, младшая сестра мужа. Она разглядывала меня с лёгкой усмешкой, будто знала что-то, чего я ещё не понимала.
Первые двадцать минут прошли в привычном фарсе: свекровь хвалила Диму, Ольга вставляла колкости в мой адрес, а я молча ковыряла вилкой салат.
— Кстати, — вдруг сказал Дима, откладывая нож. — У нас есть предложение.
Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Ольга сейчас ищет работу, — продолжил он. — А у тебя же в компании как раз открыта вакансия в отделе маркетинга.
Я медленно положила вилку.
— Ты серьёзно?
— Ну да, — засмеялся он, будто это была просто шутка. — Ты же можешь её устроить? Зарплата там хорошая, да и ей опыт нужен.
Ольга сияла, как будто её уже взяли на работу.
— Нет, Дима, за твою сестру я работать не буду, — сказала я чётко, глядя ему прямо в глаза.
Тишина.
Свекровь медленно положила салфетку на стол.
— Значит, ты нас не семья? — спросила она тихо, но в голосе звенела сталь.
Дима покраснел.
— Ты что, не можешь просто помочь?
— Помочь? — я рассмеялась. — После того, как она в прошлый раз «потеряла» мой ноутбук, а потом оказалось, что она его продала?
Ольга фыркнула.
— Ну вот, опять ты всё драматизируешь!
— Всё, хватит! — Дима ударил кулаком по столу. — Ты либо помогаешь семье, либо…
— Либо что? — я встала.
Он не ответил.
Я взяла сумку и вышла, хлопнув дверью.
А в голове уже крутилась мысль: это только начало войны.
Дождь стучал по крыше такси, пока я ехала домой. Пальцы непроизвольно сжимали телефон — пять пропущенных от Димы. Я выключила экран и закрыла глаза, вспоминая, как всё началось.
Первая встреча с Ольгой случилась ещё до свадьбы. Тогда она показалась милой девушкой — весёлой, немного взбалмошной.
— Ты же не против, если я возьму твои серёжки? — спросила она тогда, уже держа в руках мою шкатулку с украшениями.
— Это подарок мамы… — попыталась возразить я.
— Ой, да я на один вечер! — Ольга уже примеряла их перед зеркалом.
Серёжки вернулись через неделю. Одну я нашла в ванной, вторую — под диваном.
Год спустя, когда мы с Димой переехали в новую квартиру, Ольга «временно» поселилась у нас. На месяц. Прожила год.
— Ты же не выгонишь меня на улицу? — говорила она, когда я намекала на поиски работы.
Её «временное пребывание» закончилось только после того, как я случайно обнаружила в соцсетях её фото с отдыха в Сочи. В тот же день, когда она просила у меня денег на «лекарства для мамы».
Но самый запоминающийся случай произошёл три месяца назад. Я вернулась с работы и застала Ольгу в своём кабинете.
— Что ты делаешь за моим компьютером? — спросила я.
— Ничего! — она резко закрыла ноутбук. — Просто… проверяла почту.
Когда я включила компьютер, обнаружила открытый файл с моим отчётом по работе — тем самым, над которым я трудилась две недели. Через час начальник сообщил, что аналогичный проект только что презентовала конкурирующая компания, где… устроился парень Ольги.
Такси резко затормозило, прервав мои мысли.
— Приехали, — буркнул водитель.
Я вышла под дождь, не пытаясь укрыться. Телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение от свекрови:
«Ты опозорила нашу семью. Мы этого не забудем.»
Капли дождя смешались со слезами на лице. Но внутри горел огонь — я точно знала, что не позволю им сломать себя снова.
Дверь квартиры открылась с характерным скрипом. В прихожей горел свет — Дима уже был дома.
— Наконец-то! — раздался его голос из гостиной. — Мы должны поговорить.
Я глубоко вдохнула, стирая с лица следы слёз. Самая трудная часть вечера только начиналась.
Я замерла в дверном проеме, чувствуя, как мокрое пальто тяжелеет на плечах. Дима сидел на диване, его поза была неестественно напряженной — локти на коленях, пальцы сцеплены в замок.
— Ты вообще понимаешь, что сейчас натворила? — начал он, даже не подняв глаз.
Капли воды с моих волос падали на паркет, образуя темные пятна. Я молча сняла пальто, выигрывая время, чтобы успокоиться.
— Я просто сказала правду.
Дима резко поднял голову. Его глаза блестели странным блеском — не от слез, а от ярости.
— Ты оскорбила мою семью за нашим же столом! Мама в истерике, Ольга рыдает!
Я медленно прошла на кухню, налила стакан воды. Руки дрожали так, что стекло звенело о столешницу.
— А когда Ольга продала мой ноутбук — это не оскорбление? Когда она месяц жила у нас, не платя ни копейки?
— Это мелочи! — Дима вскочил, опрокинув журнальный столик. — А сегодня ты…
Звонок в дверь прервал его. Я вздрогнула — было уже за полночь.
Дима бросился открывать. В прихожей, вся мокрая от дождя, стояла Ольга. Ее тушь растеклась, оставляя черные следы по щекам, но в глазах не было и намека на слезы.
— Я не могла не прийти! — завопила она, бросаясь мне в ноги. — Прости меня! Я была глупой, но ты же не можешь из-за этого губить мое будущее!
Я отшатнулась, чувствуя тошнотворный запах ее дешевых духов.
— Встань, — холодно сказала я. — Не надо этого спектакля.
Ольга замерла, затем медленно поднялась. Ее лицо изменилось мгновенно — куда-то делись мнимые слезы, губы сжались в тонкую ниточку.
— Хорошо, — прошипела она. — Давай по-взрослому. Ты мне должна.
Я рассмеялась:
— Я? Должна? Тебе?
— Да! — Ольга сделала шаг вперед. — Это все благодаря моему брату ты живешь в такой квартире, ездишь на дорогой машине!
Дима беспомощно смотрел то на меня, то на сестру.
— Оль, может, хватит…
— Молчи! — огрызнулась она. — Ты что, не видишь, как она нас унижает?
Я поставила стакан на стол с таким звоном, что оба вздрогнули.
— Всё, хватит. Завтра утром я уезжаю к маме. Мне нужно время подумать.
Ольга фыркнула:
— Да брось, ты никуда не денешься.
Я молча прошла мимо них в спальню, закрыла дверь на ключ. Через минуту раздался яростный стук.
— Открывай! Мы не закончили разговор! — орала Ольга.
Я прислонилась к двери и медленно сползла на пол. В голове стучало: «Как дошло до этого? Когда все сломалось?»
Снаружи продолжался скандал. Ольга что-то кричала, Дима пытался ее успокоить. Потом грохнула входная дверь — кто-то ушел.
Тишина.
Я доползла до кровати и уткнулась лицом в подушку. Впервые за пять лет брака я всерьез подумала о разводе.
На тумбочке замигал телефон — новое сообщение. Я потянулась к нему, ожидая очередной угрозы. Но это была мама:
«Дочка, что случилось? Дима только что звонил, сказал, что ты завтра приедешь. Он плакал…»
Я выключила телефон. Сегодня у меня не было сил ни на какие объяснения. За окном по-прежнему лил дождь, и его монотонный стук постепенно убаюкивал меня.
Последней мыслью перед сном было: «А что, если я действительно уеду навсегда?»
Я проснулась от странной тишины. Дождь прекратился, в квартире стояла гнетущая атмосфера, будто после урагана. На часах было 6:17 утра.
Сумка для поездки к маме так и осталась не собранной. Я лежала, уставившись в потолок, когда услышала осторожные шаги за дверью.
— Ты не спишь? — тихо спросил Дима через дверь.
Я не ответила.
Он вздохнул и медленно повернул ручку. Дверь была незаперта — видимо, я так и уснула, не дойдя до кровати.
Дима выглядел ужасно: красные глаза, помятая рубашка. Он явно не спал всю ночь.
— Я… я поговорил с Ольгой, — начал он, садясь на край кровати. — Она согласна извиниться.
Я села, опершись спиной о изголовье.
— Это всё? После всего, что было вчера?
Он нервно провел рукой по лицу.
— Что ты хочешь услышать? Я сделал всё, что мог! Она моя сестра, понимаешь?
— А я? — мой голос дрогнул. — Я твоя жена. Или уже нет?
Дима резко встал и начал метаться по комнате.
— Ты всё драматизируешь! Ну подумаешь, она попросила помочь с работой! Разве нельзя просто…
— Нет, нельзя! — я вскочила с кровати. — Потому что это не просто «помощь»! Это последняя капля! Ты вообще видишь, что происходит? Твоя сестра годами пользуется нами, а ты только поощряешь это!
Он остановился как вкопанный.
— Ты… ты её ненавидишь, да?
Вопрос повис в воздухе. Я вдруг поняла, что не могу больше лгать.
— Да. Ненавижу. И знаешь почему? Потому что она отнимает у меня мужа. Каждый раз, когда ей что-то нужно, ты бросаешь всё и бежишь к ней.
Дима побледнел.
— Это моя семья…
— А я разве не твоя семья? — голос сорвался на крик. — Когда ты последний раз выбирал меня?
Он молчал. Этот молчаливый ответ был хуже любых слов.
Я начала собирать вещи, руки дрожали так, что я дважды роняла телефон.
— Подожди… — Дима схватил меня за руку. — Давай просто… подождём. Успокоимся.
Я вырвала руку.
— Я ждала пять лет. Каждый раз, когда она переходила границы, я молчала. Ради тебя. Но теперь хватит.
В его глазах мелькнуло что-то похожее на страх.
— Ты… ты уходишь?
Я остановилась у двери, не оборачиваясь.
— Нет, Дима. Это ты уже давно ушёл. Просто не заметил.
На лестничной площадке было холодно. Лифт ехал мучительно долго. Когда двери закрылись, я наконец позволила себе заплакать.
Но слезы быстро высохли. В голове крутилась только одна мысль: «Почему я не сделала этого раньше?»
Такси ждало во дворе. Водитель, увидев моё лицо, тактично молчал всю дорогу.
Мама жила на другом конце города. Раннее утро, пробки… У меня было два часа, чтобы принять самое важное решение в жизни.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от Димы:
«Прости. Я был слеп. Давай поговорим.»
Я выключила телефон. Впервые за долгое время почувствовала странное облегчение.
Было страшно. Было больно. Но впервые за пять лет — честно.
Мама встретила меня на пороге в старом халате, который я помнила с детства. Ее глаза сразу стали влажными, но она лишь крепко обняла меня и потянула на кухню.
— Садись, я чайник поставлю, — сказала она так буднично, словно я приехала в гости в обычный выходной.
Я опустилась на знакомый стул с потертой обивкой. В этом доме ничего не менялось — те же шторы, тот же запах яблочного пирога, те же трещинки на потолке, которые в детстве я разглядывала вместо звезд.
Мама молча поставила передо мной кружку с ромашковым чаем — моим любимым с тех пор, как я болела ангиной в пятом классе.
— Рассказывай, — мягко произнесла она, садясь напротив.
Я открыла рот, и вдруг все, что копилось годами, хлынуло наружу. Про Ольгу, про свекровь, про Диму, который так и не смог поставить жену выше сестры. Мама слушала, не перебивая, только крепче сжимала свою кружку.
Когда я закончила, на кухне повисла тишина. За окном запели птицы — рассвет вступал в свои права.
— Знаешь, что самое страшное? — я сгребла пальцами прядь волос. — Я сама виновата. Терпела, молчала, позволяла им себя топтать.
Мама вздохнула и потянулась через стол, чтобы прикрыть мою дрожащую руку своей теплой ладонью.
— Любовь не должна требовать жертв, дочка. Особенно таких.
Звонок в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Мама нахмурилась и пошла открывать. Через мгновение я услышала знакомый голос, от которого по спине побежали мурашки.
— Где она? Мне нужно с ней поговорить!
Я медленно вышла в коридор. Свекровь стояла на пороге в дорогой норковой шубе, лицо было искажено гримасой гнева. Увидев меня, она сделала шаг вперед.
— Ну-ка немедленно прекрати этот цирк! — зашипела она. — Ты опозорила нашу семью, сбежав ночью, как какая-то…
— Зоя Ивановна, — мама резко перебила ее, вставая между нами. — В моем доме вы не будете разговаривать с моей дочерью в таком тоне.
Свекровь фыркнула, но сделала шаг назад.
— Вы всегда ее так баловали! Потому она и выросла эгоисткой!
Я почувствовала, как во мне закипает ярость. Годы молчания, попыток угодить, терпения — все это взорвалось в один момент.
— Эгоистка? Это вы называете эгоизмом отказ брать на работу человека, который сливал мои рабочие документы конкурентам? Который воровал из моего кошелька? Который…
— Врешь! — свекровь побледнела. — Моя Оля никогда…
— Проверьте ее банковские переводы за последний год, — холодно сказала я. — Особенно те, что шли сразу после моих пропаж денег.
Наступила мертвая тишина. Свекровь вдруг выглядела постаревшей на десять лет. Но ненадолго.
— Даже если это правда… — она с трудом выговаривала слова. — Ты должна была сказать семье! А не выносить сор из избы!
Мама не выдержала:
— Вы слышите себя? Ваша дочь ворует, а виновата моя?!
Свекровь повернулась ко мне, и в ее глазах я увидела нечто пугающее.
— Ты пожалеешь об этом. Дима никогда не простит тебя за то, что ты сделала сегодня.
Она резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.
Мама сразу же обняла меня. Я вдруг поняла, что дрожу всем телом.
— Все, хватит, — шептала мама, гладя меня по волосам, как в детстве. — Ты не одна. Я всегда с тобой.
Телефон в кармане снова завибрировал. Я знала, что это Дима. Наверное, его мать уже рассказала ему свою версию событий.
Я не стала смотреть. Впервые за долгие годы я чувствовала себя… свободной. Пусть и через боль.
Мама отвела меня на кухню, усадила и начала готовить завтрак — яичницу с помидорами, как я любила в детстве.
— Знаешь, — сказала она, ловко переворачивая яйца на сковороде. — Иногда нужно все потерять, чтобы найти себя.
Я смотрела, как солнечные лучи играют в паре, поднимающемся от сковороды, и думала, что мама, как всегда, права. Пусть этот день станет началом новой жизни. Без обмана. Без предательства. Без токсичной «семьи», которая на самом деле никогда семьей не была.
Прошло три дня с момента моего побега. Я не отвечала на звонки Димы, удалила все социальные сети и сменила сим-карту. Мама с утра ушла на работу, оставив мне список дел по дому — она всегда знала, что рутинная работа лучше всего лечит душевные раны.
Я как раз разбирала старые коробки на антресолях, когда в дверь позвонили. Через глазок увидела курьера с огромным букетом роз.
— От Дмитрия Сергеевича, — улыбнулся парень, протягивая мне конверт.
Я машинально взяла цветы, поставила их в коридоре и вскрыла конверт. На фирменном бланке компании Димы было написано: «Прости. Давай поговорим. Твой Дима.»
Внизу приписка: «Посмотри на стену в ВК.»
Сердце бешено заколотилось. Я достала старый телефон, вставила симку и зашла в соцсети. Первое, что бросилось в глаза — пост Ольги на главной странице:
«Когда твоя невестка оказывается змеёй подколодной. 5 лет притворялась любящей женой, а на самом деле только и ждала момента разрушить семью. Но правда всегда выходит наружу! #семьяпревышевсего #предательство»
Под постом было фото меня с подругой в кафе — видимо, сделано тайком. Комментарии родственников Димы пестрили словами «шлюха», «алчная тварь», «вот она какая на самом деле».
Руки дрожали так, что телефон выпал на пол. Я опустилась на корточки, пытаясь унять тошноту. Это была настоящая травля — спланированная и жестокая.
Раздался звонок. Незнакомый номер.
— Алло? — голос сорвался на шепот.
— Ну что, сучка, получила посылку? — в трубке звенел знакомый голос Ольги. — Это только начало. Я сделаю так, чтобы ты нигде не смогла устроиться на работу. Всем расскажу, какая ты на самом деле.
Я молчала, сжав телефон так, что пальцы побелели.
— Дима уже подал на развод, — продолжала она. — И знаешь что? Он сам попросил меня помочь тебя уволить. Сказал, что не хочет, чтобы такая мразь работала в его компании.
Это была ложь. Я знала. Но от этого не стало менее больно.
— Заканчивай, Ольга, — наконец выдавила я. — Ты добилась своего. Я ухожу.
Она засмеялась:
— Ой, нет, дорогая! Это только начало. Я хочу, чтобы ты потеряла ВСЁ.
Щелчок в трубке. Разговор окончен.
Я сидела на полу, обхватив колени руками. В голове крутилась только одна мысль — они не остановятся. Никогда.
Вдруг телефон снова зазвонил. На этот раз мама.
— Доченька, ты в порядке? — в ее голосе слышалась паника. — Мне только что позвонила Люда из бухгалтерии… Ты знаешь, что у тебя в соцсетях?
Я глухо рассмеялась:
— Да, мам. Я знаю.
— Срочно звони начальнику! — зашептала мама. — На работе уже шепчутся. Говорят, тебя могут уволить за аморалку.
Я закрыла глаза. Конечно. Идеальный план — разрушить мою репутацию, лишить работы, а значит и средств к существованию. Классика.
— Мам, я перезвоню позже.
Я отключилась и медленно поднялась. Подошла к зеркалу в прихожей. В отражении смотрела на меня незнакомая женщина с красными глазами и перекошенным от боли лицом.
И вдруг… что-то щелкнуло. Боль, страх, отчаяние — все это куда-то ушло. Осталась только холодная ярость.
Они развязали войну? Хорошо. Они получат войну.
Я подняла телефон, открыла облачное хранилище и нашла папку «Ольга». Там лежали фотографии чеков, скриншоты переписок, даже запись разговора, где она хвасталась, как «кинула лохов с кредитом». Я копила это годами — на всякий случай.
«Случай» настал.
Первым делом я написала сообщение Диме: «Посмотри, что твоя сестра выложила. Ты действительно веришь ей, а не мне? Последний шанс.»
Ответ пришел мгновенно: «Ты сама все испортила. Не надо было уходить.»
Хорошо. Значит, он сделал свой выбор.
Я открыла редактор и начала составлять пост. Подробно, с доказательствами, с датами. Как Ольга воровала. Как она сливала информацию. Как она годами врала и манипулировала.
В конце добавила: «Вы хотели войны? Вы её получите.»
Перед отправкой на секунду задумалась. Это точка невозврата. Но назад дороги уже не было.
Я нажала «опубликовать».
Через пять минут телефон взорвался от уведомлений. Первым позвонил брат Димы — единственный адекватный человек в их семье.
— Ты совсем охренела? — кричал он. — Ты понимаешь, что теперь…
— Я понимаю, — спокойно перебила я. — Теперь ваша любимая Оленька получит по заслугам. Передай Диме — документы на развод жду к вечеру.
Я положила трубку, отключила телефон и пошла на кухню варить кофе.
Где-то там, в другом конце города, начался ад. Но мне было уже всё равно.
Война только начиналась.
Вечер. Я сидела на кухне у мамы, разглядывая узоры на старой клеенке, когда в дверь позвонили. Через глазок увидела Диму – он стоял, сгорбившись, без привычного галстука, с папкой в руках.
Открыла. Мы молча смотрели друг на друга. За эти три дня он постарел на десять лет – глубокие тени под глазами, небритые щеки.
— Заходи, – наконец сказала я.
Он шаркнул ногами, вытирая ботинки, хотя на улице было сухо. Эта привычная до абсурда деталь вдруг резанула по сердцу.
— Мамы нет? – спросил он, оглядываясь.
— В больнице у тети Люды. – Я указала на папку. – Это оно?
Он кивнул, положил документы на стол. «Расторжение брака» – гласила надпись. Я медленно провела пальцем по буквам.
— Подписать нужно здесь и здесь, – его голос был пустым, как коридор в ЖЭКе.
Я взяла ручку, но не подписывала, а вертела в пальцах.
— Ты видел мой пост?
Он резко поднял голову:
— Видел. И комменты под ним тоже. Теперь вся наша семья в дерьме, ты довольна?
Я откинулась на спинку стула:
— А когда твоя сестра травила меня – это нормально было? Когда твоя мать назвала меня шлюхой – это семейная традиция?
Дим кулаки сжались, но голос остался ровным:
— Ты могла просто уйти. Без этого… цирка.
Я вдруг рассмеялась. Смех получился горьким, как полынь.
— То есть я должна была молча стерпеть, да? Как терпела пять лет? Чтобы вы все дальше считали меня тряпкой?
Он ничего не ответил, только смотрел в окно, где зажигались вечерние огни.
— Дима, – я наклонилась вперед. – Скажи честно. Ты хоть раз любил меня? Не удобную жену, не домработницу, а именно меня?
Его веки дрогнули. Этот микроскопический жест сказал больше любых слов.
— Не надо этого, – пробормотал он. – Подпиши и давай закончим.
Я взяла ручку, вывела свое имя. Ровно, без дрожи. Вторую подпись поставила с особым удовольствием.
— Вот и все, – сказала он, забирая документы. – Через месяц будет заседание. Приходить не обязательно.
Я проводила его до двери. Он уже взялся за ручку, но вдруг обернулся:
— Почему ты не боролась? Хотя бы за нас…
Этот вопрос ударил неожиданно. Я посмотрела в его глаза – впервые за долгое время – и поняла: он искренне не понимал.
— Я боролась, Дима. Каждый день. Просто ты этого не замечал.
Он вышел, не попрощавшись. Я закрыла дверь, прислонилась к ней лбом. В груди была странная пустота – ни боли, ни злости, только усталость.
Телефон зажужжал в кармане. Сообщение от коллеги: «Ты в курсе, что Ольгу только что уволили? По слухам, еще и заявление в полицию подадут за кражу данных.»
Я не ответила. Выключила телефон, поставила чайник. За окном гас закат, окрашивая стены в багровые тона.
Через месяц я буду свободна. По-настоящему.
Чайник засвистел, но я не спешила его выключать. Пусть пошумит – в этой квартире стало слишком тихо.
Прошел ровно месяц. Утро начиналось как обычный будний день — кофе, новости, сборы на работу. Только сегодня вместо офиса мне нужно было в суд.
Я стояла перед зеркалом, поправляя воротник белой блузки. Никакого черного — не для них траур. Только белый, чистый, как новый лист.
— Ты готова? — мама заглянула в комнату, держа в руках ключи от машины.
— Да, — улыбнулась я. — Давно готова.
Мы ехали молча. Мама время от времени поглядывала на меня, но не спрашивала лишнего. Она знала — сегодня мне нужна была не поддержка, а просто ее присутствие.
Здание суда встретило нас серыми стенами и скучающими охранниками. В коридоре уже сидел Дима — один, без своей обычно шумной свиты. Увидев меня, он едва заметно кивнул.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет, — ответила я так же.
Больше мы не разговаривали.
Судья была женщиной лет пятидесяти, с усталыми глазами и быстрой речью. Брак расторгали без вопросов — без детей, без споров о разделе имущества. Все было решено заранее.
— Брак между гражданином Дмитрием Сергеевичем Соколовым и гражданкой Анной Михайловной Соколовой расторгнуть, — сухо произнесла судья, ударив молотком.
Вот и все. Пять лет жизни — и один удар молотка.
Мы вышли из зала вместе, но уже чужими людьми. В коридоре Дима задержался, будто хотел что-то сказать.
— Ну… удачи, — пробормотал он.
— И тебе, — кивнула я. — С Ольгой.
Его лицо дрогнуло, но он промолчал, развернулся и ушел.
Мама обняла меня за плечи.
— Поехали домой?
— Нет, — улыбнулась я. — Сначала заедем в кафе. Хочу пирожное.
***
Вечером я зашла в соцсети впервые за месяц. Десятки сообщений, комментариев, упоминаний. Ольга пыталась оправдаться, но ее уже никто не слушал — слишком много правды всплыло наружу.
Дима молчал.
Я открыла чат с последним сообщением от него, месяц назад. Подумала секунду и набрала:
«Спасибо. За всё.»
Заблокировала. Выключила телефон.
На столе лежал конверт — приглашение на новую работу в другом городе. Я взяла его в руки, улыбнулась и положила обратно.
Завтра будет новый день.
И впервые за долгое время — мой.
