Я стояла на пороге пустой, ещё пахнущей свежим ремонтом квартиры и не верила своим глазам. Моя. Совсем моя. Не съёмная, не временная, не «пока не найдёшь что-то лучше». После десяти лет аренды, переездов и вечных разговоров с хозяйками о «внезапном повышении цены» — у меня наконец-то появилось своё жильё. Пусть в ипотеку, пусть в спальном районе, но своё.
Достала телефон, сделала фото голых стен с торчащими проводами и отправила в семейный чат с подписью:
«— Всё, подписала договор. Теперь у меня есть своя берлога!»
Чат взорвался.
— Ого, поздравляю! — первым отреагировал дядя Коля.
— Молодец, дочка! — добавила мама.
— А где это? Сколько метров? — тут же влезла тётя Люда.
— Три комнаты, — ответила я, улыбаясь.
И вот тут началось.
— О, три! — оживилась сестра Лена. — Значит, можно и к тебе заехать, если что.
Я замерла. Фраза звучала как шутка, но я знала Лену — за каждым её «ха-ха» скрывался расчёт.
— Ну, знаешь… — начала я осторожно.
Но она уже писала дальше:
— Кстати, у Светки свадьба через месяц, жених с Урала, им же где-то жить надо, пока квартиру ищут. Ты же не против?
Я уставилась в экран. Вот так. Ещё даже ключи не забрала из агентства, а мне уже раздают мои комнаты.
— Лен, у меня там ремонт ещё не начат, — попыталась отшутиться я.
— Ну и что? Главное — крыша над головой! — ответила она, как будто я сказала что-то глупое.
Чат поддержал:
— Да ладно, пусть поживут, семья ведь!
— Ты же не жадная, правда?
— А что, отличный вариант, всем удобно!
Я медленно опустила телефон. В груди стало тяжело.
— Так… Стоп.
Набрала ответ:
— Ребята, я только купила эту квартиру. Я сама ещё не въехала. Давайте без планов на неё, ладно?
На секунду чат затих.
А потом раздался звонок.
— Алло? — подняла трубку я.
— Ты серьёзно? — голос Лены звучал холодно. — Мы же просто спросили.
— Лен, я не против помочь, но…
— Но ничего. Понятно. — Она резко вздохнула. — Наверное, деньги меняют людей.
Щёлк.
Я опустила телефон и обвела взглядом пустые стены.
Квартира была моей.
Но почему-то прямо сейчас она казалась чужой.
Три дня я провела в нервном ожидании. После того разговора семейный чат затих, будто все разом занялись срочными делами. Только мама лайкала мои сторис с ремонтом, но комментировать их почему-то не решалась.
На четвертый день раздался звонок.
— Алло, мам?
— Привет, дочка. — Голос у матери был мягким, но в нем явно сквозила натянутость. — Как дела? Ремонт продвигается?
— Пока только стены штукатурят, — ответила я, мысленно готовясь к главному вопросу.
Он не заставил себя ждать.
— Слушай, я тут поговорила с Леной… — мама замялась. — Она очень расстроена, знаешь ли.
Я стиснула телефон.
— Мам, я ничего плохого не сказала. Просто объяснила, что сама еще не въехала.
— Ну конечно, конечно, — мама заспешила, — но ты же понимаешь, Светке действительно негде жить после свадьбы. Всего на пару месяцев!
В животе заныло знакомое чувство вины. Но вместе с ним поднялось и что-то новое — злость.
— Мама, у меня ипотека на двадцать лет. Я сама буду жить в этой квартире впервые в жизни. Почему я должна сразу кого-то там селить?
На другом конце провода повисло молчание.
— Ты стала какая-то… другая, — наконец сказала мама. — Раньше ты всегда помогала семье.
— Я и сейчас готова помогать! Но не понимаю, почему моя квартира сразу должна стать общежитием!
— Никто не говорит про общежитие, — голос матери стал холоднее. — Просто мы всегда делились тем, что у нас есть. Или ты забыла, как Лена тебе свою комнату на год отдавала, когда у тебя с тем парнем проблемы были?
Я закусила губу. Да, было такое. Но…
— Это было десять лет назад, мам. И я тогда сама снимала квартиру через месяц.
— Вижу, благодарности в тебе не осталось, — вздохнула мама. — Ладно, не буду тебе мешать. Ты, видимо, очень занята своим новым статусом домовладелицы.
Щелчок.
Я опустилась на еще не распакованные коробки с вещами.
По щекам текли слезы, но внутри горело.
В чате всплыло новое сообщение. Это была тетя Галя, мамина сестра:
«Наша Алина, видимо, теперь слишком важная персона для семейных дел. Ну что ж, каждому свое. Только вот интересно, кто ей будет помогать, когда понадобится?»
Я вытерла лицо и набрала ответ:
«Я не отказываюсь помогать. Я отказываюсь, чтобы мой дом считали своим все, кому не лень.»
Чат взорвался.
— Ого, как заговорила!
— Деньги портят людей…
— Ну все, теперь у нас в семье есть своя олигархиня!
Я выключила телефон.
За окном стемнело. В пустой квартире было слышно, как капает вода из недокрученного крана на кухне.
Я подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу.
Это должно было быть самое счастливое время в моей жизни.
Тогда почему мне так одиноко?
Прошла неделя с тех пор, как я перестала отвечать в семейном чате. Ремонт продвигался медленно — каждый день после работы я приезжала проверять, как идут дела, а вечерами выбирала плитку и сантехнику. Это отвлекало от мыслей о семейном скандале.
В субботу утром, когда я в очередной раз приехала на стройку, меня ждал сюрприз. У двери квартиры сидел мой брат Сергей, курил и что-то бурно обсуждал по телефону.
— Да, да, конечно, всё будет! — говорил он, замечая меня. — О, хозяюшка приехала. Перезвоню.
Он встал, отряхнул джинсы и широко улыбнулся:
— Привет, сестрёнка! Долго ты тут, оказывается, без телефона-то.
Я невольно потрогала карман — телефон был на месте.
— Я тебе не звонила, — честно сказала я.
— Ну да, — он закатил глаза, — вся семья в шоке, а ты тут ремонтом занята. Классно.
Я вздохнула и открыла дверь. Сергей ловко проскользнул за мной внутрь, оглядывая голые стены.
— Ну и хоромы! — свистнул он. — Три комнаты, говоришь?
— Да, — осторожно ответила я. — Но это всё в ипотеку, Серёж.
— Ну и что? — он махнул рукой. — Главное, что своё.
Он прошёлся по комнатам, заглянул на балкон, постучал по стенам. Я молча наблюдала, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
— Слушай, — вдруг повернулся он ко мне, — у меня к тебе дело. Серьёзное.
Я медленно кивнула.
— У меня там небольшие проблемы с деньгами, — начал он, делая беззаботное лицо. — Ну, кредиты, долги… В общем, коллекторы достали уже.
— Опять? — не удержалась я. — В прошлый раз же мама тебе помогала.
— Ну да, — он раздражённо сморщился, — но сейчас суммы другие.
Он сделал паузу, потом вдруг оживился:
— Вот у тебя же теперь есть имущество! Давай так — ты переоформишь квартиру на меня временно, а я её как залог оставлю. Ну, пока долги не закрою.
Я несколько секунд просто смотрела на него, не веря своим ушам.
— Ты… Ты серьёзно?
— Ну да! — он удивлённо поднял брови. — В чём проблема? Ты же всё равно тут живёшь, ничего не изменится.
— Сергей, — я с трудом сдерживала голос, — ты предлагаешь мне переписать КВАРТИРУ на тебя?
— Ну да, временно! — он развёл руками. — Ты же не замужем, детей нет — тебе-то что терять?
В голове у меня что-то щёлкнуло.
— Выйди, пожалуйста.
— Чего? — он не понял.
— Выйди из моей квартиры. Сейчас же.
Его лицо исказилось.
— Ты что, совсем охренела? Я тебе как брат…
— ВЫЙДИ! — я не выдержала.
Он отступил на шаг, потом злобно усмехнулся:
— Ну ладно, ладно. Только подумай, а то обидишь мать. Она и так переживает, что ты нас всех кинула.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
Я стояла посреди пустой комнаты, дрожа всем телом.
В коридоре зазвонил телефон. Мама.
Я не стала поднимать трубку.
Вместо этого села на пол, обхватила колени руками и закрыла глаза.
Квартира была моей.
Но почему-то казалось, что я её уже потеряла.
Мамин звонок стал первым в череде пропущенных. За ним последовали вызовы от тети Люды, двоюродной сестры Кати и даже давно забытого дяди Вити. Я отключила звук и сосредоточилась на выборе обоев для спальни, но мысли упорно возвращались к Сергею.
В воскресенье вечером, когда я заканчивала уборку строительного мусора, в дверь постучали.
— Кто там?
— Открой, это мама.
Я замерла с мусорным мешком в руках.
Через глазок увидела не только мать — за ее спиной стояли Лена, Сергей и тетя Галя.
— Мы поговорить пришли, — сказала мама ровным тоном, когда я открыла дверь. — Впустишь?
Они вошли без приглашения. Тетя Галя тут же начала осматривать ремонт, критически щурясь.
— Деньги есть, а вкуса нет, — громко заметила она, тыча пальцем в выбранную мной плитку.
— Садитесь, — предложила я, указывая на единственные три табуретки, которые успела привезти.
Мама устроилась на коробках с плиткой, сложив руки на коленях.
— Дочка, мы собрались, чтобы обсудить ситуацию. Ты ведешь себя… странно.
— В каком смысле?
— В смысле отрыва от семьи! — встряла Лена. — Светке с мужем негде жить, Серёже деньги нужны, а ты тут в своих хоромах…
— Моя квартира — не хоромы, — перебила я. — Это 54 квадрата в ипотеку на 20 лет.
— Ой, какая несчастная! — фыркнула тетя Галя. — Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? В твоем возрасте у меня и ребенка уже было, и мужа-алкоголика!
— Галя, не надо, — остановила ее мама, но тут же добавила: — Хотя она права. Мы все жили в тесноте, но не в обиде.
Сергей, молчавший до сих пор, вдруг встал и начал расхаживать по комнате.
— Я тебе дельное предложение сделал! Квартиру на меня переоформить — и все проблемы решены. А ты…
— Это моя квартира, — медленно проговорила я, чувствуя, как дрожат руки. — Моя. Купленная на мои деньги.
— Какие твои?! — взвизгнула Лена. — Ты же знаешь, мама тебе на первый взнос давала!
Я остолбенела.
— Что?
— Ну да, — подхватила тетя Галя. — Ты думаешь, откуда у нее триста тысяч взялось? Это все мы понемногу скидывались!
Я перевела взгляд на маму. Она опустила глаза.
— Мам… Это правда?
— Ну… — она замялась. — Я немного помогла. Но это же не главное!
— Главное, что ты теперь всем должна! — торжествующе заявила Лена.
В комнате повисла тишина. Я смотрела на их лица — родные, близкие люди, которые сейчас выглядели как чужие.
— Хорошо, — наконец сказала я. — Сколько именно вы мне дали, мам?
— Зачем тебе…
— Конкретную сумму. Сейчас.
Мама растерянно посмотрела на тетю Галю.
— Ну… Двести… Нет, сто восемьдесят…
— Сто семьдесят пять тысяч, — точно сказала тетя Галя. — Я записывала.
Я достала телефон и открыла банковское приложение.
— Вот, — показала я экран маме. — Первый взнос был 450 тысяч. 300 я копила сама пять лет. 150 мне дала подруга. Твоих денег там не было.
Тишина стала еще громче.
— Ну… — начала мама, — я имела в виду…
— Врешь! — неожиданно крикнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Вы все врете! Просто решили, что теперь можете распоряжаться моей жизнью!
— Как ты разговариваешь?! — вскочила тетя Галя.
— Да нормально разговариваю! — я тоже встала, сжимая телефон так, что пальцы побелели. — Больше никто не будет жить в моей квартире! Ни Светка, ни Сергей, никто! Понятно?
— Понятно, — медленно поднялась мама. Лицо ее стало каменным. — Теперь нам все понятно. Ты больше не наша дочь.
Они уходили по одному. Сергей последним, хлопнув дверью так, что с полки упала банка с грунтовкой.
Я осталась одна среди разбросанных коробок и строительных материалов.
Телефон завибрировал — сообщение в общем чате от Лены:
«Всем спасибо за поддержку. Теперь у нас в семье есть чужой человек. Больше не пишите ей».
Я нажала «покинуть чат».
За окном уже стемнело. В пустой квартире было слышно, как капает вода из крана, который я еще не успела починить.
Я подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза.
Это должно было быть самое счастливое время в моей жизни.
Тогда почему я чувствовала себя так, будто только что потеряла все?
Тишина после их ухода была оглушительной. Я медленно скользила спиной по стене, пока не опустилась на пол. В руках бессмысленно сжимала телефон, на экране которого горело уведомление: «Вы вышли из чата «Наша дружная семья»».
На кухне капал кран. Кап-кап-кап. Ритмично, как отсчёт времени до чего-то неотвратимого. Я закрыла глаза и вдруг осознала, что вся дрожу — мелкой, противной дрожью, будто заболела.
Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Неужели вернулись? Сердце бешено заколотилось. Подойдя к двери, я осторожно заглянула в глазок.
— Даша?
Моя соседка снизу, пожилая женщина, держала в руках тарелку с пирогом.
— Я слышала, у вас тут ремонт… — начала она, но, увидев моё лицо, резко сменила интонацию. — Доченька, что случилось?
Неожиданно для себя я расплакалась. Даша, не спрашивая больше ни о чём, завела меня на кухню, поставила чайник и молча гладила по спине, пока я всхлипывала, уткнувшись лицом в её пушистый домашний халат.
— Родные? — спросила она, когда я немного успокоилась.
Я кивнула, вытирая лицо бумажной салфеткой.
— Хотят распоряжаться моей квартирой. Считают, что теперь я им всем должна.
Даша тяжело вздохнула и налила чай в две большие кружки.
— У меня тоже так было, — неожиданно сказала она. — Когда квартиру получила после мужа. Свекровь с племянниками прямо в день похорон пришли — «поговорить о будущем».
Она протянула мне кружку, и её морщинистые пальцы на мгновение сжали мои.
— Знаешь, что я им сказала?
Я покачала головой.
— Что мой дом — это моя крепость. А в крепости бывают и подъёмные мосты, и решётки на окнах. — Она хитро подмигнула. — И знаешь что? Через год они сами ко мне приходили мириться.
Я улыбнулась сквозь слёзы, но тут телефон снова завибрировал. Сообщение от подруги детства Иры:
«Ты в порядке? Твоя мама только что позвонила моей, сказала, что ты от семьи отказалась. Что происходит?»
Пальцы сами набрали ответ:
«Я просто сказала «нет». Впервые в жизни.»
Даша наблюдала за мной, попивая чай.
— Тяжелее всего будет завтра, — сказала она. — Когда ты проснёшься и поймёшь, что больше не обязана ни перед кем отчитываться. Это и страшно, и… освобождающе.
Я кивнула, глядя, как пар от чая струится в холодном воздухе неотапливаемой квартиры.
— А что, если они правы? — прошептала я. — Что если я действительно стала чёрствой?
Даша громко поставила кружку на ящик с инструментами.
— Детка, когда дерево начинает плодоносить, все хотят сорвать фрукты. Но никто не поливал его, пока оно росло.
Она встала и потрепала меня по плечу.
— Завтра принесу тебе одеяло и подушку. А сегодня — спи. Завтра будет новый день.
Когда она ушла, я осталась сидеть на полу, обхватив колени. В телефоне горело ещё одно сообщение — на этот раз от коллеги по работе:
«Алина, тут какая-то женщина звонила, спрашивала, не мошенница ли ты. Сказала, что ты её дочь. Всё в порядке?»
Я медленно выдохнула, глядя, как последние лучи заката играют на голых стенах моей квартиры.
Моя квартиры.
Моей жизни.
Ответила коротко: «Всё в порядке. Спасибо.»
Потом выключила телефон, завернулась в куртку и устроилась спать на полу, подложив под голову свёрнутый свитер.
За окном шумел город. Где-то там были они — люди, которые ещё вчера называли себя моей семьёй.
А здесь была я. Одна.
Но впервые за долгое время — свободная.
Утро началось с громкого стука в дверь. Я открыла глаза, мгновение не понимая, где нахожусь. Жёсткий пол, запах штукатурки, холодный воздух — реальность вернулась ко мне вместе с ноющей болью в спине.
Стук повторился, теперь уже в ритме какой-то глупой песенки. Я поднялась, поправила смятые волосы и подошла к двери.
— Кто там?
— Открой, это я!
Голос Лены. Весёлый, будто ничего не произошло. Я замерла, прижав ладонь к двери.
— Что тебе нужно?
— Давай открой, поговорим нормально! Мы с мамой тут.
Я вздохнула и медленно повернула ключ. В проёме стояли Лена и мама, обе с пакетами из магазина. Мама улыбалась той натянутой улыбкой, которая всегда появлялась перед важными разговорами.
— Мы тебе гостинцев принесли! — Лена протянула пакет. — Ты же тут, наверное, голодаешь, раз ремонт идёт.
Я не взяла пакет.
— Зачем вы пришли?
Мамина улыбка дрогнула.
— Доченька, мы же не можем вот так… из-за какой-то ссоры…
— Какая ссора? — я перебила её. — Вы мне вчера сказали, что я вам больше не дочь.
Лена резко закатила глаза.
— Ну хватит уже! Мы же пришли мириться! Мама всю ночь не спала, переживала.
Она сделала шаг вперёд, явно собираясь войти без приглашения.
Я не отступила от дверного проёма.
— Мне нечего вам сказать.
— Как это нечего? — Лена всплеснула руками. — Ты что, серьёзно нас выгоняешь?
Мама вдруг заплакала. Настоящие слёзы катились по её щекам.
— Я не понимаю, что случилось с моей девочкой… Мы же всегда были дружной семьёй…
Я сжала кулаки, чувствуя, как подступает знакомая вина. Но тут из-за спины раздался голос:
— Всё в порядке, Алина?
На лестничной площадке стояла Даша с охапкой постельного белья. Она оценивающе оглядела моих «гостей».
— Ой, извините, — Лена язвительно улыбнулась. — Мы тут семейные дела решаем.
— Вижу, — сухо ответила Даша. — Очень шумно решаете.
Мама резко вытерла слёзы.
— Мы просто переживаем за дочь. Она после покупки квартиры стала… другой.
— Другой? — Даша подняла бровь. — Или просто научилась говорить «нет»?
Лена покраснела.
— Это не ваше дело!
— Тогда почему вы решаете это на весь подъезд? — спокойно спросила Даша.
Я вдруг почувствовала прилив сил.
— Мама, Лена… Я действительно стала другой. Я научилась защищать то, что принадлежит мне. Если для вас это проблема — значит, проблема в вас.
Мамино лицо исказилось.
— Ты предпочитаешь слушать каких-то чужих людей вместо родной матери?
— Даша за неделю проявила ко мне больше заботы, чем вы за последний месяц, — тихо сказала я.
Лена фыркнула и схватила маму за руку.
— Пошли. Видишь, она в своём уме. Пусть живёт как хочет.
Они ушли, громко хлопнув дверью подъезда. Я глубоко вздохнула и облокотилась о косяк.
— Спасибо, — прошептала я Даше.
— Пустое, — она протянула мне одеяло и подушку. — Но будь готова — это ещё не конец.
Я кивнула, принимая её дары. В тот момент телефон в кармане завибрировал. Сообщение от неизвестного номера:
«Привет, это Света. Я всё понимаю, но мне правда негде жить. Может, всё-таки пустишь пожить? Хотя бы на пару недель?»
Я медленно выдохнула и набрала ответ:
«Нет, Света. И больше не пиши на этот номер.»
Потом добавила номер в чёрный список, взяла у Даши одеяло и закрыла дверь.
В пустой квартире было холодно, но впервые за долгое время я чувствовала — это мой холод. Мой выбор. Моя жизнь.
Я развернула одеяло, устроилась в углу самой тёплой комнаты и наконец позволила себе заплакать. Но на этот раз слёзы были другими — не от боли, а от освобождения.
Через три дня я впервые за неделю включила телефон. 47 пропущенных вызовов, 23 сообщения. Я пролистала их одним движением пальца, останавливаясь лишь на письме от начальника: «Срочно зайди ко мне».
Офис встретил меня странными взглядами. Коллеги быстро отводили глаза, стоило мне посмотреть в их сторону. Когда я проходила мимо кухни, до меня донеслись обрывки фразы: «…даже родная мать говорит, что она…»
Кабинет начальника был затемнён, только свет от монитора освещал его серьёзное лицо.
— Садись, Алина. — Он отложил папку. — Ко мне поступали… странные звонки.
Я сжала руки на коленях.
— От моей семьи?
— От женщины, назвавшейся твоей матерью. — Он вздохнул. — Она утверждает, что ты… — он замялся, — что ты украла у семьи деньги на квартиру.
В глазах потемнело. Я вцепилась в подлокотники кресла.
— Вы же знаете, как я пять лет экономила на эту квартиру. Жила в этой дыре на окраине, не ездила в отпуск…
— Я знаю, — он поднял руку. — Но она звонила не только мне. В бухгалтерию, в отдел кадров… Говорит, собирается писать заявление в полицию.
Я закрыла глаза. В висках стучало.
— Что мне теперь делать?
Начальник неожиданно улыбнулся.
— Знаешь, у меня тоже есть родственники. — Он достал из стола визитку. — Мой знакомый адвокат. Специализируется на таких… семейных делах.
Я взяла визитку дрожащими пальцами.
— Спасибо. Но почему вы…
— Потому что я видел, как ты работаешь. — Он откинулся на спинку кресла. — А ещё моя тётя пыталась отсудить у меня дачу. Так что я понимаю.
Когда я вышла из кабинета, все сотрудники делали вид, что увлечены работой. Только мой напарник Максим подошёл ко мне у лифта.
— Ты в порядке? — спросил он тихо. — Твоя сестра вчера приходила, рассказывала всем, как ты выгнала племянницу на улицу.
Я закусила губу.
— А ты поверил?
Он покачал головой.
— Я вырос в детдоме. Мечтал бы о такой проблеме. — Он неожиданно улыбнулся. — Но если что, я свидетель. Она тут прямо истерику закатила у копира.
Вечером я впервые за две недели поехала в свою новую квартиру не с тяжестью на душе, а с твёрдым решением. Лифт ещё не работал, и я поднималась пешком. На площадке перед моей дверью стоял кто-то большой.
— Сергей? — я остановилась в трёх шагах от него.
Он обернулся. От него пахло алкоголем.
— А, хозяйка подъехала. — Он ухмыльнулся. — Я тут подумал… может, всё-таки передумаешь насчёт квартиры?
Я молча достала телефон.
— Ты что, полицию звонишь? РОДНОМУ БРАТУ? — он внезапно заорал.
— Да, — спокойно ответила я, набирая номер. — И знаешь что? Я больше не боюсь.
Он вдруг рванулся ко мне, выбивая телефон из рук. Но в этот момент дверь соседки распахнулась.
— Всё, мужик, хватит! — Даша стояла на пороге с телефоном в руках. — Я уже вызвала полицию. И у меня всё записано на видео.
Сергей замер, потом плюнул мне под ноги.
— Держи свою квартиру, стерва. Ты теперь одна. Совсем одна.
Когда он ушёл, я подобрала телефон. Экран был треснут, но работал. Даша молча обняла меня.
— Ты не одна, — сказала она. — Никогда не будешь одна.
В тот вечер мы пили чай у неё на кухне. Я рассказывала про адвоката, про работу, про то, как буду жить дальше. Даша кивала, иногда вставляя меткие замечания.
Когда я возвращалась к себе, телефон снова зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Алина, это тётя Люда. — Голос звучал необычно мягко. — Я… я хотела извиниться. Мы все немного перегнули палку.
Я села на коробку с плиткой.
— «Перегнули палку»? Тёть Люд, вам всем плевать на меня. Вам нужна была только моя квартира.
На той стороне повисла тишина.
— Ты права, — неожиданно сказала она. — Но я… я хочу исправиться. Может, как-нибудь зайдёшь в гости? Без разговоров о квартире.
Я закрыла глаза. Где-то глубоко внутри ещё теплилась надежда.
— Посмотрим, — осторожно сказала я. — Когда закончу ремонт.
Повесив трубку, я подошла к окну. Внизу горели фонари, шумел город. Где-то там были они — люди, которые когда-то назывались моей семьёй.
Но здесь, в этой пустой квартире с голыми стенами, я впервые чувствовала себя дома.
Ремонт закончился неожиданно быстро. Последний месяц я жила на стройке, ночевала на раскладушке среди банок с краской и упаковок ламината. Даша каждый вечер приносила мне домашний суп и свежий хлеб. Коллеги, узнавшие о моей истории, подарили сертификат в мебельный магазин.
В день, когда рабочие вынесли последний мешок с мусором, я стояла посреди гостиной и кружилась, разглядывая свое отражение в новых окнах. Бледное лицо, тёмные круги под глазами, но — улыбка. Настоящая.
Телефон зазвонил. Мама. Впервые за месяц.
Я долго смотрела на экран, потом нажала «принять».
— Алло.
— Доченька… — её голос дрожал. — Я… Я хотела поздравить. Лена сказала, что видела твой дом. Красиво.
Я села на новый диван, сжимая телефон.
— Спасибо.
— Алина… — она замолчала, потом резко выдохнула. — Я была неправа. Мы все были неправы.
По щеке скатилась слеза. Я быстро вытерла её.
— Почему сейчас? Почему вдруг…
— Потому что тётя Люда показала мне видео. — Мама говорила быстро, словно боялась, что я повешу трубку. — Как Сергей тебя… как он кричал. Я не знала, что он мог…
Я закрыла глаза.
— А письма на работу? А рассказы про украденные деньги?
На том конце тихо заплакали.
— Я… Мы думали, ты испугаешься и… — она не закончила. — Прости меня. Если сможешь.
Я смотрела на свои новые обои. Тёплые, персиковые, как в журналах про счастливые дома.
— Я не знаю, мам. Слишком много было…
— Я понимаю. — Она быстро вытерла нос (этот звук я узнала бы из тысячи). — Как хочешь. Если… если захочешь увидеться — я здесь.
Когда разговор закончился, я долго сидела, глядя в окно. Потом взяла ключи и спустилась к Даше.
Она открыла дверь, вся в муке, с ложкой в руке.
— Пирог делаю. Заходи.
— Мама звонила, — сказала я, садясь на её кухне. — Извинялась.
Даша хмыкнула, ставя чайник.
— Ну и как ты?
Я взяла со стола яблоко, покрутила его в руках.
— Не знаю.
С одной стороны — хочу сказать «иди к чёрту». С другой…
— С другой — это же мама, — закончила за меня Даша. — Вот в чём проблема с роднёй. Даже когда они гады — они твои гады.
Она поставила передо мной чашку.
— Ты знаешь, почему твоя тётя Люда вдруг прозрела?
Я покачала головой.
— Потому что её сын недавно квартиру купил. — Даша язвительно улыбнулась. — И её невестка сразу сказала: «Мамаша, вам тут не рады».
Я засмеялась, потом неожиданно расплакалась. Даша молча погладила меня по спине.
— Время, детка. Решай не сейчас. Квартира-то твоя — никуда не денется. И они никуда не денутся.
Вечером я сидела на балконе своей новой квартиры, завернувшись в плед. Внизу гудел город, светились окна других домов, где-то кричали дети.
Телефон лежал на столе. Выключенный.
Я вдруг осознала, что впервые за много лет у меня есть выбор. Настоящий выбор. Не между «плохо» и «ещё хуже», а между «как было» и «как я хочу».
Я потянулась за телефоном, но потом передумала. Вместо этого взяла блокнот и написала на первой странице: «Правила моей квартиры».
Под номером один: «Я имею право говорить «нет»».
Под номером два: «Мой дом — моя крепость».
И под номером три: «Никто не имеет права заставлять меня чувствовать себя виноватой за то, что у меня есть».
Потом я добавила четвёртый пункт, но карандаш сломался на полуслове. Я оставила так — с намёком, с незаконченной мыслью.
Ведь моя история тоже ещё не закончена.
Но теперь это — МОЯ история.
И мой дом.
И моя жизнь.
Я откинулась в кресле и закрыла глаза, слушая, как ветер играет листьями в деревьях под моим балконом.
Где-то там были они.
А здесь — была я.
И впервые за долгое время это меня совершенно устраивало.
